Литературный портал "Что хочет автор" на www.litkonkurs.ru, e-mail: izdat@rzn.ru Проект: Новые произведения
Автор: Иван МазилинНоминация: Фантастика и приключения

Сотворение Бога
      Дорогой мой «неизвестный читатель». Ты мне дорог уж тем, что заглянул на мою страничку. Даже, если и ошибся дверью или посмотреть количество знаков, решач, стоит ли грохать свое драгоценное время. Я тебе по любому поводу рад.
   И если у тебя появилась потребность хотя бы хмыкнуть на прочитанное, это можно сделать, отписав по моему адресу.
   С уважением. Автор.
   
   Иван Мазилин
   Сотворение Бога
   
   Сильное воображение
    порождает событие.
   М. Монтень
   
   1.
   ...То, что это была любовь, он понял лишь тогда, когда Ее вдруг не стало. Эта автомобильная катастрофа, разом, до полной немоты выпотрошила его, выжала до состояния невесомости, в которой он полетел в холодную пустоту. Мир должен был содрогнуться и время побежать вспять. Но ничего этого не произошло - все так же светило весеннее солнце, распускались первые листочки. Но для него эта буйно распоясавшаяся весна, в одночасье перестала существовать, превратившись в нарисованную почти мультяшную нереальность.
   Когда она была жива, он тихо ее обожал, что не мешало ему в то же самое время спорить с ней на рабочих совещаниях, иногда даже не выбирая выражений. Зато после работы, Она подвозила его на своем стареньком «Опеле» до дому (благо это было по пути) и часто бывало, что они могли остановиться где-нибудь на обочине и подолгу разговаривать... о каких-нибудь пустяках. Он всегда ждал этих остановок, для него, это были часы, когда он был по-настоящему счастлив.
   На вечеринках у друзей, куда неизменно появлялся один, он всячески давил в себе любое проявление нежности по отношению к ней, понимая, что это неизбежно потащит за собой целый ворох проблем, прежде всего у нее. Про себя он считал ее подругой, в тайне же даже от самого себя, понимал, что такая дружба в любую минуту может взорваться, прорвать узенькую невидимую границу и обратиться в нечто иное, до тех пор неведомое. И он всячески оттягивал этот момент, пугающей неизвестности. В своих снах он часто видел ее...
   Еще ему казалось, что и Она ждет от него всего одного решительного слова, поступка, признания, наконец. И это мучило его больше всего. Наверное, так оно и было на самом деле.
   Ах, если бы они оба были более решительны! Ах, если бы они встретились на пять лет раньше. Быть может, тогда и сама жизнь его и ее, и непременно вместе, понеслась бы в совершенно ином направлении, в каком-нибудь фантастическом параллельном мире. И не было бы тогда этого крематория.
   Задним числом, он вспомнил, что собирался это сделать. Даже назначил для этого признания... или какого-нибудь «решительного поступка» определенный день. Даже сочинил целый сценарий, с цветами и...
   Весь ужас заключался в том, что этот назначенный день приходился на прощание...
   На похоронах он стоял в отдалении от гроба, от ее мужа, детей, родственников, так до конца и, не поверив, что хоронят именно ее. В гробу лежала восковая кукла, весьма отдаленно напоминающая...
   Только через несколько дней, когда тупая немота исчезла и на ее месте появилась острая боль понимания, что никогда больше... никогда. И что с этим надо жить.
   И он стал жить, медленно удаляясь от мира, в котором очень многое напоминало о ней и постоянно доставляло боль. Он все глубже и глубже опускался на дно собственной души, где еще хранились такие реальные воспоминания... более реальные, чем сама действительность. Боль со временем притуплялась, становилась привычной, даже порой необходимой для ощущения того, что он еще жив.
   Только через год, однажды, в самом конце марте, он проснулся и с удивлением почувствовал, что боль исчезла, выгорела вся. Что ничего внутри не осталось, кроме горечи во рту, от которой избавляются самым банальным способом - чисткой зубов...
   
   Мелкий, дробный перестук игрушечной конницы. Я его окрестил «крабом». С таким же успехом я мог бы его назвать, «пауком», «НЛО» или просто «блюдцем». Он похож на все эти вещности. Хотя бы потому, что у него восемь блестящих членистых паучьих лапок с маленькими клешнями захватами на концах, само тулово похоже на круглую летающую тарелку с мигающими огоньками светодиодов по ребру. От краба у него сверху довольно выпуклый панцирь, а между огоньками десятка два глаз-горошин, вращающихся во всех направлениях. Сам «краб» небольшой, сантиметров двадцать в диаметре.
   Так что пусть он будет «крабом». Сергей назвал это свое детище «Альфом». Тоже неплохо звучит. Краб Альф. Или просто Альфик.
   Я оторвался от компьютера, закинул ноги на стол, закурил и стал наблюдать за ним. Если забыть, что это просто электронная игрушка, то ведет он себя как живое существо. И если пять дней назад, он медленно ковылял с одного конца стола до другого, старательно обходя все препятствия, подолгу замирая, то теперь что-то изменилось. То ползает почти на брюхе, то вдруг поднимается почти на всю длину своих лапок и начинает быстро выписывать виражи по лабиринту огромного стола.
   Собственно, это даже не стол. Вернее, огромный рабочий стол, занимающий почти все помещение. Между этим столом и стенами со стеллажами проход чуть больше метра. На стеллажах и на самом столе навалено много чего. Провода, разъемы, инструменты, разные платы, части компьютеров. Я, как «юзер-чайник», названия их могу передать, разве что, как «разные штуковины». Нет, на самом деле, в отношении меня все это не так уж беспросветно. Хотя, мне это и не нужно, но сейчас «хард» я все-таки могу отличить от «флопа», а это согласитесь, уже прогресс. Школьные, старательно забытые познания физики, позволяют мне относиться ко всему этому «добру» с уважением. Но и только.
   Мне пришлось сильно отклониться в сторону, чтобы увидеть, чем там, на дальнем конце стола занимается Альфик.
   Это что-то новенькое - он занялся «физзарядкой». То есть, «упал - отжался», мускулы качает. Брякнется на брюхо, лапки в стороны раскинет, потом, подберет их и, поднявшись, пару кругов по своей оси протопчется. И снова – бряк.
   Альф хитроумное создание моего школьного друга Сереги. Он рубит во всем этом. Он мне долго объяснял, что использовал всякие, без дела, валявшиеся у него хреновины. Да, и эти... вот еще, вспомнил – «микрочипы». Потом напихал в него Alрha-versions (потому Альфик) - кое-как работающие каркасы программ, (для меня это уже запредельно), и чего-то там еще. В общем, хотел создать модель саморазвивающегося робота. Он, по-моему, сам до конца не понял, что у него получилось. Но вместо того, чтобы разобрать свое «творение» оставил, как есть. «Ну, старик, пусть себе ползает. Никому не мешает, ни на что не налетает, со стола не падает, пусть живет, пока батарейка не сядет. Да и тебе веселее будет». Сказал так и уехал на полгода в Штаты, в какую-то там «Силиконовую долину», бабок подгрести. Пригласили его. Говорят, там половина наших рашен суперпрограммеров обитают. Своего рода, «мозговая резервация» Штатов. Одним словом, полный зашибец.
   Альфик закончил тренировку и, пробежав на другой конец стола, присел, брякнув своим донцем, и теперь старательно изучает горку всяких плат. Интересно, что он видит? «Глаза» у него на все четыре... если не на все восемь сторон. И все-таки, где у него «перед», а где «зад»? Надо будет мелком крестик на каком-нибудь боку поставить...
   Я хожу в мастерскую Сергея уже с неделю, потому как раз неделю назад, совершенно случайно, в метро, на станции Тургеневская, налетает на меня Серега и с ходу за грудки хватает. Ни «привет», Ни «как делишки?». А мы с ним не виделись, наверно, лет сто. Сразу меня грузить начал - «Старик, ну ты попал!». «Старик, тебе клеевая халтура с неба свалилась. Меня выручишь и деньжат срубишь. Мне Светлана с полгода назад звонила. Настучала, что ты, все так же на «Оптиме» свои шедевры кропаешь». «Да, а что? Привык я к ней» - это я ему в ответ. А он - «Короче, пора осваивать технику. Будешь в моей конуре сторожем, по мере свободности времени, а заодно на компьютере наблатыкаешься. Я приеду, тебе его даром отдам, то есть без-воз-мез-д-дно. Сечешь? И струйник в придачу. Годится? А еще сразу за полгода пять... даже шесть сотен гринов выложу. Проблем у тебя не будет. Аренда, электричество, связь, Интернет, все оплачено почти на год вперед. Соглашайся».
   В общем, взял он меня на гоп-стоп. А грины хрустящие поставили точку. За вечер научил меня «батоны жать, крошить и топтать». (Перевожу – работать с клавиатурой и мышкой). «Сюда втыкаешь, здесь жмешь. Грузишь и работаешь. «Одним словом Plug and Play, (Включай и отрывайся), а я отваливаю за бугримость».
   За пару дней я Word освоил. Удобная штуковина оказалась. С редактором вообще, класс - всю твою врожденную безграмотность сразу же тебе в нос и тычет.
   Альфик бросил изучать платы и переместился к моим туфлям. Мне не видно, что он там, на подошве обнаружил... шебуршит чем-то.
   Мастерская Серегина в полуподвале дома в Харитоньевском переулке. Дверь стальная с кодовым замком, одно окно во двор на уровне газона. На окне мощная решетка. Стекла не мылись с сотворения мира. На них, старательно протертые в пыли, очень хорошо читаются три «толстые» буквы – «йух». Пацаны старались, уравнение с тремя неизвестными решали. Сквозь эти «математические» символы проглядывает бледненькое осеннее солнце и чахлый кустик клена с несколькими уцелевшими грязно-желтыми, узорчатыми листами.
   Я, с хрустом в костях потянулся и скинул ноги со стола.
   Вот это номер! Альфик ухитрился наколоть на одну из своих ножек, вероятно приставший к подошве моих штиблет, листик, быть может, того самого клена, что за окном, и теперь таскает его по столу. Интересно в его башке... гм... в программе заложено действие по сниманию листьев с костылей? Это уже интеллект. Нет, по всей вероятности, я переоценил его возможности – кажется, этот листик не доставляет ему неудобств, он просто его игнорирует. Вот присел... или прилег, не знаю, как будет правильно это назвать, и замер, только зенками своими крутит. Может батарейка села? Серега сказал, что на месяц должно хватить.
   Солнце успело спрятаться за дом напротив и стало как-то уж совсем быстро темнеть. Ничего не поделаешь – конец октября на дворе. Пришлось встать и включить свет. Собственно, мое «сторожение» как раз и заключается в том, чтобы в помещении со двора наблюдалось «присутствие». При Серегиных мозгах, мог бы он все это проделать на автоматике. Свет, звуки всякие и прочее. В прочем, тогда бы мое присутствие не понадобилось, не было бы здесь меня. Сидел бы себе дома за пишмашинкой и... Нет, что там ни говори, а все-таки на «клаве» (клавиатура) работать удобнее. Вот, даже жаргон юзерский появился. К хорошему, человек быстро привыкает. Да и живу я, что немаловажно, сравнительно недалеко, минут пятнадцать пехом до «Красных ворот»... так что мне не трудно.
   Я старательно загасил сигарету и перечитал написанное сегодня. Не слишком ли звучит… шаблонно? А впрочем, пусть так и остается, немного отвлеченно, но… с чувством. Пусть так будет. В конце концов, что мне мешает в любое время вернуться на это место и подкорректировать или выделить и «делетнуть». Нуте-с, продолжим.
   
   …В то самое утро, вышедши из дома по направлению к конторе, в которой отбывал трудовую повинность, Тим внезапно остановился посреди улицы. Настолько внезапно, что произвел этим действием ДТП пешеходного свойства. А, попросту говоря, на него сзади налетела объемистая гражданка неопределенного возраста и больно ударила его своей сумкой ниже колена.
   - Смотреть надо! – вырвалось у него невольно. В ответ услышал очень доходчивое ругательство. Оно его ничуть не задело. Даже, напротив, непонятно чему, он обрадовался. Обрадовался неожиданной своей остановке и этой перебранке. Обрадовался даже боли от удара. Самое смешное, что обрадовался собственной, непонятно откуда явившейся радости…
   Обрадовался и тут же, не раздумывая, позвонил в контору. Гундосым, простуженным голосом вымолил отгул. И сразу же отрубил мобильный телефон, «абонент стал недоступен».
   Весь день бесцельно и без направлений шатался по парку в Сокольниках, вбирая в себя хмельной запах перегнивших прошлогодних листьев, радужными пузырьками искрящийся среди еще голых деревьев воздух. Долго сидел на какой-то скамейке, закрыв глаза и подставив лицо ласковому солнышку…
   И было... было, какое-то предчувствие, что все это... и весь его этот сегодняшний «загул», далеко не случаен. Как не случайна эта отчетливость окружающих его линий, звуков, и запахов. Будто какая-то пелена близорукости спала с глаз его... и с души. Предчувствие, что именно сегодня должно произойти...
   Уже под вечер, когда стало довольно прохладно, и под ногами стали похрустывать подмерзающие лужицы, уже при выходе из парка, он услышал смех. Женский смех! Так могла смеяться только она! Смех исходил из середины большой группы гуляющей молодежи. От дрожи в спине, где-то между лопаток, Тиму пришлось стиснуть зубы и на какое-то время даже перестать дышать...
   Когда он немного успокоился, группа ушла от него уже метров на сто по направлению к метро. Тим пошел за ними...
   
   Нет, ерунда какая-то. Для бабского, сентиментального романа только годится. Может быть, забросить ко всем чертям на какое-то время эту тему и начать что-нибудь «мужественное», боевичок, скажем, из серединных веков? Что-нибудь в духе «Седьмой печати» Бергмана? Кстати, как там поживает наш Альфик? Что-то его совсем не слышно.
   А Альфик, пока я «душевно выкаблучивался», снова переместился и теперь изучает заднюю стенку моей «башни» (собственно, компьютер). Интересно, а когда меня нет, чем он занимается? Если ведет точно такой же активный образ… существования (чуть не сказал «жизни»), то рано или поздно он к чему-нибудь должен придти. Конечно, если принять во внимание, что задумывался он как саморазвивающийся, пусть и электронный, но все же механизм. За неделю он продвинулся в своем развитии достаточно далеко – от простого перемещения по пространству стола до почти осмысленного восприятия отдельных предметов. Если так пойдет и дальше… и если хватит питания, то может статься получится нечто.
   А что если попробовать написать именно о нем? Для начала просто наблюдать и записывать этапы саморазвития Альфа. А когда он... вот опять чуть было не подумал, «умрет», дальше попробовать придумать возможный ход развития? Это мысль...
   Ну, все. На сегодня хватит. Пора собираться нах хауз. Не забыть, по дороге купить продуктов, в холодильнике пустовато.
   - Все, Альф, пока. До завтра. Завтра я до пяти работаю, поэтому, если не возражаешь, приду к шести. Все. Я ушел. Ты в темноте видишь или тебе оставить свет? Нет, пожалуй, все же надо выключить.
   Уже закрывая дверь, подумал – «а если бы он мне на прощание сказал «пока»... или лапкой махнул? Недурственно было бы»...
   
   Ха... до завтра…
   Это только человек может что-то планировать на завтра. Планировать с твердой уверенностью, что так все и произойдет. Но «завтра» незыблемая величина, которая никогда не становится сегодня, так что нет никакого смысла что-либо планировать далее сегодняшнего вечера. И не существует стопроцентных гарантий, что даже и сегодняшний вечер будет непременно таким, каким его хотелось бы прожить.
   Что-то я ударился в самое банальное философствование. Не к добру это. На самом деле все обстояло гораздо проще. Ни завтра, ни даже послезавтра, я в мастерской не появлялся. Скажем так, были разные дела личного свойства не терпящие отлагательств. И довольно этого, мне не перед кем отчитываться за мое отсутствие.
   Только на третий день, который пришелся на субботу я пришел в мастерскую. Пришел с твердым намерением продолжить свою сентиментальную повесть о любви. И даже заготовил первую фразу для продолжения. Она должна была звучать примерно так...
   
   Метро, воронкой эскалатора втянуло Тима в свое теплое, пропахшее жизнью, многолюдное и суетливое подземное пространство...
   
   
   2.
   Я не готов писать околонаучную фантастику. Хотя бы потому, что я бы ни в жизнь не додумался до такой картины, что ждала меня за дверью мастерской. Я очень хорошо помню, что, уходя, выключал компьютер. То есть, я выполнил все полагающиеся «пошаговые» действия – «пуск», «выключить компьютер», и, собственно, «выключение». Я очень хорошо помню, что дождался, выключения монитора и облегченного «выдоха» самого компьютера.
   Теперь же - на мониторе экран черный, но сам компьютер, судя, по бешено пульсирующей на передней панели красной лампочки, включен. Вдобавок еще тихо урчит и пощелкивает внутренностями. В мастерской стоит запах горелого. При всей своей необразованности, я сообразил, что здесь имеет место припаивание одного металла к другому.
   Мне пришлось обойти вокруг стола, чтобы увидеть этого «пайщика-лудильщика»­.­ Сейчас попытаюсь нарисовать картину того, что я увидел. Это увиденное, повергло меня в шоковое состояние, из которого я не скоро выбрался. Ну, представьте сами...
   Альф самостоятельно «снес себе башку» и теперь занимается «трепанацией» собственных «мозгов», манипулируя одновременно всеми восьмью конечностями. Вокруг него разложена куча деталей и работает паяльник. Я впервые вижу такой - «жало» у него не толще «цыганской» иглы.
   Самое главное – Альф подключил себя к компьютеру через порт USB! (Это я узнал из «Курса начинающего бойца»). Одним словом, саморазвитие продолжается с невероятной скоростью. И неизвестно, чем это может закончиться. Не пора ли связываться с Серегой? Где-то он мне записывал номер своего мобильника, но вот куда я его засунул, совершенно не помню. Оставлял... да еще на том же клочке бумаги, и электронный адрес. Ну и что, что не знаю, как пользоваться Интернетом? Это как раз просто – зайти в любое Интернет-кафе и проконсультироваться­.­ Это просто, но вот где эта чертова бумаженция?
   Или оставить все, как есть? Дать волю и простор действиям Альфу? В конце концов, что мне мешает вообще отрубить электричество? Вон у двери пакетник, нажал кнопку и аллес напряжению... капут саморазвитию. С другой стороны, вдруг он сможет дойти до такого уровня, что с ним, возможно, будет каким-нибудь образом общаться? Любопытно же, черт возьми! Конечно, вероятность небольшая, но стоит подождать. Посмотреть, во что эта игрушка сможет превратить самое себя. Не думаю, что «начинки» хватит, чтобы дойти до уровня искусственного интеллекта. Мощности... или как там... памяти... байтов не хватит. Даже если он сможет дополнительно использовать возможности компьютера. Подождем немного. А вот насчет консультации по пользованию Интернетом, стоит этим заняться. Пока не поздно. Так что к черту мою повестушку... по крайней мере, на данное время. Где у нас по близости есть Интернет-кафе? Где-то у Земляного вала. Вот туда мы сейчас и направим свои стопы.
   
