Поэма третья. Груня Васильева
Мое студенчество, как все,
Я вспоминаю благодарно.
В любимом нашем «медресе»
Мне было, коль сказать суммарно,
Прикольно... Встретил в сентябре
Меня ня третьем курсе Хорош --
Вздохнув, вознес глаза горе:
-- Васильева, вам нужен сторож –
Беременная третий раз!
Сюда за этим поступали?
Уж лучше не конфузьте нас... --
Сусаннка с Машей тем спасали,
Чтоб не казнил меня спортзал,
Что Машин папа дважды справку
Мне о беременности дал,
А к Хорошу нести – Сусаннку
Я отсылала за себя...
На третий год явилась с пузом...
Тот мини-выговор стерпя,
Я вскорости с чудесным грузом,
Что столько радости дарил,
Уже в роддоме оказалась...
Журфак! Он вдохновенным был.
Я хорошо в него вписалась...
Физвоспитание... Его
По этим справкам прогуляла.
А больше – честно – ничего.
Все семинары посещала,
На лекциях на всех была –
И даже многие любила...
Родной язык... В него вошла
Всем естеством... Еще учила
Сосредоточенно истпарт
И философию марксизма,
Научный коммунизм – отпад! --
Что доводил до пароксизма...
Два взятых с детства языка
Давали мне в учебе фору.
Как на веревочке телка,
Раиса отвела в контору,
Экзамены велела сдать...
Наставнице сопротивлялась:
-- Я не хочу преподавать!
Учительница не сдавалась:
-- Тебе дадут сертификат,
Дающий право на уроки...
-- С мечтою это невпопад...
-- Пути судьбы бывают строги,
А репетиторство всегда
На хлеб поможет заработать... –
Едва послушалась тогда...
Бумажку, что способна «ботать»
И языки преподавать
Закинула на антресоли,
Чтоб впредь о ней не вспоминать...
Военка... Медсестра – по роли
Приуготованной страной
В военном противостоянье.
И эта тоже роль со мной
Не совпадает, но старанье
Я проявляю – и учу,
Какие где на теле мышцы.
На семинарах не молчу,
Порой высказываю мысли...
Другой предмет военный – «гроб» --
Гражданской обороны сколок.
Читает солдафонский лоб,
Лет отслуживший, может, сорок,
Лихой полковник Макогон.
В войну однажды отличился,
Пригнав табун монгольский он.
Такой с ним казус приключился:
Шел по второму этажу.
Вдруг сверху под ноги слетает
Портфель... Он замер. Я слежу
Со стороны... И он кивает –
И честь портфелю отдает.
Потом чеканно марширует.
Такой случайный эпизод
Занятно характеризует:
Оструган службой под бревно...
Вот я – дневальная на «гробе».
Садиться не разрешено –
Стою, как снеговик в сугробе.
Вошел полковник. На меня –
Молчит – и пялится свинцово.
Вокруг затихла колготня.
Начальник говорит сурово:
-- Должны приветствовать...
-- Привет!
-- Неверно! Повторим попытку.
Выходит... Я вздыхаю вслед:
Какую-то придумал пытку.
Вновь в дверь проходит. Я ему –
С улыбкой:
-- Здравствуйте! –
Сказала...
-- Неверно!
-- Что да почему? –
Мысль «полководца» ускользала.
Он – через левое плечо
Кругом два полных оборота –
И входит
-- Добрый день!
-- Еще!
-- Я рада встрече... –
Отчего-то
Он снова вышел и зашел –
Я книксен сделала учтиво.
Полковник пятнами пошел.
Была бы под рукой крапива,
Он, точно б выстегал меня...
Негодованием пылаю...
-- А как?
-- Устав от «А» до «Я»
Читайте -- «Здравия желаю!»
Нет чтоб без придури сказать.
Но, может, не в уставе придурь
А просто нравилось терзать --
И, бедный, благоглупость выдал?
На третьем куосе мы опять
С непредсказуемой богиней
Кучборской. Ей экзамен сдать –
Как если бы под гильотиной
Самоуправной полежать...
Я для волос купила краску
И развела боясь дышать.
