Татьяна Минасян
Инна, ты неправа
- Вы можете дать ответ завтра, - равнодушным тоном произнес главврач, продолжая что-то писать в лежащей перед ним на столе толстой тетради. – Но не позже – тянуть в такой ситуации, как вы понимаете, нельзя.
Сидящая напротив него молодая женщина молчала и остановившимися глазами смотрела на загибающийся вверх угол тетрадного листа.
- Инна, вы меня слышите? – врач чуть повысил голос, и она, встряхнувшись, подняла голову:
- Да-да, конечно. А она… об этом знает?
- Пока нет. То есть она знает только то, что ей может понадобиться пересадка. Про вас ей никто ничего не говорил.
- Но ведь, если я соглашусь, ей все равно все станет известно?
- Да, но будет лучше, если это произойдет уже после операции. Иначе она просто-напросто может не согласиться.
- Да, действительно, - выдохнула Инна. У нее было странное ощущение, что все происходящее – это тяжелый и сумбурный сон, который вот-вот должен закончиться.
- Вы в самом деле практически ничем не рискуете, - голос врача словно бы стал немного мягче. – Иначе вам бы никогда никто этого не предложил.
- Да, я знаю, - тихо ответила Инна. – Я сама когда-то училась в медицинском. Правда, не закончила…
- Ну вот, тем более, значит, вам и объяснять ничего не нужно. В общем, завтра жду от вас ответ.
Инна кивнула и вышла из его кабинета в длинный больничный коридор. Заходить к сестре в палату она не стала – утром она у нее уже была, а сейчас побоялась, что ее выдадут дрожащие руки или изменившийся голос. Вместо этого сразу отправилась домой, на ходу придумывая, чем бы себя загрузить, чтобы хоть на некоторое время отвлечься от мыслей о только что состоявшемся разговоре с главным хирургом. И заранее зная, что отвлечься ей не удастся уже ни при каких обстоятельствах.
Ближе к вечеру позвонил Илья. Услышав в трубке его голос, Инна тихо ойкнула – вспомнила, что обещала дождаться его у входа в больницу после визита к сестре и поняла, что сейчас ей придется перед ним долго и нудно оправдываться. Однако, к ее крайнему удивлению, молодой человек не стал требовать никаких объяснений.
- Инна, я все знаю, - заявил он, перебивая ее неуверенные попытки объясниться. – Я тебя прождал полчаса, не дождался и поднялся к Арине в палату. Там узнал, что ты давно ушла, но перед уходом должна была заглянуть к ее лечащему. А в его кабинете встретил Тоню, медсестру, и она мне все рассказала!
- Вообще-то, не имела права… - безразличным голосом отозвалась Инна, хорошо знающая, что уж если ее жених захочет что-то выяснить, ему не только болтливая медсестра, но и гораздо более ответственные люди все выложат.
- Это ваш доктор не имел права от тебя такое требовать! – рявкнул в трубку Илья. – Мерзость какая, у меня просто слов нет!
- Илья, она умирает, ты понимаешь это? – с трудом выговорила Инна.
- Так. Понятно, - голос Ильи стал спокойным и твердым. – Не по телефону. Сейчас я к тебе приеду.
- Подожди! – с досадой крикнула Инна, но в трубке уже пищали короткие гудки.
Илья примчался через двадцать минут. Он сидел рядом с Инной на диване, держа ее за руки и глядя ей прямо в глаза. Он вскакивал и принимался мерить шагами ее маленькую комнату. Он плевался и, похоже, с трудом удерживался от матерных выражений. И все это время он повторял те хорошо всем известные истины, о которых Инна и сама уже успела подумать до его телефонного звонка.
Любая операция – это риск, а уж тем более, в России. Даже если хирург все сделает правильно, нет никакой гарантии, что после операции за тобой будут нормально ухаживать медсестры. А уж общий наркоз – это вообще лотерея. Всегда может случиться так, что доза, нормальная для других пациентов, окажется слишком большой для какого-то конкретного человека и он просто-напросто не проснется. Все это может произойти и с Инной, и с Ариной.
А Арине сейчас сорок шесть лет. И здоровье у нее всегда было слабым. А после операции ей придется несколько месяцев, не двигаясь, лежать в барокамере, и никто не может обещать, что она это выдержит. Но даже если все пройдет успешно, она все равно проживет с чужой почкой несколько лет, а потом все-таки умрет.
А Инне всего тридцать два. И у нее после этой авантюры может нарушиться обмен веществ, и она из здоровой молодой женщины превратится в отвратительную толстую старуху. И всю жизнь она должна будет соблюдать диету и сдавать анализы, и детей у нее никогда уже не будет, а если и будет, то только при помощи кесарева сечения. И работу она, имея инвалидность, ни за что не найдет.
