I
Однажды, накануне лета,
Я, отдыхая, незаметно
Свидетельницей тайной стала, произошедшей на глазах,
Нелепой сцены у «Сарая»:
Стоял прекрасный вечер мая,
А девушка одна ругалась с убогим старцем битый час.
Когда же он ушёл, поддавшись
Порыву любопытства, взявшись
За ней понаблюдать, теряя экскурсии дворцовой след,
Бесшумно следом поспешила…
Хоть времени и мало было,
Но мне так сильно захотелось услышать от неё ответ -
На вмиг возникшие вопросы, -
И я, как сыщик с чутким носом,
Везде сновала вслед за нею, себя, стараясь не раскрыть.
Пройдя совместно по хоромам,
И, миновав, фонтан знакомый, -
Воспетый гением поэта, рождённого великим быть, -
Мы далее прошли к могилам -
У стен дворцовых разместимым -
И стали у одной из них: едва ухоженной по виду,
Без даты, имени на ней,
Лишь груда вековых камней –
И девушка, погладив камни, склонилась, зашептав молитву.
Мне стало как-то неудобно:
Подальше отойдя, подробно,
Разглядывать я стала сад, внутри разбитый меж фонтанов.
О, как деревья в нём красивы:
И кипарисы, туи, ивы,
И виноградник, и айва, и вишня, яблоня - так славны!
Я увлеклась и позабыла
Зачем пришла сюда: так мило
В ветвях, укрывшись, соловей, на весь дворец, трезвонил трели!
И, так стояла бы: покуда
Могла я слушать это чудо, -
Не замечая - как порой минуты времени летели!
Но слух вдруг сильно резануло -
В реальный мир меня вернуло –
Подхваченное ветром горе, прорвавшееся со слезами,
Той девушки, с главой склонённой,
И, без сомненья, обречённой
Его держать в себе, доколе не станет легче ей с годами.
Я быстро подошла к несчастной,
Почувствовав себя причастной
К тому, что с ней происходило, и постаралась облегчить
Хоть на немного её долю:
Преобразившись своей ролью,
Я обняла её за плечи и поднесла воды испить.
Не оказав сопротивленья,
Одно короткое мгновенье,
Она смотрела на меня в сомнении, потом решилась
Мне рассказать легенду края,
Что родилась в «Бахчисарае».
И я, поклявшись, год молчать, покорно слушать согласилась.
Рассказ её с того начался,
Что к ней служитель привязался, -
Свидетельницей сцены той была я с самого начала.
Затем, последовав за ней,
Я танец видела теней,
Играющих по стенам комнат, значенья им не придавала -
Боялась видно упустить
Её; не замечала нить,
Вдруг натянувшуюся туго, в момент миры соединив.
И с этого мгновенья я,
Легенды той секрет храня,
На время только умолкаю, на первый взгляд, всё позабыв.
Но через год – хвала терпенью –
С невероятным взявшись рвеньем
За пересказ легенды той, объединившей нас сердцами
С прекрасной жительницей юга, -
Мне доброй ставшею подругой, -
Я тайну миру открываю… Итак, начну её словами!
II
Бахчисарай… Дворец… Фонтаны…
Вокруг меня служитель странный
Заискивает, лебезит, припасть к руке всё норовит…
Да что, шайтан, во мне ты видишь?
Да будь смелее, не обидишь!
Возможно, я сама не знаю, что у меня во лбу горит?
Боишься правды, или хочешь,
Чтоб я к тебе пришла средь ночи?
Ну что ж, я, любопытства ради, к тебе за тайною приду!
Но я приду с кинжалом острым,
Его мне спрятать будет просто,
Поэтому подумай прежде, чем нарываться на беду!
Отпрянул старец, поклонившись,
И, впопыхах, не извинившись,
Вмиг испарился средь толпы, гуляющей внутри «Сарая»,
А я вошла в хоромы хана…
Мне показалось очень странным
То ощущенье, что возникло, как будто раньше здесь была я.
Внезапно мир перевернулся:
Который был – пропал; проснулся
Совсем другом, знакомый прежде, хранимый кровью вен моих.
Я с удивлением отпряла,
Себя саму не узнавала,
Не то, что прочих персонажей – таких знакомых и чужих.
Из прошлого накрыли тени,
По виноградной галерее,
Иду… А евнух молодой, робея, смотрит вслед мне страстно:
Пытаясь сердце приоткрыть -
Уже не может дорожить
Он должностью своей так рьяно… Увы, его судьба ужасна!
Я посреди наложниц юных,
Под звуки инструментов струнных,
В купальне моюсь: гибкий стан, округлый контур пышных бёдер,
И волны вьющихся волос
Ниц опадают… Запах роз
Благоуханием чарует! И юный страж среди нас бродит…
Дворец, как «золотая клетка», -
Его мы покидаем редко,
Лишь отправляясь с караваном хозяина в далёкий путь!
