Безжизненно-статичная пьеса в четырёх действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Картина, натюрморт – красные спелые яблоки на серебряном блюде
Статуэтка гречанки
Вешалка для одежды
Трость с набалдашником в виде головы чёрного пуделя
Стол, за ним пару лет назад проводили сеансы спиритизма
Абажур, очень старый
Первый революционер
Второй революционер
Третий революционер
Девушка, машинистка
Мужчина по имени Михаил
I ДЕЙСТВИЕ
Старый захламлённый чердак. В углу стоит Картина. Рядом /слева/ Статуэтка. В углу напротив – Вешалка. На противоположном конце помещения стоит, прислонившись к стене, Трость. Посреди чердака – Стол. Время от времени с потолка слышен скрип старого Абажура. Время суток: глубокая ночь
Стол: Господа, на чём мы приостановили наш прошлый разговор?
Вешалка (со злостью и раздражением): Да почему вы это каждый раз спрашиваете? Ведь мы никогда не можем этого вспомнить.
Стол (в замешательстве): Но… надо же… с чего-то начинать беседу…
Вешалка: Вечно вы так. (передразнивая) «надо же… с чего-то начинать беседу…»
Стол (с обидой в голосе): Милая моя, если Вам не нравится то, как и что я говорю, Вы вольны предложить что-то своё.
Вешалка (себе под нос): Будь я на вашем месте, в центре, я не стала бы тратиться на пустые разговоры.
Стол: Я не расслышал…
Вешалка (опомнившись): А я ничего и не говорила!
Трость: Говорила, говорила. Даже мне на другом конце чердака было слышно, что тебе не терпится вылезти на середину.
Вешалка (высокомерно): Господи, да этому пуделю вечно что-то слышится!
Трость (почти про себя): Да… конечно… слышится, слышится…
Стол (не обращая внимания на перебранку): Дамы, чем вы занимали себя весь сегодняшний день? (Обращает внимание, прежде всего, на Картину)
Картина (воодушевлёно и легкомысленно): Я вела наиинтереснейшую беседу со своим новым соседом – Пауком. Он так галантен: спросил, не помешает ли он своим присутствием. Боже! Вы только подумайте, как такое существо может помешать…
Стол (заинтересованно и ревностно): Так о чём же был ваш разговор?
Картина: Мы обсуждали веяния в живописи: импрессионизм, модернизм. (вспоминая, замедляет темп речи) Однако, потом… он перешёл на не совсем понятную мне тему: говорил о какой-то Ре… ре… революции. Вы не знаете, что это такое?
Стол (встревожено и простодушно): Слово мне не знакомо. Я вряд ли его встречал.
Вешалка (вмешиваясь): Я! Я тоже не знаю такого слова.
Абажур: Может быть, Э-волюция?
Картина (вспыхнув): Да нет же. Я точно помню: ре-во-лю-ци-я! Паук ещё сказал, что ЛЮДИ требуют свободу, равноправие, гласность…
Статуэтка (встрепенувшись): ЛЮДИ?! Неужели люди?! Где? Когда он их видел?
Картина: Да вот, вчера, когда он проползал по нижним этажам дома. Эти люди говорили, что скоро придут сюда.
Статуэтка (не скрывая волнения): Неужели, Хозяин и Хозяйка вспомнили о нас? (радостно, по-детски) Они заберут нас всех вниз!!! И как раньше будет звучать вальс, затем полонез… Ах!..
Картина: Да! Да! Мы снова в моде: статуэтки, картины, абажуры. Мы снова будем приносить красоту!
Стол (обидчиво): А столы разве не в счёт?
Картина: Да что Вы! И столы тоже… как можно пропустить такую вещь, ведь за вами сиживали великие спириты и колдуны.
Стол (довольно): Да-а… Ученики Дейвиса и Кардека, а также основатели журнала «Ребус» не раз проводили свои сеансы за вашим покорным слугой. Меня именно для этих целей и приобрели (улыбаясь) Было времечко! Я вертелся, отовсюду доносились голоса… Хе-хе, всё это приводило в ужас дам!
Вешалка: Да полноте! Ученики, вращения… Да на меня вешал шубу сам губернатор! Бывало, придёт он к Хозяйке: красивый, от шубы дорогим одеколоном пахнет. Целует ручки ей, потом проходит в гостиную. Вместе с Хозяюшкой пьют чай, а потом выходят в сад…
Все (с огромным любопытством): И?!