Окрасилась, тая опаску –
И вместо легкой рыжины –
Густые угольные пряди.
Гляжусь вороной. Но должны
Идти на суд отметки ради
К богине... Та пришла судить –
И... восхитилась:
-- Маргарита!
Такую Фауст полюбить,
Да, лишь такую мог...—
Открыто
Всех остраненьем поразив,
Богиня ставит мне «пятерку»...
Я боком пячусь, рот открыв...
Лишь затворив дверную створку,
Осмеливаюсь заглянуть
В зачетку. Так и есть: «отлично».
-- Что?
-- Дайте мне передохнуть... –
Расхохоталась неприлично...
Прикольно жизнь моя текла:
Родители, друзья, собака...
На деньги папины могла
Порадовать подруг с журфака.
Все книги, что велят читать,
В квартире нахожу на полке...
Жизнь – лучше нечего мечтать...
И вдруг – удар судьбы по холке.
Судьбы непредсказуем крой --
Итог ошибки эскулапа...
Был август. Семьдесят второй.
В кремлевке умирает папа.
Ушел на собственных ногах –
Кривился от холецистита...
И вот – всей нашей жизни крах –
«Врачи анкетные»... Убита
Всего основа. Как атлант
Держал всего семейства небо –
Отец, моей судьбы гарант...
С ним и сухая корка хлеба
Казалась слаще и сытней...
Однажды я проснулась рано
На пике августовских дней:
Сквозь полусон услышав явно
Вдруг:
-- Грушенька, иди сюда! –
И звук упавшего стакана.
Откликнулась тотчас же:
-- Да! –
И в спальню к папе с мамой... Странно:
Накрыта пледом их кровать...
Соображаю он в больнице,
С ним мама... Мне б еще поспать.
Иду к себе... Уже не снится
Ни папа и никто другой.
Но поспала совсем немножко.
Прервал предутренний покой
Внезапный тихий стук в окошко...
Мне сжало ужасом гортань --
Катаева явилась Эстер
Давыдовна в такую рань:
-- Оденься. Павлик выйдет – вместе
Рванете в город... –
Поняла,
Что папы больше нет на свете –
И жизнь счастливая ушла...
Летели, точно на ракете...
В «кремлевке» рассказали мне,
Что папа в шесть утра скончался –
Едва рассвет светлел в окне...
У медсестры не удержался
В руках стакан, упал, звеня –
И этот звук какой-то силой
Сквозь расстоянья до меня
Донесся... Папочка, мой милый!...
В Дубовом зале ЦДЛ
Назначен ритуал прощанья.
Весь мир писательский хотел
Трагическое воздаянье
Свершить в прощальный час тому,
Кто был достойным человеком.
Несли, несли венки ему...
То, что в гробу лежало, неким
Чужим казалось...
--- Там не он.
Он улетел в командировку... –
Венки, цветы со всех сторон...
Я знаю правду, мне неловко:
Все верят, что в гробу лежит
Васильев, всей стране известный
Писатель... Вижу вдруг: дрожит
На веке капелька...
-- Нечестный
И неуместный ритуал, --
Кричу:
-- Он жив! Глядите – плачет! –
Никита Михалков сказал:
-- Он умер, Груня. Умер – значит,
Теперь придется без него... –
И я заплакала негромко...
Толкали речи, отчего
Еще мне горше – и ребенка
Разволновала – он во мне
Барахтался и копошился...
Мне стул поставили к стене...
Присела... Сын угомонился...
На Новодевичьем отца
Похоронили за Хрущевым...
Я истовю молю Творца
Рожденным сердцем чистым словом
Принять ушедшего в раю...
Я к папе прихожу и плачу,
Безрадостную жизнь мою
Рассказываю: силы трачу,
А воздаяния мне нет.
Одной воспитывать сынишку
Тяк тяжко! Хоть бы где просвет
Увидеть... Мне не по умишку
Понять за что меня судьба
Наказывает так жестоко...
Без папы все мы – голытьба,
Так холодно и одиноко...
