/Говорить о смерти со знанием дела могут только покойники.
Лешек Кумор/
Темно. Сыро. Тесно.
Со всех сторон деревянные стенки узкого ящика.
Где я? Правильно, в гробу.
До меня самого это дошло только сейчас. Так что ничего страшного, если вы сразу не догадались.
Я попытался привстать — не получилось. Слишком тесно. Постучал по дереву — безрезультатно. Крышка не поддается, наверняка сверху толстый слой земли. Как говорится: «Замуровали демоны!». Эх! Это ж как меня угораздило?
Я повернулся на бок и стал вспоминать.
Вчера утром (если это было вчера), четырнадцатого июля, я снова пошел в редакцию. Искать правды. Правда, с моей точки зрения, состояла в том, что мои романы совсем недурны, но их незаслуженно критикуют и отказываются печатать. Каждый раз под разным предлогом.
Мое последнее произведение «Мастер и маргаритки» рассказывало про художника, который всю свою жизнь писал только декоративные букеты цветов и портреты на заказ, но все бросил и стал работать над настоящим шедевром. Посвятил ему все свое время и ящик масляных красок. И когда картину никто не оценил, сошел с ума и отравился растительным ядом…
Мне сказали, что все это слишком банально. И вообще, сейчас в моде фантастика. Так что, мол, был бы живописец марсианином или яд — мутагеном, тогда бы и приходили…
Я ушел из издательства с тринадцатой по счету отвергнутой рукописью. Ох, уж эта неутолимая жажда творчества! Из-за своего занятия я чуть не потерял работу, от меня ушла девушка, отвернулись друзья. Я считался психом, помешанным на письме, или, в лучшем случае, непризнанным талантом.
Творческие люди — натуры чувствительные. Во всяком случае, я. А из этого следовало, что мне ничего не остается, как покончить жизнь самоубийством. И я стал думать как.
Я не самурай, поэтому харакири отменяется. А жаль. Какая романтика!
Яда у меня тоже нет. В свое время просил у друга химика цианистый калий — не дал.
Купить снотворное? Дорого, а денег нет. И к тому же, это женский способ, я считаю.
Повеситься? Не эстетично. Висеть с высунутым языком, раскачиваясь на веревке как постиранное белье... Если честно, я узлы плохо завязываю.
Выпрыгнуть из окошка! Это легкое свободное падение! Но в конце все еще более мерзко.
Эх… чувствую, мне не хватит духу уйти из жизни.
С этими мыслями я переходил дорогу. И попал под машину.
Последнее, что помню, это сигналящего водителя и орущих что-то прохожих. Потом вспышка яркого света и темнота.
Странно, что я остался жив. Постойте, так значит, меня похоронили заживо?! Признаться, при современном уровне медицины не ожидал… Мне казалось, что это свойственно веку девятнадцатому и ранее, когда человека в летаргическом сне не могли отличить от покойника. Я почувствовал себя героем рассказов Эдгара По. Хм… Я перевернулся на другой бок и устроился поудобнее. Как ни странно, недостатка в воздухе я не испытывал. Штука в том, что я вообще не дышал. Из этого можно сделать вывод, что…
Мои размышления были прерваны самым вульгарным образом. Кто-то постучал по крышке гроба.
— Эй, ты, чего разлегся? Вылезай давай! Уже солнце давно зашло, а он прохлаждается!
Кто-то явно обращался ко мне. И не самым вежливым образом. Ну, а даже если и не ко мне, все равно интересно…
Я с силой ударил по «потолку» деревянного ящика, и он, к моему удивлению, отделился от стенок. Кое-как я выбрался наружу. Огляделся.
Оказывается, я стоял на дне свежевырытой ямы, из которой самостоятельно мне не выкарабкаться. Надо мной ухмылялась полная луна, хихикали яркие звезды. Их света было вполне достаточно, чтобы отчетливо видеть каждый камушек, торчащий из рыхлой почвы.
Кто-то подал мне бледную руку и, когда я ухватился, рывком поднял меня наверх. Я шлепнулся на сырую землю и откинулся на плоский камень у себя за спиной.
