Я не упомню тот день, когда он появился в нашем доме.
Как-то раз, выйдя из квартиры и открыв железную дверь подъезда – веяние постперестроечного времени, заметил, что мимо меня прошмыгнул какой-то белый пушистый комок. Оглянувшись, увидел, что комок уселся на первом этаже возле бронированной, так же, как и остальные квартиры, и сам подъезд, двери номер один. Это был пёсик-болонка, пушистый, как вискозная мочалка. Выглядел он забавно, как нарисованный терьер знаменитого когда-то клоуна Карандаша, только шерсть цвета не чёрного, а белого и вся в белых стружках-кудряшках.
-Цуцик, Цуцик, - позвал я его первой, пришедшей на ум, кличкой.
Не обращая на меня никакого внимания, не повернув, даже, в мою сторону головы, пёсик, задрав морду и глядя на дверь, звонко и требовательно пару раз тявкнул, оповещая хозяев первой квартиры о своём прибытии.
-Чтоб ты сдох, зараза, дармоед! – раздалось за дверью, которая со скрипом приоткрылась, являя на свет божий заспанное, недовольное, опухшее лицо хозяйки. Песик прошмыгнул внутрь, и дверь с лязгом захлопнулась.
«Да, брат, не повезло тебе, - думал я, выходя из подъезда, - насмотришься ты ещё в квартире этой и пьяных загулов и драк и «фонарей» на фейсе хозяйки…»
Но настоящий цирк ждал меня через несколько дней, когда я выгуливал за домом свою Лайму – чёрную девочку, кокера-спаниеля. Гуляя по пустырю, увидел своего нового знакомого Цуцика, который, не обратив на нас внимания, обхаживал низкорослые кустики и торчащие пучки травы. Не могу точно сказать по каким критериям я это определил, то ли по серьёзности на морде, то ли по деловитости и спокойствию, с каким он это делал, но он был явно уже не молод. В кармане у меня лежал пакетик с карамельками – палочка-выручалочка для экс-курильщика. Достав одну, решил побаловать пёсика. Привязав Лайму за торчащую арматурину, пошёл ему навстречу.
-Цуцик, Цуцик, на, на, на!
Цуцик, не торопясь, словно дав понять, что отрывают его от важного дела, повернулся ко мне. Он был, будто бы вырезан из цельного куска крупноячеистого белого пенопласта. Голова почти без шеи плавно переходила в туловище, отчего пёсик не крутил ей, а поворачивался всем туловищем сразу.
Медленно подойдя, он осторожно принял из моих рук подарок и с хмурой неблагодарностью отправился исполнять прерванное дело.
То, что я увидел затем, было до того комично, что по сей день не могу без улыбки вспоминать эту картину: подойдя и обнюхав ближайший пучок травы, Цуцик стал деловито помечать его, как испокон веку делают все собаки его пола, но делал он это не совсем обычным способом – не задирая лапу. Являя собой кобелька низкорослого, он использовал способ, который мне не приходилось ранее видеть. Оттолкнувшись задними лапами, сделав стойку на передних, отчего его «инструмент» становился выше кустика травы, Цуцик, как акробат, обходил его, добросовестно обрызгивая сверху вниз и оставался в таком положении пока не закончил дело. Затем также спокойно опустил задние лапки и уже на четырёх посеменил к подъезду.
Содрогаясь от душившего меня хохота, я пожалел, что не было с собой видеокамеры – вот был бы сюжет для теле шоу «Сам себе режиссёр» с претензией на приз…
… Летний отпуск на Байкале пролетел быстро, но плодотворно. Двадцать два произведения за неделю – такого творческого подъёма у меня ещё не было. Опубликовал всё в «Байкальском цикле».
Каждодневно выгуливая Лайму, обратил внимание, что, вот уже вторую неделю, не вижу нигде мелькающую белую зефирину Цуцика. Зато на лоджии первой квартиры появился злобно рычащий на прохожих чёрный пёс из породы мастифов. Встретив Люську – дочку хозяев первой квартиры, спросил:
-А где же ваша собачка-то беленькая?
-Да убежал он.
-Как убежал?
-Да мамка плесканула на него кипятком, вот и убежал.
Я остолбенел.
-Зачем же???
-Да надоел он, толку никакого, зато у нас сейчас другая собака – квартиру стережёт!
«Да что у вас стеречь-то, пропили ведь всё», - подумал я и с испорченным настроением пошёл на работу.
А через несколько дней я увидел Цуцика в стае бездомных дворняжек, пробегавших по нашему двору. Он семенил за ними зефиринкой, но не белой, а бело-розовой…
-Цуцик, Цуцик, на, на, на!
Цуцик остановился, повернулся ко мне боком и тут я увидел…
Безобразным розовым островом зияла голая кожа на боку собаки…
Он не подошёл ко мне, как прежде, а лишь взглянул прямо в глаза и побежал догонять своих новых друзей, таких же свободных и помеченных жизнью.
Этот взгляд ожёг душу.
Он до сих пор стоит перед глазами:
-За что?
|
|