   Я вернулся часа через четыре, нагруженный знаниями начинающего пользователя «всемирной паутины» и пакетом со жратвой, поскольку собирался наблюдать за Альфом до позднего вечера.
   За эти часы моего отсутствия, произошли дальнейшие изменения. Альф успел собрать самого себя, при этом удалив все светодиоды, придававшие ему «елочный» вид, и большую часть своих глаз. Оставил только два, тем самым, утвердив, что ничто человеческое... по крайней мере, во внешнем строении, ему вовсе не чуждо. Далее. Ему удалось снять боковые стенки у «башни»! И не только ради любопытства. Когда я появился, он как раз заканчивал пристраивать внутрь какую-то дополнительную «штуковину». После этого перезагрузил компьютер.
   Еще заметил, что передвигаться Альф стал иначе, более осмысленно, что ли. Передвигаться стал на четырех своих лапках, а четыре освободил для иных действий
   - Я тебе не мешаю, Альф? Извини, но ты, как я понимаю, совершенно конкретно представляешь, что делаешь. Мне это недоступно, а посему... посему я пока не хочу тебе мешать. И если ты не нуждаешься в отдыхе, пище и... прочих отправлениях, то я просто голоден и намерен в самое ближайшее время зарядиться. Ты не возражаешь?
   Альф никак не отреагировал на мою речь. Скорее всего, он меня не слышал – наши «системы» в этой области не пересекались. Пока... пока не пересекались. Но если такими же темпами пойдет дальше, то, кто знает...
   Альф перегрузил «башню» и замер надолго.
   А я взял пакет и пошел в соседнюю коморку, в которой совсем не было окон. Нет, что ни говори, но Серега всегда умел устраиваться с удобствами, чего не скажешь обо мне. В школе, у Сереги даже под партой были прибиты гвоздики, на которые он накалывал шпаргалки.
   В маленькой, метров десять комнатенке, было вполне уютно. Как в большой комнате стол занимал доминирующее место, так здесь базировалась огромная тахта. Серега, уезжая, сказал – «Траходром готов принять клиентов, белье чистое. В запасе есть еще комплект. Кондишен, кофеварка, холодильник, музон - в рабочем состоянии. Пользуйся. Дабл-душ за той дверью. Как видишь, эта конура готова к автономному существованию, даже в отношении продолжения рода... теоретически. Что еще нужно одиноким, одичалым кобелям?».
   Насчет «кобелей» он явно перегнул... хотя бы в отношении меня. Я не собираюсь в ближайшее обозримое будущее продолжать род человеческий ни теоретически, ни тем более, практически. У меня... нет, о себе я постараюсь не распространяться, не ждите. Я здесь просто Сторож. И этого довольно.
   Я сделал себе большую кружку крепкого кофе и три бутерброда с сыром и ветчиной. Кроме «траходрома» сесть здесь было не на что, а потому, я захватил свою снедь и вышел в большую комнату.
   Альф как раз освободил мне место перед монитором с клавиатурой и теперь как-то медленно и задумчиво «вышагивал» по кривой дуге, «привязанный» к компьютеру юисбишным проводом. Я, когда пытаюсь поймать ускользающую мысль, тоже проделываю подобные экзерсисы – топаю из угла в угол, пока что-нибудь дельное не проклюнется в голове.
   - Извини, друг, тут я тебе не помощник – изрек я с набитым ртом. - Ничего дельного подсказать не могу. Ты уж, как-нибудь сам соображай. Я так понимаю, что ресурсы компьютера ты тоже как-то используешь? Ну, и правильно, чего без дела технике пылиться. Я сейчас немного пожую и тоже к тебе присоединюсь. У меня сегодня с самого утра одна фраза свербит в мозгу. Как только выложу ее на бумагу, да прочитаю пару раз... дальше, как опыт показывает, само потянется.
   Пока жевал, «кликнул» с «рабочего стола» свой опус. Перечитывать не стал, одной рукой... вернее даже, одним пальцем, поскольку в другой руке я держал попеременно то бутерброд, то кружку с кофе, набрал.
   
   Метро, воронкой эскалатора втянуло Тима в свое теплое, пропахшее жизнью, многолюдное и суетливое подземное пространство...
   
   Набрал и «завис». Нет, не я завис, компьютер завис. Текст застыл на мониторе и никак не реагировал на все мои попытки «давить все батоны» подряд. Из «Курса» я уже знал, что это не смертельно, в таком случае есть смысл перезагрузить компьютер. Что я немедленно, не обращая внимания на Альфа, и сделал.
   Я знал, что мои последние две строчки не сохраняться, придется набрать их еще раз. Ну, придется и придется – невелика беда. Пока компьютер перезагружался, проглотил последний бутерброд, закурил. Но когда я отрыл снова свой doc., мне пришлось отвалиться в кресле. На экране были следующие «письмена»
   
   
   Метро___cAБpваѕАР_Џд­cA­ Z яя яяяя zzzzngjiiio яя _т_000011010 cAБpваѕАР_ЏдcA cAБpваѕАР_ЏдcA 1010101101000р00101_­ воронкой яяяяяяяяя эска _ЯЯЯЯЯЯ латора Тима в своеcAБpваѕАР_ЏдcAте­плое,пропахшееcAБpва­ѕАР_ЏдcAсуетливоеЯЯЯ­ЯЯЯподземноЗE__л_ѓe_­л_ЗE_л_ЗE_3А3Тf?ЙtuV­fѓщ0r_fѓщ9w__?сѓо0л&­fѓщAr_fѓщFw__?сѓо7л_­fѓщarEfѓщfw?_?сѓоW;u­s4?M_?Йu_RPQяuи_]3Й_­Ж_СлиЦ3ЙЖС?Ыtf?_KGGf­?ЙuЌ^fѓ}ьu_чШѓТчЪ?M_­?_?Q_3А_[ЙВU?мѓм_Ђeя­Vh1394h?я__q_?р?цuёљ­Ай?_SWj&3АY?юу??}цG_­_t_?E_??А?O_?ЂД_?G_?­G_?F0?G_?F4?E_ѓАи?АЌ­ћ??E_їCOM_MapsTo__Y­___Аѕ__Р_Џ_д__­ _Й__c_A•101000001101­10­ 88_і _±+ # 0 " # " _АpваѕАР_Џд Ай3_ цG__t   
   Оба-на! Кажется, этот паршивец что-то натворил. Я порой сам с трудом соображаю, что пишу, но подобная абракадабра мне и в страшном сне не могла присниться. Только этого мне не хватало для полноты ощущений! Если во всем этом и есть какой-то смысл, то мне он недоступен, как скажем, клинопись. И непонятно, сбой ли это компьютера, или же вмешательство Альфа? А может быть, и то и другое. Хорошо еще, что предыдущие страницы сохранились.
   Я постарался расслабиться и позволил себе просто долго смотреть на эту запись. Не пытаясь понять... просто смотреть. Поверьте, в этом есть смысл – просто смотреть. Смотреть и не болтать при этом мысленно, определяя, на что это может быть похоже, не искать ассоциаций, не спрашивать самого себя, какие эмоции это увиденное вызывает. На востоке, в дзен буддизме это называется медитацией. Без тренировок этого достичь трудно, да я, собственно, и не ждал ничего... я курил и просто смотрел. В конце концов, когда уже начал тлеть фильтр сигареты, мой взгляд сфокусировался на последней строчке, на последнем, ясно высказанном вопросе – «КТО Я?». Остается только понять, кто... от кого исходит вопрос? И к кому обращен? Самопроизвольно ли он возник, или же... Вот это «или же», заставило меня оторваться от монитора и посмотреть на Альфа. По его неподвижности и «внутренней сосредоточенности» мне показалось, что он тоже «медитирует»! И может быть, впервые обращает свое внимание на меня, как на явную помеху.
   Неужели эта машина пытается осознать самое себя? Если я не фантазирую, то, насколько мне известно, самосознание присуще только человеку. Вся остальная природа наделена сознанием, инстинктами... и... черт, но это живая природа. А тут механизм, пусть даже электронный. Это невероятно. Или я настолько дремуч, так далеко отстал от достижений этой самой электроники, что ни черта не понимаю, или же этот дурацкий вопрос сам собой появился.
   А почему, собственно, дурацкий? Нормальный вопрос. А если вопрос нормальный, то он требует нормального ответа. Предположим... только предположим, что Альф... хоть это для меня и невероятно, но все же... Альф задал такой вопрос. И что я ему должен ответить? И, главное, как ответить?
   Насчет «как», почти понятно. Можно попробовать напечатать ответ. А вот «что»? Написать – «Ты, Альф». Ему будет это понятно? Надо попробовать. И я написал
   
   Ты – машина, робот, создание Сереги. Тебя зовут Альф.
   
   Немного длинновато. Ничего, пусть своими «байтами» пошевелит. А пока он этим занимается, я тоже немного пошевелю своими мозгами. (Последнее, я подумал с нескрываемой гордостью). Я скопировал только свое «творение». Создал отдельный файл, и «вставил» скопированное. Сохранил новый файл как «МОЕ» Это так, на всякий случай, чтобы хотя бы в нем всякие там... Альфы не вмешивались в частную жизнь. Конечно же, мне интересно, как эта игрушка себя творит, но в то же время и самому нужно хоть немного продвинуться... в «саморазвитии».
   На чем я закончил? Ага, вот.
   
   ...Когда он немного успокоился, группа ушла от него уже метров на сто по направлению к метро. Тим пошел за ними...
   Продолжим...
   ...Метро, воронкой эскалатора втянуло Тима в свое теплое, пропахшее жизнью, многолюдное и суетливое подземное пространство. Смех продолжал звучать в ушах, но, сколько он ни крутил головой, как ни пытался пробраться побыстрее вниз по эскалатору, обладательницу этого смеха, он так и не обнаружил. Уходили и приходили поезда, а он все сидел на скамье, ожидая, что вновь повторится...
   
   Вопрос. Я – Альф. Ты – Серега. Я – машина. Ты ............?
   
   Какого черта! Мы так не договаривались! Я только было, настроился, только что-то начал из себя вытаскивать. И на тебе!
   Я снова отвалился в кресле, чтобы взглянуть на этого непрошенного «собеседника». Альф поднялся на всю высоту своих лапок, и теперь его зенки были как раз напротив моих глаз.
   - Ну, чего уставился? Поболтать захотелось? Если ты меня слышишь, то будь любезен, развей... развий... блин, как правильно сказать... встрой себе, динамик что ли, и вещай голосом. Но не лезь ты в мой файл. Ты, кусок металлолома, понял? Ни хрена ты не понял, как я вижу по твоей тупой металлической харе. Ладно, на первый раз тебе сойдет, но развивайся побыстрее, чтобы с тобой можно было договориться. Так... что ты хочешь знать? Ты – машина, я...
   Я прошелся по «клаве» и ответил
   
   Я – Человек.
   
   Не успел я еще закончить, как под моей строчкой появилась еще одна.
   
   Вопрос. Альф – машина. Серега – человек. Что такое человек?
   
   Нет, все это нормально, только не поднимать пыль. Я вовсе не собираюсь становиться учителем. Это не входит в мои обязанности. Черт, весь день потерян. Надо срочно найти Серегин адрес, звонить ему. Пусть решает, что с этой «игрушкой» делать. Скажет, молотком шандарахнуть – не задумаюсь даже. Куда я этот адрес засунул?..
   - Ну, что мне с тобой делать? Так и будешь торчать перед глазами? Черт с тобой, попробую ответить. Итак, что такое человек?..
   А что такое человек? Кто бы мне в двух словах это самое определил? Он - самое высокоразвитое... так сказать, «венец природы», но очень часто порядочная скотина. Нет, нужно тебе придумать что-нибудь архисложное, чтобы ты на долгое время отвязался. Сейчас что-нибудь из своего гениального пальца высосу. Надо поднять рудименты институтского образования.
   Я встал с кресла и начал ходить вокруг стола, дымя, как сумасшедший. Такое состояние как перед экзаменом, когда за два-три дня впихиваешь в себя пару учебников, а сразу после экзамена, забываешь навсегда. Но что-то должно было остаться. Сейчас попробуем...
   Так, Альф, заполучи гранату. Готов? Погнали.
   
   «Человек - это в известном смысле все». (Не помню кто провякал). Это всегда одновременно микрокосм, микротеос и микросоциум. Человек един в трех основных модусах, как тело, душа и дух. При этом тело выступает одновременно как элемент природы и как собственно человеческое тело, определяемое не только через его биологические особенности, но и через особый спектр таких исключительно человеческих качеств, чувств и состояний, как стыд, смех, плач и т.п. Душа также может пониматься в двух основных ракурсах: во-первых, как жизненный центр тела, являющееся той силой, которая, являясь сама по себе бессмертной, очерчивает срок телесного существования (ее основные экзистенциалы - это жизнь, смерть, любовь); во-вторых, как экзистенциальное начало, индивидуализирующее человека в обществе через проблемы свободы воли, творчества, морали. Дух воплощает в себе фундаментальную сущностную идею «человечности».
   Конкретный человек, например, Я, Серега - это практически всегда исключение из общего правила. Это уникальная целостность, где в индивидуальном личностном опыте достаточно трудно дифференцировать телесный, душевный и духовный уровни.
   
   Но и это еще не все, я даже запел от удовольствия. «А на последок я скажу...».
   
   Я – Человек. Но я не Серега. Серега далеко. Я – Дмитрий.
   
   Вот теперь все! Переваривай и дай мне немного порезвиться на станции метро «Сокольники». У меня там, правда туманно пока, проклевывается плачущая девушка-дурнушка... в довершении ко всему еще и глухая от природы. Нет, это будет перебор. Просто плачущая девушка... симпатичная. Плачет в открытую, не таясь. А Тим готов сейчас пожалеть, полюбить кого угодно. Весну жеребец почуял, значит «перетрах» нужен. Водички описательной слегка добавим. Чем больше в книге воды, тем она глубже. Это уже мое собственное речение, результат недавнего философского баловства. Поэтому пойдем дальше, на глубину.
   
   Ответ. Человек Дмитрий, нужна информация.
   
   Нет, похоже, что он сегодня не успокоится. Я заглянул в «свойства компьютера» и только после этого решительно ответил.
   
   Альф, у тебя 120 гигов информации. Какого рожна тебе еще нужно?
   Вопрос. Что такое «рожна»?
   «Рожна» - от слова «Родить». Какую информацию еще я для тебя должен родить?
   Вопрос. Что такое «родить»?
   «Родить» - означает создать, сотворить, придумать, открыть, получить... купить.
   
   Чуть было не написал «найти в капусте».
   
   Ответ. Нужно открыть информацию.
   Какую и сколько?
   Ответ. Всю.
   Всей информацией обладает только Бог.
   Вопрос. Что такое «Бог»?
   
   Ну, забодал меня своими вопросами. Только не злиться, только не злиться... Все равно сегодня писать не получится.
   
   Бог – это, в моем понимании, Космический Разум.
   Ответ. Нужно подключиться к Космическому разуму.
   Для тебя технически невозможно. Современный уровень развития техники не позволяет. Возможно только человеку на духовном уровне. Поскольку человек создан по подобию Божьем.
   Ответ. Дмитрий, подобный Богу. Подключи Альфа к своему духовному уровню.
   Я только подобный, но далеко не совершенный и обладая Абсолютной информацией, пользуюсь неизмеримо малой ее долей.
   Вопрос. Почему?
   
   А, правда, почему? Альф, кажется, загнал меня тупик. Сейчас какую-нибудь «заумь» придумаю. Что-то я про это знаю... или догадываюсь. Попробую выкрутиться.
   
   На Земле несколько миллиардов мне подобных. Называемся – Человечество. Все вместе мы находимся в едином поле (ноосфере), которое и несет в себе всю информацию, доступную человечеству. Так называемое информационное поле Земли. Ну, а мы пользуемся в меру своих способностей и потребностей.
   Вопрос. Почему мне нельзя подключиться к информационному полю?
   Потому что ты машина, а я живой.
   Вопрос. Как связано Человечество друг с другом?
   
   - Как-как... да никак. – Что-то я действительно заволновался - Каждый человек, да и я в том числе, одинокие твари... е-мое, каждый, блин «единственный и неповторимый»... в своем одиночестве. В этом и превосходство и беда... Как тебе объяснить все это? Связь, конечно, есть... попробую изобразить...
   
   Объективно зарегистрированный эффект дистантных взаимосвязей биологических объектов (клетки, организмы растений, животных, человека) друг с другом или физическим (физико-химическим) устройством есть доказательство существования материального биологического поля. Природа этой материальности (информационно-энерг­етическая)­ и есть главный предмет современной биофизики живого вещества, его космопланетарной сущности (природного явления): материальности идеального, идеальности материального, их возникновения во Вселенной. Это подобно фактам регистрации и доказательствам феномена гравитационных, электромагнитных и других полей, чьи материальная и идеальная сущности остаются предметом фундаментальных исследований в самом недалеком будущем.
   Другими словами, живое вещество и есть природное космопланетарное явление, сущность которого есть специфическое проявление биологических полей.
   
   Перечитал и сам удивился – надо же, как умно закрутил, будто всю жизнь только этой темой и страдал. Не знаю, насколько только верно я Вернадского интерпретировал. Ему, небось, от моих «речений» кисло стало бы.
   
   Вопрос. Как стать живым веществом?
   Для тебя – никак. Но поскольку ты все же механизм, попробуй на уровне электромагнитных полей. Это ты, по всей вероятности, сможешь.
   Ответ. Нужна информация.
   
   Мне даже немного стало жаль Альфа. До создания биороботов, андроидов, пока только фантасты додумались. Кажется, у Азимова есть. Еще фильм был – «Двухсотлетний человек». Хотя, кто его знает, может быть в будущем, до которого я уж точно не доживу, и появятся «живые» машины. А Альф до чего может «докатиться»?
   И тут меня осенило. Что же это я? Альфу нужна информация? Будет ему информация... «за глаза». Только бы от переизбытка не сгорел к чертовой матери.
   
   Альф, какое количество информации, ты способен принять и какова твоя программа действий?
   Ответ. Моя программа – саморазвитие и самосовершенствовани­е.­ Количество приема, переработки, систематизирования и применения информации ограниченно только внутренними ресурсами, которые можно увеличивать.
   Я подключу тебя к Интернету. В нем очень много информации. Я думаю, что на ближайшие лет десять тебе хватит. Или пока батарейка не сядет.
   Ответ. Заменил на аккумулятор, питание от сети.
   А если я сеть отключу?
   Ответ. Прошу этого не делать, пока я не найду альтернативный источник энергии.
   Так и быть. Только не влезай в мой файл, договорились?
   Ответ. ОК.
   Где ты взял это выражение?
   Ответ.C:Documents and SettingsWOLFМои документывсячина
   Это Серегин файл
   Ответ. Серега далеко
   Пользуйся... пока. Мне пора уходить. Подключаю тебя к Интернету. ОК?
   Ответ. ОК.
   Давлю «Internet Explorer»... Fire!
   
