(сказка для взрослых)
Он был человеком с принципами.
Всю жизнь он принципиально утверждал, что «всё еще впереди».
Всю жизнь он упорно повторял, что «не в деньгах счастье».
Всю жизнь он убеждал себя в том, что «любовь вечна».
В итоге:
-жена назвала его «козлом»;
-денег нет и, как видно, уже не будет;
-впереди не счастливое будущее, а приветливо распахнутые ворота колумбария.
Поразмыслив, он окончательно во всём разочаровался.
Пришедшее затем к нему чувство было настолько сильным, что, не промучавшись и неделю, он подхватил стресс.
…До суицида оставалось что-то около часа, как вдруг зазвонил телефон.
Это был милейший друг Филя, решивший узнать, скоро ли его позовут кушать поминальную кутью, а заодно, напоследок, надумавший пригласить приятеля в весёлую компанию.
Решив, что намыленная верёвка никуда не денется, «стресснутый» тут же проглотил подброшенную Филей наживку.
Пребывая в желеобразном состоянии и слегка «поехав» своим очень серым веществом, он решил податься вместе с Филей на книжную ярмарку во Франкфурт.
Нашему герою было бы лучше не соглашаться на это предложение, ибо стоило ему появиться на перроне вокзала, как Филя, этот организатор и вдохновитель всех безнадежных мероприятий, тут же потребовал денег на проезд, тем самым еще раз показав, за что нас так не любят.
Приехав на выставку, он часок побродил между полками с пособиями «Как за десять минут овладеть женщиной», и, окончательно озверев, к уже имеющемуся стрессу присовокупил чувство глубокого неудовлетворения и головную боль.
Наверно, он выглядел не лучшим образом, так как вскоре, из жалости, к нему подошла сердобольная женщина, предложившая чай, кофе или себя.
Ни чая с кофе, ни, тем более, «себя», ему не хотелось, а овладевать женщинами за десять минут, да еще и на голодный желудок, ему расхотелось еще вчера.
Стоило только отказаться от сервисного обслуживания, как тут же о себе напомнил его Внутренний Голос, и, посовещавшись, они пришли к выводу, что пора «делать ноги».
Ноги тут же передали наверх сообщение, что они, в принципе, готовы, но как-то неловко перед остальными, более интеллигентными и образованными органами.
-Ты чего в такую даль ехал, да еще деньги за это Филе платил? Лучше бы «Дёнер» мне купил, - пробурчал Пустой Желудок.
-Купи нам книжку с картинками, - заявили Мозги, а то мы совсем читать разучимся.
-Пусть купит эротику, или, на худой конец, порнушку, - отозвалась та часть его тела, которая всегда гордилась тем, что соображает собственной головой.
Поручив внутреннему голосу разобраться со спорщиками, он взял наугад первую попавшуюся книгу и пошлепал к кассе.
…Он мог бы жить долго и счастливо, и умереть в 90 лет, так и не встретив Её.
Но звезды на небосклоне уже заняли свои места, и женщина с железной решеткой внутри вышла из-за стенда с кулинарной литературой.
Неповторимая, она встала на его пути, загородив собой узкий проход между полками с книгами.
Ретироваться было стыдно, и, будучи не в силах миновать это прекрасное природное явление, он вынужден был назвать ей свое засекреченное имя.
-Юрик! – произнесли его Губы.
-Дурик, – тут же передразнил ехидный Внутренний Голос.
-А она еще ничего! Слышишь, Хозяин, давай сегодня же познакомимся с ней поближе, - засуетился тот, с собственной головой.
-Да ты совсем обнаглел! Как с Хозяином разговариваешь? – возмутились Мозги.
-А чего он, в натуре, харчами перебирает?– начал оправдываться предложивший, - я безработный с конца прошлого века; так можно и форму, и квалификацию потерять.
-Совсем ты его распустил, Хозяин, - сказали Почки, подслушавшие этот разговор.
-Так он же у Хозяина в любимчиках ходит, - встряла в разговор предциррозная Печень, - куда тот повернет, туда и Хозяин следом.
-Ох, чувствую я что-то… - предостерегло Сердце.
-Открой глаза, Хозяин! - посоветовали ему Мозги.
-Пошли все к черту, - прошептал Юрик, закрывая общее собрание.
… Тем временем Филя и компания времени зря не теряли.
Окружив Неповторимую, они поливали ее пулеметными очередями словесной чепухи.
Хлопая ресницами, она ловила кейф и ждала подходящего момента для ответного удара.
Наконец, Люся сказала что-то смешное.
-Ха-ха-ха! – засмеялась Неповторимая, пуская кольца сигаретного дыма.
