Опять пожар, и бедный мир
Горит, пылает по вине всех тех, кто спал.
А. Непомнящий
Я сидел в углу палатки, прикрывшись старой, дырявой мешковиной, и плакал. Из дыры в углу тянуло запахом гниения - запахом войны. Наверное, в этом есть тайный смысл - запах войны... Меня постоянно задевали, толкали, просили что-то... но я их не слышал - сейчас я находился в ином мире. Я плакал. Вносят еще одного раненого... за тем ящиком умирает беременная женщина... Жестокие картинки войны сменяли друг друга, словно в кино. Я уже не чувствовал ни жалости к окружающим, ни сочувствия к кому-либо вокруг. Я просто плакал.
Когда я прибыл в лагерь беженцев, то еще был полон энтузиазма, но сейчас...
*
Я не убивал чеченцев, не сидел на крыше со снайперкой, не минировал жилые дома. И в итоге оказался убийцей не меньшим, чем правительство, посылающее солдат на глупую войну.
Со всех экранов только и слышно: "выборы", "политика"... Слова, которые ничего не значат для тех, кто осмелился открыть мне душу... Что могут слова противопоставить пуле? Как ОНИ могут словами утешить мать, не желающую отдать тело сына на погребение, ибо он - это все что у нее было?
Со всех сторон меня окружали стонущие и плачущие люди, потерявшие в этой глупой войне родных, знакомых, близких... Отдавшие своих сыновей, внуков, мужей на кровавую и бессмысленную бойню.
Не выдержав, я встал и вышел из палатки. Под ногами у меня листва. Кажется, что она оживает и превращается в реку. Реку забвения и слез.
В изнеможении я поднял воспаленные глаза к небу. В небе облака танцуют жуткий рок-н-ролл войны. Такое ощущение, что абсолютно все пропитано здесь "чеченскими ужасами".
Однажды, майор Петр Петриенко рассказал мне о том, что не может нормально спать. Потому что не видит снов. Прежде он видел лишь один сон: каждую ночь его солдат вновь и вновь подрывается на "лягушке", совершая ночную вылазку вместо майора. После недель тренировок Петр заставил свой мозг не видеть сны по ночам. Так один кошмар сменился другим.
Я вновь не могу сдержать слезы.
Опять в воздухе чудится запах горелого мяса. Нет. Здесь не может быть... Здесь вообще нет оружия. Просто я уже отравлен этим воздухом, как ядом кураре, как сырым фугу... Парадокс, но я, не сделавший ни одного выстрела, не видевший ни одного боя, отравился этим воздухом только от одних рассказов. Теперь я обязан донести до народа правду, должен найти противоядие от войны.
Я - наркоман. Мои наркотики - рассказы о войне. Я разрушаю ими свой мозг. Я их ненавижу. Но не могу остановиться. Каждая их фраза - дикий стресс для моего воспаленного сознания. Каждая история - нервный срыв.
Там, в "реальности", сержант Денис Петров, собираясь в Чечню, говорил, что на любую, самую великую любовь всегда найдутся свои пули. Пули из слов и поступков, пули из денег... Затем он попал в плен. Родным сообщили: пропал без вести. Его жена все равно отправилась "на войну". Искать мужа. И нашла. Сама. Во дворе одного чеченца. В яме. Бросилась к нему... И тогда, рассказал Денис, он понял, что самое разрушительное для любви - это не пули слов. Это свинцовые пули, автоматной очередью пересекающие тело любимой, тело, в котором зарождалась новая жизнь.
Там я любил петь: "make love, no war". Но здесь, под пулями, когда узнаешь подобную историю, то понимаешь истинное значение этих слов.
Но нет. Я же сейчас в безопасности. Я ведь даже не был на войне. Все нормально, вот ходят люди - беженцы. Здесь безопасно.
На следующий день после нашей беседы с сержантом он покончил с собой. А еще через неделю, на его могиле, я увидел немолодую женщину. Стеклянными глазами, опухшими от слез, она смотрела на надгробие...
Почему все так? Приехав в лагерь беженцев за смачной историей для желтой газетенки - оказался в самой гуще войны. В самом ее центре. Здесь нет оружия. Здесь нет взрывов и окопов. Здесь есть люди. Реальные живые люди. Я приехал сюда за историями, а получил... Иногда мне кажется, что я был на той войне. Да я и сейчас там нахожусь.
|
|