- Слушай, так ты никогда не научишься пить. Позоришь отца только. Чоты морщишься, чоты губки трубочкой вытягиваешь как орангутанг вчера по телеку? Не позорь меня! Ещё раз объясняю для тех, кого переехало танком, - так начал беседу с 15-летним сыном Григорий Иванович Кругляков.
- Ну, папа.. Я ж..
- Да, молчи. Итак, берём рюмку, смотри сюда, в левую руку. Видишь?
- Чоя слепой? Чоты меня за дурака держишь?! Предупреждаю на всякий..
- Во-о-о, - улыбнулся батя, - халосый какой! А в правую, значит, берём-с бутылочку-с. Та-ак. На-ли-ва-ем! Так вот, сюда. Смотри, палец до краёв должен умещаться. Вначале этот нюансик неактуален, но потом, поверь, будешь благодарить отца, что ничего не расплескал! А ты как думал? Понял? Или не понял? Или-или?! Или в пузо или по башке?!
- Ну, понял я, не заводись. Чоты.
- Если ты такой умный – наливай.
Сын набулькал два стакана прозрачненькой холодненькой водочки. Хлопнули синхронно, на вдохе.
- Фу-у-у! – выдохнул Григорий, - хорошим людям хорошо идёт!.. А-ааа, хараша падла.. Теперь по закуске. Закусывать, всё же, надо. Если у тебя когда-нибудь будет баба, попроси чо-нить горячего. Супец там, щи. Соляночку. Во-вторых, это холодный закусь – это и сам можешь из банки достать. Огурчик, селёдочка, грибочки с балкона. Ты грибы-то собирал в этом году?
- Не-а.
- Тогда про грибы забудь, они мои.
- Да нах они мне нужны? Соседей уже траванул один раз.
- Кто? Я?! Да они жрут по контейнерам, желудки посадили. Они ж нормальную пищу уже воспринять не могут. Заруби это себе на носу.
После раздумья парнишка зашёлся икающим беспричинным смехом.
- Ишь, какой ты растёшь. Уморист-затейник.
- Может по второй?
- Гонишь ты куда-то. Но возражать не буду, прогресс неумолим. Наливай, если ты такой умный.
Два полных стакана-солдата, покачивая содержимым, замерли в ожидании приказа генералов.
- Господа! – отец решил поддать пафоса. – Я налил это сюда. Нет, мы налили это сюда, чтобы принести сыну своё уважение. Вы посмотрите как быстро он схватывает суть. Самую ядрит её ситуёвину. Зрит в корень. Сообразителен. Мужик одним словом.
- Давай уж выпьем-то, выпьем-то давай.
- А вас.. па-а-апрашу не перебивать! – Григорий вошёл толи в роль «ревизора» толи белогвардейца. – Сейчас надо быть знаешь каким?, - батя рассёк кухонный воздух рукой. – Как дамасский клинок, как рельса, как сталь! К чему это я?
- Да выпить ты хотел, - напомнил об отцовском долге сын.
- Правильно.
Чокнулись молча, сурово.
- Батя, а правда ты в детстве спортом занимался?
- Ты чо, грамот не видел? – Григорий неровной походкой подошёл к шкафу и стал рыться в кипе бумаг. – Да вот же – 1963 год, пионерлагерь «Волна». Читай: «Почётная грамота. Выдана Григорию Круглякову за 1-ое место в межлагерных соревнованиях по шашкам, за 1-ое место в первенстве по подтягиваниям – 12 раз.»
- Ну, а спортом-то ты занимался? – не унимался сын.
- А это что? – батя стал трясти своими грамотами как пикетчик. – А это, по-твоему, не спорт?! 12 раз, ё-моё, вот шашки, прыжок вот с места на два двадцать.
- Это не спорт, это физкультура, я таких бумаг сам тебе нарисую.
- Ничего себе, сынок. Ты почему на отца руку поднимаешь?
- Кто подымает? Никто не подымает. Я сижу никого не трогаю.
- Ты со своими лжесвидетельствиями завязывай. Нечего в семье тут, - отец выглядел очень расстроенным, даже притих.
Замолчали. Григорий сосредоточенно жевал бутерброд с колбасой.
- Ташкент, - вдруг выдал сын.
- Чего Ташкент?
- Ну, говори город какой-нибудь на последнюю букву. Игра такая. Повторять слова нельзя.
- Тирасполь.. Любовь там была. Чито-грито, чито-маргаритоаааа!.. Эх!
- Лондон.
Григорий призадумался.
- А что иностранные тоже можно?.. Ладно.. Нежин! Огурцы там хорошие.
- Новосибирск.
- Кишинёв. Там лечился после Тирасполя.
- Воронеж.
- Жлобин.
- Нет такого города.
- Есть.
- Нет такого города. Я не знаю, - сын говорил спокойно, будто объявлял прогноз погоды, - а если не знаю, значит - нет. Сам подумай. «Жлобин». Гы. Там что, одни жлобы живут?
- Ты чего горбатого ломишь? Как баран. Жлобин есть, был и будет!
- Где же он?
- Вездеже. В Молдавии, кажется. Я тебе что – следопыт?
- Батя, кончай время тянуть, давай город на букву «Ж».
- Щас я тебе покажу «Ж»! – отец достал сына левым джебом. «Не тот удар, старею», - подумалось ему.
Сына болтануло, но со стула он не упал, а только взял со стола зазубренный кухонный нож с чёрной пластмассовой ручкой.
- Ты чо, а ну брось!
- Как рельса говоришь? Как сталь говоришь?! – аффектно зашипел сын и встал качаясь.
- Алё, ну пошутил я, пошутил. Я щас налью, харэ там. Да, брось же ты эту хрень! – Григорий поднялся.
- Ххук! Клинок вошёл в левый бок. Отец и сын прильнули друг к другу. Вдруг отчётливо стала слышна музыка у соседей. Что-то латинское, кажется, «бес-самэ, бэсамэ мучо».
- Отца? От..ца?
- Батя, прости, я ж не хотел.
- Всё.., - отцу трудно давались слова, - кирдык мне, первый тайм мы уже… отыграли.
- Да, вылечим тебя, я щас скорую вызову.
- Не больной я.. Прощай, сынок… Не будь… ж… ж-ж.. жлобом.
Отец опустился на колени и медленно, неуклюже завалился на правый бок. Через руку, между пальцев ладони на пол стала вытекать тёмная кровь..
|
|