Уличный свет, в котором, искрясь, беспечно пляшут пылинки, мягко обволакивает комнаты и потому можно сказать о том, что сейчас уже вторая половина дня.
Тяжелая, массивная обстановка и отделка, отдавая дань моде, режут свободное пространство в квартире, грубо ломая и изгибая его.
Перед трюмо девушка приводит себя в порядок.
Не то, что бы он ей нравился, он был воспитан, образован, с хорошими манерами.
И не то, что бы ей было с ним скучно, он мог подержать разговор почти на любую тему и почти в любой компании, просто она считала его простым и слишком предсказуемым.
Он и был таким. Немногословный, какой-то зажатый, скрытный, он казался таким.
Хотя они были знакомы уже давно, она не спешила представлять его друзьям, знакомым, семье. Тому было две причины: во-первых, она боялась, что его не примут,
а во-вторых, ей нравилось, что о нем никто не знает, нравилось иметь что-то свое, скрытое от других, в этом была какая-то интрига и ей это нравилось, ее это будоражило.
Он делал вид, что не замечает этой ее снисходительности.
Она, сидит перед зеркалом, держа в руке заколку в виде бабочки. Скоро он придет...
(― Скоро он придет...)
Он поднимется на ее этаж, подойдет к квартире, постоит немного у двери.
Он проделывал этот путь почти каждый день, почти всегда вовремя.
Если опаздывал, то долго извинялся. Он проходил в гостиную, садился у стола.
Иногда он ходил по комнате, рассматривал все те милые вещицы, которые приводят в щенячий восторг большинство женщин, и по долгу смотрел в окно, пока она возилась
на кухне, иногда он задавал какие-то вопросы, что-то объяснял, о чем-то рассказывал,
но она почти ни помнила о чем. Он как-то не вписывался в те шумные, пестрые компании, в которых так любила проводить время она. Иногда он раздражал ее, и тогда она не могла дождаться его ухода. Иногда она улавливала в его глазах огонек каких-то неведомых, скрытых от нее мыслей, и тогда ей становилось интересно. Иногда он был нелепый, трогательный и даже комичный, ей было жаль его.
(― Надо пойти, заварить чай. Он любит крепкий. Однако он задерживается)
И ни то, что бы, это ее волновало, ее раздражало в нем все: его пунктуальность, его манера одеваться. Он одевался строго, но просто, если не сказать скромно, одеколоном почти не пользовался, но все же...
Он пришел. Неизменно вежливый, он извинился за то, что опоздал. Было видно, что он устал, но старался не показывать вида.
Она, проводив его в гостиную и попросив подождать, пошла на кухню. Ей казалось, что из-за него она лишала себя каких-то удовольствий и радостей, которые, конечно же, были не здесь.
Она вошла в гостиную с подносом в руках. Он сидел за столом, положив на руки голову. Он спал. Она подошла, бесшумно поставила поднос и хотела провести рукой по его волосам, но, испугавшись, что может потревожить его, села напротив, спиной к стене.
Солнечный луч заглянул в гостиную.
Молодой человек спит, уронив голову на руки.
Поднос, чайник с остывшим чаем, две чашки, сахарница, желтые кружки лимона, вазочка с конфетами и печеньем.
Женщина сидит у стола: спина прямая, руки сложены на коленях.
Она сидит спокойно, не подвижно, ее ровное дыханье едва различимо, в убранных волосах поблескивает заколка в виде бабочки.
Солнечный луч проследовал дальше.
|
|