И вообще это будет подлостью по отношению к Арине, которая всегда обожала младшую сестру и была ей вместо матери. Каково ей будет доживать оставшиеся годы с мыслью о том, что ее любимица, которую она вырастила и воспитала, пожертвовала ради нее своим здоровьем? Каково ей будет с этим жить?!
- Ну скажи, скажи мне, неужели я, по-твоему, хоть в чем-то сейчас не прав?! – накинулся он на подругу, исчерпав все свои аргументы.
Весь его монолог Инна просидела, забившись в угол дивана и вытирая выступающие на глазах слезы. Когда Илья закончил, он заметил, что она мелко дрожит.
- Ты во всем прав… - прошептала она, сдерживая рвущиеся наружу рыдания. – Но как же я… Как мне…
Илья плюхнулся на диван рядом с ней и обнял ее за плечи:
- Успокойся, моя хорошая. Не надо так переживать. Хочешь, я сам с ними со всеми поговорю? И с Ариной тоже? Она ведь правда тебя очень любит, она ни за что не позволит тебе сделать такую глупость.
Инна спрятала лицо у него на плече и едва заметно кивнула.
- Мало мне на тебя школьные учителя в детстве жаловались, так теперь еще и твой будущий муж не выдержал! – Арина ласково улыбнулась и взяла младшую сестру за руку. – Вот что, кукленок, давай-ка ты для разнообразия хотя бы раз в жизни меня послушаешься и забудешь про все, что тут себе надумала. Лично я пока еще на тот свет не собираюсь, не дождешься. А со старым хрычом я на следующем же обходе еще поговорю!
Инна закрыла лицо руками и тихо заскулила. Воспользовавшись этим моментом, Арина на мгновение перестала улыбаться, и ее лицо исказилось от боли. Господи, как не хочется, чтобы Инна уходила, но ведь еще немного, и она не сможет сдерживаться!
- Ну-ну, перестань, я сказала! – произнесла она строгим голосом. – Беги лучше к Илье, он наверное уже заждался.
- Аришечка, - прошептала Инна, - родная моя… Прости…
- Ну что ты такое говоришь, за что мне тебя прощать? Это ты меня прости, если есть какие-то обиды. А теперь правда, беги, а то мне скоро обед принесут.
Все еще всхлипывая, младшая сестра вышла из палаты, и старшая поспешно зажала в зубах уголок одеяла, едва сдерживая стон. «Пусть только явится эта сволочь с обходом, я ему такой скандал закачу!» - эта мысль как будто придала ей силы и заставила боль немного утихнуть. Она устало откинулась на подушку и стала смотреть на плывущие за окном облака – единственное красивое зрелище, которое теперь у нее осталось. Утренний разговор с Ильей положил конец надежде на выздоровление, которая поддерживала ее до последнего момента. «Раз нужна пересадка – значит, без этого не выжить», - это Арина поняла сразу.
«А ведь Инна всю жизнь будет из-за этого мучиться, - думала она, глядя на постоянно меняющие свои очертания облака. – Из-за того, что я отказалась от пересадки. Сохранила ей здоровье и обрекла на несчастную жизнь…»
Боль вернулась, и Арина, не замечая этого, начала тихо стонать. Ей оставалось жить всего несколько дней.
На похоронах Инна была вместе с Ильей, но провожать себя не разрешила.
- Я хочу побыть одна, - несколько раз повторила она в ответ на его настойчивые просьбы.
- Ладно, хорошо, - согласился он в конце концов. – Я тогда тебе завтра позвоню, идет?
- Конечно, - облегченно вздохнула Инна. – Завтра созвонимся.
- Очень тебя прошу, не расстраивайся так сильно, - с едва заметным раздражением шепнул ей молодой человек. – Тебе не в чем себя винить, ты все сделала правильно.
- Разумеется, - опустила глаза Инна. – Я все сделала правильно, ты абсолютно прав.
«Да, я все сделала правильно», - повторяла она про себя дома, затыкая раковину пробкой для ванны, открывая на полную мощность горячий кран и опуская в воду руки с зажатой в них бритвой для разрезания бумаги.
- Вы можете дать ответ завтра, - прозвучал у нее над ухом чей-то страшно знакомый голос. – Но не позже – тянуть в такой ситуации, как вы понимаете, нельзя.
Инна вздрогнула и ничего не понимающими глазами огляделась по сторонам. Перед ней сидел и что-то писал в толстой тетради лечащий врач ее сестры. Край исписанного тетрадного листа красиво загибался кверху.