Рядом со мной присел мой спаситель. Угрюмый дядька лет сорока в потрепанной рабочей форме, пыльной и грязной. Бледными мозолистыми пальцами он отряхивал землю с одежды. Холодно сверкнули его черные глаза.
— Ну и че? Так и будешь сиднем сидеть?
Я поднялся на ноги. С камушка, на который я только что облокачивался, на меня смотрела моя фотография. Сказать по правде, я на ней неудачно получился.
К тому же надгробию была приставлена лопата. Совсем новенькая, только почистить надо.
— Конфисковал у местных вандалов, — пояснил мужчина.
— Ясно… — кивнул я, разглядывая свой надгробный камень. Датой смерти значился как раз тот день, когда меня задавил автомобиль.
Вокруг были такие же могилки, одни побогаче — с памятниками, другие просто с крестами. Старенькие, заросшие и совсем новые. Некоторые разрыты, так же, как и моя.
— Ты попал, — сказал мужик. — На Южное кладбище.
Его зрачки стали красными, как в штампованных фильмах ужасов.
— Будем знакомы, Носфератыч.
Мы пожали друг другу руки.
— Твое имя я уже знаю, — гробокопатель кивнул на плиту с моим ФИО. — Но тебя больше не будут так называть. Сейчас приведу к нашим, подберем тебе что-нибудь более подходящее.
Он посмотрел на меня, ожидая реакции.
А мне было все равно. Я умер.
Мы шли по Южному кладбищу в самом разгаре «рабочей ночи». Скрипели гробы, разрывались могилы, туда-сюда сновали мыши: летучие и не очень. Оказывается, на погосте бывает оживленно не только на сектантских сходках.
Носфератыч привел меня на перекресток двух кладбищенских дорожек и остановился. Пока тут никого не было, но он убедил, что к полуночи здесь соберется СОНМ. То есть Собрание Обитателей Нежилого Массива.
В пути дежурный по северной части Южного кладбища (все тот же Носфератыч) ворчал не переставая.
— Вот, хожу тут, лопату туплю. Спрашивается, чего вы сами не вылезаете? Как в старые времена, помню, все сами землю руками! разгребали. Каждый в меру своих способностей. И слуг никаких не было, все равны! А дежурным оставалось только ходить и отмечать новичков. Да что там, и ходить-то никуда не приходилось! Сами строились и докладывали, кто такие. Дружно и оперативно. А нерасторопных — убирать территорию! Строго, но справедливо.
— Мм…
— А сейчас совсем распустились! Не кладбище, а шарашкина контора. Кто во что горазд, выделывается. Демократию развели! Понимаешь?
— Угу.
Честно говоря, я не слишком вникал в его болтовню. Меня гораздо больше занимала собственная участь. Это ж надо, я мертвец! Аж самому не по себе. Более того, я мертвец, восставший из могилы. Сказать кому — не поверят.
Моя кожа стала похожа на туалетную бумагу — серая и тонкая. Сквозь нее просвечивались индиговые вены. Я был одет в строгий серый костюм, купленный в прошлом году на распродаже. Жалко, при себе нет зеркала: лица не видно.
— Уже двенадцать ровно. Чего-то задерживаются наши. Я ж говорю, развинтилась система. Раньше, пять минут опоздания — пять дней без добычи. Строго. Но справедливо.
Как только месяц окончательно вышел из-за туч, на перекресток стали стекаться кладбищенские «старомертвы».
На постаменты мраморных памятников присаживались вампиры. Я сразу это понял, потому что прочел про них много книжек. Эти бледные, но прекрасные мужчины и женщины с надменно поджатыми губами цвета диких роз и темными глазами просто не могли не быть кровососами.
Деловито и бесстрастно ковыляли мертвяки всех степеней разложения. У некоторых было изуродовано лицо или отсутствовали конечности, но, похоже, их это не очень беспокоило. Покойники оставались стоять, с отрешенным видом оглядывая окрестности.
Стуча костями, пританцовывали скелеты. На их лицах навечно застыла ехидная ухмылка. Через пустые глазницы просматривалась внутренняя поверхность черепа. А не всепоглощающая темнота бездны, как принято писать.