И, развлекаемся, играя,
Как обезьянок шумных стая,
Ещё в душе детьми остались, уже иную знаем суть!
Мы с наслажденьем ублажаем,
И в танце живота стираем
Границы похоти внезапной и верности одру семьи!
О, чаровниц прекрасных лики, -
Луны и звёзд так ярки блики,
В воде фонтанов отражаясь, - мы дарим естество любви!
И я танцую танец жгучий…
Мой взгляд из-под ресниц тягучий!
Подобно серне, я стремглав, вскачу на край скамьи холодной,
Отставив ножку грациозно,
Бедром качну и осторожно
Я, изогнувшись, наклонюсь и поднимусь из позы сложной…
Сверкающие очи Хана,
Его вельмож, прислуги: рано
Волна желанья подступила – с огнём играю я с лихвой!
Чуть охлажу их пыл: внезапно
Замедлю темп, закончу плавно,
И, танец, уступив другой, с улыбкой удалюсь… «Постой!»
Замру в почтительном поклоне,
Слегка румянец щёки тронет,
Глаза поднять посмею вряд ли… Кто говорил сейчас со мной?
Должно быть кто-то из гостей:
Кому в диковинку елей,
Так популярный на востоке, как чай с шербетом и халвой…
Но я ошиблась! Голос хана,
Услышанный совсем недавно,
Вновь просьбу повторил: «Постой! Не покидай нас, танцовщица!
Танцуй ещё, пока рассвет,
Внезапно улучив момент,
Не наступил, нас, удручая разлукой на день, чаровница!»
И так прошли неделя, месяц…
Я танцевала за ночь десять
Различных танцев живота, к утру с трудом не засыпая!
А хан с ближайшим окруженьем
Мной любовались, как виденьем
С небес спустившемся для них, чтоб танцевать, не уставая!
Могло так долго продолжаться,
Но вот беда: война начаться
Должна была! И весь гарем, в сопровождении конвоя
Из евнухов и стражи хана,
Богатым длинным караваном,
Укрыться поспешил в горах, чтоб избежать насилье злое!
И наступили времена,
Когда зловещая луна
Нам предрекала разоренье и во дворце опустошенье!
И мы, собрав совет семьи,
Постановили, что в любви
Мы навыки пока забудем до полного освобожденья…
Мы стали строже: танцы впредь
Мужчин не возбуждали твердь -
Цветы и травы собирали, чтоб раненую рать лечить!
Войны тревожные года
Запали в память навсегда,
Но, несмотря на все невзгоды, нам надо было дальше жить!
Покинули нас все мужчины:
Ушли сражаться – список длинный
Тех, кто оставил жизнь свою у стен любимого «Сарая»!
Лишь евнух молодой остался -
В своей любви он страстно клялся
И пылко уверял, что он живёт, меня лишь замечая!
Я, как вода из горной речки:
Чиста, быстра, свежа. А речи
Мои так сладостны, как мёд, который на предгорьях собран.
И воздух около меня
Наполнен ароматом дня,
Что провела я на лугах, средь бабочек порхая сонма.
Вот так сюрприз! Его признанья
Вновь ворошат воспоминанья
О прежней жизни, о семье, оставленной мной ради хана!
В глазах моих от слёз скопленья,
В груди тревожное томленье –
Прошло так много лет с тех пор и, вроде, было всё недавно…
III
Я маленькой ещё была,
Когда в наш дом беда вошла:
Наш край разграблен был ордою, несущей бедствие повсюду –
Разбойники кругом вились,
Всё забирали, что могли, -
И, вот, меня с моей сестрою они забрали словно чудо!
Как дар преподнесли в гарем,
Так мы попали в этот плен -
Подобно капелькам воды, между собою так похожи –
Два нежных «розовых бутона»,
Вдали от родины и дома,
Мы выросли и распустились, как две прекрасных чайных розы.
Держались постоянно вместе -
Не искушённые ни в лести,
Ни во влиянье чар своих на окружение мужское, –
Мы поверяли все секреты
Друг другу, слушали советы,
Чтобы как можно дольше жить, владея собственной судьбою.
Никто не трогал нас доселе!
И мы, чем старше, тем смелее,
Любили тайно ускользнуть из стен уютного «Сарая»:
В одежды местных одевались,
Накинув паранджи, скитались
По городу и по предместьям, с удачей в поддавки играя.
Мечтая поскорей вернуться
В края родные, оглянуться
Мы забывали иногда, вокруг исследуя тропинки.
Хотя тем временем за нами
Уже следили тайно, зная
О наших планах убежать! А мы гадали по чаинкам,
Что принесёт нам новый день!
И лишь перемещалась тень
От наших тел за наши спины, мы отправлялись в новый путь.
Всё дальше уходили в горы,
Не слыша лай собачьей своры,
Что по следам всё время шла, нас, отпуская на чуть-чуть.
