Ночь. Плацкартный вагон.
Оборванный сон беспокойной Татьяны, -
Рваные раны на кожаных трупах
кресел и чьих-то беспечных карманах.
Разбитые стекла, - Двадцать Шестой
прячет прилюдно свое самомнение;
Двадцать Седьмой его дурачит, -
Просто такое у него настроение.
Бутафорские крылья - к спектаклю "счастье";
Боевая граната - на сценку "жизнь";
едут. Артисты сыты и святы, -
У них по блату всеядный "аминь".
Купцы в халатах распивают вина.
Лица владык обескровлены, смяты, -
Отряды не слышат, как движутся мимо
помоек души, свалок тела да платья.
А Облака Балтики Летом,
Снятся поэтам и прочим нездешним!..
Вагонное утро рассыпанных пеплом
в огне... не приходит. Татьяна, о вечном
подумав, крестИться и, ноги устроив
как прежде, ложится в свое сновидение.
В той же одежде. Купцы из столицы
снятся актерам. Идет представление...
Двадцать Седьмой все язвительней спорит
с мыслями, рвущими сцепленный храм, -
Постылые истины, сталью скручены,
крепко прибиты к нему, а к вам?
|
|