Так тихо разговаривает проснувшийся город.
Умытое утро прищурилось на самодовольное солнце.
И грезит...
Может быть я смогу понять,
почему так просто,
по-детски упрощенно я отношусь к лету,
если постою высоко над землей?
Стою.
Высоко.
Внизу 25 этажей центральной гостиницы.
Внизу город, утонувший в дымке,
удаленно шумящий,
жалущийся на свою изначальную приземленность.
Внизу жара,
растопленный асфальт,
примелькавшаяся всем грязь,
кричащие и лезущие друг на друга машины...
Зеленые пятна свежести в виде известных мне парков.
А сверху - ни за что бы не подумал - пятна и все.
Странно... птицы тоже внизу.
Почему?
Вокруг, на сколько хватает зоркости глаза,
зелень на холмах,
естественных и искусственных.
Тихо.
Только ветер бьется в рубашке и в волосах.
И только застывает дыхание,
когда перегибаешься через проржавевший страховочный поручень,
и нависаешь над пролетом вниз...
Видишь точки людей,
медленно передвигающиеся,
встречающиеся и расходящиеся в стороны.
Видишь то, что не должен был бы видеть...
Одним взглядом втягиваешь в себя сразу больше,
чем помещается у тебя внутри для осмысления,
для прочувствования.
Смотришь и думаешь о том, что ты над...
Почти полет,
почти между небом и землей.
Стоишь, думаешь.
Сопоставляешь себя с Шутником.
И поднимаешь голову вверх...
И чувствуешь озноб от той пропасти вверху,
которая давит,
нависает,
кружит голову.
И видишь Его,
также стоящего и смотрящего вниз,
опираясь о поручень,
может быть,
также проржавевший и погнутый,
готовый в любой момент хрустнуть,
сломаться
и открыть бездну
с последним шагом перед Истиной.
Может мы и живем ради познания Истины случая?
Может быть нам суждено посмотреть в двустороннюю бездну,
понять то, что не понятно там, внизу...
и покориться случаю?
Голова немного кружится.
Бездны спрессовывают меня между собой.
И становится легко.
Я отталкиваюсь от поручня и...
делаю шаг назад.
Поручень прогнулся, скрипнул, но выстоял.
Так контрастно ощущение наружного вдруг холода
и теплоты рук ее...
по памяти
вдруг.
Значит, моя Истина еще впереди.
|
|