Каждый день, выходя из дома, я вижу его. Каждый день, с какой-то маниакальной точностью, он стоит в отдалении, возле трансформаторной будки, и разглядывает солнечный свет, отражённый от асфальта. Мне кажется, он не испытывает никакого дискомфорта, как будто у него такая работа: стоять у стены и разглядывать, как основания солнечных лучей становятся верхушками. Однако, стоит мне появиться на крыльце, как его лицо оживает, и он буквально вжимается в кирпичную стену, вжимается до такой степени, что наружу торчит только кончик его носа, да ещё носки стоптанных туфель.
Да, послал же Бог типуса…
Я гордо шествую мимо, он выжидает, пока я не удалюсь на безопасное расстояние, затем пристраивается сзади и семенит за мной вдалеке, засунув руки в карманы и подняв воротник. При этом, стоит мне только остановиться или оглянуться, как он тут же бежит к ближайшему укрытию и прячется, выглядывая одним глазом. Всё это выглядит настолько по-идиотски, что поначалу меня порядком нервирует, но мало-помалу я привыкаю к нему, и даже перестаю задаваться вопросом, что ему нужно. Я занимаюсь своими обычными делами, он ходит за мной на дальней дистанции, в конце концов, не спрашиваем же мы себя, чего хочет наша тень.
Так понемногу проходит день, и я отправляюсь домой. Он идёт спереди меня, проворно перебегает от дерева к дереву, на подходе к дому я ускоряю шаг, он несётся уже во весь опор и с размаху заскакивает в подъезд много раньше, чем я подхожу к будке. Вместе с громким хлопком двери я останавливаюсь и впадаю в задумчивость; я переминаюсь с ноги на ногу, размышляю и как-то незаметно пристраиваюсь к кирпичной стене, разглядывая носки своих стоптанных туфель.
|
|