Подлетали к перекрестку призраки. И замирая в воздухе, колыхались от порывов ветра. Привидения разнились по внешности, прозрачности, одежде и аксессуарам. Были военные в окровавленных шинелях и с винтовками за плечами, имелись и пацифисты с топорами за поясом.
Много разнообразной нежити скопилось на маленьком пятачке земли, в месте, где пересекаются две кладбищенские тропки. Но все ждали Колдуна, который с незапамятных времен верховодил Южным нежилым массивом.
Иссиня-черный ворон отделился от беспросветно-черного неба. Совершил круг почета над прибывшими и приземлился на верхушку самого высокого памятника. Если кто не понял, это и был Колдун.
— Итак, шестьсот шестьдесят пятое заседание СОНМа объявляется открытым, — загробным голосом (каким же еще) произнес ворон. — Как всегда собрание начинается с посвящения новичков, каковых у нас сегодня ровно шесть. Выйдите на середину.
Я вместе с еще пятью усопшими (во что мне до сих пор было трудно поверить) встал в центре перекрестка. На нас оценивающе взирали почетные представители местной нежити в полном составе, и при жизни я бы побоялся встречаться с ними взглядом. Теперь же мне было глубоко на них наплевать (к сожалению, нечем).
— Начнем, пожалуй. Каждый должен ответить на два вопроса: «Что делал при жизни?» и «Каким образом умер?». Не произносите свои имена, забудьте их.
Как ни удивительно, я действительно тут же забыл, кто я. Потому до сих пор и не представился.
Ворон клювом указал на одного из моих товарищей по несчастью. Им оказался худой и длинный, похожий на жирафа, паренек лет семнадцати. Лицо усыпано прыщами.
— Эээ… Привет, — переминаясь с ноги на ногу, начал подросток. — Я учился в одиннадцатом классе. Выпрыгнул из окна.
— Почему?
— Достали все. При жизни меня окружали одни придурки.
— Свободен, Летучий Гордец.
Парень ушел в тень. За ним следовала щербатая старуха с пунцовыми глазами.
— На пенсии я. На заводе еще с войны работала. Зять меня со свету сжил.
— Как?
— Мы с ним собачились один раз, уж не упомню по какому поводу. Он на меня наорал, что я, мол, рта не закрываю. А мне после операции волноваться нельзя было, да сердце и не выдержало.
— Хм… Как же тебя назвать?
— Немая Теща, — выкрикнули из толпы.
— А что? Пожалуй. Следующий.
Следующим было тусклое, отливающее бутылочной зеленью, привидение женщины неопределенного возраста: либо молодой, либо хорошо сохранившейся.
— Была учительницей немецкого языка в спецшколе. Отдыхала на море, сейчас же каникулы. Отказала одному обожателю, он меня утопил. Тело не нашли, а памятник поставили в родном городе.
— Тут все понятно. Лорелея. Прекрасная дева, что скрылась в пенистых водах Рейна и с тех пор на закате сидит на скале и поет рыбакам и матросам.
— Danke schön, — поблагодарила «немка».
Наступила очередь щетинистой свиньи. В буквальном смысле.
— Давно перестал быть человеком, — пояснил Колдун. — Оборотень.
Заплывшая салом свинья превратилась в еще более упитанного мужика с порезами и синяками на открытых участках кожи. Едва раскрыв рот, он стал материться.
— Безработный, пьяная драка, — сказал за него ворон. — Боров.
Боров неохотно замолчал и превратился обратно.
Уф… Теперь мой черед. А я так и не решил, как мне представиться.
— По образованию экономист. По призванию писатель, — сказал я. — На меня наехали.
— Бандиты?
— Авто.
Ворон покинул насиженное место и подлетел ко мне. Мне показалось, что он озадаченно хмурится, хотя птицы вроде так не умеют.
— Ты ничего не путаешь?
— Нет, а что?
— Смерть слишком банальна. Ты не должен был ожить… Хотя, подожди. Вспомни подробности своей смерти.
Я пересказал ему ту историю с неудавшимся самоубийством. Еще более кратко, чем вам.
— Все с тобой ясно. Зарытый Талант ты у нас.
Покойнички заржали. Видно, и тут меня считали заурядным графоманом.
Я присоединился к остальным, ворон проводил меня задумчивым взглядом.
