О вещах непонятных следует
говорить постепенно...
Ф.Е.Топорищев
А годы проходят, а годы летят…
Летят и уносят наши способности, наши привязанности, нашу память…
Куда уносят? Зачем уносят?
Так о чем это я?.. Ах, да, о памяти.
Прошли, пролетели золотые юности годочки, когда голова помнила всё, даже то что и следовало бы забыть. Но это давно было, а теперь! Началась черная полоса невезения.
Поехал на дачу, забыл ключи от дома. Пошел в магазин, забыл деньги. Смотрю телевизор, вижу знакомое лицо артиста, а фамилии не помню.
Зато и сапоги не жмут, и голове свободно! Первая седина и второй подбородок!
После того, как мою квартиру обворовали, стал прятать деньги и документы.
Нашел для них такое превосходное место, что, держу пари, если вы ко мне заберетесь, на сто процентов уверен - денег вам не найти, хоть всю квартиру переверните.
Поверьте, я человек дотошный, сам только что это проделал – не смог! Забыл, куда упрятал проклятую папку…
Нет, нужно что-то делать с этой памятью, где-то ведь хранится воспоминание о том, куда я эту папку засунул.
Вот канадский нейрохирург Уайлдер Пенфилд считает, что мозг фиксирует абсолютно все, что происходит с человеком, но воспоминания накапливаются-накапливаются, и с годами наша память превращается в гигантский захламленный склад, в котором вещи в полной сохранности, но найти их невозможно!
И знаете, как он это выяснил. Этот самый Пенфилд распиливал живому человеку череп и тыкал иголкой в мозги, пытаясь обнаружить пораженные зоны коры, подлежащие удалению.
Понятно, что человек - есть стадное млекопитающее с проблесками разума, впрочем, не всегда ярко выраженными, но пусть я буду жить без денег и документов, а он пусть развлекается со своими собственными мозгами, а мои оставит в покое. Они и так не в порядке.
Друзья, видя мои страдания, порекомендовали обратиться к их знакомому психоаналитику, семь лет практиковавшегося на неграх в Африке.
Дали адрес. Я собрался духом и поёл на приём.
Встретил меня хорошо одетый, пахнущий одеколоном ухоженный мужчина с короткой крашеной в рыжий цвет жиденькой бородкой. Он усадил меня в раздражающе мягкое кресло, неторопливо обрезал и раскурил дорогую гаванскую сигару, пустил в мою сторону струю едкого дыма, затем без всякого интереса выслушал мою драматическую историю и стал задавать вопросы.
Сначала мы поговорили с ним о моей матери, о том сосал ли я младенцем грудь и как долго, затем о том ревновал ли я её к отцу и не имел ли скрытого желания его убить, о детстве моей сестры и о том, как я подглядывал за ее подружками, когда те переодевались. Последнее его почему-то особенно заинтересовало.
Через два часа такой неторопливой и «содержательной» беседы я понял, что злополучную папку мы найдем не скоро. А если и найдем, то все её содержимое, за исключением документов, плавно перейдет к хитрому психоаналитику.
После этого я попытался втолковать ему, что очень хочется кушать, а без денег этого сделать невозможно, что пусть он сначала поможет мне найти папку, а потом, если он захочет, я ему еще раз опишу грудь моей матери, а также любую другую - по его выбору.
Он согласно кивал своей бородёнкой и продолжал пронзать меня взгядом.
Мы разговаривали еще примерно час, в течение которого он пытался убедить меня, что человек просто так ничего не забывает. Что он лишь вытесняет из доступной сознанию области памяти в “бессознательное” что-то неприятные вещи, и что “забывание” в моем случае носит характер символический и говорит лишь о том, что мое истинное, глубоко запрятанное “бессознательное” желание состоит в том, что на самом деле я кушать не хочу, и деньги мне тоже не нужны.
Короче говоря, вышел я от него недовольный, особенно тем, что отдал ему свои последние рубли.
С досады я стал вспоминать рассказывал ли я раньше кому-нибудь о собственном детстве за такие деньги. Но не вспомнил.
Зато я понял, что нигде, кроме России, нет больше такого количества прохвостов и лиц с неустановленной биографией и неизвестного происхождения.
Поскольку денег у меня больше не было, а возвращать себе память было необходимо, я решил использовать единственный оставшийся у меня в живых документ - читательский билет в библиотеку и, попытаться найти в умных книгах ответ на все вопросы с восстановлением функции памяти.