Вешалка: Что и? Дальше я ничего не знаю. Я же в прихожей находилась и дальше гостиной не видела.
Все разочарованы
Трость (про себя): Конечно, не видела... Но по довольной физиономии этого служаки разве слепой или дурак не понял, что там было.
Стол: Но дайте же слово нашей Афродите! Милочка, что Вы делали сегодня днём?
Статуэтка (испуганно и стесняясь): Я? Мечтала. Вспоминала свой первый бал. Меня купили в качестве подарка на свадьбу хозяйки, в одной из антикварных лавок. Она поставила меня на один из столиков в Большой Зале. Людей было так много: они сновали вокруг, и я боялась, что кто-нибудь столкнёт меня. Но обошлось. Начались танцы! Кавалеры и дамы кружились под чарующие звуки музыки. Цветные фонарики трепетали от малейшего дуновения ветра. Милая Мари схватила меня и закружилась по залу. Ах, как было замечательно! Правда через минуту милая её мама отобрала меня из рук Хозяйки и водворила на место.
Стол: Да вы как всегда восхитили нас своим рассказом, милая Антигона. Между прочим, мы до сих пор не знаем как ваше имя.
Статуэтка: К сожалению, и для меня это тайна. Скульптор-ремесленник не стал утруждать себя подобными вопросами. Он не дал мне имени. Но, знаете, мне очень приятно и радостно, что вы называете меня то Афродитой, то Антигоной… Благодаря этому я каждый раз другая. Новое имя – новая роль – новая жизнь!
Картина (с разочарованием и грустью): А я – просто картина… Не помню уже ни своего создателя, ни года рождения – ничего не помню. Натюрморт! Я действительно мёртвая: не двигаюсь, не мыслю, не живу… По мне ползают пауки, тараканы, муравьи. Они устраивают свои жилища с обратной стороны меня… (останавливается, задумывается, лицо просветляется) С обратной стороны меня! Боже, моё прошлое: имя, год и автор начертаны на обратной стороне. Если бы я повернулась, то узнала бы всё!
Стол (робко, боясь её вновь повергнуть в прежнее состояние): Дорогая Вы наша, но ведь это невозможно. Все мы статичны. Ни один из нас не может сдвинуться с места.
Картина (вновь погрустнев): Ах да, да… Я помню… Мы, мы статичны. Мёртвая природа… ведь это мы – мёртвая природа: для Стола, Вешалки и Трости, для моей рамки срубили деревья; на холст и абажур пошёл лён… вот и получается…
Трость (продолжая её мысль): Что природу умертвили ради нас…
Картина: Вы абсолютно правы, Трость. Знаете, вот Вы там, в углу стоите, сами с собой разговариваете, а ведь чуть позже о вас напишут…
Трость: Я знаю об это, даже знаю, ЧТО напишут: «Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой нёс трость с чёрным набалдашником в виде головы пуделя…». Именно так, именно так.
Вешалка (с огромным возмущением): Это почему о нём напишут? Я что, хуже какой-то трости?
Абажур: Да, милочка, хуже. Вы думаете о том, как бы выдвинуться в центр. Это ни для кого не секрет. Вы постоянно парируете, огрызаетесь. Вы – ве-шал-ка, вас ис-поль-зу-ют… Но ведь пальто можно повесить и на стул…
Вешалка (оскорблёно, с детской интонацией в голосе): А он-то, он чего?
Абажур: Он? Он в углу стоит. Ждёт своего Хозяина, не кичится и служит опорой да ещё к тому же, он… вас…
Трость (обращаясь только к Абажуру): Не произносите последнего слова, придёт время, я сам всё скажу, или она поймёт.
Вешалка (уже успокоившись, с интересом): Что он меня?
Абажур, прижимая палец к губам, отворачивается от неё
Стол: Две дамы уже высказались о своих дневных развлечениях, теперь и ваша очередь.
Вешалка (изображая застенчивость): Я… стояла у двери…
Стол (перебивая): Между прочим, как и всегда.
Вешалка (раздражённо): Да, да… И вспоминала один из благотворительных вечеров нашего дома. Сын Хозяйки, Митя прелестно играл на виолончели, Мари аккомпанировала ему на рояле… А один из гостей, господин Фильчиков, так смотрел на нашу Хозяйку, что та краснела и опускала глаза.