Из новеньких осталась только молоденькая блондинка. Судя по черным корням волос, крашеная. Девушка показалась мне довольно привлекательной, даже в покойном виде.
— Мисс Мой Город-2006. Студентка психфака. Убита конкуренткой через неделю после конкурса, — тусклым монотонным голосом сообщила она.
— Прошу заметить, господа, — громко и отчетливо заявил Колдун, — что эта барышня победила в конкурсе красоты благодаря моему содействию. Она продала мне душу, о чем свидетельствует заключенный с ней контракт. С текстом документа все желающие могут ознакомиться в моем склепе.
Нежить возбужденно загомонила. Я пока не знал, к чему идет дело. Но догадывался.
— Эта Мисс теперь принадлежит мне. Целиком и полностью. Сегодня же она переходит в мое распоряжение.
После посвящения на собрании принялись обсуждать текущие проблемы Южного кладбища: человеческая молодежь нахально расписывает оградки баллончиками с краской, маньяки по части добычи конкуренцию составляют, за могилами никто не ухаживает, водку на упокой не ставят… Да и сами обитатели должны за ум взяться: вынесли выговор двум дежурным за то, что плохо следят за порядком на своих участках. Решено было переизбрать Начальника внутренних дел: Колдун выдвинул кандидатуру Носфератыча («уважаемый вампир без вредных привычек»), упыри проголосовали «за», оборотни против, привидения как всегда воздержались, ну а зомби никто и не спрашивал.
После выборов еще немного пошумели, подвели итоги заседания и собрались уже отправляться по могилам, как Колдун объявил о начале банкета. Остальные члены СОНМА согласно поддержали. Я еще не знал, что меня ждет…
Ворон торжественно призвал своих слуг, и группа (в том числе и Мисс) «бывших людей» бросилась обслуживать присутствующих. Могильные плиты заставили бутылками из-под спиртного, наполненными вязкой красной жидкостью. Я не стал себя обманывать, что это кетчуп.
Прислуживающие зомби внесли несколько обнаженных трупов мужчин и женщин. Некоторые из «наших» (теперь мне придется так их называть) с аппетитом накинулись на свежее мясо. Если бы я был жив, мне стало бы дурно…
Призраков, которые в принципе не едят, уговорили развлечь публику заунывным пением и воем. Ничего так, по-моему, хор вполне слаженный.
— Ты чего ничего не берешь? — обратился ко мне Носфератыч.
Я огляделся по сторонам и понял, что остальные новички уже хорошо освоились: Гордец через соломинку высасывал кровь мертвой жертвы, Теща с энтузиазмом обгладывала руку молодого мужчины (полагаю, он напоминал ей зятя), Боров путался у всех под ногами и выпрашивал объедки, даже Лорелея ворковала с фантомом-солдатом о немецких антифашистах.
— Что-то ничего не хочется, — ответил я.
— Да ладно тебе, парень, — похлопал меня по плечу новый Начальник внутренних дел. — Здесь все свои. Вот выпей. По глазам вижу, что хочется.
Вампир протянул мне пластиковый стаканчик. Я брезгливо поморщился.
— Всю жизнь вида крови не переносил. А сдавать ее как боялся! — объяснил я.
— Так сдавать никто и не просит, — возразил Носфератыч. — Сдана уже. Пей.
Я помедлил и одним глотком осушил стакан.
— Ай, молодца! — одобрил мой собеседник. — А теперь слушай. Вообще у нас положено каждому охотиться самостоятельно. Ну, за исключением таких фуршетов, конечно. Добыча достается тому, кто схватит ее первым. С моего разрешения можно выходить за пределы кладбища. Но новенькие, пока толком ничего не умеют, могут обращаться за «гуманитарной помощью» — у нас имеется стратегический запас пропитания, так сказать. Все просто.
— Да, действительно…
— Будут вопросы, приходи, спрашивай. Ты у нас сообразительный, говоришь, писателем был.
— Вроде того.
— А что, какой сюжетец тебе подвернулся, а? — в глазах вампира загорелись озорные красные огоньки. — Гоголю такое и не снилось, наверное. Щас Гоголя проходят?
— Проходят вроде.