Подвывая от голода и нетерпения, я рванул в хранилище человеческих знаний.
Мысли, которыми я руководствовался, заказывая литературу, были простыми: с одной стороны, память зависит от того, в каком состоянии находится мозг и даже организм в целом, - физиологический и медицинский аспекты. С другой стороны, результат запоминания связан с тем, как именно мы используем собственные мозги, - психологический и организационный аспекты.
Пока заказанные книги доставляли из хранилища, я спустился в курилку, где рассказал анекдот стоявшей рядом симпатичной девушке и, услышав ее заразительный смех, предложил познакомиться.
Она улыбнулась и, к моему ужасу, не без иронии заметила: - Вы знакомитесь со мной здесь уже третий раз!
Я провел в библиотеке еще два дня, а к вечеру третьего злосчастная папка была найдена. Правда, для этого мне понадобились бутылка хорошего коньяка и приятель-таможенник, работающего в Шереметьево-2 на досмотре.
И все же я не думаю, что время, проведенное в библиотеке, было потеряно напрасно.
Я набрался там знаний и информации, которыми и спешу поделиться со всеми желающими.
Начну с того, что в сером веществе, именуем мозгом человека примерно десять миллиардов нервных клеток. Какова циферка?
Видимо, именно поэтому механизмы памяти до сих пор в значительной степени окутаны покровом тайны.
Впрочем, есть несколько вещей, относительно которых в среде ученых мужей наблюдается полное единодушие. Все они, за исключением меня, но я то полный неуч, уверены, что процесс запоминания связан с синтезом РНК и специфических белков.
Коротенькое сокращение РНК, как мне удалось выяснить, означало рибонуклеиновые кислоты.
Я три раза пытался безуспешно записать в тетрадку это удивительно заковыристое для простого смертного словцо.
Так вот, если животным в процессе выработки условных рефлексов вводить в мозг вещества, препятствующие образованию этих самых РНК, то научить их ничему не удается.
Похоже и я съел, что-то такое тормозящее и препятствующее.
Ну да ладно… после драки кулаками не машут. Съел и съел…
Ещё я выяснил, что очень важное значение имеет полноценное кровоснабжение мозга, являющееся базой всех нормальных физиологических процессов, в том числе образования следов памяти.
Представляете себе, что ещё в шестидесятых годах ушедшего от нас века некто Джеймс Макконнелл проводил эксперименты с червями-планариями.
И для чего бы вы думали? Для изучения свойств памяти.
Что же делал этот самый Джеймс? А вот что…
Представьте себе, ползет такой планарий по коридору и упирается в разветвление. Повернет направо - дадут поесть, налево – вместо еды удар током по макушке.
-Ничего себе коридорчик,- думает червячок, корчась в судорогах.- Все, больше налево не хожу!
И не ходит.
Тогда любопытствующий Джеймс берёт в руки скальпель и режет бедного червяка на мелкие кусочки, которые тут же скармливает другим голодным планариям.
К его неописуемому восторгу эти каннибалы-планарии, накушавшись досыта “образованными” сородичами, обучались быстрее и лучше тех, что питались “неграмотными”.
Следствием таких сенсационных экспериментов стало появление на фармацевтическом рынке большого количества препаратов «для улучшения памяти». Многие из этих широко разрекламированных лекарств продаются и по сей день. Например, такие, как хорошо известные и дешевые ноотропил, пирацетам, этимидол.
Здесь я хочу обратиться к читателям, которым никак не дается изучение языков.- Не нужно похотливо потирать ручонки и бросаться улучшать свои умственные способности за счёт поедания иностранных лекарственных диковинок. А прежде дочитайте статью до конца.
С точки зрения многих серьезных исследователей кормить рибонуклеиновыми кислотами человека с плохой памятью все равно, что поливать голодного манной кашей.
Но если хотите поэкспериментировать, то, посоветовавшись со специалистами, в разумных дозах можно применять эти средства, не дожидаясь полного маразма.
Погружаясь в глубины современных знаний, я выяснил, что емкость кратковременной памяти человека равна всего навсего семи, плюс-минус два, битам.
Действительно, когда психолог-ассоциацианист прошлого века Эббингауз предлагал для запоминания бессмысленные слоги, он получил такой результат.