- Инна, вы меня слышите? – хирург оторвался от своих записей. – Что-то не так?
- Нет-нет, - Инна замотала головой. – В смысле, да, я все слышала. Просто…
У нее было такое ощущение, словно она только что проснулась от какого-то отвратительного кошмара.
- Вы в самом деле практически ничем не рискуете, - более мягко заговорил главврач. – Иначе вам бы никогда никто этого не предложил.
- Да, - прошептала Инна. – Я знаю. Сама когда-то начинала в медицинском учиться, так что… Я не буду ждать до завтра, я согласна прямо сейчас!
Врач вскинул брови:
- Правда? Вы точно уверенны?
- Точно, - срывающимся голосом ответила Инна и вдруг с удивлением поняла, что теперь знает, каково это – чувствовать себя полностью, абсолютно, стопроцентно счастливой.
- Тогда я вам сейчас выпишу направления на анализы, - ее собеседник полез в ящик стола за какими-то бумагами. – И имейте в виду – ваша сестра пока об этом не знает. Только о том, что ей может понадобиться пересадка, но о вас мы ей ничего не говорили. Иначе она может не согласиться.
- Само собой, неужели вы думаете, что я могу ей об этом рассказать?! – вспыхнула Инна.
- На всякий случай предупреждаю, - объяснил главврач и углубился в заполнение бланков.
Заходить к Арине Инна не стала – утром она у нее уже была, а теперь боялась, что ее выдадут дрожащие руки и лихорадочно горящие глаза. Вместо этого она решила сразу поехать домой, по дороге вспоминая все, что слышала или читала о пересадке органов – то, что на такую меру врачи решаются только в самом крайнем случае, когда другого выхода у пациента уже нет, и то, что родственникам таких больным предлагают стать донорами только в том случае, если врачи почти полностью уверены: после этого они не только останутся живы, но и смогут вести нормальную полноценную жизнь. А еще она думала о том, что миллионы женщин во всем мире гробят свое здоровье, пытаясь сбросить лишние килограммы, а иногда даже умирают, решаясь на пластические операции. И о том, что лучший подарок, какой только можно сделать вырастившему тебя человеку – это несколько лет жизни, которых без тебя у него могло бы и не быть. И о том, какое же все-таки счастье, что всей той гадости и мерзости, привидевшихся ей в кабинете главврача, на самом деле не было!
Доехав почти до самого дома Инна вдруг вспомнила, что обещала Илье встретиться с ним у входа в больницу после визита к сестре. Охнув, она побежала обратно на остановку и вскочила в первое попавшееся маршрутное такси. И уже подбегая к больнице, поняла, что все-таки не успела – Илья как раз выходил из больницы с невероятно мрачным выражением на лице.
- Инна, я все знаю, - заговорил он, как только она подошла к нему достаточно близко. – У меня слов нет, как это мерзко! Какое они вообще имеют право..!
- Кроме прав у человека есть еще и обязанности, - резко бросила Инна. – Если ты сейчас начнешь меня отговаривать, мы с тобой расстанемся навсегда. Я тебя брошу.
- Дура! – тут же взорвался Илья. – Кретинка, идиотка! Я тебя спасти хочу!!!
- Илья, заткнись, - холодно потребовала Инна. Она знала, о чем он сейчас будет говорить, но ее это не пугало. У нее не было никаких сомнений в том, что отговорить он ее не сможет – просто очень уж не хотелось выслушивать все это еще раз.
- Я не буду тебя отговаривать! – быстро сориентировался Илья. – Я просто пойду сейчас к Арине и все ей расскажу. Уж она-то точно тебе не позволит делать такие глупости.
- Если ты скажешь ей хоть слово, я тебя застрелю, - глядя ему в глаза, отчеканила Инна. И хотя Илья точно знал, что угроза эта абсолютно пустая, потому что стрелять его подруга никогда не умела и никакого оружия у нее не было, он почему-то поверил – она это сделает. И, в сердцах плюнув на землю, развернулся и быстрым шагом начал удаляться от больницы.
- Ну и пошла ты..! Полная дура! – крикнул он, не оборачиваясь. – Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас неправа! Ты всем испортишь жизнь – и себе, и ей!
- Да, я знаю, что неправа, - тихо пробормотала Инна, глядя ему вслед. – И что порчу нам обеим жизнь – тоже.
«Да, я абсолютно неправа», - успела она подумать через два дня лежа на операционном столе перед тем, как вдохнуть наркоз.
СПб, 2006
|
|