О языке
Прочитала Сапожникова вчера ночью складень Кольцовой и поняла, что ничего не понимает в современной молодёжи. Дело не в проблемах наркомании, пьянства и сексреволюции, не прекращающихся с середины прошлого века. С ними Сапожникова знакома и о грустном не будем. Эти проблемы оттого, что родители трудных подростков не летали, а ели и спали. Но Сапожникова расстроилась не из-за этого. Расстроилась Сапожникова из-за языка. Понятно, что у каждого поколения свой язык, «слэнг» называющийся. Это как азбука «Морзе», узким специалистам только и известная. Так и «слэнг», — группа людей на нём говорит, но не всё поколение, потому что если бы всё, то и не было продолжения рода, которое — только на крыльях. А если крылья — значит, любовь, значит, внутренний голос, душа то есть, поёт и, простите меня, не на «слэнге», потому что когда душа в небе — она открыта и чиста, а иначе и не взлетит. Литературой становится тот текст, который по своей лексической внятности доступен сознанию большинства и не только — в этом поколении. Слэнг — пена, шелуха от зерна, будущая мякина. А воробья на мякине не проведёшь. Он сразу же отражение действительности увидит, зачастую, искажённое, а никакую не литературу.
Только жизнь — не театр. В театре долго не пробудешь. Душа когда болит? Когда оперяется, а ещё когда уже оперённая, чьи-то решётки на окнах ломает, как Финист-ясный сокол, чтобы любимую спасти, пусть даже вместо решёток кинжалы скрещены. Вот так, не жалея душу свою, бьётся в крови Лёшенька, окольцованный Император Вселенной.
Но это уже другая история. И совсем не грустная, а с очень счастливой судьбой, которая ещё будет, потому что человечество выживет, только став крылатым, перелетев через грязь, проблемы то есть. А сейчас пока складень — сложенные крылья.
|
|