Под утро возвращались… Тихо
Мы пробирались, чтобы лихо
Нас не застало у дверей, в лице проснувшейся охраны;
Которая спала так крепко,
Не замечая даже редких
Ночных гуляк, и сотрясала окрестный воздух храпом рьяно.
Мы до обеда отсыпались…
Потом, проснувшись, занимались:
Учились навыкам любви – кокетству, озорству и страсти;
Приготовленью всяких яств, -
Чтоб не ударить лицом в грязь,
Когда предстанем перед ханом и покоримся его власти.
Но, в глубине души, надеясь
Сбежать до той поры; не смея
Нарушить распорядка дня; мы ждали шанса от судьбы.
И вот настал момент, когда
На небе полная луна
Нам осветила путь к свободе – и в тот же час помчались мы;
Превозмогая дрожь в коленях
И перегнать стараясь время;
Спускались быстро по дола`м; взбирались, «высь» беря измором; -
Всё отдалялись от «Сарая»
Погони вслед не замечая,
Добрались до границы ханства и тут услышали лай своры!
Переглянувшись меж собою;
К мосту над горною рекою;
Мы бросились, ступая быстро по шатким до`скам, и держась
За две канатные верёвки!
Без подобающей сноровки
Мы не прошли б и половины, но посмотреть назад боясь;
Преодолели мост поспешно
И перерезали небрежно
Верёвки с нашей стороны, чтобы отрезать путь погоне.
И похвалив себя самих,
Представили мы лица их,
Обескураженными сильно! Но потонули в сильном стоне
Веселья прежнего минуты:
Пред нами выросла как будто
Из-под земли охрана хана на том же самом берегу!
Мы в панике назад подались,
Но в воздухе, увы, болтались
Моста верёвки, что мы сами пообрезали на беду…
Охранники нас всё теснили:
К обрыву в пропасть подступили
И бегло посмотрели вниз на вьющуюся змейкой речку…
Нас обошли с другого края!
О том пути так мало зная,
На риск пошли, чтоб навсегда с себя сорвать рабынь уздечки!
Мы не хотели умирать -
В надежде продолжали ждать
Возможности в живых остаться, внимательно следив за тем,
Как воины с коней слезают
И медленно нас обступают…
О горе! Что могли мы сделать, чтоб не попасть опять к ним в плен?
Осклабившись, они смотрели,
Как две испуганных «газели»
Друг к другу жались, не стыдясь быть посрамлёнными на месте.
Поняв, что видно не судьба
Освободиться, мы едва
Заметным взглядом обменялись и, чтоб сберечь остатки чести,
Решительно сорвавшись вниз,
С обрыва бросились! Но бриз
Разъединил меня с сестрою, как камень нёсшейся к земле:
Повисла я на ветках древа,
Растущего в скале - и вера
В то, что жива моя сестра, держалась только на мольбе!
А скованность моих движений
Увидеть не дала мучений,
С которыми, упав на камни, сестра, разбившись, умерла!
Моя внезапная отсрочка,
Как маг дворцовый напророчил,
Этап для новых бед открыла, пока на свете я жила!
За мной спустился воин хана
И, отцепив от древа, плавно
Поднял наверх, где вся охрана, тот час склонилась надо мной.
От шока потеряв сознанье,
Переживая испытанье,
Во времени я потерялась и впала в долгий сон земной.
Сестра моя мне снилась ясно:
Звала меня с собой! Напрасно
Меня связали по рукам и на носилки положили -
Я убежать была не в силах,
И кровь моя почти остыла,
Полужива-полумертва! Приказ, однако, не забыли
Мои охранники: везли
Меня обратно, как могли, -
Живою-мёртвой возвращали к разгневанному лику хана!
Он жалости не знал совсем,
Чтоб не повадно было всем
Такой проступок совершить, плетьми меня секли нещадно!
Затем я брошена была
В подвал на месяц, а сестра
Осталась на камнях у речки, не погребённая никем!
Оплакивая каждый день
Её кончину, я как тень
Бродила по земле подвала, покинутая миром всем…
Еды лишь жалкие объедки
Бросались мне: и то, так редко,
Как будто я и не жила, а доживала жизнь убогой!
Но было мне уже давно
На то плевать и всё равно,
Что будет далее со мною – убитой горем, одинокой!
Возможно, я б и умерла,
Но в снах любимая сестра
Меня просила отомстить за смерть её убийством хана!
И мне пришлось без промедленья
Принять серьёзное решенье:
Осуществить её мольбы, чтоб залечить на сердце раны!
Вести себя я стала кротко,
Лишь иногда просила робко
Мне дать возможность искупить проступок свой трудом тяжёлым!
Мне вера силы укрепляла,
А близость цели опьяняла, -
Я на поправку быстро шла, смотря на небо взглядом новым!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ!!!
© Ольга Тимофеенко.Москва.2004
|
|