Сон, есть искаженная явь,
отраженная зеркалами
времени и пространства.
Элизабет Тюдор.
Монотонный голос бортового компьютера известил об опасности грозящей пассажирам космического корабля "Игдес". Панель управления ярко мигала, программированная система компьютера переключилась на экстремальный режим работы. Протяжной гул от сирены отголоском пронёсся по всем отсекам судна. Здесь не было постоянного экипажа, лишь двое асагондцев, обитателей планеты Каприт, заправляли кораблём. "Игдес" был полностью автоматизиро-ван, им управлял системный компьютер, присутствие асагондцев в рубке было только формальностью. Путь исследовательского корабля лежал к альфе со-звездия Гальмидар1. Первопроходцам надлежало исследовать шестую планету этой звёздной системы. Они планировали провести несколько экспериментов, послать результаты на родную планету, после чего, вереница межзвездных гру-зовых кораблей, должна была доставить на новооткрытую планету провианты и роботов-конструкторов. Умелые помощники гуманоидной расы, намечали в те-чение нескольких дней соорудить на поверхности планеты станцию и космо-порт. Такими вот скорыми и решительными действиями представители плане-ты Каприт, колонизировали новые небесные объекты.
Первую часть пути "Игдес" прошёл успешно. Однако неожиданная непо-ладка в системе бортового компьютера, предвещала губительное падение. Суд-но асагондцев отклонилось от заданного курса и летело, вернее неслось к голу-бовато-белой планете. "Обнэн", как звали судового, кибернетического управи-теля, пытался выровнять корабль. Все защитные системы были подключены к спасению судна.
Единственными пассажирами на "Игдесе" была супружеская чета исследо-вателей. Несмотря на происходящее вокруг они хранили холодность и невозму-тимость. Их гуманоидная внешность была схожа человеческой, с разницей лишь в манере держаться и пластике движений. Выражение невозмутимости будто бы отпечаталось на лицах асагондцев. Даже предстоящее кораблекруше-ние не ввергло их в панику и не повысило эмоциональный всплеск чувств. Они молчаливо наблюдали за поступками разумного, неодушевлённого помощника. Действия "Обнэна" были чёткими и толковыми. Он оснащал пассажиров прав-дивой информацией, не смея утаить сложности их положения.
– "Игдес" вошёл в тропосферу неизвестной планеты. Высота над поверх-
ностью девятнадцать единиц стрикла2. Вернуть судно в прежний режим работы невозможно. Падение неизбежно, - "Обнэн" сделал паузу. – На горизонте поя-вилось водное пространство, устремляю корабль туда. Пассажирам пригото-виться к экстренной высадке. Нэндраколы3 готовы к запуску, займите свои мес-та.
Заслышав это сообщение асагондцы поспешили в спасательный отсек. Рас-положившись в одноместных нэндраколах, пристегнули ремни безопасности и приготовились к вынужденной посадке. "Обнэн" сообщил о подключении ре-жима "декомпрессии". Корабль неожиданно сильно затрясло. Грохот от взрыва болезненно сказался на слуховых нервах пассажиров. Бортовой компьютер не успел включить режим катапультирования спасательных капсул и взрывная волна с немыслимой силой выбросила их в пустоту сферы. Нэндраколы как два пламенных шара стремительно пронеслись над водной гладью. Непредвиден-ный взрыв "Игдеса" расстроил системы управления спасательных капсул и они неудержимо врезались в воду. Тяжесть их конструкции, и океаническое течение затянуло нэндраколы на дно. Единственным путём избавления для исследовате-лей, было самостоятельно выплыть на поверхность. Додумавшись до этого ме-тода, пассажиры применили сноровку. Для изучения водных глубин асагондцы пользовались специальной техникой, в виду этого не концентрировали своё внимание на физическом просвещении организма. Исследователи ещё никогда не плавали самостоятельно, поэтому все их старания оказались неудачными. Барахтаясь руками и ногами гуманоиды усердствовали ради своего спасения, но коварное океаническое течение не желало отпускать свою добычу...
Двумя годами позже. 15 мая, 1947 год. Южное побережье острова Элью-тера. Город Милларс.
Тишину глубокой ночи прорезал женский крик. На её зов о помощи отклик-нулся хрипучий, мужской голос.
– Прекрати стенать, Айза! Ты всю округу подымишь на ноги.
Однако это ворчливое увещание, не утихомирило девушку, всё также отча-янно призывающую на помощь. Не выдержав долее её мучительных возгласов, старик кряхтя и бранясь приблизился к топчану.
– Проснись, Айза! Да проснись же ты наконец! – потрепав её за плечи, пытался он пробудить внучку от кошмарного сна.
С большим трудом ему удалось воротить девушку из мира видений в дейст-вительность. Айзабелл открыла глаза и отрывисто задышала пытаясь вернуть спокойствие.
– Опять тонула во сне? – заметив состояние внучки, умерился Мануэль в голосе. Девушка положительно кивнула. – Это всего лишь сон. Не стоит прида-вать ему большого значения.