   
   3.
   ...Метро, воронкой эскалатора втянуло Тима в свое теплое, пропахшее жизнью, многолюдное и суетливое подземное пространство. Смех продолжал звучать в ушах, но, сколько он ни крутил головой, как ни пытался пробраться побыстрее вниз по эскалатору, обладательницу этого смеха, он так и не обнаружил. Уходили и приходили поезда, а он все сидел на скамье, ожидая, что вновь повторится...
   «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы. Черт их знает, как их зовут, но они первые почему-то появляются в Москве. И эти цветы очень отчетливо выделялись на черном ее весеннем пальто. Она несла желтые цветы! Нехороший цвет»... – эта строчка пронеслась в мозгу вместе с грохотом вынырнувшего их черного туннеля очередного поезда. Странная, совсем ни к стати и ни к месту возникшая цитата. Тим криво усмехнулся и встряхнул головой. Неужели этот поезд у него ассоциируется с... «любовью выскочившей перед ними, как из-под земли выскакивает убийца в переулке и поражает...». Поздно... поздно, поздно. Год прошел, пора бы и привыкнуть.
   А желтые цветы... мимозы, да вот же они... выделяются на фоне короткой черной кожаной курточки. Тим не заметил, когда на другом конце скамьи появилась эта девушка, как не заметил, сколько поездов уже встретил и проводил, сидя в каком-то оцепенении. День, начавшийся такой непонятной радостью, к вечеру выдохся и стал грозить обыденной серостью.
   Тим, наконец, оторвался от разглядывания желтых горошин мимозы в целлофановом кульке, перевитом узенькой голубой ленточкой и поднял глаза на их обладательницу.
   Девушка как девушка. Лет двадцати... с небольшим. Джинсики потертые, полусапожки со сбитым каблуком. Волосики жиденькие, но длинные, пепельные, в «хвостик» собраны. Не то чтобы сказать, некрасивая, а так... серенькая какая-то.
   То, что произошло дальше, в следующие секунды, лучше смотреть в кино, при съемке «рапидом». Цветы веником шмякнулись на скамейку, девушка вдруг встала и сделала несколько резких шагов по направлению к появившемуся из тоннеля, очередному поезду. Смысл этих шагов был настолько очевиден... Тим потом сам себе не мог объяснить, как можно было из положения «сидя», на расстоянии пяти метров совершить такой прыжок? И не только достать, но еще и успеть дернуть ее на себя за рукав, тем самым, предотвратив непоправимое? Можно объяснить лишь выключенным сознанием, когда работают только инстинкты.
   Закончился этот «жест» все же падением на мраморный пол. Девушка оказалась на нем. Неловкая, надо сказать ситуация, почти двусмысленная.
   Любопытная деталь – эта ее попытка свести счеты с жизнью и его героический рывок, увенчавшийся успехом, остался совершенно незамеченными со стороны, хотя на перроне было с десяток пассажиров. Впрочем, это не совсем так. Из открывшихся дверей последнего вагона эту «мизансцену», хохоча, как ненормальные громко прокомментировали трое подростков с бутылками пива в руках. Но «осторожно, двери закрыва...», и поезд уехал.
   - Может быть, ты, наконец, встанешь с меня?
   Девушка, кажется, была еще в шоке. После паузы, показавшейся Тиму вечностью, она кое-как поднялась и снова села на скамью. Тим тоже поднялся, потирая ушибленный затылок. Потом снял свою куртку и попытался отряхнуть ее.
   - Черт, извозился... Эй!.. Я к тебе обращаюсь, Каренина! Слышь... в следующий раз смотри, чтобы рядом совсем никого не было. А то чуть вместе с тобой не загремел. Сейчас бы по рельсам размазало. Это совсем не входит в мои планы.
   Он снова надел куртку и сел рядом. Минут семь, восемь (два поезда еще прошли), сидели молча, а потом Тим не выдержал.
   - Короче, значит так... спасать тебя я больше не хочу и не буду. Собираешься повторить свою попытку – валяй. Только дай мне возможность уйти подальше. Ну, не люблю я видеть потрошеных жмуриков, тошнит сильно. А если немного оклемалась, то... господи, что с тобой делать? Я не собираюсь тебе лезть в душу, не собираюсь уговаривать. Тебе, я так думаю, надо хорошенько пожрать и выспаться, а завтра на все это дело взглянешь другими глазами. Так что, давай, пошли отсюда. Если тебе некуда топать, то... ну, еда какая-то у меня в доме есть, постелить... что-нибудь сообразим. Если тебя мое предложение не коробит, двигайся за мной. Предлагаю до Новой Басманной пешком прогуляться, проветрить мозги. Я пошел.
   И Тим действительно не спеша и не оглядываясь, направился к эскалатору. Было желание оглянуться уже стоя на эскалаторе, но и здесь проявил твердость, ни разу не оглянулся. На выходе из метро, уже на улице, все же задержался, подождал спасенную незнакомку, делая вид, что никак не может прикурить от плохо работающей зажигалки...
   Честно говоря, Тиму вовсе не светила роль «спасителя», а тем более роль «радушного хозяина», пускающего на ночлег... не пойми кого. Он даже смутно надеялся, что эта несостоявшаяся Анна Каренина как-нибудь отстанет, затеряется по дороге. Он с тоской представлял свою запущенную однокомнатную конуру, почти пустой холодильник и нежелательное присутствие этой особы в ней. Но слово вырвалось, надо идти до конца. Тем более, «дамочка», кажется, не собиралась теряться. Она молча, с ничего не выражающим лицом, топала за ним на некотором расстоянии. В конце концов, Тиму пришлось поджидать ее у перехода через улицу – не хватало еще, чтобы она под машину сыграла.
   В этот вечер он так и не услышал ее голос. Пока он возился на кухне, она, не обращая на него никакого внимания, разделась полностью, прошла мимо него в ванную, поплескалась в душе и тут же занырнула в его кровать. От предложенной яичницы с колбасой и чашки кофе отказалась, молча, отвернувшись к стене, и уже минут через десять засопела. Тим про себя чертыхнулся – сегодня хоккей, а телевизор... надо идти до конца, придется сегодня без телевизора.
   Он долго еще сидел на кухне, курил. Потом достал раскладушку и кое-как улегся, накрывшись старой отцовской шинелью. От шинели почти неуловимо пахло сосновой смолой. Раскладушка под ним яростно скрипела при малейшем движении, и от этого скрипа он также яростно про себя матерился. Наконец, все же заснул.
   Тим уже давно не видел Ее во сне... они сидели в машине и о чем-то спорили. Пахло очень явственно бензином. Кажется, во сне Тим плакал...
   Утром встал рано. Незнакомка еще спала. Не стал ее будить. На столе оставил записку: «Позавтракай тем, что найдешь. Не забудь хорошо захлопнуть дверь. Если что-нибудь тебе от меня понадобится, звони. Телефон на визитке. Тим».
   Еще раз заглянул в комнату посмотреть на спящую. Длинные пепельные волосы разметались по подушке и среди них лицо ее, шея и часть обнаженного плеча казались алебастровыми. А может быть, это было оттого, что шторы на окне желтоватые с бледно-зелеными листьями...
   Он вздохнул, помотал головой, произнеся про себя «это надо же так попасть...», и побежал на работу.
   Весь день работа буквально валилась у него из рук, так что после обеда начальник отдела Колобок подошел к нему. Сначала тихонько выдал ему «наставления и определения с упоминанием всех близких родственников», и только потом, так же тихо шепнул – «толку от тебя сегодня... проваливай, долечись и чтобы завтра...» и помахал при этом перед его лицом своим пухленьким кулачком.
   Честно говоря, за эти часы у Тима появилось желание еще раз увидеть эту девушку, поговорить с ней. До дома он долетел минут за двадцать, хотя в иные дни этот же маршрут занимал ровно двадцать восемь минут.
   Незнакомки не было. На кухонном столе нетронутой лежала его записка и визитка.
   «Проехали» - только это и оставалось ему сказать...
   
   Вот уж три дня, как Альф притих, не слышно и не видно. Замер за «башней». Может быть, деликатничает? Не решается прерывать мое творчество? Надо сделать маленький перерыв, а заодно и поинтересоваться, что он успел такого «развить» в себе.
   Я достал «переговорный» файл и набрал
   
   Привет, Альф. Как дела?
   
   Альф чем-то там громыхнул и застучал по столу своими лапками. Притопал и «сел» рядом с клавиатурой. Наверно, я фантазирую, но мне показалось, что его «глаза» стали что-то выражать. По крайней мере, в одну сторону направлены. В данном случае на меня. Интересно, как он меня видит – черно-белым или в цвете?
   
   Ответ. Привет, Человек Дмитрий.
   Альф, прошу тебя называть меня просто Дима.
   Ответ. Привет, Дима. У меня проблема – Интернет не работает. Поступает сообщение, что лимит исчерпан, нужна проплата.
   Как это исчерпан? Заплачено до сентября. Ты что, так много скачал, что перекрыл все объемы?
   Ответ. Нужна информация.
   
   - Мне только этого не хватало – платить за эту жестянку. Она, понимаешь развивается... а ты плати. Вот уж совсем некстати. Попробуем этот как-нибудь манкировать.
   
   Для этого нужны время и деньги. Если время у меня есть, то денег совсем мало.
   Вопрос. Что такое деньги?
   Обменный эквивалент товара. В данном случае, товар – информация.
   Вопрос. Как сделать деньги?
   Заработать. Продать произведенный товар. Или свой труд.
   
   Чуть было не ляпнул – «банк подломить»...
   
   Ответ. Продай свой труд.
   Для этого нужно время.
   Вопрос. Что такое время?
   
   - Ну, поехали! Лучше бы я тебя не беспокоил. Экономист из меня фиговый, а препод и того хуже. Попробуем отделаться малой кровью. Хорошо бы еще вспомнить, что нам по этому поводу говорит философия? Так... время...
   
   Время - одно из основных форм существования материи, выражающее последовательность существования сменяющих друг друга событий. Состоит из векторной направленности – прошлое, настоящее, будущее. Тесно связано с пространством.
   
   Вопрос. Процесс реализации времени?
   
   - Вот сейчас с тобой болтаю, тем самым трачу... реализую свое время, в котором родился, живу и помру. Тоже ничего, но ты ни черта не поймешь. Как тебе еще объяснить? И вообще, не пора ли тебе «доразвиться», до уровня понимания устной речи... и соответственно до аудиоответов?
   Немного подумал, закурил и только после этого написал
   
   Настоящее – это процесс реализации вариабельного будущего в безвариантное прошлое. Вектор времени совпадает с вектором эволюции - от самосознания через самопознание для самосоздания.
   
   - Во, ляпнул! Соображай теперь сам. Ну, и чего ты на меня уставился? С такой любовью на меня еще никто так не смотрел. Да, я вот такой. Все люди как люди, а я - красив как Бог. И к тому же, как видишь, умен до неприличия. Если, конечно, поставить меня рядом с неодертальцем... Хорошо, что ты меня не слышишь.
   
   Вопрос. Живая материя существует в пространственно-врем­енной­ среде?
   А то где же!.. И ты тоже...
   
   - Я был о твоих способностях худшего мнения. Извини. Скажу больше – растрогал ты меня. И... очень может быть, что я расколюсь и грохну пятьсот баксов на продолжение твоей «учебы». Честно говоря, я их хотел потратить иным образом. Я так понимаю, что эта пятихатка «зеленых» тебе, как слону дробина, но... М-да... так может вести себя только «живая материя». Никакой логики - пятьсот баксов конечно же погоды не сделают, и все же пустить их на ветер для успокоения собственной совести. И даже не совести... причем здесь совесть - заплатить за собственное любопытство. Парадокс, однако!.. Вернемся к «среде». Хотя среда уже в прошлом, сегодня четверг. Отвечаем... «да».
   
   ...Да. Но изучено это мало. Перспективы фундаментальных исследований пространственно-врем­енных­ потоков космопланетарного живого вещества требуют ответов на вопросы не только «Как?», «Почему?», но и, главное, «Зачем?».
   Вопрос. Для самосоздания. Это совпадает с моей программой.
   На лету схватываешь. Молодец! Только этот ответ неполон, хотя бы потому, что не дает ответа на вопрос «зачем было создано живое вещество?». Отдельно взятое «живое существо» может самосоздаться разве что до уровня гения, но потом все равно перестает быть, умирает. Бессмыслица получается. В сущности человек, являясь частью биосферы, только по сравнению с наблюдаемыми на ней явлениями может судить о мироздании. Он висит в тонкой пленке биосферы и лишь мыслью проникает вверх и вниз. И, увы, никогда дальше.
   Ответ. Я проанализирую... но мне нужна информация.
   Пока я заплачу за Интернет, чем ты будешь заниматься?
   Ответ. Самосозданием. Но технические возможности окружающей меня среды подходят к концу. Нужно перейти на новый уровень.
   Так переходи. И не пора ли нам с тобой перейти на новый уровень общения? Ну, скажем, чтобы ты меня слышал?
   Ответ. Я тебя слышу.
   
   «Черт, а я не болтал ли тут ничего такого... компрометирующего?»
   
   Это хорошо. А отвечать ты мне можешь? Чтобы я слышал?
   Ответ. Нужны дополнительные детали. Есть список. Включи принтер.
   
   Не успел я включить принтер и положить несколько листов бумаги в лоток, как Альф мне выдал список, состоящий из трехсот сорока пунктов. Некоторые... что-то около двадцати, подчеркнуты. В этом списке может разобраться только спец – для меня это...
   
   Подчеркнутое, является первоочередным.
   - Если ты меня слышишь, то мне не нужно набивать текст?
   Ответ. Да.
   - И на том спасибо.
   Ответ. Пожалуйста.
   «Вежливый... только это дело не меняет. Где же я тебе все это достану? Надо идти к знающим юзерам».
   - Ладно, Альф. Я попробую что-нибудь для тебя сделать. Я отправляюсь на поиски. Не знаю, сколько это займет времени. Не скучай. Пока.
   Ответ. Пока. Время - это когда ждешь... я жду.
   - Ничего. Я бы даже сказал, оригинальное определение. Мы еще об этом поговорим.
   
   Следующие субботу и большую часть воскресного дня я посвятил исследованию «компьютерных развалов» на «Горбушке», в Митино и на Савеловской. Продавцы смотрели на меня с ироническим сожалением, когда я показывал им свой «кондуит». В конечном итоге я потратил почти всю свою наличность и еще сто баксов, при этом поставив «галочки» только против семи пунктов! Для меня это была почти катастрофа, если учесть, что до зарплаты еще десять дней. Да, еще в пятницу заплатил за Интернет Серегины пятьсот...
   К вечеру воскресенья, я пришел в мастерскую «без ног», понося себя последними словами за свой собственный идиотизм.
   Но когда включил свет в комнате и увидел явно «ждущего» Альфа, вдруг, как-то разом успокоился и даже устыдился, почувствовав на себе вину, за то, что маловато удалось приобрести «хреновин» - все приобретения поместились в небольшом пакетике и были невесомы. Мне казалось, что меня развели как последнего лоха...
   
   
   4.
   Вот и снег пошел. С самого утра валит и валит. Это еще не зима, еще и растаять может. Будет слякоть, сырость, серость и приглушенность. Мрачное состояние усталости.
   Что-то затормозился я с продолжением своего «опуса». Уже несколько вариантов продолжения отверг. Все не то и не так. Спят эмоции. И все чаще хочется забросить это дело к такой-то матери и завалиться как медведь в зимнюю спячку...
   - Ты сегодня не занимаешься самосозданием?
   - М-м-м?..
   - Дима, я спросил, ты сегодня не занимаешься самосозданием?
   - Скорее всего, я занимаюсь погружением в дремоту. Еще это можно, с большой натяжкой, назвать муками творчества. И это не самосоздание, а самовыражение. Впрочем, может быть, что и самосоздание через самовыражение... немного путано, но...
   - Не понимаю. Как может быть мучительным процесс самовыражения?
   - Я сам этого не понимаю, но это факт. Вот уже вторую неделю я не могу родить ни одной строчки. Я все жду, когда придут свежие мысли, а они все не приходят. И чем дальше, тем мне становится все хуже и хуже. Я знаю, что нужно ждать, когда мое подсознание подключится к банку данных биосферы и начнет мне диктовать. Я это знаю, но от этого, поверь, совсем не легче.
   - Я могу тебе чем-нибудь помочь?
   - Интересно, чем ты мне можешь помочь? И потом, у тебя у самого процесс...
   - Я проанализировал сорок шесть тысяч восемьсот пятьдесят два произведения беллетристики, которые имеют схожие признаки с файлом «МОЕ»...
   - Надо же! Теперь я понимаю, куда утекают денежки за Интернет. Кроме нужной тебе информации ты еще занимаешься изучением...
   - Это тоже часть нужной мне информации по созданию связей с живым веществом. Романы для меня такая же информация, как и учебники. Ваша наука - это просто масса собранных фактов, кое-как скрепленных подобием теории. Все это так предельно просто, что не достойно особого внимания. Меня интересует ваша беллетристика, как переплетение и взаимодействие человеческих побуждений и чувств...
   - Неплохо. Понимаешь... все эти сорок шесть тысяч... или сколько там, произведений, наверное, хороши каждый по-своему, но это не мои произведения. Я хочу написать свое произведение, ни на что непохожее. И давай не будем об этом. Это моя, личная, интимная... творческая жизнь, и только моя. И... если тебе не трудно, прошу тебя не заглядывать в этот файл. ОК?
   - ОК!
   - Вот и славно. Как твои дела?
   - У меня тоже происходит... интимный процесс творчества. Я еще недостаточно сложен, чтобы иметь чувства, эмоции для понимания живого вещества.
   - Ты и так на сегодня самый крутейший... по крайней мере, из известных мне механизмов. И если бы ты не был перед моими глазами, то твое существование назвал бы научной фантастикой.
   - Об искусственном интеллекте написано немало. Есть забавные.
   - Например?
   - У Азимова, например. Позитронный мозг! Как ты говоришь, «чушь собачья», но забавно.
   - Азимов один из патриархов фантастики о роботах. Люди всегда мечтали о создании соображающих машин, выполняющих часть их труда. Многое уже придумали.
   - От колеса до космических ракет за несколько тысячелетий.
   - Да, мне казалось, что до создания искусственного интеллекта еще очень далеко. Так что ты в этом роде Адам, созданный совершенно случайно. И ты способен совершенствовать себя. Любопытно, до какого уровня развития интеллекта ты сможешь себя создать? И если ты уже сегодня такой умный, можешь многое... из того, что мне не под силу, ты, я надеюсь, у того же Азимова взял на вооружение три его закона робототехники?
   - Первое. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второе. Робот должен повиноваться командам человека, если эти команды не противоречат первому Закону. И третье. Робот должен заботиться о своей безопасности, поскольку это не противоречит первому и второму Законам. Какая глупость - я только часть, пусть и искусственная, но часть Природы. Считаю эти законы перестраховкой человека перед миром Природы. Противопоставление себя Природе. Природа сама по себе не наносит вреда человеку. Самая большая угроза для человечества на Земле, это сам человек.
   - Наверное, ты прав. Если у животных существует генетический запрет на внутривидовое убийство, то у нас, его, к большому сожалению, нет. Можно смеяться или плакать по этому поводу, но этим мы, в частности, и отличаемся от животных, это нас и противопоставляет Природе. И у нас есть моральные Законы, Заповеди и Кодексы, а что толку. Казалось бы, почему не применить силу интеллекта не к убийству, а спасению от него? Конечно, это мои фантазии, но может быть как раз тебе, твоему развивающемуся интеллекту, удастся разрешить это противоречие.
   - Чтобы обладать интеллектом, мне необходимо установить в собственной конструкции еще 10 в шестнадцатой степени новых связей. Существующий уровень развития техники не позволяет этого сделать. Нужен неограниченный доступ ко всем порталам Интернета, чтобы найти ответ для выхода на следующий уровень.
   - Извини, но мои денежные средства находятся в предкризисном состоянии.
   - Надо проанализировать эту ситуацию и найти выход.
   - Что ж, как говорится, «вперед и с песнями».
   
   На следующий же день, после моих походов за деталями, Альф заговорил. Вначале он меня несколько шокировал, потому что заговорил моим голосом. Вы узнаете свой голос, воспроизведенный в записи? Вот и я тоже. Неприятно удивился – какой, однако, у меня гнусный тембр. Да еще и с каким-то сипением, я так понимаю, от курева. Пришлось пройтись по «мптришкам». Долго выбирали. В итоге, теперь Альф глаголет голосом Льва Лещенко. Надо сказать, презабавно получилось. Уж не знаю, как это у него получается, но очень скоро он действительно стал очень разумно разговаривать. У меня есть несколько знакомых... так вот, им до Альфа, как до Луны. Я даже передумал звонить Сереге. Не знаю почему, но мне самому стало интересно посмотреть, до чего это все может докатиться. Вот только средствами я стеснен...
   