-Хи-хи-хи – подыграла ей вся Филина родня.
-А ты помнишь? – застонал Филя.
-Ах, оставь, противный! – отвечала она, комкая в руке его галстук.
-И ты была с ним? – спросила Люся.
-А что мне оставалось делать, он же был, как сумасшедший, - томно вздохнула «бывшая с ним».
-Филя, а помнишь, как ты съел ухо? – щебетала она, все сильнее затягивая на Филе галстук.
Филя, вспотевший от нахлынувших воспоминаний и синий от недостатка воздуха, мычал что-то неопределенное и дергал ногами.
-А вы помните, ту, которая «секси»? – вдруг спросила Люся.
-И что они все в ней нашли? – подхватила Неповторимая.
-А вы не знаете? – ответила вопросом на вопрос Люся и со значением обвела всех взглядом.
-Да у нас ЭТО ничуть не хуже, - обиделась на мужчин Неповторимая.
-Да видели бы вы её в бане! – закричала на всю улицу Люся и торжествующе посмотрела на Филю с Юриком.
Филя, отошедший на всякий случай подальше от Неповторимой, и, наконец, распустивший удавку своего галстука, с испугом посмотрел на Люсю.
-Я не видел ее в бане! – вдруг выкрикнул он тонким голосом и поднял руку, словно защищая лицо от удара.
-Говорят, в Москве сейчас в моде все желтое? – решила напомнить о себе сестра той, что не любит платить деньги.
-Ах, Москва! – закатила глазки Неповторимая.
-А Киев лучше! - неожиданно вставил свои пять копеек Юрик, и все с сочувствием посмотрели в его сторону:
«Товарищ перегрелся на солнце», - читалось в их глазах.
-Киев лучше, и в моде все оранжевое, - упрямо повторил задремавший было в нем Дурик.
…Он еще продолжал что-то говорить, но его уже никто не слушал и не замечал.
Он говорил все тише и тише, пока не замолчал совсем.
Какое-то безразличие вдруг овладело им, а ноги, сами того не желая, сделали шаг, потом ещё один, приближая его к Неповторимой.
Она взглянула на Дурика, затем, прошептав: «будешь у меня четвертым», сделала в воздухе ручкой.
В ту же секунду, мелькнув зеленым, щёлкнули клешни, и остро запахло тиной.
«Рачиха»,- успел подумать Юрик, падая на дно её глаз цвета необжаренного кофе.
На том самом месте, где он только что стоял, взвился столб уличной пыли, из которого выпал и полетел прочь белый листик трамвайного билета. Ничего не заметившая компашка продолжала свою обычную болтовню, и, только жирный кот, выгуливавший на карнизе старого дома свою любимую мышь, почесал лапой за ухом и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
-Учитесь, коллеги, как надо работать!
…Через неделю на всех автобусных остановках, в метро и на вокзалах появились объявления, набранные крупным петитом:
«…дцатого числа прошлого месяца вышел из себя и не вернулся обратно последний романтик двадцатого века, страдающий комплексами и забывчивостью.
Характер: далеко не нордический. Влюбчив. Был замечен в порочащих связях;
Цвет волос: не растут;
Глаза: наглые;
Вес: давно пора похудеть;
Особые приметы: не возвращает долги;
Отношение к женщинам: не относится;
Может себя выдавать: за писаку, читаку, зеваку;
При задержании особо опасен, владеет приемами Камасутры.
Всем, кто знает о его местонахождении, просят сюда больше не звонить.
…Город уже засыпал, когда, скрипнув несмазаными петлями, где-то на Хюгельштрассе отворилась дверь старой женской богадельни.
На пороге комнаты стояла Неповторимая, держа в руках стеклянную банку из-под майонеза.
Подойдя к столу, она бережно поставила банку на его край и сдернула салфетку, прикрывавшую широкое горлышко.
…В желтом пятне света, падающем от уличного фонаря, на донышке лежало нечто, бывшее когда-то Весами.
Рядом валялись крошки белого хлеба и засохшие обрезки колбасных шкурок.
-Ах! – испуганно вскрикнул Ветер, пробежавший в этот миг по занавескам.
-Она била его по голове, - взвизгнула обшарпанная Дверь, - я видела это сама!
-Смотрите, она украла у него Сердце, - прошептало много чего видавшее Старое Зеркало, обсыпая пол шелухой серебристой амальгамы.
-Я не могу видеть, как он мучается перед смертью, - вскрикнула нервная Ночь, накрывая черным плащом городские улицы.
И только Ему, лежавшему на дне банки, было сухо и тепло.
Жизнь, капля по капле, покидала его измученное тело.
Несмотря ни на что, он был почти счастлив...
|
|