Мужчина отошёл от топчана и поплёлся к шаткому деревянному столу. Прощупав во мраке лампу, щёлкнул огнивом и зажёг её. Свет дрожащего пла-мени прояснил обстановку рыбачьей лачуги. Убранство её было простым, если не сказать нищенским: ветхий топчан, старенький гамак, стол с тремя стулья-ми, изъеденный короедами, потрёпанная циновка и глиняная печка, предназна-чавшаяся для готовки пищи. Повсюду были развешаны неводы и снасти ис-пользуемые для ловли рыб. Сквозь прохудившуюся крышу и многочисленные щели внутрь просачивался свет полной луны.
Мануэль Монтего, владелец этой хибары, приблизил стул к себе и сонно плюхнулся. Одряхлевший от бремени и тягот организм, болезненно изнывал. Семидесятилетний рыбак ухал и стонал от ломящей боли в спине. Его седые растрепанные волосы, падали на смуглое изборождённое морщинами лицо. Тёмно-карие глаза утратившие обычную колкость, грушевидный примечатель-ный нос, чуть выпячивающая челюсть с редкими зубами и треснутыми губами и был печальным наброском этого разочаровавшегося в жизни рыболова. Всю свою жизнь он батрачил как мул, с вожделением улучшить условия жизни. Но занятие рыбным промыслом не обогатило его. В изнурительных трудах и розо-вых грёзах, он так и прожил до старости в своей нищенской лачуге на берегу Атлантического океана. Доходы от продажи лангустов, да и мелкой рыбёшки едва хватали на нужды. Мануэль давно бы помер, измученный гнётом жизни, если бы не попечительство об осиротевшей внучке. Его тревожила будущее де-вушки и эти заботы лишали его вечного покоя.
Потревоженная кошмарным сном, Айзабелл не смогла больше уснуть. Вы-скользнув из-под лёгкого одеяла и накинув на плечи тонкую шаль, она под-ступила к столу. Уселась напротив дедушки и сложив руки на столе примости-ла голову. Её вьющиеся агатовые волосы опускались до талии. Выразительные лазоревые глаза фосфорически горели при свете лампы. Тонкие и красивые черты лица, стройная фигура и необычайная пластика движений, придавали ей обаяние. Кожа её была необыкновенно белой и несмотря на палящее тропиче-ское солнце, никогда не воспринимало загара. Айзабелл было двадцать лет, но свои прожитые годы, она не помнила. Вследствие кораблекрушения, она поте-ряла не только родителей, но и утратила все свои воспоминания, запамятовала о своём детстве и юности. Даже образ матери и отца стёрся из памяти. После гибели родных её как несовершеннолетнюю отдали на попечение единственно-го родственника – Мануэля Монтего, отца её покойной матери. С тех самых пор она жила с дедом в его убогой лачуге. Невзирая на условия жизни и нище-ту, Айза никогда не жаловалась. Большим угнетением для неё была потеря па-мяти. Сколько бы она не силилась воспоминания ей были чуждыми. Только лишь из рассказов дедушки она смогла воссоздать образы родителей и события прожитой жизни.
Порой её навязчивые вопросы раздражали забывчивого старца и он неуго-монно ворчал на внучку, что болезненно сказывалось на её психическом со-стоянии. Вскоре тяготящим для Айзабелл стал не реальный мир, а сновиденья. Одно и тоже виденье преследовало её, и лишало покоя: попытка выплыть из воды, зов помощи и безудержное погружение на океаническое дно. Этот по-вторяющийся сон развил в девушке страх к воде. Хоть она и жила на прибре-жье Атлантики, но смертельно боялась купаться в океане. Её боязнь воды сме-шила Монтего, да и других поселенцев этой рыбачьей деревушки. Соседи не-добро и ехидно косились на неё, а после того, как злоязычные кумушки распус-тили слух об умопомешательстве Айзы, её и вовсе стали обходить стороной. Бесспорно замечания людей в чём-то сходились к правде, быть внучкой рыбака и страшиться океана казалось для поселенцев сверх безумием. От этих порази-тельных причуд девушки, в деревне её прозвали "Chiflado"4. После пережитого шока потопления, Айзабелл лишилась дара речи, и её, как маленького ребёнка, дедушка сызнова научил говорить. Но положение жертвы кораблекрушения ничуть не трогало сердца сплетниц, а наоборот потешало их. Невзирая на неко-торые странности в поведении Айзы, она отнюдь не была умалишенной, как это могло показаться на первый взгляд. Она осмысливала насмешки окружаю-щих и это изводило её. Со временем она прекратила свои отношения с соседя-ми, что вызвало ещё больший взрыв лживых сплетен. Отдалившись от людей, девушка частенько стала оставаться одна со своими мыслями и сновидениями, которые больше её заботили, нежели окружающий мир.
– Дедушка, почему люди видят кошмары? – Айза сидела в ночном одеянии
напротив Монтего.
– Не знаю. Мне никогда не сняться сны, разве, что иногда. Да и то не кошмары, а какой-то каламбур.
– Отчего же тогда мне они являются?
– Почему да отчего? А мне-то почём знать? Возможно ты чрезмерно думаешь,- заносчиво бросил он.