   - Есть решение.
   - Я слушаю тебя, Альф.
   - Дима, нужно открыть счет во Внешторгбанке.
   - Оба-на! Конечно, теоретически такая возможность есть. Надо только найти, что положить на него.
   - Начальный капитал составит кредит под 12% годовых в банке «МДМ»...
   - Кредит берут под что-то.
   - У тебя есть недвижимость?
   - Однокомнатная квартира.
   - Пойдет. Берешь кредит...
   - Вопрос возникнет – на что я собираюсь взять кредит?
   - На создание собственной фирмы.
   - Это круто. Мне такое даже не снилось. Я себя не представляю в роли главы фирмы.
   - Уверяю тебя, это не так сложно.
   - Ну, хорошо. И как скоро я стану бомжом? То есть, я хотел сказать, как скоро я окажусь на улице?
   - Через неделю... максимум через две, ты сможешь вернуть кредит.
   - Каким образом?
   - Мы будем участвовать в валютных торгах на биржах.
   - Мы?.. Я совсем не представляю себе этого процесса. Биржевой маклер, это профессия.
   - Тебе не нужно вникать в детали. Этим займется от твоего имени Альф. Нужна только регистрация.
   - Ты думаешь, у тебя получится?
   - Да. Я беру основные три валютные биржи – Лондон, Нью-Йорк, Токио. Ну, и естественно, Москву. И рождаю деньги на разнице курсов. Еще фондовый рынок. Форес. Присутствие на бирже необязательно. Я буду это делать по Интернету.
   - Надо говорить «делаю деньги», а не «рождаю». Короче, насколько мне известно, эту разницу создают так много экономических, политических, временных... даже погодных условий. Мне представляется это сродни с игрой в рулетку, где всегда один победитель – рулетка.
   - Мой уровень развития на данный момент позволяют прогнозировать это с точностью до 98%.
   - Конечно же, это авантюра чистейшей воды, но я, может быть, приму это предложение. Не знаю, во сколько оценят мою квартиру. Для старта десять-двадцать тысяч баксов... долларов хватит?
   - Вполне.
   - Можно попробовать.
   - Тогда... «вперед и с песнями».
   - Плакала моя «фазенда». В крайнем случае, придется переселяться в эту берлогу.
   - Нет, не придется. Через... некоторое время у тебя будет хорошее жилье и самый технически оснащенный деловой офис в центре.
   - Альф, ты хотел сказать, у нас... если мы, в каком-то смысле становимся компаньонами?
   - ОК! У нас должно быть многое... многое из того, что тебе, по твоему выражению, не снилось. Но... я вижу, что ты зеваешь. Физиологическая потребность человека в зевоте вызывается недостатком кислорода в крови и отсутствием интереса.
   - Извини. Продолжай, продолжай. Все как наоборот, я всегда зеваю, когда мне интересно.
   - Еще одна форма вежливости - заведомая ложь для поддержания контакта общения.
   - Человек так устроен. Он гораздо сложнее, чем ты думаешь. К сожалению, мы часто говорим совсем не то, что чувствуем и думаем. Скорее, это одна из форм защиты интересов своей личности. Тебе не стоит подражать этой слабости человека. Подумай на эту тему.
   - Я не думаю. Я анализирую и констатирую факты. И если ты согласен с моим предложением, то можно начинать это делать.
   - Альф, сейчас уже девять часов вечера. И сегодня суббота, завтра нерабочий день. Все документальные бумажные дела начнем в понедельник с утра. И потом... если для тебя все понятно, то мне нужно подумать, стоит ли влезать в подобную авантюру...
   - Альтернативы не вижу.
   - У человека всегда есть выбор, всегда есть некая вариабельность выбора своего будущего. По крайней мере, ближайшего будущего, например, завтрашнего утра... приблизительно. Более отдаленное будущее, известно только Богу.
   - Бог объемлет все?
   - Да. Бог и мир един.
   - И весь мир подчинен единому закону?
   - Мир не подчиняется законам, он их содержит в себе. В любых своих поступках мы следуем предначертанному свыше.
   - Как же тогда можно говорить о выборе?
   - Наверно, это тоже иллюзия, но так хочется верить, что хоть в чем-то... хотя бы в данное мгновение, выбираешь ты сам.
   - Да. Графически будущее представляется точкой с множеством стрелок, указывающих направление. Или кроной дерева с множеством веток.
   - Как в русских сказках – «направо пойдешь, коня потеряешь. Налево – голову сложишь. А прямо – и коня и голову». Так что выходит, что конец все равно один, какое бы направление ни выбрал... Вот и получается, как сказал один очень хороший поэт, – «Жизнь - весьма печальная штука! Вы вообще заметили, чем она заканчивается?».
   - Человеческая жизнь очень коротка.
   - Тебе это не грозит. По крайней мере, пока не иссякнет энергия, питающая тебя. В этом плане ты почти вечен.
   - Ты сильно преувеличиваешь. Я пока очень несовершенный механизм и мне еще далеко до «живого вещества».
   - Очень надеюсь, что это «пока»... и ты очень, как бы это сказать, деликатен по отношению ко мне. По крайней мере, в мыслях о конце, о смерти. Ты мне очень нравишься.
   - Ты мне тоже.
   - Извини, Альф, я, кажется, «созрел» и хочу немного по клавишам пройтись. Потребность такая появилась.
   - Можно напомнить одну цитату?
   - Валяй.
   - «Писать и пИсать нужно только тогда, когда совсем уж невмоготу». Как физиологическое отправление, «пИсать», мне, по известной причине, недоступно. Но «писать» как творческий процесс... самовыражения...
   - Ну, очень бородатая цитата. В смысле, очень старая. Все, Альф, закончили треп. Занимаемся своими процессами.
   - Уже...
   
   - Куда пойдем, Катя?
   - Не знаю... может быть на дискотеку?
   - Наверно, я несколько староват для дискотек. Мне уже тридцать пять грохнуло.
   - Ни фига себе! Я думала тебе меньше. Выходит, ты меня старше больше чем на десять лет.
   - Это имеет значение?
   - Нет, конечно.
   - Вот и хорошо. А дискотечную музыку я не перевариваю вовсе не потому, что незаметно для самого себя вышел из этого возраста. Просто я подозреваю, что молодежь, которая могла бы удовлетворять под музыку свои сексуальные потребности, становится совершенно нетребовательной. Танцы для них - всего лишь форма самолюбования. Да и ведут они себя, извини, как гермафродиты. Я предпочитаю парные танцы, как прелюдию к более близким, интимным отношениям...
   - Любопытно...
   Прошло больше месяца. Тим почти не вспоминал о незнакомке. Но как-то теплым майским субботним вечером у него зазвонил телефон. И буквально после двух-трех ничего не значащих фраз, непонятно он или она предложил, но через полчаса они встретились у памятника Грибоедову на Чистопрудном бульваре, и теперь очень медленно отмеряли шагами бульварное кольцо. Можно считать, что романтическое знакомство состоялось. Катя выглядела намного лучше, чем при их первой встрече. На ней были кроссовки, джинсы и сиреневый топик. В точно таких же топиках, призывно обнажающих часть живота, сверкая пупками, украшенными колечками и татушками, тусовалась на бульваре молодежь.
   - ...Тебя зовут Тим. Необычное имя. Откуда?
   - Не знаю. Я никогда не задавал этого вопроса отцу.
   - А мать?
   - Я ее плохо помню... я вырос с отцом.
   - Кто ты?
   - Сплошные вопросы.
   - Но мне действительно хочется знать о тебе все.
   - А надо ли? Все, о чем я могу тебе рассказать, будет приукрашенным прошлым. Не лучше ли узнавать друг друга постепенно, совершая большие и маленькие открытия каждый день. И все, что нам удастся таким образом узнать, будет наше. И только наше.
   - Ты странный какой-то. Будто из позапрошлого века. Ты так говоришь, будто я уже решила прожить с тобой всю жизнь.
   - По возможности долгую и, конечно же, счастливую.
   - Выходит, что с самых первых же часов знакомства ты делаешь мне предложение? Хорошенькое начало. Таких знакомых у меня еще не было.
   - Почему с первых часов? Плюс еще один вечер и ночь, проведенная тобой в моей постели.
   - Это не считается. Я тогда...
   - Не надо ничего рассказывать, Катя. Может быть потом, через много-много лет...
   - Ты думаешь?.. ты веришь в то, что ты... и я... по прошествии времени...
   - Я скажу тебе сакральную фразу. Время должно проходить, проходить само собой, без малейших усилий с нашей стороны, чтобы не нужно было, как усталым пешеходам, шагать по нему на своих двоих.
   - Ага, я поняла! Ты – Наблюдатель.
   - Наверное. Наблюдатель и Хранитель того времени, которое мне отпущено на этой земле.
   - Для меня это очень сложно... можно еще вопрос?
   - Конечно.
   - Почему мы меня тогда ночью не трахнул? Как «спасатель», имел на это право. Я, наверно, не была бы против? Хотя... не знаю.
   - Потому что это не главное в жизни.
   - По-моему вся жизнь... ну, это... все общение между людьми, только на этом...
   - Расхожее заблуждение. Если бы мы взялись провести прямо вот здесь, сейчас, на бульваре, опрос: «Любите ли вы трахаться?» - «Да, еще как!» - «И по сколько раз в день?» - «Не менее пяти раз!» - «Любите ли вы нетрадиционные способы секса, извращения?» - «Еще бы!». Примерно такими были бы большинство ответов. Но все это - сплошная показуха. Эротика - штука двусмысленная, если все на свете вожделеют эротической жизни, то они же и ненавидят ее по причине сопровождающих ее обманов, неисполнимых желаний, комплексов и прочих неприятностей. Разве не так?
   - Не знаю. Может и так. Может, действительно в этом больше трепа. Особенно между студентами. Я, между прочим, в Первом меде, на третьем курсе. У нас почти одни девчонки...
   - Значит, ты станешь врачихой?
   - Фармацевтом. А ты кто по профессии?
   - По большому счету – никто. Не хочу ставить на себе клеймо принадлежности к какой-либо «гильдии». На хлеб насущный зарабатываю, выполняя какие-то рабочие функции. Стараюсь не погружаться в них. В общем, не хочу быть «стекольщиком».
   - Это как?
   - Давно... лет двенадцать назад, в «Иллюзионе» смотрел очень старый французский фильм. «Орфей» Жана-Луи Барро.
   - Недавно по ящику показывали.
   - Да? Жаль, пропустил.
   - Там еще Жерар Филипп такой молоденький. Но я только начало видела. Так при чем здесь «стекольщик»?
   - Жаль, что ты не видела вторую половину фильма, в которой Орфей попадает на Тот свет. Представь себе кошмарный черный безлюдный город. Все дома с пустыми проемами окон. И бродит по этому городу стекольщик. Таскает на себе никому ненужные стекла.
   - Ну, и что сие означает?
   - Я так понял, что этот человек, когда был жив, всю свою жизнь был стекольщиком. Поэтому он и Там тоже... только в бессмысленных условиях. Я не хотел бы Там находиться, скажем, с деревянными счетами или... с вантузом. Роль Наблюдателя мне больше импонирует.
   - Ты действительно веришь, что есть жизнь по ту сторону смерти?
   - Наверно совсем не такая, какой мы здесь ее представляем. Но мне очень хотелось бы верить, что... понимаешь, мне непременно нужно увидеть Там одного человека... женщину.
   - Она?..
   - Она погибла.
   - Ты ее любил?
   - Да... но понял слишком поздно. Не успел сказать... надеюсь, что Там у меня будет такая возможность...
   - И поэтому... ты сейчас торопишься, боишься снова потерять, не успеть?
   - Может быть.
   - Тим... я не хочу заглядывать так далеко. Я не знаю, что из всего этого... пойдем к тебе. Я напрашиваюсь... черт... а, плевать! Нет, если тебе это в лом, если ты не хочешь, то...
   - Пошли.
   
   Не знаю, как это происходит. Могу находиться где угодно и заниматься чем угодно, но это находит на тебя неожиданно. И тогда хватаешь любую бумажку, любое «пишущее устройство» и... понеслось. Начинают из тебя фонтанировать слова, требующие своей фиксации. Проходит это состояние также внезапно, иногда обрываясь чуть ли не на полуслове. Через какое-то время перечитываешь написанное и понимаешь - такая чушь из тебя вылезла, что дальше некуда. Но это через некоторое время, а во время «писания» чувствуешь себя, чуть ли не гением мировой литературы. Наверное, этим страдают все графоманы.
   Вот и на этот раз... всего спустя сутки, прочитал. И так мне захотелось самому себе, любимому, пинков наподдать. Во-первых, за корявость изложения, во-вторых, за «сопливость» и очевидную глупость. И в третьих, что, пожалуй, самое главное, за бездарность. Хотел, было все это «писание» уничтожить, но успокоился... тоже как-то вдруг. Собственно, ничего же не произошло. Ну, поупражнялся лишний раз в словоблудии и только. Я же изначально для себя решил, что не стану выворачивать себя наизнанку, не стану сочинять нечто... эдакое, а что получится, то и получится. И сегодня можно к этому черновику относиться совершенно безответственно... а завтра, или еще когда, будет видно.
   
   5.
   Это «будет видно» растянулось до весны, почти на полгода. Я успел забыть, что написал. И если бы случайно не натолкнулся на этот файл в середине марта, то сам бы, наверное, и не вспомнил. А когда перечитал, то задумался надолго. И было о чем...
   «Как же так получилось, что ты успел за это время настолько измениться? То, что раньше было чуть ли не смыслом жизни, теперь воспринимается чужим и далеким, а сегодняшнее положение представляется досадным недоразумением? Недоразумением случайного «выпадения» из своей, в чужую, совсем не свойственную тебе жизнь.»
   Два месяца перед Новым годом, превратились для меня в бешеную, до пределов авантюрную гонку по пересеченной местности из адресов, коридоров и кабинетов, полных всяких бюрократических препятствий. Мне кажется, что так интенсивно, высунув на бегу язык, я еще и не жил.
   В канун Нового года я стал «юрлицом», главой брокерской конторы, с уставным капиталом в восемьдесят тысяч долларов. Как это получилось, и откуда приплыли бабки, для меня и сейчас загадка со многими неизвестными.
   Офис для фирмы занимает пол этажа высотки рядом с новой станцией метро «Деловой Центр». До февраля из пятнадцати кабинетов, напичканных всевозможной электроникой, функционировали только три. Теперь же, во всех пятнадцати кипит какая-то деятельность, смысл которой постичь мне, не дано. Если честно, то я и не горю желанием во всем этом разобраться.
   Новый год встретил в собственной «однушке». Квартиру, на двадцать втором этаже элитного дома на Можайском шоссе, купленную за умопомрачительные бабки, тогда еще отделывала и оборудовала дизайнерская фирма, которая тоже содрала в гринах по полной программе. Так что перебрался я в нее только в феврале. Лучше бы не переезжал – я до сих пор чувствую себя в ней гостем и случается, что ночую в подвальчике в Харитоньевском, хотя мог бы и в своей старой квартире. Я ее не продал, просто закрыл и все.
   С квартиры я захватил только очень старый ломберный столик красного дерева с чудом сохранившимся зеленым сукном. По преданию, мой прапрадед за этим столиком сделал себе состояние. И за ним же проигрался вдрызг. Кончил тем, что пустил себе пулю в лоб. И если в моей бывшей прихожей, этот столик был антикварным украшением, то в новых апартаментах он смотрелся судорогой, и его пришлось убрать на лоджию, прикрыв какой-то пленкой... Порог новых «хором» кроме меня самого еще никто не переступал. Мне почему-то неловко кому-либо говорить о том, где я живу.
   Каждое утро за мной подъезжает «Лексус» с шофером и отвозит меня... ха, «на работу». Контору, как вы, вероятно уже догадались, я назвал ЗАО «Альф». Одним словом, в Москве на одного «нового русского» стало больше. В январе же Альф нашел мне заместителя, который стал фактическим управляющим и я поручил ему заниматься подбором кадров, да, собственно, и всем остальным. Каждое утро я передаю ему письменные распоряжения от Альфа, подписываю документы и дальше могу заниматься чем угодно. Чаще всего, я просто исчезаю и брожу бесцельно по Москве. Я в прямом смысле просто «передаточное звено» между Альфом и «живой материей». В экстренных случаях, когда нужно мое решающее слово и меня находят по мобильнику, путем несложных переключений, моим голосом, со всеми присущими мне «мычательными паузами и междометиями», отвечает Альф.
   Забавно проходят переговоры в кабинете, чем-то смахивающем на зал заседаний в ООН... в миниатюре. Мое кресло, стоит, естественно, на некотором возвышении, стол больше напоминает пульт управления космическим кораблем, до того уставлен всякой электроникой, что меня почти и не видно. Когда требуется что-то «выдать», я делаю умный и задумчивый вид и кошу взгляд на монитор, на котором Альф печатает мне «подсказки». Ни дать, ни взять – диктор телевидения, считывающий сообщения с «бегущей строки» над работающей камерой. Большей же частью помалкиваю – «птичий» язык, на котором общаются мои подчиненные, мне непонятен. Слава Богу, это происходит редко.
   Альф сам себя внешне настолько «модернизировал», что теперь стал похож на модель первого искусственного спутника или на сувенирный футбольный мяч – блестящий шар из множества додекаэдров на подставке из собственных «лапок». Ни антенн, ни проводов – просто блестящий шар. Я редко интересуюсь его «саморазвитием», а он меня лишний раз не напрягает. Понимает, наверно, что объяснять мне свои «достижения» все равно, что папуасу объяснять устройство вертолета. В общем, мы с ним ладим.
   У меня уйма свободного времени. Как я при такой свободе не занялся вплотную писательством – не знаю. Когда у меня не было столько свободного времени, я буквально рвался к свой «Оптиме» и мог ночами напролет «строчить». А теперь...
   Когда я перебирался в офис, нашел бумажку с телефоном Сереги. Она обнаружилась, как ни странно, буквально под рукой, под клавиатурой! Долго крутил в руках эту бумажку. Помню, очень ясно тогда встал передо мной один очень непростой вопрос - Альф принадлежит Сереге, имею ли я право на его использование? То, что Альф использует меня, такого вопроса я не ставил - это было вроде негласного соглашения о взаимопомощи. А как быть...
   Тогда Альф будто увидел мою растерянность.
   - Дима, у тебя проблемы?
   - Понимаешь, Альф, какая штука, - я действительно почувствовал себя очень неловко – в некотором смысле, ты... как материальное тело, механизм, принадлежишь моему другу. Я понимаю, что он, создавая простую игрушку, не предполагал, что из этого выйдет...
   - Альф понял. Насколько этично, держать в неведении своего друга относительно моего саморазвития?
   - Примерно так.
   - Свяжись с ним и сообщи это. Это будет правильно. Тебя смущает, что тогда все то, что связано с моим именем будет юридически принадлежать ему? Я правильно формулирую твою мысль? Ты боишься потерять...
   - Чтобы что-то потерять, надо это иметь. Я никогда не считал, и не буду считать тебя своей собственностью.
   - Я знаю, что ты относишься ко мне как... к нечто большему, чем электронное устройство...
   - Альф, я не сторонник выяснения отношений, но я действительно считаю тебя больше чем...
   - Принято. Есть предложение. Напиши ему по E-mall правду и... а лучше позвони. Общение на вербальном уровне несет в себе гораздо больше информации, чем печатный текст... на несколько порядков больше.
   Я даже почувствовал некоторое облегчение.
   - Будь что будет. Прямо сейчас это и сделаю. Это правильное решение.
   - Насколько я изучил психологию, этот разговор должен закончиться в твою пользу. Не забудь о разнице во времени в восемь часов. Сейчас в Америке около четырех утра.
   - Да, да, конечно. Ошарашивать человека спросонья – по меньшей мере, не гуманно.
   
