Марина сияла от счастья. Она сидела на переднем сиденье и, высунув в
открытое окно руку, растопыренными пальцами ловила ветер. Сегодня
был такой важный, такой значимый в её жизни день, они с Игорем
ехали смотреть квартиру, которую наконец должны сдать им под ключ,
и они смогут в неё переехать. Неужели сбывается её мечта, вырваться
из тесной двухкомнатной хрущёвки, где помимо её, с родителями, жил
ещё брат с женой и двумя детьми, мальчиками четырёх и семи лет. А на
кухне, два на три метра безвылазно сидел дед, который, не успев
затушить одну папиросу, уже закуривал другую. Дед всегда сидел в
кухне, потому, что оттуда близко до туалета. А ещё в маленьком
помещении легче поставить дымовую завесу. Так он спасался от
правнуков, которые при любом удобном случае норовили дёрнуть его за
бороду. Да и в комнатах ему всё равно не было места. Квартира только
называлась двухкомнатной. На том пяточке, где были эти две, можно
было нагородить и пять и шесть комнат, места это не прибавит.
Поэтому дед спал в коридоре, где теперь мог поместиться только он, в
своём уже полувысушеном состоянии. Правда, чтобы выйти в туалет
приходилось сначала отодвинуть деда и выйти из комнаты, потом
подвинуть обратно, чтобы открыть дверь туалета, ну и потом всё в
обратном порядке. Да ещё Марина, приходя со свидания с Игорем
далеко за полночь, частенько в темноте неудачно перешагивала через
деда. Отчего слышался, либо тихий ой, когда она на него наступала,
либо дед ошалело орал, когда Марина, зацепившись за край его койки,
перелетала через него с грохотом, приземляясь уже в комнате. Тогда
уже из комнаты, где жил брат с семьёй, выбегали два племянника,
обычно с пластмассовыми саблями, потому, что они думали, что на
квартиру напали пираты и это был гром их пушек. Мама успевала
включить свет, а соседи снизу постучать шваброй в потолок. Папа в это
время сидел со стеклянными глазами, и, не проснувшись, всегда говорил
какую-нибудь ерунду. Дед всегда в такие моменты вставал и начинал
курить. Его койку быстро ставили к стене, и тогда вся семья
беспрепятственно бегала в туалет. Мальчики начинали битву на саблях,
успевая на первых двух папиросах, пока кухня не наполнилась едким
дымом, подёргать деда за бороду. Марина ждала, пока прекратятся
походы в туалет, чтобы пойти в ванную, так как она совмещена с
туалетом. К моменту её выхода оттуда в квартире всё успокаивалось и
затихало. Но койка с храпящим дедом напрочь перекрывала выход из
ванной. Лишь небольшая щель оставляла возможность для манёвра.
Тогда марина брала толстую проволоку с крючком на конце, которой
мама двигала бельё на верёвках и, просунув её в щель, слегка дёргала
крючком деде за бороду. Но это была русская рулетка. Если дед
просыпался тихо, то после десятиминутных манипуляций с койкой, он, в
конце концов, давал Марине возможность добраться до постели. Если
же дед с перепуга думал, что ему отрывают голову и начинал дико
орать, то всё повторялось сначала. Опять мальчики с саблями и так
далее.
Утренняя квартирная эпопея, по своей драматичности не уступала
вечерней. Кроме деда и Марины, остальным надо было к восьми часам
отбыть из обиталища. Деда, чтобы не мешал в проходе, поднимали в
любом случае и сажали в кухне. Он после неспокойной ночи быстро
сидя засыпал в узкой щели между холодильником и шкафом, напоминая
сушёную египетскую мумию в саркофаге. Туалетно-умывальные страсти
в квартире с совмещённым санузлом и большим числом проживающих,
описывать сложно. Но вот, чайник громким свистом оповещает о начале
завтрака. Так как в кухне кроме деда трудно ещё кому-то поместится,
то завтракают все в большой комнате. Марине тогда приходится
погружаться под одеяло, чтобы скрыться от света и шума. Эта мера, так
же полезна и против метательного оружия борцов с пиратами. Но
одеяло не спасает от грохота ложек о чайные кружки, и он, начинает
колокольным звоном отдавать в ушах, смешиваясь с громким чавканьем.
Когда все позавтракавшие начинают одеваться, обуваться в тесном
коридоре, накал утренних страстей достигает своего апогея. Матерные
слова в этот момент слышатся даже из уст мальчиков, четырёх и семи
лет. И когда входная дверь наконец, выплёвывает орущую орду,
Марина ещё несколько минут не вылезает из-под одеяла из-за
пугающей тишины. А потом она встаёт, и ходит по квартире,
представляя, будто это только её квартира. Как бы она расставила
мебель, и какую, вместо опостылевших лежанок. И как у неё будет
хорошо, когда-нибудь в её квартире.
И вот сейчас Марина так близка к своей мечте. Если квартира готова,
они с Игорем переезжают в неё. А через месяц играют свадьбу. Жить
они будут вдвоём, только двое, в двухкомнатной квартире. Потом
конечно будут дети. Но пока вдвоём.
Первый день свадьбы отыграли в кафе. На второй день собрались все в
новой квартире, посмотреть, да пожелать молодым семейного счастья в
новом гнёздышке. Вечером, захмелевшего Игоря, упросили, включит
здоровенный телевизор, похвастаться подарком от друзей. Дед, тоже
пропустивший стопку, настроив слуховой аппарат, громко требовал
включить новости. Все прильнули к экрану, на котором диктор, с
нотками трагизма в голосе сообщил, что на улице Цветочной,
произошло обрушение старого кирпичного дома, постройки
шестидесятых годов. На кадрах с места событий, под грудой кирпичей,
все отчётливо разглядели вывеску булочной «Пышка». Марина,
стоявшая позади всех, с ужасом ощутила на себе взгляды
родственников, одновременно повернувших на неё головы. В их
взглядах, отчётливо читалась одна фраза, - Мы поживём у тебя пока?
|
|