Вдруг на плечо мое рука
Заботливая опустилась:
Вдова начальника ЦК
Над плачущею наклонилась –
И я уткнулась ей в плечо –
И горестями поделилась...
-- Немного потерпи еще.
Будь стойкой, чтоб переменилась
Твоя судьба... А впереди –
И деньги и любовь, удачи
На творческой стезе... –
В груди
Теплело, словно в этом плаче
Всю боль и горечь излила...
-- Когда совсем успешной станешь,
Не забывай, какой была –
И помогай другим... Протянешь,
Потерпишь, выдержишь... –
Ушла...
А я в полураскрытой сумке
Червонцев пачечку нашла –
А я то билась в горькой думке:
На что ботиночки сынку
Купить...
Я рассказала прежде
О том, сумевшем задурить
Мозги девчонке, о надежде
С ним быть до гроба, что, увы! –
Осталась неосуществленной.
Я на виду у всей Москвы
Была восторженно влюбленной –
И брошенной... Потом судьбы
Моей коснулся Дима Демин.
Едва ли вникнете в суть вы,
Мне и самой был повод темен –
Ведь вовсе не было любви
Во мне к МГИМО’вскому студенту
Из Ленинграда... Ви-за-ви
С изменой, уступив моменту,
Вступила с нелюбимым брак
В отместку бросившему подло.
Едва ли и супруг-кунак
Влюблен, но я шагала гордо:
Уж отомщу так отомщу...
И вдруг увидела у загса
Того, кого везде ищу –
И сердце встрепенулось жарко...
Увы, но это был не он,
А Димин друг Борис... Похожий
На мой невозвратимый сон,
Но на пятнадцать лет моложе...
Ну, вот... Семейный воз тащу.
И вскорости распузатела,
Внутри себя сынка ращу...
Жить вскоре с Димой расхотела.
И он не сильно горевал.
Мы разбежались, не жалея.
Он не звонил, не вопрошал
О сыне, сердцем не болея,
Деньгами нам не помогал...
Я не звонила, не просила.
Был, сплыл – и ладно. Ускакал –
Ура! Профкомом не грозила...
И регистрируя сынка,
Решила: пусть опять Аркадий
Живет Васильев... На века
Да сохранится имя ради
Любви дочерней... Пусть сынок
Фамилию и имя деда
Добром прославит в новый срок.
В моем сынке – моя победа
Над несложившейся судьбой...
Сентябрьский, семьдесят второго
Денег означен снеговой
Нежданной бурей...
-- Тужься! – строго
Мне акушерка говорит...
В тот миг, когда сынок родился,
К окощку голубок летит –
В роддомское окно забился...
-- Гляди-ка, рОдная душа
Явилась издалёка чья-то,
Чтоб поглядеть на малыша. –
С печальным вздохом хрипловато
Мне акушерка говорит.
Был день сороковой по папе –
Я -- в обморок. Потом – навзрыд...
Меня встряхнуло на ухабе,
Но сын, Аркашка... Надо жить...
Вот, из роддома возвратилась.
Малыш покормлен – уложить...
Был ранний вечер. Я решилась
На пару часиков прилечь.
Потом по плану вновь кормежка.
Легла – и словно бы картечь
Сразила: думала немножко
Посплю... Очнулась: белый день...
А сын: сопит себе в кроватке –
И лишь пеленка – набекрень,
Не плакал мой хороший, сладкий,
Не жаловался: покорми.
Он словно понимал, как тяжко
Мне жить без папы меж людьми...
Спокойный парень мой Аркашка...
Я в «академку» не пошла...
Бабуля Фася помогала
Вергшить учебные дела.
Она по сути воспитала
Аркашку-правнука... А я
Могла ходить на семинары,
На лекции, печаль тая...
И я не пропускала пары –
И получила «поплавок»
В придачу к синенькой обложке...
Теперь пред нами все дорог.
Куда идти при сыне-крошке?
В какую даль ведет стезя?
Трудны ли становленья мили?
Былые папины друзья
Растаяли в окрестном мире.
Придется начинать с нуля
Безрадостной судьбы осколком
Без перспективы – вуаля...
Легко ли сироте с ребенком?
|
|