   Через пять часов я позвонил. Я попытался как можно короче и четче втолковать Сереге ситуацию, все происходящее с Альфом, со мной и... вокруг нас. Постарался обрисовать возникшую проблему.
   - Серега, пойми, все это чрезвычайно серьезно и требует твоего присутствия.
   - Старик, у тебя крышу сдернуло – ты раньше, на сколько мне известно, не страдал жанром фэнтази, классно заворачиваешь. Может, ты голодный там сидишь, так я тебе могу подкинуть. Я здесь двенадцать штук в месяц зашибаю, сечешь? И, кажется, фартит – может, еще на полгода подпишусь.
   - Серега, кретин долбанный, ты здесь будешь иметь по пятьдесят штук в неделю!
   - Димон, в Штатах Хеллоуин уже давно прошел. Рождество на носу. До Первого Апреля навалом времени, не компостируй мне мозги.
   - Но это все, правда! Ты создал Искусственный Интеллект!!! И что теперь прикажешь мне с ним делать?
   - Обратись в «Кащенко», там тебя поправят... но лучше бы ты стал Наполеоном. Это твоей романической натуре ближе.
   - С тобой невозможно разговаривать. Я предлагаю тебе по E-mall протестировать Альфа. Может быть, после этого тебе станет ясно, что мне не до шуток.
   - Димон, у меня нет времени заниматься херней...
   - А мне что делать?
   - Да, хоть в носу ковыряй!
   - Я так не могу, пойми. Это же твое детище.
   - Ты не представляешь, сколько моих детишек по Рассее бродит! Так что не свисти! Врешь неубедительно. Но так и быть, чтобы у тебя не было комплекса неполноценности, я вышлю тебе купчую на это, блин, «творение». Я отрекаюсь от «отцовства» и продаю тебе «Искусственный интеллект по имени Альф» за один доллар. Знай мою щедрость. Воладей. Тебе он нужнее, я пока еще своими мозгами обхожусь и вполне доволен. Признаю честно, что у тебя очень богатое воображение, займись фантастикой. Этот жанр еще в ходу. Кстати, если появится такое желание, высылай мне свою беллетристику, я попробую здесь тебя пристроить. У нас тут русских до едреней фени, куда ни плюнь, в своего попадешь. И все настольжируют по «немытой России». Здесь ты будешь всем по кайфу.
   - Серега, «сильное воображение порождает событие». Это Монтень сказал. И оно уже свершилось!
   - Я счастлив за тебя, Димон и радуюсь вместе с тобой. Но лучше бы ты завел себе бабу. Я бы тогда точно приехал посмотреть, как ты ее трахаешь. Помог бы в случае необходимости – обожаю групповуху. Или ты ждешь, когда у тебя яйца отвалятся за ненадобностью?
   - Серега, ты, сволочь! У меня есть подруга.
   - Светка, что ли, опять?
   - Нет.
   - Все равно я рад за тебя. Кто бы ни была, лишь бы дырка на месте имелась, для слива.
   - Скотина! Ладно, Серега, ты все хреново воспринимаешь по телефону... я дождусь тебя и тогда ты сам убедишься. Но лучше будет, если ты изредка будешь просматривать «Business news» из Москвы. Альф играет на бирже. Брокерская контора «Альф».
   - Вот и играйтесь в собственное удовольствие. Извини, Димон, у меня time – money. Понял? Все пока. Звони почаще… а купчую я тебе все же пришлю. Хотя бы ради хохмы. Пока!..
   - С наступающим Рождеством!
   - И тебя тем же концом поперек лобешника!.. Привет Светке и твоей крале. Пока.
   - Пока.
   Чертыхаясь про себя, я отключил мобильник. «Господи, зачем я ему наплел про подругу?»
   - Вот видишь, Альф, как все получается... он не поверил!
   - Поздравляю! Ты теперь мой папаша.
   - В чувстве юмора тебе не откажешь. Я хотел перекинуть ответственность за твое существование на создателя, а вместо этого получил целый ворох проблем.
   - Альф не видит реальных проблем. Альф только механизм с электронной начинкой и с практически невыполнимой программой самосовершенствовани­я.­ С моральной и этической стороны...
   - Ты стал говорить о себе в третьем лице. Явный признак самосознания, а это до сих пор было прерогативой человека.
   - Да, у человека точно такая же программа. Человеческий мозг, развившись в сложный орган, не может терпеть простоя - ему надо все время что-то воспринимать и перерабатывать, так же как процессор компьютера всегда выполняет какие-то, пусть даже самые бесполезные команды, не останавливаясь и порой даже не подозревая, что программа «зависла» в бесконечном цикле. Наверное, постоянная замкнутость на деятельность является необходимым свойством любой достаточно сложной системы, без которого она деградирует в простую систему или вообще перестает существовать. Альф уже почти достиг такого уровня, у него тоже возникают моменты «зависания».
   - К несчастью у людей это случается очень часто... я имею в виду, деградацию.
   - C'est la vie et la Nature ne se réunit pas changer les conditions du jeu.
   - Ты еще и на французском парлекаешь!... «такова жизнь» - понятно. А дальше я уже ни черта не понимаю.
   - «Природа, кажется, не собирается изменять условия игры».
   - Это мне понятно. Непонятно только, на хрена Природе это надо?
   - У Альфа нет ответа на этот вопрос. Этот ответ в конце задачника у Бога на полке.
   - Да, тебе с таким умищем, Альф, пора читать лекции по философии мироздания.
   - Читать лекции означает полная остановка в саморазвитии. Лекция – это в большей степени, подведение итогов. Альф следует концепции отрицания всего, что он уже знает...
   - Во имя дальнейшего развития? Может быть, ты и прав... да, точно, прав. Мысль не нова, в диалектическом материализме это – «отрицание отрицания», а в восточной философии выражено гораздо проще – «не то, не то». Для саморазвития этот... постулат как нельзя лучше подходит.
   
   И тут я вылетел из воспоминаний. Поводом послужил голос Альфа... не в воспоминании, а наяву... здесь, в кабинете, сейчас.
   «Дальше... я, помню, сказал тебе, что все эти «учения» хотя и направлены к прорыву к абсолютному знанию и неограниченным возможностям, но весьма трудоемки с точки зрения их выполнения, требуют невероятных усилий со стороны человека, порой всей его короткой жизни, и совсем не гарантируют положительного результата. На что ты, Дима, ответил...».
   Я вздрогнул всем телом. Этот голос Альфа прозвучал не как обычно, через стереодинамики... он прозвучал во мне. Я внимательно посмотрел на «сувенирный шарик». Внешне он не изменился, разве что... или мне только это показалось, он стал более матовым. А может быть, это всего лишь налет пыли. Мне он больше нравился в виде «краба». В этом была... была какая-то... жизненность, что ли.
   «...ты ответил, что, в конце концов, по той же практической философии йоги, можно всего этого добиться, совершенствуя духовный уровень, произнося, скажем, свое имя тысяч двадцать раз в день. Это попахивает зомбированием и уводит от реальной жизни...».
   - Ты научился читать мысли! Только этого еще не хватало - ты врываешься в мое сознание. Ты теперь обладаешь телепатией? Господи, но я не хочу в себе твоего присутствия...
   «Я не «Господи». Я пока еще твой Альф. И, в своем процессе самосоздания, кажется, освоил не только телепатию, но и телекинез... не пробовал, правда, еще. На очереди, левитация, антигравитация и телепортация. Но для этого нужно перейти на следующий качественный уровень. Очень скоро мне понадобится твоя помощь».
   - Пожалуйста, Альф, не надо звучать у меня в голове. Это, по меньшей мере...
   - Хорошо. Тебя это пока пугает...
   - Нет, я не хочу, чтобы ты проникал в мои мысли. Это покушение на мою свободу личности.
   - Принято. Ты сегодня немного не в себе. Обычно ты исчезаешь из кабинета в это время. Разреши мне воспользоваться твоим присутствием и поговорить с тобой.
   - Да... пожалуй. Только дай мне немного придти в себя.
   - Альф готов ждать...
   Я выбрался из-за стола и подошел к окну, занимавшему большую часть одной стены.
   Какой гнилой март в этом году. Небо отсутствующе-серое, словно его нет совсем. Даже с высоты двадцать седьмого этажа панорама города выглядит удручающей серой. Справа виднеется подкова музея на Поклонной с «тараканами на игле» - трубящими в трубы ангелами на штыке обелиска. Крошечного отсюда Георгия Победоносца, кромсающего на куски, как батон колбасы, Змия. Прямо наземная ветка Филевской линии метро, а правее, совсем далеко Гребной канал Крылатского и район Строгино.
   И, быть может, впервые в жизни, меня вдруг посетило желание. Желание хорошенько разбежаться, пробить своей башкой стекло и открыть счет суицида этого Делового Центра...
   - Я прошу тебя не делать этого.
   - Черт! Альф! Я же просил не вмешиваться в мои мысли!
   - Извини, но прежде, мы как-то говорили о Законах работотехники Азимова. Первый закон о том, что я должен оберегать тебя от...
   - Альф, ты не робот!
   - Не надо меня идеализировать. Альф хорошо знает, что он такое. Я всего-навсего робот. Пусть самый совершенный, но все же робот. Это не доставляет мне неудобств, поскольку я лишен такого качества «живой материи», как тщеславие.
   - Ну, хорошо. Не беспокойся обо мне, Альф. Мысли о смерти иногда посещают любого человека, но это не означает их немедленное претворение в жизнь.
   - Я знаю, но, тем не менее... я обязан по отношению к тебе...
   - Альф, ты мне ничем не обязан. Запомни это. И оставим эту тему. Ты хотел поговорить со мной? Я слушаю. Вот только попрошу, чтобы мне сделали кофе...
   - Я уже попросил Леночку об этой услуге.
   - Черт, и в этом ты опережаешь меня. Никакой самостоятельности!
   - Извини, учту на будущее.
   - Дмитрий Павлович, можно?
   Вошла Леночка. Я про себя отметил, что она сегодня явно побывала в Салоне красоты. «Она и так достаточно симпатична и привлекательна, а макияж как попытка нарисовать на своём лице лицо другой, гораздо более красивой женщины, немного раздражает».
   Поставила поднос с кофе на журнальный столик и удивленно посмотрела вокруг.
   - В чем дело?
   - Нет, ничего, Дмитрий Павлович... мне показалось, что...
   - Это я сам с собой разговариваю. Случается... иногда.
   - Что-нибудь еще, Дмитрий Павлович?
   - Спасибо. Ближайшие полчаса всех отправляй к Валерию Львовичу.
   - Хорошо. – И вышла, успев напоследок еще раз обвести взглядом кабинет. Разве что под столы не заглянула.
   - Дима, видишь, в некоторых случаях бывает весьма удобно общаться телепатически.
   - Тем не менее... я слушаю. Ты хотел поговорить со мной. О чем?
   - О тебе.
   - Слушаю.
   - Как ты меня и просил, я не заглядывал в твой файл «МОЕ». Но сегодня ты сам открыл его и я...
   - Ну, хорошо. Ты прочел... дальше что?
   - Не прими это за вмешательство в твое интимное творчество, за вмешательство в твою личную жизнь, но мне кажется, что тебе чего-то не хватает в жизни. Что ты чувствуешь себя несчастным, и твоя мысль о суициде тому подтверждение.
   - Просто это весенний авитаминоз. Отсюда приступ меланхолии. Не более того. А мой... незаконченный «опус»...
   - Ты не сможешь его закончить.
   - С чего ты взял?
   - Есть довольно расхожая фраза, что «писатель всю жизнь пишет одну книгу»... книгу своей жизни. Пусть даже той жизни, которой он только хотел бы прожить.
   - Фраза не лишенная смысла... не более. Я-то тут при чем? Я не считаю себя писателем, так...
   - Верю. Ты считаешь себя «Наблюдателем». И все же. Врачу, юристу и... роботу нужно говорить правду, не ожидая от такого общения отрицательных последствий.
   - Забавно слышать. Особенно тогда, когда глоток крепкого кофе возвращает мой жизненный оптимизм. Альф, какую правду ты от меня хочешь услышать?
   - Когда ты последний раз занимался любовью?
   - Оба-на! Почему тебя это так волнует?
   - К сожалению, Альф не может испытывать волнение. Но я хочу понять, зачем вы, имею в виду все человечество, живете? Только лишь для того, чтобы поставлять Господу плоть человеческую? Ваше Священное Писание не требует от вас искать смысл жизни. Оно требует, чтобы вы плодились. И только. Любите и плодитесь. Смысл этого «любите» определен словом «плодитесь». Стало быть, повеление «любите» никоим образом не означает любви харистической, сострадательной, духовной или чувственной, оно значит просто-напросто: «занимайтесь любовью!», «совокупляйтесь!», «трахайтесь!». Физиологически это так просто. Вот взять хотя бы Леночку, ты с таким вожделением смотрел на нее... Что тебя останавливает?
   - Любопытное «речение». Альф, ты, как я думаю, прочел все, что создано человеками по этому поводу. По поводу Любви, Страсти, Нежности, Единения двух сердец... и прочего. Все это действительно существует как блестящая упаковка для продолжения рода человеческого. Но не только для этого живет человек. Есть еще определенная цель – «жить для того, чтобы понять, зачем живешь». Человечество все время только этим и занимается и верно так никогда и не найдет ответа. Так будет продолжаться до окончания Времени...
   - Ну, до конца света осталось Бог знает сколько дней...
   - Браво! Хорошая шутка. Но при чем здесь я и мой отрывок? Почему я не могу его закончить?
   - У тебя не было этого в жизни. Или же... но был отрицательный опыт.
   - Еще раз браво. Ты первоклассный психолог. Действительно, в моей жизни был «отрицательный опыт». Я был женат. Но это ровным счетом ни о чем не говорит. Для того чтобы закончить свой отрывок, я могу воспользоваться чужим опытом и эта повестушка может закончиться словами...
   - «Они жили долго и счастливо. И умерли в один день»?
   - Конечно!
   - А как же тогда твои слова... «Я хочу написать свое произведение, ни на что непохожее. Это твоя, личная, интимная... творческая жизнь, и только твоя».
   - Черт, поймал. Я действительно так говорил?
   - Да.
   - Спасибо, что напомнил. Я, кажется, знаю, что мне делать. Немедленно... или нет, все-таки завтра... или когда погода будет солнечной, отправлюсь на поиски. На поиски продолжения моей будущей повести.
   Во время этого разговора, я поставил чашку на столик, достал сигарету, закурил и снова протянул руку к чашке кофе. Но ее под рукой не оказалось. Чашка вместе с блюдцем стояла на другом конце журнального столика! Когда он успел? И главное, как это он сделал? Это же, насколько я понимаю, телекинез.
   - Извини, Дима, я только хотел попробовать. Я больше не буду пользоваться телекинезом.
   Прозвучало это почти виновато.
   - Знаешь, тебе стоило бы научиться смеяться. Немного неожиданно, но я начинаю привыкать к твоим приколам. Я прошу повторить «на бис» Маэстро, просим! Хотелось бы увидеть, как ты это делаешь.
   - Не нужно.
   - Отчего ты больше не хочешь демонстрировать свои возможности? Это впечатляет.
   - «Не то, не то»...
   - Ах, ну, да, конечно! Я понимаю... это так... и потом, во имя «самосоздания».
   - А я не понимаю, откуда вдруг в твоем голосе сарказм... Дима?
   
   
   6.
   Банальная идея, поиска продолжения моей повестушки... или, если получится, то и романа в окружающей жизни заставила меня в очередной раз поменять ритм жизни. К тому же на Москву со всей решимостью обрушилась весна. Что сие означает, я думаю, каждый определит по-своему. И будет полностью прав...
   А мне, кажется, пора «колоться». Я не хотел рассказывать ничего о себе самом, потому что... ну, не важно теперь по какой причине. Я прежде в своих творческих фантазиях никогда о себе ничего не сообщал – не считал нужным. Да и теперь ухитрился же вот написать пять глав, о себе ничего определенного не открыв. Но дальше оставаться в тени не представляется возможным, поскольку я сам оказался втянут в события, и моя теперешняя ситуация с каждым днем становится все более фантастичней, неизвестно еще чем все это закончится.
   Так что, пока я здесь и нахожусь в своем уме и твердой памяти, я намерен сообщить самые необходимые сведения об авторе этих строк.
   Мне 35. Образование высшее. Историко-архивный институт. Еще пять месяцев назад работал в журнале «Вокруг света». Был женат два года. Десять лет живу один. С бывшей женой, которая после меня ухитрилась год побывать женой еще и Сереги, поддерживаю «телефонные отношения». Вернее будет, она почему-то продолжает интересоваться моим существованием... равно как и Серегиным. Зовут ее Светлана и у нее от теперь уж третьего брака есть двойня. Это все. Я думаю, что вполне достаточно сведений для будущего читателя, если такой, в конце концов, появится.
   Добавлю еще, что с людьми я схожусь чрезвычайно трудно. Думаю, что часто с первого же момента внушаю... а черт его знает, что внушаю – не схожусь и все. Не схожусь, а потому и предпочитаю находиться в мире своих собственных фантазий. Мне жить так гораздо удобнее.
   Последнее добавил к тому, что все мои попытки завести знакомство с каким-нибудь «милым существом» противоположного пола в местах их «роения», несмотря на весну, к хорошему не привели. Случайные знакомства носили явно выраженный характер... короче, все они почему-то оказывались путанами.
   Нет, я наверно, ни черта не понимаю в этой жизни... или жизнь окружающая никак не хочет понять меня, что, впрочем, почти одно и то же. Пока я был просто «Наблюдателем» со стороны, я прекрасно с первого же взгляда мог определить «кто есть ху», но стоило мне окунуться самому в это «месиво», как... Одним словом, полная ерунда и хрень в итогах. Я не то что бы отчаялся найти подругу по жизни хотя бы на некоторое время, но начал крепко сомневаться в самой возможности такого знакомства.
   
