Слова, выстраиваясь в ряд,
меня молили о порядке,
но я имел другой наряд
в своей семейной разнарядке.
Слова кричали: “Запиши!
Мы не достойны равнодушья!”.
Но по листам моей души
молчанье разливалось тушью.
Я был под властью этих клякс,
бродя по дому непоседой.
Мне позвонил какой-то Макс
и отравил меня беседой.
Из детской группа “Ленинград”
на лбу мне множила морщины,
вливая в кровь денатурат
отборной русской матерщины.
Слова врывались в этот бред:
“Мы беззащитны перед матом.
Ведь ты - филолог и поэт,
а не паталогоанатом.
Пиши! До скрежета зубов,
до дрожи утомленных пальцев.
Мы превратим твоих сынов
в соратников из постояльцев.
Пиши!” И снова тишина.
И снова - затхлое молчанье.
Бутылка красного вина -
пик бытового одичанья.
И только в дыме папирос -
следы словесного мерцанья.
Но разбивается вопрос
бесплотным знаком восклицанья.
И не добраться до основ...
И вновь пустует свято место...
Текст - он обходится без слов.
О Боже мой, как много текста...
|
|