— А зря. Надо бы запретить.
— Почему?
— Читали бы больше.
Мы посидели еще немножко и разошлись по могилам.
***
У Носфератыча я научился одному полезному фокусу: если залезть в гроб на дне ямы и щелкнуть пальцами, то эта самая яма сразу засыпается землей, можно спать спокойно.
Я не испытывал никаких неудобств при нахождении в твердом деревянном ящике. Зато от солнечного света, который вроде как для вампиров губителен (лично я не проверял) позволяет хорошо защититься.
Раскапываться следует после заката — тем же способом. Каким то образом я научился отчетливо чувствовать, в котором часу он, закат, наступает. При жизни мои биологические часы так хорошо не работали.
Вот и сегодня я выбрался на свежий воздух, когда солнце уже скрылось за горизонтом, а на небе высыпали мелкие звезды. Тоненький серпик луны слабо освещал кладбище, но я и в темноте неплохо вижу.
Пора выходить на охоту.
Уже неделю я тянул с этим делом, но на одном стакане крови долго не протянешь. А такому как я необходима эта живительная жидкость, в частности, чтобы не подвергаться тлению.
«Эх, как же я буду жертву искать?», — думал я, слоняясь по кладбищу.
На ловца и зверь бежит, как утверждает мудрая русская пословица. Уже через какие-то полчаса мне на глаза попалась симпатичная девушка, одиноко гуляющая среди могилок и памятников. Она что, сумасшедшая?!
Я бесшумно подобрался поближе и смог лучше рассмотреть ее.
Смуглая, черноволосая, судя по разрезу глаз, китаянка или японка (я в этом не разбираюсь), в черном кожаном костюме и длинных сапогах. И что эта красавица забыла ночью в таком месте? Поспорила с кем-то, что ли.
Девушка неожиданно остановилась и повернулась ко мне. Пришлось выйти из-за дерева, она меня явно заметила.
— Здравствуйте, барышня, — я пытался использовать все свое вампирское очарование, хотя до сих пор сомневаюсь, есть ли оно у меня.
— Зястуте, — поздоровалась со мной будущая жертва.
— А почему Вы до сих пор не дома?
Девушка озадачено взглянула на меня. Ей, наверное, трудно понимать язык.
— Вас проводить? — настаивал я. Для верности объяснил жестами.
— Я тока вышила.
— И куда же Вы идете?
— Мючину исищу.
Ищет мужчину? Продажная, что ли? Или у нее романтическое свидание при луне. Хм… интересное место встречи.
Мне надоели эти бесполезные разговоры, и я решил, была не была, пора приступать к активным действиям. В общем, я выпустил клыки и полез кусаться.
— Ты чито, сасим тюпой?
«Добыча» с легкостью отшвырнула меня на землю и скрестила руки на груди. Я встал, отряхиваясь и потирая поясницу. Не больно, но обидно.
— Глюпыя чианши! — прошипела китаянка и продемонстрировала удлиненные глазные зубы. Девушка оказалась одной из наших…
Ли Си-Ца (а именно так, как я впоследствии выяснил, звали жертву моего покушения) ославила меня на все кладбище. Мол, как это так, вурдалак, и не почувствовал, кто перед ним стоит. А я еще даже не вампир, только учусь!
Уважать меня после такого, наверное, никогда не начнут. А сегодня мне это бы пригодилось. Настала моя очередь дежурить.
Я принялся совершать обход территории. Первый нарушитель не заставил себя ждать…
Летучий Гордец, который сам себя звал Бессмертным Горцем, парил над своим надгробием вместе с еще кем-то на руках. Этот кто-то орал писклявым девичьим голоском.
— Аааа!!! ПОМОГИТЕ!!!! ЛЮДИ!!!!!!
Людей поблизости не было. Пришлось вмешаться мне.
— А ну быстро спускайся!
Гордец ненадолго отвлекся, чтобы смерить меня презрительным взглядом.
— Пошел ты! Лузер.
— Это ты кому, мне что ли? Живо слезай, кому говорят. Летать на такой высоте запрещено, люди могут увидеть.
— И че? Вон одна девка уже видит.
Парень небрежно потряс полуодетой накрашенной девицей, которая перестала визжать и тихо поскуливала.