А теперь представьте ситуацию, когда в современный офис вошел инопланетянин, и вы беседовали с ним ровно десять секунд, а именно столько длится последовательность из десяти бессмысленных слогов. И что за это время без всякого напряжения с одного раза и навсегда запомнили его походку, цвет и фасон одежды, запахи, звук голоса, какая была на ощупь конечность, когда вы ее пожали, как двигались челюсти, какой нос, глаза, какой была реакция секретарши и бесконечное множество всего остального.
Запомнить всё это имея лишь семь бит оперативной памяти?
Верится с трудом. Но это так.
Отложив умную книжицу в сторону, я часа полтора размышлял и удивлялся, как такая мизерная способность к запоминанию могла стать основой человеческого мышления?! Нет большего недоразумения, чем это.
- Можно колоть компьютером орехи и жаловаться, что такой инструмент никуда не годится,- пришёл я к неутешительному для себя выводу и вернулся к умным книгам.
Вскоре я узнал, что существовали на свете полководец Публий Сумиан, помнивший имена всех тридцати пяти тысяч солдат своего войска, или флорентийский библиотекарь Малебеки, который знал точное расположение всех восьмидесяти тысяч томов своих книг.
Да, что говорить о древности, если профессору МГУ, выдающемуся нейропсихологу А.Р. Лурия посчастливилось встретить такого человека в наше время. И звали его Шерешевский
Шерешевского направили к Лурия из редакции газеты, где тот работал журналистом.
Случилось это после того, как во время одной из планёрок редактор заметил, что тот ничего не записывает. Он сделал ему замечание.
- А зачем писать-то? Я и так всё помню,- сказал журналист и дословно воспроизвел всю планерку от начала до конца.
Удивлённый редактор не поверил способностям молодого журналиста и направил к профессору.
Лурия предложил журналисту последовательность вначале из тридцати, затем из пятидесяти, и, наконец, семидесяти цифр и слов.
Запоминание их не вызвало у Шерешевского никаких затруднений. Казалось, память этого человека не имеет пределов. Он запоминал всё сразу и навсегда. Он утверждал, что может вспомнить каждую цифровую последовательность даже через десять-пятнадцать лет.
Вот задача, которую сам Шерешевский расценил как трудную.
Лурия предложил ему запомнить и воспроизвести через четыре года некий словесный набор.
- Маванасанава - насанамава - санамавана - васанаванама - наванавасама - ванасанавана,- монотонно наговаривал слова Лурия.
- И много ещё у вас таких слов?- улыбаясь, поинтересовался журналист.
- Все такие. Еще несколько страниц. Вас что-то смущает?
Шерешевский ещё раз улыбнулся и сказал.- Если вас это не затрудняет самого, то продолжайте хоть до утра.
- А вы не забудете через такой длительный срок, как пройти в институт? – хитро спросил его Лурия, упустив из виду особенности мышления Шерешевского.
- Нет, что вы, разве можно? Ведь этот забор вокруг него такой соленый на вкус и у него такой острый пронзительный звук!- ответил тот.
Четыре года спустя он снова посетил Лурия и без труда воспроизвел весь этот бессмысленный ряд.
Самое любопытное для нас, людей с нормальной или плохой памятью, как именно запоминал Шерешевский: Любое слово тут же поднимало в его душе целую бурю разнообразных синестетических впечатлений.
Вся эта дьявольская карусель образов, запахов, звуков, тактильных и прочих ощущений мгновенно возникала и отпечатывалась в его мозгу по малейшему поводу. Впечатления эти были настолько сильными, что запоминание не вызывало труда. Так слово “ванасанавана” вызвало у него в голове картинку санитарки (сана), стоящей между двумя ваннами (вана).
Теперь и я, известный своей забывчивостью человек, понял, что буду всю жизнь помнить это дурацкое слово.
Конечно, постаравшись, я и сам смог бы придумать такую картинку самостоятельно и быть может даже достичь того же результата. Но… теория и практика вещи очень разные. Да и частичка «бы» значит в нашей жизни очень много.
Есть методы хорошего запоминания, но нет методов прочного забывания, кроме полного удаления головы.
Вся разница между любым другим человеком и феноменальным Шерешевским лишь в том, что такие картинки возникали у него очень быстро и сами собой.
Одним свойственно умножать, другим - делить, а третьим - складывать. Но есть и такие, которые оперируют воображаемыми величинами.
Я прожил долгую жизнь, много видел и я лично знаю нескольких депутатов думы, одного больного проказой, правда заочно, жену космонавта, сотню алкоголиков и поэтов-любителей, по фотографии одного человека, попытавшегося ограбить банк в Америке.
