Внутри я весь плачу – давно и навзрыд.
Зашедшему солнцу теперь все равно,
Но думает тот, кто ночами не спит:
Когда у тебя ничего не болит,
Ты, может быть, счастлив,
А, может быть, мертв.
***
Твои глаза по-прежнему сияют
Жемчужиной в прохладной глубине.
Блеснув слезою в марочном вине,
В тени ресниц воспоминания растают.
Когда горящий цвет волос зарею
Наполнит светом сонный небосвод,
В их ореоле солнце вновь взойдет
Увы, никем не окольцованной звездою.
Пронзят лучами ласковые пальцы,
Душа застонет, обнимая мир.
Прощенный, спит твой северный кумир,
А в сновиденьях мужа - южной феи танцы.
Легка, как лань, стройна и грациозна,
Движения – стремительный полет.
На краткий миг покрыла Нарочь лед,
И вновь улыбчива, несносна, несерьезна.
Вновь голос, как ручей, искрится смехом -
Его ты у весны отобрала.
Озерные им бредят зеркала,
И небо повторяет жадным эхом.
Твой рот – кусочек злого совершенства.
Раскроются цветком губ лепестки,
И дрогнут бедра, будучи близки
К великолепию интимного блаженства.
Твоя любовь – бескрылая мятежность,
Порывистость, заманчивость, игра,
Проклятье или Божий дар костра:
Ожога боль – твоя особенная нежность.
|
|