Я поднатужился и тоже поднялся в воздух, правда, невысоко. Не самое приятное занятие, по крайней мере, для меня. И научился я этому совсем недавно. Глядя на мои старания, Гордец хохотал как злодей в дешевый фильмах.
— ХА ХА ХА! Тоже мне Ужас-летящий-на-крыльях-ночи! Оставь нас с девушкой наедине, дядя.
Я замахнулся на него, но он увернулся и полетел на другой конец кладбища. Ну а там уже не мой участок, слава гробовщику.
За время моего дежурства больше никаких особых происшествий не было. Так, по мелочи. Разогнал парочку призраков, которые ощипывали погребальные венки, сгреб в кучку развалившегося скелета, развернул в нужную сторону заблудившегося зомби, полуистлевшего темнокожего старика с клеймом ворона на лбу.
Немного погодя мне попалась еще одна служанка Колдуна. Уже знакомая мне блондинка. Мисс бродила прямо по могилам, в то время как все наши знают, что это неприлично. Она шла, опустив голову, пока чуть не врезалась в меня.
— Ээй! Полегче, сударыня.
Королева красоты подняла на меня равнодушные глаза.
— Я должна найти Вудду, дворецкого. Хозяин ждет его.
— Это, должно быть, тот пожилой негр, который здесь пробегал. Так я ему уже показал дорогу.
— Я не могу вернуться без Вудды. У меня приказ.
— Может быть, стоит его догнать?
Зомбированная студентка покорно последовала за мной. Если вампиры могут испытывать жалость, то это было как раз то, что я почувствовал к ней. Продала она душу или нет, меня не волновало. В любом случае, я врагу не пожелал бы такой жизни. Тем более загробной.
После дежурства я заскочил к Носфератычу, отчитаться. Он как раз «обживал» новенький склеп, постороженный для одного крутого бизнесмена любящими родственниками. Призрак нового русского сначала упирался, но Колдун как-то уговорил его одолжить помещение для кабинета Начальника внутренних дел.
Более того, кабинет активно обустраивался. Сюда приносили все конфискованное у несознательных хулиганов имущество и личные вещи некоторых жертв. Например, недавно Носфератыч обзавелся мобильным. Он одалживал его вампирам для ведения переговоров с потенциальной добычей. Те очень старались по телефону добиться приглашения в дом.
— А, заходи, заходи, — кивнул Носфератыч, когда я уже вошел. — Какие новости?
— Нарушение одно было, — сказал я. — Правда, не на моем участке. Я издалека видел, как вампир парил над кладбищем с живой человеческой девушкой.
— Как ты говоришь, его зовут?
— Летучий голландец… тьфу… Гордец.
— Ага. Разберемся, — пожал плечами Носфератыч. — Ты в следующий раз…
— Sie sind mein geliebtes Gespenst… Ja…
В комнату хохоча влетели мерцающая малахитом Лорелея и толстый дымчато-серый Предприниматель, хозяин склепа. Они обнимались, просвечиваясь сквозь друг друга.
— Че ты там базаришь, детка? — переспросил бывший бизнесмен.
— Я сказала, что Вы мое самое любимое привидение, герр Унтернемер. Ой! — смутилась покойная учительница. — Господин Носфератыч?
Призраки отстранились друг от друга.
— А мы думали, Вы ушли…
— Как видите, я все еще здесь, — перебил вампир. — Что за безобразие? Вы что, с Колдуном хотите поближе познакомиться? Он на вас управу найдет.
— Постой, начальник, — вмешался Предприниматель. — Уладим все мирным путем.
Он взял Начальника под локоть и отвел в сторонку.
— Слушай, ноутбук ведь в работе нужен?
— Откуда он у тебя?
— Да вчера ко мне сюда братки приходили, типа проведать… Так один с собой кейс с ноутбуком припер. Работяга, блин. Они тока налили того, за упокой, а я такой перед ними: «Не ждали?!». Ну, они, реально, и не такое видали, но тут без понтов смылись. Так ты ноутбук будешь брать?
— Дача взятки лицу при исполнении… — начал было Носфератыч, но, оглянувшись на меня, передумал. — Ладно, тащи свой ноутбук.