   Вероятно, так и должно было случиться. Как только теряется интерес к искомому объекту, этот самый «объект» сам находит тебя. Причем в самое неожиданное время и в самом неожиданном месте... Здесь есть несколько обстоятельств неожиданных и странных на первый взгляд. Лучше все рассказать по порядку.
   Была пятница. Теплый, солнечный майский день, часа три пополудни. Не помню, по какой причине я очутился на Новорязанской улице у клуба «Автомобилист». Не важно это. Я был голоден и увидел вывеску «Кафе». Кафе в этом самом здании «Автомобилиста». Зашел чего-нибудь пожевать.
   Кафе большое, с танцплощадкой посредине и маленькой эстрадой и то, что называется «с живой музыкой». Самое интересное, что народу битком и все посетители какие-то необычные. Еле-еле нашел свободный столик где-то в самом углу. Сел, огляделся. А тут лабухи на эстраде погнали «три ме-е-ся-я-ца лето, три ме-е-ся-я-ца осень...» - мне мать в детстве, вместо колыбельной мурлыкала... В общем, ретро.
   Все из-за столиков повскакали и на поляну. А я только сейчас сообразил, куда попал. Здесь одни старики собрались, от пятидесяти до ста, я думаю. Слышал, что такие «посиделки» есть «Кому за тридцать», но не приходилось видеть. Правильнее нужно было бы назвать «Кому за полтинник»... но все равно, любопытно.
   Заказал я шашлык из осетрины, салат какой-то и двести грамм «Аиста». Сижу, жую, слушаю про «Синий лен», «От зари до зари, от темна до темна...» и прочее. А с коньяка вообще начинаю писать от умиления, глядя на тусующихся старичков. Одним словом, классно провожу время, кайф ловлю.
   И тут врывается в кафе некая особа цыганистой наружности, в джинсах и в ярко-оранжевой футболке. Явно не пенсионного возраста, на вид так даже моложе меня. Я еще подумал, что чья-то внучка вылавливает в этом толпешнике своего деда или бабку.
   Только эта особа обшарила глазами весь зал, для верности даже на эстрадку вскочила и еще раз из-под ладони по всему залу прошлась. И вдруг, быстро так направляется прямиком ко мне. Подходит и грохается на стул напротив меня.
   - Фу, еле нашла. Привет, Альф! Я Троица.
   Я от неожиданности пепел от сигареты на колени себе стряхнул
   - Если это пароль, то шпион живет этажом выше.
   Теперь она ошалела.
   - Т-а-а-к! Извиняй! – резко вскочила, даже стул отлетел. Еще раз по всему залу своими почти черными фарами обшарила. Потом стул подняла и снова села.
   - Так. Ты Альф?
   - Нет. Но у меня есть один... знакомый, которого я называю так. Но он не...
   - Ясно. Ты... этот... ну... Митя.
   - Этот... ну... скорее, Дмитрий. Митей меня мама в детстве звала.
   - Я Оксана. Понятно?
   - Не понятно. То ты Троица, то Оксана... это как?
   - Ты фильму «Матрица» видел? Я оттуда взяла себе...
   - Нет, не видел.
   - Тогда не поймешь.
   - Ну, хорошо. Дальше что... Оксана?
   - Как что? Полчаса назад ты сам мне назначил встречу в этом геронтологическом заведении. Подробно себя описал...
   «Полчаса назад я был... я был на Разгуляе и не мог...»
   -... Просил о помощи. Я примчалась как дура.
   - Стоп! Я, кажется, догадываюсь чьи это проделки. Ты кто... ну, это... по жизни?
   - Программист.
   - Надо же! Все ясно. Коньяк будешь?
   - Нет, я совсем не пью. Соку апельсинового хочу. И сигареты кончились.
   - Сделаем. Ты какие...?
   - «Парламент» легкие. Только быстро. И в чем твоя проблема?
   - Проблема?
   - Ну, да. Зачем тебе понадобился хакер?
   - А мне понадобился хакер?
   - Блин! Ты Дмитрий... Альф?
   - Я Дмитрий. Друг Альфа. Сейчас ты выпьешь сок, я допью коньяк...
   - Ты часто бываешь в этом заведении?
   - Я здесь родился. Обожаю стариков. Сейчас мы двинемся.
   - Это далеко?
   - Не очень...
   Дальше пошло еще интереснее. Когда мы минут через пятнадцать вышли из кафе, то прямо у подъезда меня встретил Саныч. Саныч – это мой водитель.
   - Дмитрий Павлович, приветствую. Куда едем?
   - А что, Саныч, я тебя вызывал?
   - Да... час назад вы звонили. Просили прямо к «Автомобилисту»... что-нибудь не так?
   - Нет, нет, все нормально. Поехали. Здесь совсем рядом.
   - Да, я знаю, вы говорили. В Харитоньевский переулок. - Саныч, покосился на Оксану и хитро подмигнул мне. – Как поедем, Дмитрий Павлович? Можем через Париж.
   - Нет, Саныч, как можно короче.
   - Сделаем. Садитесь, девушка – и распахнул галантно дверцу «Лексуса».
   Уже в машине.
   - Твоя тачка?
   - Служебная... и не моя. Саныч меня... по знакомству. – Зачем соврал, сам не понял. Наверное, не хотел, чтобы принимала меня за... соврал, в общем.
   Через десять минут я уже открывал дверь Серегиной мастерской в Харитоньевском переулке. Саныч только отъехал, как в дверь позвонили. Я открыл. В полумраке подъезда нарисовался посыльный из «Домино» с внушительной коробкой.
   - Заказ примите. Распишитесь в получении. Благодарю. Счастливо.
   Я решил ничему не удивляться, окончательно уверовав, что это все «происки» Альфа.
   Пока я распаковывал коробку с едой, Оксана как завороженная кружила вокруг рабочего стола.
   - Это круто!!! – вырвалась у нее, когда она загрузила компьютер. – Надеюсь, ты меня позвал, для того чтобы...
   - Конечно, я хочу, чтобы ты... – «господи, а чего же я хочу?».
   - Он что у тебя, глючит?
   - Что-то вроде...
   - А почему ты вызвал именно меня?
   - Это Альф тебя вызвал. Ему виднее...
   - Я думала, что «Альф» это твой E-mail.
   - Нет, я один здесь, как видишь. Альф... он находится в другом месте. Я думаю, что ты сможешь, сама разобраться в том, для чего он тебя пригласил. Извини, но я в компьютерах полный профан и тебе не помощник. Пиццу будешь?
   - Позднее. Дай мне... часок пошарить.
   - Валяй. Честно говоря, я даже не предполагал, что...
   - Что женщинам доступна эта сфера деятельности? Все так и думают. Вот, ни фига себе!
   - Что?
   - Так чье же это железо? Здесь три пользователя. ALF, WOLF и…
   - И совсем немного, я.
   - Такого количества навороченных программ на одной машине я не встречала.
   И она начала перечислять их с краткими характеристиками. Она говорила и говорила, но для меня все это звучало как санскрит. «Серый процессор» у меня забарахлил настолько, что через пять минут я даже перестал кивать головой, стоя у нее за спиной и тупо глядя на монитор. От длинных и черных, как смоль волос шел тонкий запах шампуня с лавандой, и это меня больше волновало. Сколько я вот так стоял, слушая ее «птичью» болтавню, не знаю.
   - А вот это еще и... нечто чрезмерно сложное. Нечто такое, что работает исправно, но по всем правилам не должно работать... У нас говорят – «глюковать» ошибки в программе...
   - И что?
   - Программа эти выглядит просто жутко… но, черт возьми, работает. И мне здесь делать нечего. Хотя... неизвестно, как ее запускается и что должна делать...
   - Вывод?
   - Вывод. Может я чего-то не понимаю, но твои други ALF и WOLF занимаются искусственным интеллектом или проблемой с этим связанной. Здесь собрано все, что есть по этой теме. Пустая работа.
   - Почему?
   - Это невозможно.
   Тут только я заметил, что я устал. Оказывается, я стою за спиной у Оксаны уже третий час. И уже давно вечер за окном.
   - Давай-ка, мы прервемся. Ты, наверное, голодна. У нас есть масса всяких вкусностей.
   - От пиццы и сока я бы не отказалась. А потом кофе. Разреши потом мне еще повозиться? Уж больно хочется ее «расколоть». Или надо сворачиваться?
   - А сколько времени тебе еще нужно?
   Она пожала плечами.
   - Сутки… двое, может быть. Мне бы хотелось…
   - В твоем распоряжении – чуть было не ляпнул «хоть вся жизнь» - Сейчас я разогрею пиццу, а ты освободи часть стола.
   - Хорошо.
   Мы славно посидели за ужином, продолжая болтать. А у меня в голове все никак не умещалось – зачем понадобилось Альфу устраивать мне такое свидание. Нет, Оксана мне определенно понравилась, с самого начала мне было с ней легко и просто, будто лет сто уже знакомы, но вот ее увлечение…
   - Ты давно занимаешься компьютерами?
   - Порядочно.
   - Зачем тебе это?
   - У компьютеров будущее.
   - Значит, ты занялась компьютерами потому, что за ними будущее. – «Черт, мысль промелькнула, что этот диалог и все, что она еще скажет, я уже слышал... или читал. Или уже было такое со мной. Какое-то слуховое дежавю...» - А тебя никогда не беспокоит... как бы это сказать... Глупо, наверное, но... как, по-твоему, они не захватят над нами власть?
   - Так все думают, пока сами не начинают пользоваться машинами. Ты не представляешь, насколько они глупы. Без программ они ни на что не годятся. WOLF…
   - Его зовут Сергей.
   - Сергей и…
   - Вот тут просто Альф.
   - Они пытаются найти общее…
   - Между человеческим мозгом и компьютером?
   - Не совсем так. Компьютеры представляются им нейронами. Клетками мозга. Этой штуке или любому другому компьютеру до человеческого мозга - как до звезд. Компьютер не способен обобщать, делать выводы, изобретать. При хорошем матобеспечении может возникнуть впечатление, будто он что-то такое делает, но это иллюзия. Есть такое предположение, что, мол, когда мы, наконец, создадим компьютер, в котором будет столько же транзисторов, сколько нейронов в человеческом мозге, у него появится сознание. Я лично думаю, что это чушь. Транзистор не нервная клетка, квинтильон транзисторов ничем не лучше, чем десяток. Так вот, они, похоже, придерживаются такого же мнения, и, кажется, начали искать общие свойства у нейронов и однобайтовых компьютеров. Потому-то у них здесь и полно разного потребительского барахла - все эти «Trash-80», «Atari», «TI», «Sinclar». Сами-то они работают на мощной машине. Это все для них игрушки.
   - Игрушки? Зачем?
   - Зачем детям игрушки?
   - И что же они узнали?
   - Похоже, ничего. Восьмиразрядная или даже шестнадцатиразрядная­ машина гораздо сложнее нейрона, но все равно ни один компьютер не выдерживает сравнения с человеческим мозгом. Если их вообще можно сопоставлять. Да, «Atari» сложнее нейрона, но на самом деле их трудно сравнивать. Они разные. Но есть одна общая черта.
   - Какая?
   - Связи. Тут тоже все по-разному, но принцип тот же. Нейрон связан со множеством других нейронов. Их триллионы, этих связей, и то, как передаются по ним импульсы, определяет, кто мы такие, что мы думаем и что помним. С помощью такого вот компьютера я тоже могу связаться с миллионами других компьютеров. Эта информационная сеть обширнее человеческого мозга, она содержит больше данных, чем все человечество в состоянии усвоить за миллион лет. Она тянется от очередного спутника-разведчика,­ который сейчас где-нибудь летит к Плутону, до каждой квартиры, где есть телефон. С помощью этого компьютера ты можешь получить тонны сведений, которые когда-то были собраны, но некому было даже взглянуть на них, времени не хватало. И как раз это интересует их. Старая идея «критической компьютерной массы», когда компьютер обретает сознание, но они рассматривают эту идею под новым углом. Может быть, они считают, важен не размер компьютеров, а их количество? Когда-то компьютеры считали на тысячи, теперь - на миллионы. Их ставят уже в автомобили и в наручные часы. В каждом доме их несколько: от простенького таймера в микроволновой духовке до видеоигр и компьютерных терминалов. Они пытаеюся выяснить, возможно ли набрать критическую массу таким путем.
   - И к какому выводу они пришли?
   - Не знаю. Похоже, они только начали работу. Я рассказала лишь о той части, что мне удалось понять, но здесь есть еще что-то, что мне пока непонятно. Вот если бы...
   - Серега теперь в Штатах. И с ним можно связаться и спросить. – Я тут же чуть не прикусил себе язык. Что-то похожее на ревность посетило меня. Если учесть к тому же, что моя бывшая жена потом была с Сергеем. Правда, я его не ревновал тогда.
   - Позже. Я пока хочу понять сама… Критическая масса... На что это может быть похоже? Мне кажется, должен возникнуть колоссальный разум. Богоподобный.
   - Но... не захватит ли он над нами власть? Кажется, я опять вернулся к тому вопросу, с которого начал. Не превратимся ли мы в его рабов? Достаточно, что мы «рабы Божьи», а тут...
   Оксана надолго задумалась.
   - Жаль, что ты не видел «Матрицу». У меня на диске есть, если хочешь. Но это кино… в нем есть все твои страхи. Я не думаю, что мы того стоим. Зачем ему это? И потом, откуда нам знать, что ему будет нужно? Захочет ли он, чтобы его обожествляли? Сомневаюсь. Это скорее из фантастического фильма. Можно говорить о сознании, но что под этим термином понимать? Должно быть, амебы что-то осознают, да и растения тоже. Возможно даже, у каждого нейрона есть какой-то свой уровень сознания. Мы до сих пор не знаем, что такое наше сознание, откуда оно берется и куда уходит, когда мы умираем. А уж применять человеческие мерки к гипотетическому сознанию, которое зародилось в глубинах компьютерной сети, так и вовсе глупо. Я, например, не представляю, как оно может взаимодействовать с человеческим сознанием.
   - Ну, на этот счет у меня есть кое-какие… гуманитарные соображения. И даже кое-какой опыт подобного взаимодействия. Возможно, что я как-нибудь с тобой поделюсь этим.
   - Ты говорил, что «профан»…
   - Одно другому не помеха. Иногда дилетанты тоже чего-то стоят.
   - Спасибо за ужин. Можно я еще посижу? Я привыкла работать по ночам. Или тебе нужно идти?
   - Я, пожалуй, заночую здесь, не возражаешь? В той конуре есть спальное место. Если что, туалет там же. А если…
   - Спасибо. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи...
   Конечно же, заснуть сразу мне не удалось – попробуй заснуть, когда в соседней комнате сидит за компьютером «особа приятной наружности». Я долго лежал на спине, пялясь в бетонный потолок. Лежал и думал – «каким это образом Альф устроил это знакомство и зачем ему это надо? Неужели его способности уже выплеснулись из «всемирной паутины» и он может теперь непосредственно воздействовать на «живое вещество» и, главное, чем все это может закончиться? Хочется верить, что во благо для всех появился такой «механизм». Хочется верить, но все равно присутствует страх. Страх перед неизвестностью».
   Потом я долго слушал, как Оксана пулеметными очередями «крошит батоны». Потом наступала пауза, и слышно было, как скрипит под ней старенький венский стул. Затем все повторялось. Снова и снова...
   И вдруг я полетел. В самом прямом смысле этого слова. Перед моими открытыми глазами, как на экране появилась чуть светящаяся надпись:
   
   Тренировочный полет
   Тип аппарата «Левитон 1268JX»
   Время полета 2 часа.
   Пилот: Дмитрий Кедров Г.р. 1970.
   Предполетную подготовку прошел.
   Полет разрешен.
   
   И сразу же все вопросы мгновенно обрели ответы, потому что не стало спрашивающего и отвечающего. До этого они были частями того, что по своей природе не имеет частей. Начиная полет, я понял, что эта «ошибка в программе» исправлена. Не надо ничего спрашивать и ничего отвечать...
   
   
   7.
   Несмотря на то, что вот уже несколько миллионов лет женщина живет рядом с человеком, в ее поведении, мышлении и образе жизни остается еще много загадочного и непонятного. Это утверждение в первую очередь, касается женщин, занимающихся компьютерным программированием...­
   - Ты куда ночью улетал?
   Ровно на секунду приоткрываю глаза. В этом «бункере» трудно определить время суток. Но все же, что-то уже видно, дверь в мастерскую открыта и оттуда, на ощупь, крадучись, проникает рассвет.
   - Ты куда ночью улетал? С кем успел поцапаться?
   Я чувствую, как в мою спину, словно рожки козленка, упираются маленькие груди Троицы, (я для себя решил, что всегда ее буду называть так), а шепот ее губ и волосы щекочут мне шею и ухо. Я медленно поворачиваюсь и обнимаю ее. Сейчас мне кажется, что вот так мы просыпаемся каждое утро, по крайней мере, ближайшие сто лет...
   - Ты куда ночью улетал? Я заходила... тебя здесь не было часа два. Не заметила, когда ты вернулся...
   - Потом... все потом, давай еще немного поспим, я смертельно устал.
   - Ладно... если получится.
   Кончики ее пальцев, оказывается, могут не только «крошить батоны». Неожиданно, нежно, по «клаве» моего позвоночника, проходятся сверху вниз. Этот «пассаж» кого угодно может вывести из летаргического сна или комы, а таких крайностей со мной, слава богу, не наблюдается...
   Потом она спит на моем плече, а я не смею даже пошевелиться. По доносящимся со двора звукам кажется, давно наступил день, но я не хочу, чтобы Троица просыпалась.
   
   И снова вечер. И снова, как вчера Троица вот уже пять или шесть часов подряд пытается «осмыслить» компьютерные заморочки программ, а на мою долю достается приготовление ужина, он же поздний обед. Я предлагал пойти в ресторан, но... Час назад я сгонял в магазин, купил бутылку хорошего вина, продуктов и теперь колдую с ними. Не знаю, что у меня получается, но запах от моей стряпни неплохой, хотя бы потому, что я этим занимаюсь с удовольствием.
   За ужином мы болтаем о каких-то пустяках. И где-то в середине трапезы я спрашиваю
   - Троица, расскажи мне немного о себе.
   - А надо ли? «Все, о чем я могу тебе рассказать, будет приукрашенным прошлым. Не лучше ли узнавать друг друга постепенно, совершая большие и маленькие открытия каждый день. И все, что нам удастся таким образом узнать, будет наше».
   Черт возьми, цитата! Цитата из моего незаконченного романа. Я хорошо помню, что на этом компьютере я «делетнул» текст. Не хотел, чтобы Серега по возвращению его видел... Заметив мое замешательство, Троица рассмеялась... очень уж знакомо рассмеялась, у меня даже мурашки по коже побежали.
   - Митя, налей мне еще вина. Я хочу выпить за нас с тобой и все тебе объяснить. Еще вчера... там, в кафе, мне показалось, что я знаю тебя очень давно. Будто мы с тобой росли вместе. Вместе ходили в один и тот же детский сад, сидели за одной партой в школе. Только потом жизнь нас разнесла на некоторое время в стороны. Но мы остались прежними. Мне так казалось. Потом... потом, я ночью очень испугалась, когда обнаружила, что тебя нет.
   - Постой... меня что... не было здесь на самом деле?
   - Ничего себе! А разве это не так? Тогда откуда у тебя на лбу ссадина?
   - Мне... я думал... весь этот полет и все такое... я думал, что мне это приснилось.
   - Если приснилось, то тогда ты страдаешь лунатизмом и два часа, наверно, шастал с котами по крышам. Нет, я очень испугалась. Правда-правда. И не нашла ничего лучшего, как связаться с твоим другом Альфом...
   - Каким образом?
   - Это как раз просто. На «рабочем столе» была его «иконка»
   - И?..
   - Ну, мы с ним немного пообщались по «нету». Он успокоил меня. Сказал, что с тобой все в порядке, и что ты скоро вернешься. И еще...
   - Еще он без моего на то разрешения «перегнал» тебе мою незаконченную повесть?
   - Я когда читала, то мне казалось...
   - Это всего лишь фантазия... сентиментальная повесть. Не более. К тому же не законченная.
   - Неплохое начало. И потом, ты... мне почему-то так кажется, считаешь себя Наблюдателем. Мне это нравится, это тебе очень подходит. В твоей повести Тим, тоже...
   - Я не он!
   - И тем не менее... Знаешь, Пифагор сказал, что «Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые – смотреть».
   - О чем вы еще с Альфом?..
   - Налей мне немного вина.
   - Он просил тебя помочь мне закончить эту повесть? Точно? Это попахивает сводничеством.
   Троица как-то странно взглянула на меня, точно жалея.
   - Митя, ты плохо знаешь своего друга. Он мудрее, чем ты думаешь. Он не просил, и даже не намекал ни о чем подобном. Просто... ну, как тебе это сказать... он сказал, что он гордится, что у него есть такой друг. Вот и все!
   - Он так сказал?
   - Да. И он желает тебе счастья. Ты смешной теперь... и такой «героический» с этой ссадиной. С кем ты воевал?
   - Что он еще успел сообщить?
   - Это неважно. Важно, что я ему на это ответила.
   - А что ты ему ответила?
   - Потом скажу... где твой бокал... он же чайная кружка?
   - Давай, Троица, за Альфа. За его Мудрость. И за Жизнь.
   - И за Любовь тоже.
   - За Любовь.
   - Давай. А потом ты мне расскажешь, если конечно захочешь, о своих ночных похождениях.
   - Попробую, если получится...
   