Я знаю, что существует мнемотехника - наука о правильном запоминании, но не знаю ни одного человека, который бы пользовался ее плодами.
Это удивительно, учитывая, какое огромное количество книг по этой тематике имеется. И во всех них утверждалось, что мнемотехнические навыки полезны школьникам или студентам институтов при подготовке к экзаменам, правда, только тогда, когда нужно механически, без понимания, заучивать материал.
Но… У молодых механическая память и так хорошая, а остальным людям приходится сталкиваться с подобными задачами только при запоминании адресов или телефонных номеров.
Поэтому подумайте и представьте, кто из нас захочет, следуя заветам древнего поэта Симонида, закатить глаза вверх, мысленно представить улицу маленького города, где вы родились, и мысленно расставлять цифры вдоль ее домов, вместо того чтобы просто записать номер в блокнот?
К этой же серии относятся и другие вполне «справедливые» советы мнемотехники, вроде того, что “для хорошего заучивания лучше повторять по одному разу в день в течение трех месяцев, чем девяносто раз за один день”.
Вот и получается, что молодым мнемотехника еще не нужна, а пожилым уже ни к чему.
Инвалиду нужны протезы. Такие же протезы нужны человеку с плохой памятью.
Забывчивый человек вынужден стать дисциплинированным, даже педантичным. Так что всегда, особенно, когда на вас навалилась усталость и нет никакого желания что либо делать, кладите ключи в один и тот же карман, деньги - в кошелек, а документы - в строго определенное место.
Заведите одну толстую записную книжку для текущих дел и все пишите туда. Может быть, там не будет идеального порядка, зато вы будете знать наверняка, где искать информацию. Никаких бумажек, блокнотиков, отрывных листков и испаряющихся из головы через две минуты обещаний “потом перепишу все в одно место”.
Дорогие и уважаемые мной начинающие склеротики, не полагайтесь на память, СРАЗУ записывайте внезапно пришедшие в голову удачные решения, перспективные направления работы, и вообще все, что можно.
- Даже наилучшая память пасует перед чернилами и бумагой, - уверяют хитрые китайцы.
Записывать нужно по возможности более подробно и разборчиво, чтобы потом не таращиться в недоумении на “ключевое” слово, пытаясь понять, что бы оно могло значить?
Поверьте, но критически важно вести записи как раз тогда, когда это менее всего удобно: в периоды напряженной разнородной деятельности, когда входят посетители с серьезными вопросами, секретарь со срочной информацией, раздаются звонки телефона, на которые нельзя не ответить немедленно, когда вы доедаете в буфете вкусный салат и даже, когда вы едете в общественном транспорте.
Каждое из происходящих с нами событий требует большой концентрации и поэтому “тормозит” фиксацию в памяти предыдущее. Время от времени, забыв о лени, переносите ценную информацию из “черновой” книжки в специализированные блокноты – дневники, телефонную книгу, ежедневник.
НЕМЕДЛЕННО маркируйте использованные носители информации - дискеты, диски, аудио- или видеокассеты, фотоматериалы, бутылки с химикатами или лекарствами.
Сочините и повесьте над столом и у выходной двери таблички - списки важных вещей, которые вы наиболее часто забываете: жена, ключи от дома, машины, мобильный телефон, очки, тетрадь для записей, органайзер, авторучка. Остальное додумаете сами.
И еще один совет, связанный с этим: не полагайтесь на этот список!
Представьте себе, как опытный атлет перед каждым своим прыжком мысленно преодолевает планку.
Вот так и вы, перед выходом из дому представьте себе, где сегодня будете, какие дела предстоит сделать и что для этого нужно взять.
Кое-кто сочтет эти советы примитивными.
Так оно и есть, однако это не значит, что им необязательно следовать.
Один мужчина пришел к психотерапевту, потому что у него не ладились дела с женщинами. После беседы консультант сказал ему.- Все дело в том, что вы постоянно, м-м… не бриты.
- О, подумаешь! Это я и сам знаю, - обиженно протянул мужчина. – От специалиста я ждал более глубоких советов.
- Более глубокие будут после того, как побреетесь, - ответил консультант.
Однако пора заканчивать наши рассуждения.
Как говаривал всё тот же мудрый Фома Ефграфович Топорищев.- От глубоких мыслей голова седеет, а от вздорных и вовсе снашивается до самой шеи... Глупость же нужно демонстрировать прямо на себе и без лишних свидетелей.
|
|