Толстяк достал из пустого гроба (тело взорвали) компактный черный ноутбук.
— Во. Реальная вещь. Батарейки еще не сели, я проверял.
— Уговорил. Я ничего не видел, — сказал Носфератыч. — А ТЕПЕРЬ МАРШ ОТСЮДА! Пока я добрый. Строго, но справедливо…
Смущенная Лорелея и озадаченный Предприниматель испарились из склепа, оставив после себя только облачко дыма.
— Врубай, пробуй, — предложил Носфератыч, когда мы остались одни.
Я включил ноутбук и подождал, пока загрузится операционная система. Начальник внутренних дел осуждающе покачал головой — рабочий стол напоминал обложку Плэйбоя.
— Печатать на нем, по-моему, можно… — сказал он.
— Можно, — кивнул я, открыв текстовый редактор.
— Ну, так твори, — улыбнулся он.
Я благодарно пожал ему руку и рассказал, как я ему признателен. Носфератыч отдал мне бутылку крови и послал ко всем червям. Не любит нежить нежностей.
С той ночи я непрерывно размышляю о том, что же мне написать. Разумеется, мне стоит воспользоваться тем, что я уже умер. Теперь я могу квалифицированно поведать читателю о загробной жизни. Наверняка, ему, читателю, это интересно.
Мне пришло в голову рассказать об обитателях Южного кладбища. Назову роман «Записки из гроба» и отправлю по электронной почте в какое-нибудь издательство. Жанр — мистический триллер, напряженный сюжет, колоритные герои… Но для начала нужно собрать материал.
И начать я решил со своих сородичей. То есть с вампиров. За советом пришел к нашему Начальнику внутренних кладбищенских дел.
— Носфератыч, а ты не знаешь, где я могу достать чеснок и святую воду?
Вампир посмотрел на меня как на умалишенного.
— А тебе зачем?
— Да вот, хочу проверить, переносят их вампиры или нет.
— Это с какой стороны посмотреть.
— То есть как?
— Ну, вот тебе приятно, когда от человека несет луком или чесноком за два квартала? Или когда тебя с головы до ног обливают водой с криками «Сгинь, нечистая сила!»? Был у меня такой случай, я как раз костюм новый надел…
— Нда…
— Еще вопросы есть?
— А серебра, серебра мы боимся?
— О! Хороший вопрос, — сказал Носфератыч и протянул мне тяжеленную картонную коробку.
— А что там?
— Открой, узнаешь.
Я открыл. Тара оказалась доверху набита металлическими изделиями. Серебряными. Тут были столовые ложки, ножи и вилки, медальоны на цепочках, браслеты, броши, даже колбы с коркой солей аргентума на стенках.
— Наша братия специально распространила этот миф о серебре, — объяснил вампир, — чтобы обогатиться за счет горе-охотников. Я в свое время был у приятеля в Берлине, так он серебряные пули коллекционирует, которыми в него стреляли.
— А зачем после смерти деньги? На евроремонт могилы?
— А ты думаешь, вся нежить в гробах ночует? Как бы не так. Некоторые охотно селятся среди людей: вампиры, приводящие жертвы в свои квартиры; привидения, достающие родственников в собственном доме; скелеты, подрабатывающие в мединститутах. По специальности.
— Правда?
— Да ты и сам, наверное, не раз их видел. Просто не знал.
Не скажу, что я был потрясен известием. В конце концов, в книгах постоянно об этом предупреждают. Литература — страшная сила!
Я как раз печатал первую главу романа, когда меня бесшумной тенью миновала спешащая по делам своего хозяина Мисс. Она тащила за собой огромный пыльный мешок, наверняка, весящий немало. В который раз я пожалел бедную девочку. С чего бы это?
У меня возникла отличная идея. Что если отмстить этому колдуну-садисту литературно? Я живо отправил незаконченный текст в корзину и принялся разрабатывать новый сюжет.
Итак.
«Граф Рэйвен, черный маг в тринадцатом поколении, безвылазно жил в своем фамильном замке, окна которого выходили на старое родовое кладбище. Его слуга Вуддо служил по совместительству дворецким и поваром.