Трость (еле сдерживая гнев): Неправда, она сама строила ему глазки, отпускала тонкие шуточки в его адрес и при каждом удобном случае садилась около него. Хозяин всё видел и от ревности постукивал мною.
Вешалка (как бы не принимая во внимание всё сказанное): Да дадут мне сегодня высказаться или нет? (капризно кривит ручки)
Стол: Милейший, давайте об этом потом. Семейные проблемы не для нас. Продолжайте…
Трость поворачивается ко всем спиной
Вешалка (обрадовано): Так вот, она краснела, опускала глаза, а потом, когда все гости во главе с Хозяином ушли, этот Фильчиков вернулся к нам. Будто бы забыл шляпу и та-ак обнял Хозяйку, что… будь я не Вешалка, то умерла бы от смущения или упала в обморок.
Статуэтка (гневно): Ваши пошленькие рассказы – выдумка! Хозяйка не могла быть такой. Она протирала пыль!
Вешалка (хохоча): Если намечались гости…
Статуэтка (разгорячено): Занималась с детьми!
Вешалка: Если рядом были подруги…
Статуэтка (в отчаянии): Да она, она просто была хорошей!
Вешалка (снисходительно): Девочка моя, она была женщиной. Красивой женщиной, свободной, яркой, интересной. Не то, что вы: белая, чистая, статичная, скучная…
Статуэтка: Я не скучная!
Вешалка (отчетливо произнося каждое слово): Скучная! Своими восторженными рассказами взахлёб вы надоели всему чердаку. Ах, мазурки! Ох, полонезы! Скучно, придумайте что-нибудь новое.
Статуэтка (в ужасе, обращаясь ко всем): Неужели, это правда?
Все сконфуженно молчат
Статуэтка с криком отчаяния начинает раскачиваться, потом падает на пол, голова отлетает, тело – вдребезги
Стол: Зачем вы её так?
Вешалка: А вы как будто не причастны? Хорошо…
Картина (с пафосом): Да! Мы – произведения искусства – страшимся устареть и надоесть. (как бы про себя) Собрать бы осколки или в угол замести.
Вешалка: Пусть лежит. Хоть в конце что-то новое придумала…
II ДЕЙСТВИЕ
Та же обстановка, те же действующие лица. Раздаётся стук за сценой. Открывается дверь (так, что Вешалку не видно из-за неё). Входят Двое революционеров, оглядываясь по сторонам в поиске чего-то
Первый революционер: Что тут есть?
Второй революционер: Тьма-тьмущая, ни черта не видно… да вот… стол вроде как.
Первый революционер: Бери его…
Оба: Раз – два. (взваливают) Понеслись! (Уходят)
Входит Третий революционер, в руке у него фонарь. Революционер останавливается около того места, где разбилась Статуэтка. Присаживается, долго рассматривает, потом сгребает голову и осколки тела в ладонь и кладёт в карман. Уходит
Картина: Кажись, снова спирита какого-то позвали, раз наш старичок понадобился. (мечтательно вздыхая) И мы скоро пригодимся!
В комнату входят второй и третий революционеры
Второй революционер: Ещё что тут есть?
Третий революционер освещает фонарём угол комнаты
Третий революционер: Картина… Её тоже возьмём?
Второй революционер (кивает): Угу. (показывает на штаны товарища) Что это у тебя в кармане?
Третий революционер (немного замявшись): Так ведь это… мелочь… обломки какой-то безделушки, авось на что сгодятся.
Второй революционер: Выброси ты их к чёртовой матери!
Третий революционер покорно исполняет приказание. Второй берёт картину так, что становится видна её оборотная часть
Картина (в её голосе нетерпение, восторг, тревога): Что?! Что там написано?!
Абажур (читает по слогам): «Яблоки на серебре. 1897 год», автор не указан.
Картина (радостно): Но и это хорошо! Яблоки! Яблоки на серебре! Как прекрасно! Мы скоро увидимся с вами там, внизу!
Все оставшиеся: Конечно, увидимся!
Двое революционеров уходят
III ДЕЙСТВИЕ
Начинает светать. Осколки Статуэтки шевелятся; на самом верху горстки появляется голова с огромными испуганными глазами. Голос у Статуэтки изменился, стал более густым, грудным, безумным
Статуэтка: Вы больше не увидитесь… Там… Стол… его разрубили… топором… и в печку… словно Жанну Д’Арк на костёр. Язычки пламени облизывали его лаковую поверхность. Теперь он там, горит… И Картину туда же… За что? За что?