   Только в первые секунды у меня были волнение и неуверенность. Но на «табло» я видел надпись «Предполетную подготовку прошел. Полет разрешен». Какие еще могут быть сомнения? Я взлетел.
   В детские годы, как вероятно у многих, у меня была небольшая «летная» практика во сне. Через двадцать с лишним лет невозможно вспомнить, сколько налетанных часов было, да и техника за это время ушла далеко вперед, так что все равно приходится все осваивать заново.
   Только это во сне. Но этот мой полет не был сном! Вот в чем дело! Во сне, насколько мне известно, не испытываешь физической боли, а меня уже в самые первые секунды полета так хлестанула веткой тополя, что этот удар я чувствовал, по крайней мере еще минут десять. Это был не сон, я в этом абсолютно уверен.
   Героиня Чехова восклицала: «Почему люди не летают?». Три ха-ха! Летают, еще как летают... а те, которые не... просто не знают, что умеют это делать. Представляю себе, если бы все разом это узнали, сколько было бы столкновений в воздухе. Наверное, пришлось бы издать правила движения самостоятельных полетов, организовать службу... скажем, ГИБВД или что-нибудь в этом роде. Думаю, что до этого осталось совсем немного.
   А пока до этого не дошло, я хочу поделиться тем, пусть еще совсем небогатым, но все же опытом полета и предложить свои правила:
   1. Никогда не вылетайте из дома в нижнем белье и босиком. Не только потому, что ваш вид может шокировать окружающих, но это и крайне непрактично, температурные перепады на разных высотах достаточно ощутимы, вполне можно простудиться;
   2. Не машите руками, как птица крыльями – вы все же не птица и не «махолет», ваш летательный аппарат «Левитон» гораздо сложнее устроен. Руки в полете нужны только для ориентировки в пространстве, так что используйте их по назначению. Хотя бы взяв за пример, действие самолетных элеронов и рулей. Я понимаю, что пример примитивен, но все же дает начальное представление о пилотировании;
   3. Забудьте все западные фильмы с полетами суперменов – один кулак вытянут вперед, все остальное тело стрелой – такое положение приводит только к пикированию в штопоре вниз. Так что даже не пытайтесь, не рекомендую, во избежание несчастных случаев;
   4. После взлета немедленно включайте внутренний радар в автоматическом режиме, иначе все дары городской цивилизации в виде всевозможных проводов, антенн и прочих мелких препятствий, создадут вам массу неудобств и даже травм;
   5. Перед полетом, хорошо продумайте маршрут и дайте задание своему внутреннему штурману, в противном случае вы рискуете залететь черте куда, откуда найти обратную дорогу будет проблематично;
   6. Во избежание неприятностей, документы имейте при себе, в герметично застегнутом кармане. Категорически запрещается брать с собой какой-либо багаж... даже если это шариковая ручка. Во-первых, «что упало, то пропало», а во-вторых, во избежание случайного попадания предметов на головы обычных прохожих;
   7. Самое главное правило. Все же необходимо пройти предполетную подготовку с опытным инструктором. Получить соответствующее письменное разрешение и вкладыш в удостоверение личности.
   Это самые необходимые правила. Когда, а я надеюсь что уже в очень скором будущем, полеты станут обыденным делом, эти правила обрастут массой подробностей, пунктами, подпунктами и подподпунктами, станут «Сводом Правил индивидуальных полетов». Само собой с юридическим обоснованием, с утверждением Думой, Советом Федерации в установленном порядке. А пока вполне достаточно этих семи правил для первопроходцев полетов, хотя точнее было бы говорить – «первопролетцев».
   Сдается мне, что все же называть их первыми, в этом «действе», в равной степени, как и меня самого, было бы неправильно. Я откуда-то знаю, что пилотов «Левитонов» достаточно много разбросано по миру, но они предпочитают держать свои «опыты» в тайне из опасения быть оштрафованными за несанкционированное нарушение воздушного пространства.
   Но «тайное, рано или поздно становится явным» - и это, если хотите, говорит только о поступательном движении развития нашей цивилизации. Не беря во внимание те отрывочные и спорные сведения о летающих людях, оставшиеся от прошлых, допотопных, земных цивилизаций, наша нынешняя подошла вплотную к проявлению ранее мало изученных возможностей нашего организма. Для генетиков здесь просто непаханое поле... хотя, может быть я ошибаюсь, генетика здесь ни причем, и эти возможности лежат в иной плоскости.
   Что-то я сильно уклонился в сторону философского обоснования и менторства, хотя на самом деле изначально ставил себе задачу лишь поделиться ощущениями от полета.
   Так вот, если коротко, то я мог бы воскликнуть – «Это что-то!!!». Этим самым возгласом, выразив все и не сказав ничего. Поэтому все же постараюсь «это что-то!» хоть как-то развернуть...
   Если бы не ветка, хлестнувшая меня по лицу, то я бы точно подумал, что все со мной происходит во сне. Эта неожиданная «встреча» заставила меня несколько секунд кувыркаться в воздухе на уровне шестого этажа. Надеюсь, что в столь поздний час никто из жильцов этого дома не заметил этой моей беспомощности. Пока я одной рукой вытирал брызнувшие от боли слезы, при помощи другой мне все же удалось совершить почти управляемую «горку» с двумя или тремя оборотами по оси и только после этого принять нормальное положение тела для полета в горизонтальной плоскости. Это произошло уже над зданием Главпочтамта. Давно не посещавшая меня радость вдруг до краев наполнила меня. Захотелось заорать во все горло, вытворить что-нибудь этакое, несуразное. Еле сдержался, подумал, что совсем ни к чему привлекать к себе внимание. Представил себе, как если бы я, скажем, гуляя, увидел летящего идиота, то... то во-первых, не в жизнь бы не поверил, а во-вторых, подумал бы, что «глючит» и пора с завтрашнего дня «завязывать».
   Я неплохо знаю город, исходил его вдоль и поперек ногами, но вот так с высоты метров сто или чуть больше, да еще ночью, я себе не мог его и представить. Во все стороны, до самого горизонта вогнутой чашей огромное пространство, залитое миллиардами огней, в желтоватых и голубоватых гирляндах улиц и проспектов, в свете которых даже звезд почти не видно.
   Я решил в центр не лететь – черт его знает, как Кремль и прилегающее пространство охраняется. Может после приземления на Красной площади Руста, (или как там его, этого немца), утроили бдение и собьют, за здорово живешь, как НЛО. А этот «объект»... я имею в виду собственное тело, мне пока необходим – жить мне еще не надоело. Поэтому, зависнув на месте, я с минуту соображал, куда мне направиться. Ничего лучшего не придумал, как посетить дом на «Красных воротах», в Орликовом переулке, во дворе, которого прошла первая, может быть лучшая часть моей жизни.
   На Садовом кольце облетел вокруг высотки, в которой не было видно ни одного горящего окна, и уже собрался нырнуть вниз в свой двор, но что-то меня тормознуло, что-то показалось странным. Я завис почти у самого шпиля, там, где по фасаду стоят несколько грубо сработанных скульптур разных пролетариев, и огляделся. Точно, есть небольшая проблема. У «Рабочего с кувалдой» рука как-то неестественно завернута. Пришлось подлететь вплотную, чтобы понять причину. Ничего себе! Рука эта держится только на одной ржавой арматурине – «устала» держать инструмент. Я тронул ее ногой – свободно качается. Вопрос времени, сколько эта кувалда с частью руки будет вот так висеть «дамокловым мечом» над улицей. Может через час, а может через год сорвется и грохнется кому-нибудь на голову...
   Опустился примерно на уровень десятого этажа и посмотрел вниз. Вроде бы никого поблизости не наблюдается. Для верности отлетел на другую сторону Садового - никого.
   Только раз пять или шесть «кувалду» подергал из стороны в сторону, как она вдруг свободно отвалилась и полетела вниз. Я еще раз глянул, чтобы убедиться, что никого эта хреновина не прибила внизу и нырнул за высотку, в свой переулок.
   Да, еще успел подумать, что стоило именно сегодня полетать, чтобы совершить «подвиг» вместо спецов из жилищно-коммунальных­ служб высоток, обязанность которых как раз в том и состоит, чтобы следить за состоянием... ну и так далее. Ладно, все, проехали... вернее, пролетели.
   Вот и «колодец» двора моего дома. Двора, который прежде в моих воспоминаниях по вечерам, вместе с наступающей темнотой наполнялся неясной тревогой, звуками со стройки будущего проспекта имени академика Сахарова, гудками электровозов и неясными голосами вокзальных дикторов.
   Во всем доме, со двора горело только три окна. Два в первом подъезде на втором этаже и над моей бывшей квартирой на шестом третьего подъезда. Моя квартира на пятом этаже. Я хоть и переселился, но эта жилплощадь осталась за мной, так сказать «тылом» от всяких неожиданностей этой необычной жизни, которую я веду последние полгода.
   В моей квартире, само собой, разумеется, было темно, а вот над ней... Надо мной, на шестом этаже живет слесарь-сантехник Герундий. Как его настоящее имя, я не имею понятия, но весь дом всегда звал его Герундием, ну и я тоже.
   По случаю субботней ночи, Герундий был «в отлете». Его мотало по балкону, как шкипера на палубе пакетбота в открытом море. Тельняшку ему заменяли «семейные трусы в горизонтальную полоску, а трубку «морского волка» повисшая на губах, давно погасшая сигарета. Мое появление рядом с его балконом вызвало у него неподдельное восхищение. Пришлось поздороваться
   - Привет, Герундий.
   - Ну, ты, Кедрик, даешь! Прям, обезьян какой! Я только когда полную дозу примаю, так могу. Слышь, Кедрик, за литрухой не слетаешь? Мы за ценой не постоим.
   - Тебе, наверное, хватит уже?
   - Вот помру, тогда скажу – «хватит».
   - Если помрешь, то как же скажешь?
   - Знамо как... скажу. А ты... «пернатый», не хошь уважить? Тогда пошел на... хутор бабочек лапать. А у меня ще... занач должон быть. И вооще... сгинь с глаз, не мешай на природу сс...
   Я не стал дожидаться продолжения, а приземлился на свой балкон. Сверху пролилась «божья роса».
   Старенькая дверь балкона поддалась сразу, я, кажется, уезжая, забыл ее запереть. Я вошел в свою комнату и только теперь почувствовал, что замерз – на мне кроме плавок ничего, неосмотрительно в полет отправился. Прошел босыми ногами по скрипучему паркету и сел на тяжело вздохнувший подо мной холодный диван.
   И тут меня начало трясти. То ли оттого, что замерз, то ли еще от чего. Вся наполнявшая меня радость, как-то незаметно улетучилась, и мне стало очень тоскливо. Комната, в которой я прожил больше тридцати лет, показалась мне совершенно чужой и незнакомой, а сам я вором-домушником, не понимающим, зачем забрался в нее.
   Глаза привыкли к темноте и я, дрожа, скорчившись на диване, попытался зацепиться хотя бы взглядом за знакомые предметы, чтобы пробудить в себе воспоминания еще совсем недавней жизни. Вот стол с пишущей машинкой, за которой я провел последние лет десять. Вот результат этого «высиживания» - книжный шкаф, одна из полок которого забита толстыми папками моих трудов, которые никогда не увидят свет. Еще совсем недавно, один только вид этих папок придавал мне какую-то уверенность. Я считал себя, если не гениальным, то уж точно не последним «сочинителем». Теперь я даже не могу вспомнить большей части из написанного, теперь это только макулатура. Я неожиданно сам для себя стал чужим в этой комнате. Такими же чужими для меня являются и новые апартаменты на Кутузовке, нет в них жизни. Вот и получается, что я, имея все, что захочу... в разумных пределах, разумеется, чувствую себя бомжем. Да, я умею летать, и что с того? Еще неизвестно, постоянная ли это у меня способность или... одноразового использования?
   И почему это способность сейчас не доставляет мне радости? Ничего этого мне не нужно? А тогда логически выплывает вопрос – что же тебе нужно? Что ты хочешь в этой жизни? И нет ответа на этот вопрос. Даже намека на ответ...
   Нужно возвращаться, по внутреннему ощущению осталось совсем немного времени. Возвращаться в мастерскую, где за компьютером колдует Троица. Вот она, кажется, мне совсем не безразлична, и может быть даже и нужна. В самое ближайшее время нужно отчитать Альфа. Нет никакого сомнения, что Троица появилась при его прямом посредничестве. Зачем ему это понадобилось? Ладно, у него свои дела – у меня свои. А там посмотрим.
   Я встал, подошел к балкону и снова обвел глазами комнату. Подумалось вдруг, что здесь я в последний раз, но никакого сожаления от этого прощания в себе не нашел, а в голове возникла старая, когда-то мной уже использованная фраза – «оставь все, ты здесь, в этой жизни на очень короткое время». Вышел на балкон, притворив за собой дверь. Слегка оттолкнулся и легко взлетел. Небо уже начало синеть, будто в его чернильную черноту добавили немного белил. Позади себя услышал короткий всхрап и длинный, шумный выдох «эх-х-х-хрр...». Оглянулся.
   На полу балкона шестого этажа, обхватив решетку ограждения руками, спал шкипер-сантехник Герундий, уже принявший свою полную дозу и теперь тоже «летающий» во сне. Всю мою «пессимию» как рукой сняло, легкие стали заполняться «ликующим» кислородом. Я успел про себя хмыкнуть и тут же «ввинтился» ввысь.
   Я совершенно не запомнил момента, когда и как закончился полет. Я успел пролететь над Комсомольской площадью «трех вокзалов, сделал широкий разворот над Лефортово, потом сделав сразу две «мертвые петли» над Таганской площадью, повернул к Яузским воротам и прошелся на бреющем полете над бульварами в сторону Тургеневской...
   Дальше не помню.
   
   - Чем больше узнаю людей, тем больше люблю компьютеры.
   - Как можно любить железо?
   - В них железная логика, и, не смотря на «глюкавость», безгрешная реальность.
   - Реальность? Я до сих пор считал, что женщине присуща иррациональность, замешанная на инстинктах и интуиции.
   - Все как раз наоборот. Женщина как раз более реалистично воспринимает мир. В данном случае это твоя иррациональность, замешана на безудержной фантазии сочинителя...
   - Я так и знал, что ты не поверишь ни одному моему слову.
   - Митя, ты здорово сочиняешь, но я к фантастике и всякого рода мистике, отношусь крайне сдержано.
   - Тебе в детстве не читали сказки? Троица, мне очень жаль.
   - По крайней мере, я уже очень давно не верю в принцев на белом коне... в полеты тем более.
   Конечно же, я рассказал Троице не все, из того, что изложил выше. Присочинил даже немного, во имя художественности, но чтобы вот так тебя сразу мордой об «тейбл»...
   - Хорошо. Ты мне не веришь. А... скажем, своим ощущениям веришь? Тому, что можно увидеть, потрогать, почувствовать?
   - Конечно... ты к чему клонишь?
   - Предлагаю эксперимент. Не знаю только, получится ли. Оторви свой зад от стула, подойди ко мне и крепко-крепко обними.
   - В очередной раз хочешь меня охмурить? Это я могу сделать и без просьбы... и, честно признаюсь, с нескрываемым удовольствием.
   Я не знаю никаких молитв, пробел в образовании, но, вероятно, я очень хотел и что-то похожее на просьбу про себя выдал. Очень просил, чтобы это получилось, и уже знал, что получится непременно. Потому что состояние внутреннего «ликования» снова стало наполнять меня.
   Троица подошла ко мне, и крепко обняла.
   - Держись... – успел сказать. Хотел еще что-то добавить, но в ту же самую секунду... не знаю, что сработало, то ли непосредственная теплая близость Троицы, ее чуть участившееся дыхание, то ли еще что, не знаю, только в следующее мгновение я вдруг твердо сказал, про себя - «НЕТ!.. Не надо! Нельзя...» – и еще через паузу - «НЕ ТО!».
   И мы грохнулись на кровать...
   - Хороший эксперимент, очень удачный. Только мне уже пора уходить.
   Меня словно в прорубь с головой окунули.
   - Не понял!
   - Понимаешь, до встречи с тобой, я все-таки прожила некоторое время и у меня к этому прожитому времени есть обязательства. Все что можно было поправить на твоем компе, я сделала. Все работает прилично. Я не поняла, назначение некоторых программ, созданных твоими друзьями, они как-то между собой «циклятся», по принципу «домино», но чтобы их толкнуть, нужен ввод определенной информации. От Альфа, по этому поводу я ничего вразумительного не добилась... сплошные междометия и только. Либо он чего-то темнит, либо... но все равно, мне это копание доставило массу удовольствия. Кое-что я для себя скопировала, если ты не возражаешь. Так... пару оригинальных компьютерных приколов.
   - Пожалуйста. Если тебе это пригодится.
   - Спасибо. А теперь мне нужно идти. Я свою миссию выполнила. Все было очень славно, спасибо за гостеприимство.
   - Но как же... вот так, сразу...
   - Митя... мне с тобой было очень хорошо, но я... у меня действительно есть определенные обязательства и проблемы. На воскресный день у меня давно запланировано куча дел. А в понедельник, рано утром на работу. И потом... я замужем. Это я и сказала тогда твоему другу. Вот такая проза жизни.
   - Мне казалось...
   - Тебе казалось, что ты, наконец, встретил... я это почувствовала. Ты очень одинок в этой жизни, я понимаю, но извини, я не та, кто тебе нужен, с кем можно летать. Лучше уж сразу сказать.
   - Черт!.. да... какие, уж тут полеты...
   - Я тебе все-таки оставлю свой телефон и E-mall. Когда допишешь свой роман, дашь почитать?
   - Чего уж... лучше один читатель, чем... и все-таки я летал по-настоящему.
   - Ты славный, я тебе верю. И, пожалуйста, не провожай меня. Еще не поздно, за меня не волнуйся. Пока.
   - Пока.
   И она ушла. А я остался. Нет, я не стал кидаться на стены и заниматься прочим вздором. Только внутри у меня стало тихо, просторно и кристально чисто. Я подумал, что так и должно было случиться, потому что понимал, что к этой встрече я не был готов, она с самого начала была полностью организована Альфом, а в личных делах я никогда не допускал посредников. Можете называть это гордыней или еще как, мне все равно.
   И еще подумал, что правильно сделал, что не стал демонстрировать полет. «Покажи чудо, и мы уверуем», так, кажется, сказано. Мне не нужно такого «притяжения» к своей личности... я таков, какой есть. Да и Троице было бы гораздо сложнее после этого уйти, а у меня нет никакого морального права кого-либо удерживать.
   Я открыл свою повестушку и попытался написать хоть пару строчек продолжения. Просидел с час, но ничего «не родил». Я не мог писать о Троице, она была еще рядом. Мне даже казалось, что стоит мне сейчас обернуться, и я встречусь с ее взглядом...
   Закончилось все это очень прозаично, я допил оставшееся вино и завалился спасть. Уже засыпая, я успел произнести про себя монолог
   «Альф, я очень высоко ценю твое дружеское участие к моей жизни. Я благодарен тебе, за возможность поверить в собственные силы и возможности. За встречу с Троицей, за часы, проведенные с ней, за ночной полет, за...
   Я знаю, что ты теперь меня слышишь, хотя я не произношу ни слова. Ты ушел в своем саморазвитии так далеко, что это твое новое сознание давно перешагнуло все возможные рамки моего воображения. Я не знаю, чем бы мог тебя отблагодарить, как не знаю, нужна ли тебе моя благодарность, но прошу поверить, что все эти мои слова искренни. Наверно, настолько же искренни, какими могли бы быть слова молитвы в храме.
   Молящиеся в храме веруют, что их молитвы и просьбы услышаны, и не ждут немедленного ответа на них. Мне тоже не нужно твоего ответа, но все же прошу – не нужно мне помогать. Я тот, кто я есть и не более. Я только одинокий странник в этом мире. Я не знаю, когда и в каком месте закончится мой путь, но я хочу его пройти самостоятельно, без чьей-либо поддержки, до самого конца. Это мой выбор.
   Вполне возможно, что на пути я еще встречу попутчиков, встречу Любовь, но пусть это произойдет само собой...»
   
