Г О Г О Л Ь
“ ...черепа в гробу не оказалось...”
В. Г. Лидин
Над книгою не печалься.
Пусть лунная ночь горчит,
И птица гоголь, как чайка,
Над сизой волной кричит.
Ведь, Гоголь – это не птица,
Хоть нос его с клювом схож.
Будет в колёса биться
Пыльного шляха дрожь.
И ни любви, ни крова:
Бричка. Пожар “Стожар”.
Тахикардия слова -
Это бесценный дар.
Его не зароешь в кринке,
Его не вернёшь назад,
Его не отдашь на рынке
За томный девичий взгляд.
Застава. Трактирная стойка.
Леса синеющий мех.
Рвётся горячая тройка
По бездорожью вверх.
Рвётся на части сердце,
Чтобы словами истечь.
Если захочешь согреться,
Рукопись - в жадную печь.
Всё это было, чтобы,
Страстию обуян,
Череп из ветхого гроба
Выкрал библиоман.
МАЯКОВСКИЙ
“ Над родной страной пройду стороной,
Как проходит косой дождь.”
“ ...и подползают поезда
лизать Поэзии мозолистые руки.”
В. Маяковский
Буквы в сущности невинны и тихи,
И не знают ни блаженства, ни греха...
Маяковский пишет Лиличке стихи,
А она доносы пишет в ГубЧека.
Ляжет в вечность стих, в архив уйдёт донос,
И бумага стерпит букв лиловый след.
Гнётся “Флейта – позвоночник”, словно мост,
А под ней река в недолгих двадцать лет.
Ледолом и вздыблен грязный невский лёд
“Левым маршем “без начала и конца.
Точка пули вряд ли строчку оборвёт:
Типографский шрифт – он тоже из свинца.
А у Маузера зрачок, как женский глаз.
Лодка... быт... любовь... Какая ерунда!
Он же знал, что есть слова не на показ -
Те, к которым подползают поезда.
По нагой Руси дожди косые льют,
Облаками стать мечтают дерева,
И осины терпеливо ждут Иуд,
И из мёртвых букв рождаются слова.
Б Л О К
“ Пред ликом Родины суровой я закачаюсь на кресте..”
А. Блок
Август. Звук лежит, как лист, искомкан.
Землю мнёт подкованый сапог.
Петроград. В пыли и хламе комнат
Умирает Александр Блок.
А ведь было. Сладко скрипка ныла...
В ожиданьи страшных перемен
Не тебе ли к ночи подарила
Розу кареглазая Кармен?
Коломбина спутала все роли,
Запил безнадёжно Арлекин.
У Прекрасной Дамы на гастролях...
Жаль что умер... Хоть чужой, но сын.
Пой, Пьеро, чтоб сердцу было жальче!
Лют наган и холод - по ногам.
Господи! Когда же “Балаганчик”
Превратился в этот Балаган?
Ветер рвёт плакаты. И в столице -
Пыль в глаза, как к пестику пыльца.
И встаёт степная кобылица
На дыбы у Зимнего дворца.
Вот и всё. И тишина над миром.
Леденеют мёртвые уста,
И ведут двенадцать конвоиров
На растрел пленённого Христа.
Залп беззвучен. Косо небо треснет,
Марк сверкнёт наколкой на руке.
Иоанн георгиевский крестик
К вечеру заложит в кабаке.
ОКУДЖАВА
Давай за радость бытия
нальём с тобой по стопочке,
Потом поднимем по второй
за нетерпенье юных.
Ах, неужели это я
сижу на крайнем облачке
И тихо песенку пою,
перебирая струны?
Пока гитарная струна
не изменила свойства,
Пока, с рукой обручена,
звучать обречена,
Мне сверху суть вещей видна,
их подлость и геройство,
Мне независимость дана,
мне молодость дана.
Давай - ка снова по одной,
чтобы явилась в гости
Весна глотком живой воды,
предвестницей дорог.
Вот, я стою совсем седой
под ивой на погосте.
Я сам себе принёс венок
и положил у ног.
Я сам себя сплетал в слова,
отбрасывал увядшие :
Хотелось, чтобы обожгло
холодное чело.
А время шло едва, едва,
и листьями опавшими
Меня укрыло, замело -
и в рамку под стекло.
Ах, если б с облака упасть
всё заревом да на реку,
Чтоб посмотреть куда уйдёт
последний пароход.
Ты песню, словно варежку,
зимой наденешь на руку,
А время знать да поминать
когда - нибудь придёт.
|
|