Последний богатырь нашей улицы.
***
Эти двое будто созданы друг для друга.
Я имею в виду Иван Иваныча Сороколата и его жену Катерину.
Оба такие дородные, что почти никогда не ходят под ручку, так как занимают весь тротуар сразу, и прохожим остаётся или созерцать могучие спины форвардов, или прыгать с бордюра, обгиная парочку по проезжей части дороги.
Прогуливается Иван Иваныч обычно вечером, после ужина, по холодку.
На нём серый шестьдесят четвёртого размера хлопчатобумажный костюм и белая, в мелкую дырочку, капроновая шляпа. На ногах коричневые кожаные сандалии со скрипом.
Вот он, глядя под ноги, по- утиному переваливаясь и потея, движет по своему маршруту: до памятника «Славы» и назад.
- Здрасьте, Иван Иванович, - уважительно и с поклоном приветствую я его.
Он не спеша, поднимает свою почти уже лысую голову, кивает мне ей, и скрипит дальше, мимо крашеных заборов и калиток нашей тихой Хальзуновки.
Эта сцена повторяется изо дня в день, и каждый раз у меня почему-то поднимается настроение...
***
Мы с Иван Иванычем - соседи-половинщики. Забора между нашими дворами нет, и всё что происходит у него на фазенде, мне очень хорошо видно.
Каждый вечер, перед прогулкой, он выходит в сад, садится на допотопный самодельный табурет, снимает шляпу, причёсывает остатки седых волос, двигает к себе поближе стоящий напротив раскладной столик, рукавом смахивает с него невидимый сор, и, сложив по - школьному руки ждёт, когда принесут ему ужинать.
Ещё год назад Сороколат за день съедал четыре буханки хлеба.
Теперь он худеет - не больше трёх.
***
Сегодня пятница.
Иван Иваныч дома: взял отгул, чтобы собрать вишни.
У него какой-то особо крупный сорт, сладкий и сочный.
- З пит Полтавы саженцы привез, - охотно отвечает он любопытным.
Хозяин очень гордится своими красавицами, и, угощая соседей, с удовольствием слушает их восторженные комплименты.
Всё бы хорошо, да в это лето наши воробушки совсем обнаглели... Шесты с тряпками и те не помогают. Сам же хозяин, в виду своей ограниченной резвости, им не опасен. А жену Катю вишни интересуют только на кухонном столе...
Перед тем как приступить к сбору своей гордости, Иван Иваныч выволок из сарая большущую неструганную лестницу, сменил две нижние треснувшие ступеньки, погонял свистом нахальных воробьёв, и, подтащив орудие труда к дереву, полез.
Вишня жалобно скрипнула, зашумела листами, пьяно качнулась, и, осыпая хозяина засохшими пестиками, приняла неестественную позу, как будто готовясь стать на колени.
- Катя! Ты посмотри, сколько тут вышен, - проурчал он из середины «красавицы», начиная бросать бордовые шарики в вёдра и в себя...
***
Иван Иваныч отдыхал.
Он сидел в холодке у сарая и попивал домашний квасок.
Перед ним стояли четыре полных ведра и молочный бидончик вишен.
Щёки и губы соседа были перемазаны вишнёвым соком, а руки, так просто почернели от него. С завистью косясь на Иван Иваныча, в ветвях ругались обиженные воробьи.
Один из них даже попробовал утащить из молочного бидончика вишню, но тут же, насмерть перепуганный могучей отрыжкой человека, упал с бидона в траву, и забыв о крыльях, как цыплёнок, бросился наутёк.
Из дома вышла супруга.
- Ой, вишен-то сколько собрал, работничек мой! - изумилась жена.
- Ведь тяжело небось, было? Пошто меня не позвал, - понарошку обиделась она.
- А вёдра я в погреб снесу. Ты уж сиди, я сама, - пыхтела Катя, поднимая урожай.
Сороколат пил квас и лишь снисходительно улыбался.
Он был доволен: день прошёл не зря!
***
Как всегда, в девять часов вечера, они сели в саду ужинать.
Перед хозяином стояла большая миска окрошки, а рядом топорщилась приличная горка чёрного хлебушка. В воздухе пахло свеженарезанным луком и огурцом.
Иван Иваныч взял простую деревянную ложку и отхлебнув несколько раз, неожиданно побледнел. Потом тихо положил ложку обратно и замер, к чему-то прислушиваясь.
- Вань... Ты чего?.. - прошептала Катя и тоже отложила ложку.
Супруг поднялся из-за стола.
- Вань, ты чего это? - уже громче спросила она.
- А-а-ах, - слабо простонал Иван Иваныч, а-а-ах... живот, что-то схватило... Дышать даже тяжко... Мне бы прилечь, что - ли?.. - стонал он дальше, направляясь к дому.
И тут его вырвало.
- Да что с тобой, господи Исуси, - испугалась жена.
Иван Иваныч не отвечал, его рвало.
Обхватив руками, ствол первого попавшегося дерева, и упёршись в него правым плечом, он судорожно хватал ртом воздух.
- Скорую... скорую... вызывай, - наконец выдохнул несчастный.
Катя, колыхаясь словно студень, устремилась на улицу, к автомату...
***
Через двадцать минут приехала «Скорая».
Иван Иваныч стоял в той же позе у дерева. Он был ещё жив.
Ему сделали промывание желудка и на всякий случай отступили поближе к калитке.
Вобрав в себя около пяти вёдер воды с марганцовкой, сосед громко икнул и мощно выстрелил в стенку сарая...
Стрелял он туда около часа, окрасив её почти всю в розовый цвет. А когда этот ужас закончился, все приблизились и ахнули: земля была обильно усеяна вишнёвыми косточками.
- Ого, да тут их с ведёрко наберётся! - воскликнул поражённый увиденным молодой доктор, с уважением взирая на спасённого им Иван Иваныча, может быть последнего богатыря нашей улицы.
|
|