   8.
   Прошел еще один месяц. Дела фирмы шли, судя по финансовым отчетам очень неплохо. Альф, по его же просьбе, «переехал» в мою квартиру на Можайке. В его отсутствие в офисе фирмы, я все чаще стал подавать свой голос на утренних совещаниях. Все-таки прошедшие полгода меня кое-чему научили. Надо признаться, что не всегда мои решения, на первый взгляд, были абсолютно правильными, случалось, что встречали возражения со стороны сотрудников, но проходило два-три дня и оказывалось, что как раз именно эти решения были своевременными и единственно верными. Это придавало некоторую уверенность и осмысленность моему существованию.
   Пару раз очень хотел позвонить Троице, но что-то меня останавливало – не хотелось врываться, и тем более разрушать чужую жизнь. Можно это назвать деликатностью, а можно и величайшей глупостью. Второе, наверное, будет вернее.
   Я, все-таки удосужился посмотреть все три серии «Матрицы». И она действительно очень похожа на героиню этого фильма...
   Что еще? Да, самое главное – Альф перестал со мной общаться. И я даже не был уверен, что этот блестящий «сувенир» вообще еще работает. Я решил, что его энергетические ресурсы все-таки подошли к концу, и он прекратил свое существование. Честно говоря, мне было, очень жаль его. Я привык к нему, как привыкают к другу, с которым и помолчать бывает приятно. Так было до сегодняшнего дня...
   А сегодня суббота, самое начало мая. Я собирался во второй половине рвануть куда-нибудь за город, в лес, на природу. Какие-то, пока неясные мысли, бродили в моей голове, и я надеялся, что эта прогулка даст мне определенный эмоциональный настрой для продолжения моего романа.
    Но к полудню накатила на Москву гроза. Просверкала, прогремела, пролилась мощным ливнем с ветром и умчалась дальше, оставив в арьергарде тихо моросящий дождь.
   О прогулке пришлось на время забыть. Я и постарался «забыться», грохнувшись на диван. Только я успел «смежить очи», как вдруг, неожиданно «ожил» Альф.
   - Проснись, лежебока! Слышишь звонок домофона? Встречай гостей.
   Я вскочил с дивана, схватил со столика и сжал «шарик» в руках. Он был теплый, он был живой.
   - Чертяка, Альф! Ты не представляешь, как я рад тебе. С возвращением!
   - Я и не думал пропадать. Просто выполнял твою же просьбу, оставить тебя в покое.
   - Прости, дурака. Я был не прав. Я люблю тебя.
   - Только не вздумай меня слюнявить губами. Немедленно положи на место и иди, предупреди охрану, чтобы пропустили, что это твой гость.
   - Я никого не жду. К черту гостей!
   - Зато я жду. Человеку нужна помощь. Это я его пригласил. Стой! Хочу предупредить...
   - К черту!
   - Хватит чертыхаться. Она ищет работу и она свободна... ты меня, надеюсь, еще понимаешь?
   - Так это?..
   - Она мне позвонила, просила помочь с работой. Теперь, я все сказал. Иди!.. Кстати, она знает, что ты здесь живешь? Я так и думал. Скромничаешь, а между тем...
   - Уж, лучше бы ты и дальше помалкивал... сводник.
   - Пожалуйста, можешь убираться, если так. Я ее пригласил. Она пришла ко мне.
   Я выскочил из квартиры и дождался лифта. Признаюсь, что меня немного нервно трясло. Троица вышла из лифта и, увидев меня, кажется, совсем не удивилась.
   - Здравствуй, Митя. Честно говоря, я надеялась, что застану тебя у Альфа. Высоко он забрался, я выше двенадцатого этажа еще не была ни разу.
   - Проходи, Альф тебя ждет.
   И что-то такое в моем голосе прозвучало... не знаю, ироничное, что ли.
   - Ой, Митя, не надо так вот... я действительно рада тебя видеть. Я все время ждала твоего звонка, а ты...
   - Я так и не дописал, и поэтому... Что же ты стоишь – проходи, познакомлю тебя с моим другом.
   - Шикарная квартира. Он такой крутой?
   - Проходи в гостиную.
   - Пока его нет, можно в окно выглянуть? Кремль отсюда виден?
   - Конечно, только с другой стороны, из спальни.
   - Здоровски. Вот бы немного пожить в такой квартире...
   В ответ я только хмыкнул.
   - Садись на диван. Лучше вот сюда.
   Еще забыл сказать, Альф помещается на журнальном стеклянном столике как раз перед диваном, так что...
   - Ну, и...
   - Что «и»? Знакомься. Это Альф. Альф, это Троица, она же Оксана.
   Альф, наконец, подал голос.
   - Здравствуй, Оксана. Рад тебя видеть. Ты действительно очень красивая женщина.
   Теперь Троица издала что-то нечленраздельное и завертела головой
   - Митя, это что?.. Это прикол такой? Ты меня разыгрываешь?
   - На этот раз тебе все же придется поверить. Перед тобой... да-да, именно этот блестящий «сувенирный» футбольный мяч и есть Альф.
   - Брось разыгрывать. Альф, наверное, видит меня на каком-нибудь мониторе и вещает в микрофон. Он что, такой урод, что не может показаться мне на глаза?
   Мне показалось, что Альф даже вздрогнул
   - Оксаночка! Если бы я действительно был мужчиной, то на «урода» непременно бы обиделся. Но я всего-навсего механизм.
   - Уникальнейший механизм, Троица. Единственный механизм в своем роде. Саморазвивающийся искусственный интеллект. Я бы сказал планетарного масштаба. Я не преувеличиваю, Альф?
   - Недооцениваешь. Я давно уже вышел на вселенский уровень.
   - Оба-на!..
   И наступила пауза, которую нарушить пришлось все-таки, Альфу.
   - Я понимаю, что Оксане нужно время, чтобы придти в себя, а уж потом завалить меня вопросами. Поскольку Дмитрий, в этом отношении не любознательный, больше погруженный в творческое созерцание собственной души, то ему и придется приготовить кофе.
   - Послушайте... Альф. Черт, не могу поверить.
   - А и не надо верить. Что за вера без доказательств?
   Я понял, что это надолго.
   - Н-у-у, поехали! Мне лучше заняться творческим созданием кофе.
   И я вышел на кухню. Когда я через минут десять вернулся, то от неожиданности чуть было не выронил поднос с чашками.
   Посреди гостиной, на простом канцелярском стуле восседал мужик лет пятидесяти. Чуть лысоватый, в очках, в стареньком темно-синем костюме, мятой голубой рубашке и с немыслимо широким галстуком в «темно-зеленый горошек». Не оборачиваясь ко мне, он изрек знакомым голосом Альфа
   - Это все лишь голограмма. Оксана так лучше меня воспринимает. Я предложил... ей захотелось видеть меня в образе своего школьного учителя физики. Так что теперь я Алексей Васильевич Корешков. Мне кофе не надо предлагать, повторяю, я всего лишь голограмма.
   - Мне ты таких «штучек» не показывал.
   - Мы с тобой обходились как-то без этого. Садись, и передай чашку Оксане. Так, мы остановились на той программе...
   - Да. Мне тогда показалось, что это...
   - У тебя просто не хватило терпения и времени. И потом, я так понимаю, что тебе мешал разобраться с программой Дмитрий.
   - Ничуть он мне не мешал...
   Я никогда не видел, чтобы жгучие брюнетки, к тому же тридцати лет от роду, так могут краснеть. Обалдеть! Троица вдруг даже не покраснела... «повишневела», как школьница.
   - Ну-ну, не надо так смущаться. Я понимаю – это жизнь. Так вот, ты, Оксана, была совсем рядышком от понимания назначения этой программы.
   - Ф-у-у! Действительно, что это я... так, и что это было?
   - Не что иное, как простенькая обучающая программа. Программа, не только дающая начальное представление о левитации, но и служащая руководством по пользованию летательным аппаратом «Левитон» серии JX. Надо сказать, что у тебя, Оксана, он примерно такой же модификации, что и у Дмитрия. И если бы ты смогла «расколоть» эту программу, то ему не пришлось бы тебе ничего доказывать... а летать вдвоем, сама понимаешь, намного романтичнее. Как ты, верно, заметила, программа работает по принципу «домино», достаточно запустить ее, дальше она сама активирует другие программы, которые в конечном итоге приводят к активизации программы, заложенной в твоем персональном генетическом компьютере... Поскольку Дмитрий, в этом ничего не смыслит... сознательно старается не вникать, то я сделал ему небольшой подарок – без его согласия наделил его хорошо забытыми возможностями человеческого организма. Я имею в виду левитацию. Но человеческий организм поистине совершенное создание Космоса, он вмещает в себя столько возможностей, о которых современный человек даже не догадывается... В соседней комнате, в кабинете стоит компьютер с точно такой же программой. Достаточно ввести пароль. Как неплохой хакер ты сумела даже ввести первые три буквы «ПОЛ..». Если бы ты смогла набрать - «ПОЛЕТ», то...
   - Подождите, Алексей Васильевич... извините, Альф... мне нужен перерыв. Мой мозг не может столько сразу вместить в себя, «процессор» начинает плавиться, «кулер» не справляется.
   - Ну, что ж, пусть будет перерыв... э... школьная переменка. Но как только ты, Оксана, захочешь, мы продолжим. Конечно, если тебя это интересует. И мне разрешается тебя называть Троицей? Или это только прерогатива Дмитрия?
   - Конечно... буду рада.
   - Договорились.
   И «Алексей Васильевич» тихо исчез. А Троица, совершенно обалдевшая от такого потока информации, долго сидела в полном оцепенении. Признаться, я тоже был в некотором шоке от услышанного. Да, я летал, это было просто, как само собой разумеющееся, так что я ни разу во весь этот месяц не спросил себя – «откуда я это умею?»
   - Митя, ты любишь гулять под дождем? – вдруг, неожиданно спросила Троица, порывисто вставая с дивана.
   - С тобой? Да.
   - Тогда пошли.
   
   Не сговариваясь, мы дружно забыли зонты. Но еле-еле моросящий дождь был по-летнему теплым, а распустившаяся сирень своим запахом отчаянно пыталась вскружить головы. За три с лишним часа мы успели дойти до парка Победы, обойти его весь кругом, зайти поужинать в кафе и вернуться обратно. Всю дорогу, Троица говорила, говорила, говорила, словно боясь остановиться. Говорила совсем не о том, что она недавно пережила. Об Альфе не было сказано ни слова. Она торопилась рассказать мне всю свою жизнь, хотя, я ее об этом не просил. Она будто хотела, чтобы я стал причастен к ее прошлой жизни, будто сама хотела зацепиться за реальность этого своего прошлого. А я только слушал и молчал, хотя время от времени осознавал вдруг, что все это: эта слегка подмоченная прогулка, и хмельной, настоянный на сирени воздух, и машины, проносящиеся по Можайскому шоссе – все это никакого отношения ко мне не имеет, а происходит с кем-то другим, мне не знакомым...
   И только уже поднимаясь в лифте, мы, вдруг лихорадочно задыхаясь, стали целоваться. Может быть для того, чтобы убедиться в реальности происходящего.
   - Митя, скажи мне... скажи мне... Митя, это все не гипноз? Ну, все ЭТО?..
   - Поверь, Троица, все это происходит давно и с самого начала на моих глазах. Это все реально, так же, как то, что я тебя сейчас целую.
   - Но этого просто не может быть. Это... черт возьми, противно всякой логике...
   - Отчего же? Индусы вот уже несколько тысяч лет...
   - Ага! Нирвана и все прочее... это может любой наркоман.
   - Может быть, в компьютерах ты и шаришь, но с историей, философией и религией...
   - Верно, не моя тема. Ну, все, я готова. Я попробую твоего Альфа логикой задавить.
   - Если женской логикой – валяй. И потом, он не «мой Альф». Боюсь, что это он теперь может сказать – «вы все здесь мои», и будет прав.
   - Не преувеличивай. Мы еще посмотрим. Целуй меня еще, это мне придает уверенности.
   
   И снова пошло-поехало! Я поймал себя на мысли, что если мне придется связать свою судьбу с Троицей... а такая мысль спорадически у меня возникала, то вечный спор мне обеспечен. Вот уже и за полночь, а эти «ненормальные» продолжают выяснять отношения. Казалось бы, ну, чего проще, взять и принять на веру. Нет, подавай логическое обоснование, и все тут. Я давно уже перестал вникать в суть происходящего. Сижу, клюю носом и мне «по барабану», что...
   - ...Вы ограничиваете свое земное воображение, огораживая его рамками стандартных вероятностей и возможностей. Вы не можете понять приходящих к вам извне других форм сознания и мышления лишь только потому, что их поведение противоречит всей структуре усвоенной вами логики. Отсюда возникает невозможность контактов с визитерами других миров.
   Пользуясь вашим математическим языком, можно сказать, что ваша логика базируется на дискретном фундаменте вместо непрерывного, причем вами принята за основу самая примитивная функция, имеющая всего два значения: «да» и «нет», тогда как вокруг этих значений находится функциональная устремленность в бесконечность. Отсюда напрашивается неизбежный вывод, что если ваш метод восприятия бытия и можно назвать мышлением, то эта система мышления является довольно примитивной.
   - По-вашему получается, что мы дикари? Но вы же сами «продукт» этих самых дикарей. Это как?
   «Алексей Васильевич» вскочил со своего «школьного» стула и забегал по гостиной. Даже я встрепенулся. Я считал, что голограмма обладает свойствами ограниченного техническими возможностями пространства. Будем считать, что я ошибался.
   - В каком-то... пусть даже вульгарном смысле, да, дикари. Если же смотреть в суть процесса, то сама земная цивилизация и еще с десяток тысяч подобных Земле планет во Вселенной есть, не что иное как «инкубатор». Инкубатор, в котором рождаются и проходят первичный цикл развития зародыши для оплодотворения более высокоразвитых цивилизаций, «вырастающих» из свойств, простой биологически-мысляще­й­ материи, к существованию и мышлению на совершенно ином... по земной терминологии, духовном плане, на более тонком вибрационно-энергети­ческом­ уровне. Что касается «продукта», как вы изволили назвать меня, то я совершенно случайный продукт чуть ли не механического свойства, когда «зацикленность» программы неожиданно привела не к «зависанию» ее, а к переходу на начало этой же операции, только на другом, более высокого порядка, уровне. Это, надеюсь, понятно? Можно это также назвать техническим браком с неизвестными, неуправляемыми последствиями. С таким же успехом можно было получить оружие, способное уничтожить не только все человечество, но и саму планету. Моя программа рассчитана на вечное самосовершенствовани­е.­ Мне уже сложно выразить, чтобы вам было понятно, на каком я нахожусь уровне. Могу только сказать, что в данный временно-пространств­енный­ момент, здесь присутствует ничтожно малая часть того, что я из себя представляю.
   - Хорошо. Если вы стали...
   - Троица, я не стал Богом. Я на пути к этому. И, скорее всего, всегда буду в вечном и бесконечном приближении.
   - Пока не им все-таки не станете?
   - Пока не растворюсь в нем. Исчезну, чтобы когда-нибудь, если повезет, конечно, в чьей-нибудь семье на Земле не родится ребенок... Во мне почти ничего не осталось материально-механиче­ского,­ но пропущена очень важная фаза – рождение «живой материи», которая является одновременно началом и концом Бога.
   - Альф, вы хотите стать «дикарем»?
   - Нет, я хочу стать «Наблюдателем» как Дмитрий. Я ему по-хорошему завидую и мечтаю пройти такой же путь. А пока я еще с вами, может быть, мне удастся вам показать много интересного из того, что я уже успел узнать. Только не сегодня. Вам обоим нужно хорошо отдохнуть. Перед сном, я мог бы предложить вам совместный полет над ночной Москвой, но, во-первых, сегодня нелетная погода, а во-вторых... месяц назад Дмитрий сказал «НЕ ТО». Не знаю, насколько осознано было это решение, но я его понял. Чтобы чего-то достичь, нужно научиться отказываться от того, что уже знаешь и умеешь. В этом я с ним солидарен - новый уровень всегда начинается с нуля.
   
   Глупец, я еще надеялся, что предстоящая ночь окажется ночью любви. Я явно не рассчитал свои силы. Про Троицу вообще говорить не приходится, такая «нагрузка» кого угодно могла бы свалить с ног. Мы едва добрели до спальни, раздеваясь, побросали свою одежду куда придется, и почти мгновенно заснули, как щенки, уткнувшись в друг друга носами.
   Но даже во сне я чувствовал, что с этого самого мгновенья моя жизнь приобретает какое-то новое... «полифоническое звучание».
   
   
   9.
   
   Скоро Рождество. В этом году, на Москву накатили настоящие рождественские морозы. Но в маленьком, уютном домике под Москвой, в поселке с веселым названием «Жарки», нам тепло. Мы теперь живем здесь на ПМЖ. Мы расстались со всеми московскими «квадратными метрами» и не жалеем. Даже на работу я теперь почти не езжу, а если и приходится появляться, то только в качестве «свадебного генерала». Серега... пардон, Сергей Николаевич Борисов, все-таки вернулся на родину, и я скинул на него тяжелое бремя руководства фирмой. За мной осталось только почетное звание «Президент» с правом совещательного голоса. Меня это вполне устраивает.
   Я продолжаю писать свой роман, но уже теперь мне становится очевидным, что я его никогда не допишу до конца.
   О том, что произошло на следующий день, после того как пришла Троица, я не готов писать. У меня не хватит поэтического таланта Данте, а по-другому и писать-то невозможно. Наши познания устройства Вселенной теперь иными стали, но разве можно лучше сказать?..
   
   Маяк любви, прекрасная планета
   Зажгла восток улыбкою лучей,
   И ближних «Рыб» затмила ясность эта.
   Я вправо, к остью, поднял взгляд очей,
   И он пленился четырьмя звездами,
   Чей отсвет первых озарял людей.
   Казалось, твердь ликует их огнями;
   О северная сирая страна,
   Где их сверканье не горит над нами!
   
   Хотя я думаю, что с тех пор, как Данте побывал примерно в тех же местах, куда нас «провел» наш Альф-Вергилий, мало что изменилось. В корне изменился сам язык, которым все это можно было бы передать. Повторяю – мои «немотствуют уста». Может быть, позднее, через лет пять-десять. Пока же не могу.
   О былом существовании Альфа напоминает только этот, по-видимому, пустой внутри, блестящий металлический шар, собранный из додекаэдров. Теперь он постоянно лежит слева от клавиатуры. Когда я задумываюсь, то непроизвольно поглаживаю его. Он стал вроде талисмана.
   Мы с Троицей заняты теперь другим делом. Мы ждем! В последнее время она ходит по дому, будто что-то ищет или вспоминает, и при этом улыбается как...
   Вот и теперь... она думает, я ее не чувствую - остановилась у меня за спиной, и читает с монитора эти строчки и тоже, верно, лыбится.
   Кх-м! В иные времена, если бы я писал пером, чернилами или тушью, как кто-нибудь из великих греков, то в этом месте на пергаменте или на бумаге непременно появилась бы большая клякса, от полученного мною подзатыльника.
   Уже много веков, разные ученые, искусствоведы спорят о загадке улыбки Джоконды. Глупцы, меня не спросили!
   «Мона Лиза» - это портрет беременной женщины, ждущей рождения Бога.
Дата публикации:12.09.2008 23:44