Голова падает и разбивается
Вешалка (в панике): Стол сгорел! Картина! Ах, почему? Я… я не хочу гореть!!! (вдруг опомнилась, повеселела) Как хорошо, что я здесь, а не на середине. Как хорошо! (напевает какую-то весёленькую мелодию)
Абажур качается из стороны в сторону
Абажур (повторяя медленно, по слогам): Сго-рел… в о-гонь… сго-рел… в о-гонь…
Трость: Глупая, и тебя сожгут ведь… Найдут и сожгут…
Распахивается дверь, входит Первый революционер. Останавливается на середине чердака, снимает Абажур. Ногами он растаптывает то, что осталось от Статуэтки. Выходит из комнаты, захлопывая дверь так, что Вешалка падает
Вешалка (о ещё большем отчаянии): Теперь и старика спалят, а затем и за меня примутся!
Трость (в сторону): Вот и пришёл тот момент. Мы оба знаем, что скоро умрём. Теперь я всё могу сказать (Обращаясь к Вешалке) Ты была воплощением Хозяйки: стройная, взбалмошная, заискивающая, порочная. На тебя вешали шубы и пальто различных чиновников и промышленников. Но я всегда любил тебя. Прощая всё… Всё… Даже, когда Хозяйка убила Хозяина.
Вешалка: Ах, что ты говоришь!
Трость: Да, моего Хозяина… убила… я простил и её, и тебя. Вы обе любили роскошь, всегда хотели в центр, не замечали наших чувств. Считали, что Хозяин женился на Хозяйке, чтобы поправить своё положение. Но ведь это было не так. Ведь вы обе поначалу были нежными, красивыми, чистыми, как статуэтка. Но позже, как ты сама сказала, вы стали женщинами. А мы с Хозяином надеялись на то, что вы когда-нибудь станете прежними. Хозяин так и не дождался… И я скорее всего тоже…
Вешалка (явно не слыша то, что говорил Трость, зациклилась на том, что её сожгут, потому до неё дошли только обрывки фраз): Как? Изменились… Порочная… Женщина… я…
Трость (ему кажется, что она всё поняла): А ведь раньше ты так любила, когда Хозяин ставил меня рядом с тобой. Я слегка касался тебя, мы разговаривали. Мы любили.
Вешалка (в её голосе нет ни любви, ни раскаянья – ничего): Знаешь, а я ведь всё это забыла. У людей есть такие моменты, когда перед ними вся жизнь пролетает. Правда?
Трость кивает
Вот и у меня такое сейчас: мы вместе… мы вместе… (снова впадает в отчаяние) и мы скоро умрём… Мне… я…
Раздаётся грохот за сценой. Входит Третий революционер (Трость узнает в нём Фильчикова), оглядывается, смотрит перед собой и видит лежащую Вешалку. Поднимает, любовно гладит. Трость пытается как-то отстранится от стены, ударить Фильчикова, но тот уносит вешалку прочь, плотно закрыв за собой дверь
Гаснет свет. Вокруг разгорается пламя. Красные и жёлтые язычки огня пожирают чердак. Раздаётся звук, похожий на стон раненного зверя. Через некоторое время на сцене видны только тлеющие угольки. Видна тень мальчика, потом часовщика
IV ДЕЙСТВИЕ
Новые декорации: светлая комната, письменный стол. За ним сидит Девушка. Она печатает на машинке то, что говорит Мужчина, который ходит взад-вперёд
Мужчина (диктует): «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат…»
В углу стоит Трость, чуть обгоревшая
Трость: Не помню, что со мной было. Не знаю, почему уцелел. Меня подобрал мальчишка среди обгоревших балок дома и принёс к себе. Потом я попал к какому-то часовщику. Позже очутился здесь, у Михаила. Вешалка сгорела, умерла и её Хозяйка. Её застрелили. Они обе стали натюрмортами. А любовь между нами: между Хозяином и Хозяйкой, между мной и Вешалкой умерла ещё раньше. Мы её просто имитировали… до самой смерти.
К Трости подходит Мужчина. Теперь он одет в плащ, взяв в руки трость, выходит через зрительный зал
Занавес
Июнь – июль 2003 года
|
|