Ни почем аромату бразильянского кофия не забить въевшегося, кажется, в саму суть полицейского управления запаха вареных яиц и лука, - этого извечного фриштика младших чинов... Начальник губернской полиции Гаврила Потапыч Мотовилов-Заможайский, зевнув, отхлебнул из чашки... Фи! Не надо было греть турку в этой адской горелке!.. Нет, поддался на увещевания мусье Гранже из лавки скобяных и деликатных товаров... Как теперь прикажете пить эту огненную коричневую жижу, пахнущую кофием с керосином пополам? А главное, зерна-то какие дорогие извел... Ох-хо-хо... Куда теперь ее? Токмо в окошко... Благо, никому в такую рань не придет в голову шататься под окнами управы...
Ну вот, едва открыл фрамугу - первый посетитель: жирная зеленая муха... Что ж, какое-никакое, а развлечение.
Скрутил лежавший на конторке завтрашний нумер Губернского вестника, взвесил орудие в руке - подходяще! Крылатая зверюга хитрит: мечется по комнате, не присядет нигде. Ан нет, уселась. Но куда - на портрет самого государя императора! Не станешь же лупить самодержца, пусть и нарисованного...
- Кышь, проклятая! Кышь!
...Влетевший в комнату городовой, и без того возбужденный порцией бодрящего напитка, обильно оросившей его скудный волосяной покров, увидев своего начальника, просто ошалел. Да и было от чего - обычно степенный Гаврила Потапыч взирал на монарший портрет с животной, буквально, злобой, потрясал перед носом его Величия скрученной на манер дубины газетой, да еще и приговаривал: Кышь!
Ах, некстати... Гаврила Потапыч перевел взгляд на онемевшего от нервного потрясения подчиненного, отлично понимая всю двусмысленность своей позиции. Вседержитель, как же некстати... Слухи пойдут: мол, полицмейстер-то наш - вольтерьянец!!! Все припомнят, и в первую голову неожиданный перевод его из столицы в эту захудалую губернию - не иначе, скажут, как в ссылку... Ох-хо-хо... Что ж придумать-то?
- Вот, - быстро нашелся полицейский начальник, - уголовную методу применяю. Француз Видок выдумал: чтобы преступника понять, угадать, что он делать станет, нужно поставить себя на его место... Вот, пробую... По всему выходит, не грозит государю ничего пока. В сильном страхе бунтовщики...
Городовой кивнул, сглотнув судорожно, мол, понимаю.
- А ты чего это, братец, без докладу врываешься?
- Виноват, ваше высокородие!
- Ну, ступай, братец, ступай...
|
|