Эпиграф: «Я тебя поцелую…потом…если захочешь!»
Донна Роза.
Чарльз никогда не видел тетки и был чрезмерно удивлен,
Когда узнал, какой походкой миллионерши входят в дом:
Она влетела в дверь, как будто ей кто-то сзади дал пинка
И, несмотря на то, что утро, подать велела коньяка…
Единым махом с ним покончив, она велела повторить.
«С дороги я устала очень, не в силах даже говорить!» -
Сказала тетка Чарли басом и скрылась, прихватив цветы…
Чарльз и его дворецкий Брассет успели лишь разинуть рты.
Чарльз с теткой связывал надежды, и вовсе не на миллион.
Он был давно уже и нежно в мисс Эмму юную влюблен.
Предмет любви ответной страстью его одаривал сполна,
Но пребывал, увы, под властью жестокого опекуна.
Судьей являясь мировым, был опекун категоричен,
В суждениях неоспорим, чудовищно косноязычен.
За подопечную свою он перегрызть грозился глотку.
Воздействовать же на судью под силу было только тетке.
А тетка, отдохнув с дороги, не совладала с каблуком
И вниз сошла - голова-ноги, а если проще – кувырком,
Все впечатления от спуска, придав немедленно огласке,
И Брассета, что нес закуски, вогнав непроизвольно в краску.
Чарльз, прибежав на теткин крик, решил: все - рухнули надежды!
Но тетка, потеряв парик и нижнюю деталь одежды,
Предстала в образе таком, что Чарльз и Брассет обомлели…
Переодетым мужиком была она на самом деле!
Чарльз, ожидавший в гости Эмму, надеясь познакомить с тетей,
По-своему решил проблему, его едва ли Вы поймете.
Найдя вооруженным глазом на теткиных щеках щетину,
Он произнес: «Мужайтесь Брассет, сейчас мы будем брить скотину!»
Но «тетка» показала гонор, взревев: «Не дамся, просто так!»
Была устроена погоня, организован кавардак…
Скрутили, не прошло часа, в конец, уж, выбившись из сил:
Чарльз «тетушку» держал, а Брассет - трясущейся рукою брил…
При виде «тетушки» суровой душа ушла у Эммы в пятки -
Та хмурила густые брови и грызла дамские перчатки.
Но «тетушка», при виде Эммы, вся встрепенулась, оживилась,
Нашла для разговора тему и к ушку самому склонилась,
Легко с ней перейдя на «ты»… И стала лучшею подругой.
И расспросила про мечты. Чарльз даже был слегка напуган -
Так сильно «тетка» прикипела к прелестной Эмме всей душой,
Ее ласкала и жалела, прижав к груди своей большой…
Тут был нарушен их покой судьей громоподобным Кригсом.
Скрипящий при ходьбе ногой, сверкая золотою фиксой,
Судья ворвался в тихий дом, в котором не бывал ни разу,
И страшный учинил погром, грозя вцепиться в глотку Чарльзу.
«Нам всем сейчас придет хана!» - сказали Чарльз и Эмма хором.
«О, тетя! Только ты одна со старым сладишь мухомором!»
И скрылись: Эмма в шифоньер, Чарльз под медвежьей белой шкурой,
А «тетка» выдала пример ругательств - не в ладу с цензурой.
Ноздрями выпуская пар, судья возник в дверном проеме,
Жизнь превратить грозя в кошмар коль Эмму обнаружит в доме,
Он стул схватил из гарнитура и, покусав со всех сторон,
Вонзил его в медвежью шкуру, издавшую при этом стон.
«Милейший, Вы наглец и хам! Манеры где, хотя б в зачатке?!
В присутствии почтенных дам такие гневные припадки!» -
Сказала тетка, взглядом смерив судью, что багровел лицом,
Ушам отказываясь верить, его назвали наглецом?!
Багровый цвет судьи сменился на фиолетовый, почти…
От крика он перекосился: «Меня Вы вздумали учить!
Кто Вы тут есть?! Что за фигура? Преклонных лет, весьма-весьма!
Карга! Старуха! Ведьма! Дура, иль выжившая из ума!»
«Я - тетка Чарли! Донна Роза! Миллионерша и вдова!» -
Сказала «тетка», без наркоза, судье кошмарные слова.
Судья, опешив, сел на стул, и с Чарльзом застонал на пару:
«Как я посмел?! Как посягнул?! Придумайте скорей мне кару!»
«Ах, полно, друг мой, убиваться! Прощу Вас, но - не просто так!
Прошу составить, постараться, мне разрешение на брак!» -
Пробасила с ухмылкой «леди», кокетливая - как все вдовы,
И села рядом на «медведя» и без того полуживого.
Судья был «теткой» дрессирован, ел сахар у нее из рук…
К обеду стол уж сервирован, и на довольно узкий круг,
Но тут… вошла с визитом дама преклонных лет, весьма-весьма,
И фарс сей обратила в драму, о том не ведая сама.
Ее короткий монолог сразил все общество на месте.
Статью припомнив за подлог, судья опять забыл о чести.
Он высказался напрямик, нарекши даму самозванкой,
И ко всему содрал парик и шляпу с бедной иностранки.
Зубами громко скрежетал, словами страшными ругался,
Глазами молнии метал, фамильным серебром кидался…
Но дама стойкая к угрозам, твердила лишь одни слова:
«Я – тетка Чарли! Донна Роза! Миллионерша и вдова!»
|
|