(Плач по смерти Реваза Инанишвили)
***
Снег согнул бамбук,
Словно мир вокруг него
Перевернулся.
(Мацуо Басё — 1644-1694).
— … Он — большой, слишком большой. Его масштабные персонажи могут сотрясти мир, — сказал мне задумчиво и, после паузы, добавил. — Но обычный человек не такой…
— И как насчет Вас? — я спросил.
— А я — маленький. Усталый, и даже не могу ходить без своей палки. Как видишь, сижу я здесь, под сенью этого старого дуба, и не хочу высоко глядеть, пальцем в небо попасть. Я только пристально смотрю вниз, наблюдаю муравьев, которые гораздо более тяжелый груз несут, чем сами они, — и он умолк, может быть, ожидал моего ответа.
— Я не хочу быть большим, как тот… И считайте меня, пожалуйста, вот одним из этих муравьев, — ответил я.
И так он улыбнулся, как только он умел и никто другой — просительно, но с неподвижной грустью в глазах, и свою правдивую правую руку мне на голову положил.
Затем с помощью своей палки начал подниматься.
Притом вставал он очень медленно.
Встал на ноги, встал…
Так и ушел — с помощью своей палки.
Ушел, ушел…
И исчез.
Великолепным был он человеком.
— Я пишу только когда моя душа жаждет молитвы, — так он говорил…
А ты, крохобор, не побаивайся его простоты, не называй "деревенским писателем".
В его деревне помещается целая страна или, если хочешь, целый мир…
Но знаю я, для тебя необходимо, чтобы сначала в Европе назвали его великим писателем, подобно одаренному художнику Нико Пиросманашвили, а потом и ты заплачешь — мол, гениальнейшим был он писателем…
Это же крокодиловы слезы — говорят, так крокодилы плачут, когда уже съедят кого-то.
|
|