– Я творю что-то не пристойное? Разве думать воспрещено?
– Нет, если твои мысли не причиняют никому зла, так думай сколько душе угодно.
– Ты намекаешь, что мои думы и сны причиняют кому-то зло?
– Конечно! Ты мне спать не даёшь! Я ведь с первой зоркой на ловлю выхожу, а бессонная ночь меня теребит по утру. Я чувствую себя как пустая, прокисшая бутылка из-под вина, - старик ухмыльнулся своему удачному сравнению.
– Прости, что причиняю тебе лишние хлопоты, - обиженно отреагировала внучка.
– Ну-ну, не стоит дуться на своего дряхлого деда, - смягчился в голосе Мануэль. Он сочувственно похлопал девушку по плечу и побрёл к гамаку.
Монтего был наслышан молвой в их деревне. Он сердился на поселенцев за их злословие по отношению к его внучке. И всё же против людских сплетен не попрёшь и Мануэлю приходилось притворяться глухим ко всем толкам. Бес-спорно он желал хорошего будущего для родственницы, но немощность и бед-ность лишали его этой возможности. Вследствие злокозненных пересудов мест-ных кумушек, Айзабелл упустила шанс выскочить замуж, что ещё больше уд-ручило Мануэля.
"Кто захочет жениться на chiflado?," - подумывал он в тревогах за дальней-шую судьбу внучки, не ведая о том, что участь её была уже предписана.
К утру, загрузив рыболовные снасти на свою быстроходную лодку, Монтего вышел в море. Его помощником был соседский сын, здоровяк лет двадцати шести, Антонио Гарсия Бланко. Сильный и выносливый молодой удильщик, обладал незаурядной внешностью, отчего пользовался успехом у здешних кра-савиц. Его статное мускулистое тело имело красноватый от загара оттенок. Глу-боко посаженные серовато-зелёные глаза необычайно диссонировали с цветом его кожи. Прямой нос, сильный подбородок и поджатый рот, придавали ему привлекательность. Свои кучеряво-каштановые, длинные волосы, выцветшие под палящим солнцем, он по обыкновению собирал на затылке. Бланко обладал твёрдым волевым характером, что ещё больше влекло к нему представительниц слабого пола.
Более двух лет он выходил с Монтего на ловлю. Старый рыбак уже обесси-лил и не справлялся один без напарника. Некогда вместе с ним в море выходил его сын, Пауло. Однако стремясь улучшить свой образ жизни, он оставил род-ного отца и пустился в поисках лёгкой наживы. Уже с десяток лет Монтего жил один не ведая о судьбе родного сына. Появление внучки взбодрило его буднич-ную, унылую жизнь, и в то же время ввергло старикана в заботы.
Когда Мануэль ослаб, старший сын семьи Бланко, напросился к нему в по-мощники и пожилой рыбак с радостью принял его. Антонио не брал с него про-центов за улов, но труд его не остался бы без вознаграждения. По обоюдному согласию, после смерти Монтего его лодка должна была перейти в руки Бланко. Однако была ещё одна причина воодушевившая молодого человека пойти на это соглашение – это была внучка Монтего. С первых дней её появления в де-ревне Бланко начал питать к ней особое чувство. Он частенько наведывался к ним, выдавая свои визиты как деловые, хотя намеренье у него было одно - по-видаться с Айзабелл. Так в упорном старании привлечь к себе внимание девуш-ки его мечты, Бланко добился её расположения и дружбы.
Семья Антонио, в особенности мать, была против его отношений с "chiflado". Миссис Бланко ни раз отчитывала своего сына, наказывая ему не встречаться с обезумевшей девчонкой. Однако влюблённый рыболов не внимал словам матери и наперекор ей продолжал видеться с внучкой Монтего.
И вот настал тот долгожданный день, когда Бланко решил завести сложней-ший для него разговор с дедушкой Айзабелл.
– Мистер Монтего, вы знаете меня довольно-таки давно…- потягивая невод
начал разговор с этих слов Антонио.
– Да уж с самого рождения, - подкашлянув ответил тот.
– И вы доверяете мне, ни так ли?
– Ну, более или менее.
– На следующей неделе в Грегори Таун будет фестиваль ананаса...
– А при чём тут доверие? – не врубился слушатель в смысл его слов.
– Я бы хотел пригласить Айзу поехать туда вместе со мной, но прежде решил попросить вашего разрешения.
– В Грегори Таун с Айзой? – старик задумался, почёсывая щуплую бородку. – Хорошо, что ты сперва поговорил со мной.
– Это значит – да?
– Тебе, Антонио, я могу доверить её.
– Правда! Спасибо, мистер Монтего! Спасибо! – выпустив невод из рук он со словами благодарности пожал руку старика.
– Держи невод, увалень! – заприметив, что их улов, с радостью возвращается
обратно в море, крикнул Мануэль.
Помощник вернулся к прежнему занятию.
– Хотя я и даю добро на эту затею, но не могу ручаться за положительный ответ Айзы, - пораскинув мозгами, высказал старик свои мысли.
– На счёт этого не беспокойтесь. Я найду способ уговорить её.
|
|