Надо сказать, гастрономические пристрастия графа были несколько необычны: он предпочитал жаркое из человеческого мяса запивать кровью девственниц, рубиново-алой как лепестки роз. Жертвы для своих трапез граф Рэйвен утверждал лично.
И вот однажды, в поместье графа приехала мисс Майтаун. Она прибыла просить графа о помощи в одном очень важном деле, ведь не было такого колдовства, которое граф не мог сотворить. Граф настолько был очарован ее янтарными локонами и бездонными, как море глазами, что решил оставить мисс Майтаун у себя навечно. Каждую ночь он приходил к ней в спальню и впивался в хрупкую девичью шейку клыками, торчащими изо рта, как зубчики вилки…»
И роман будет называться «Вурдалачье сердце». Ну как, а? По-моему, свежо и увлекательно.
Но этим делу не поможешь. Я закрыл ноутбук, аккуратно положил его в гроб и бросился к не успевшей далеко уйти Мисс. Помогать.
— Давайте, я понесу Вашу ношу? — предложил я.
— Я должна доставить этот мешок хозяину.
— Но он же не сказал, что Вы должны это сделать сама.
Я взялся за противоположный конец мешка и перенес на себя почти всю его тяжесть. Мне было легко, я же вампир, а у нас сила не чета человеческой. Эх, раньше бы мне так, на физкультуре…
Внутри мешка что-то подозрительно гремело. Уж не костями ли он набит?
Так мы дошли до самого старого склепа на кладбище.
У входа нас поджидал сутулый мужчина в черном пальто (в разгар лета!), чем-то напоминающий ворона. И это, как вы уже поняли, был Колдун.
— Агрх, — прохрипел он. — Это ты, Зарытый Талант.
Я молча кивнул.
— Вижу, ты облегчаешь моей рабыне ее участь. Очень благородно с твоей стороны. Но бессмысленно.
— Почему?
— Она все равно остается моей рабыней. Ты ведь пришел поговорить об этом.
Мы с Мисс опустили мешок на землю. Я подошел к Колдуну поближе.
— Как Вы узнали? Читаете мои мысли?
— Ты всерьез полагаешь, что мертвецы могут думать?
Я не знал, что ответить на такое странное заявление. Поэтому вернулся к старой теме.
— Зачем Вы держите эту девушку? Из-за ее красоты?
— Это меня мало интересует, — признался Колдун. — Не за тем я умирал, чтобы поддаваться человеческим слабостям. Но она продала мне душу.
— Вы ведь можете ее отпустить?
— Я не заинтересован в потере слуги.
— Но у Вас же их полно! Они все добросовестно выполняют свои обязательства.
— Я тоже.
— Что тоже?
— Я обеспечиваю им бессмертие. А это не так уж мало.
— Кому нужно подобное бессмертие?!
— Позволь с тобой не согласиться. Многие предпочли бы такое существование неопределенности Настоящей смерти. Поверь, исполняя мои приказы, они спокойны и умиротворены. Никаких мучений. Никаких страстей.
— Я бы предпочел умереть.
— Ты вообще странный, — Колдун убрал руки в карманы. — Я много путешествовал, познакомился с европейскими вампирами, японскими каппе, филиппинскими асвангами, малазийскими лангсуярами, индийскими ракшасами, китайскими чианши… да много с кем еще, но никто из них не отзывался о бессмертии так пренебрежительно.
— А Вы сам разве не вампир?
— Нет, Зарытый Талант. Я скорее лич. Маг, который принял смерть только для того, чтобы перестать быть смертным. Смертность, знаешь ли, большой недостаток. Лишает уверенности в завтрашнем дне…
— Значит, Вы не отпустите Мисс, — понял я.
— Почему же, если ты так настаиваешь… — оскалился Колдун.
Он подозвал девушку к себе, вытащил из кармана левую руку с длинными когтями и оторвал клеймо в виде ворона с ее плеча. Вместе с кожей и мясом.
Блондинка вскрикнула.
— Что я здесь делаю?!
— Умираешь, деточка. Теперь уже навсегда.
— Но ПОЧЕМУ?!
— Скажи «спасибо» этому молодому человеку.
Бывшая студентка повернулась ко мне. Ее взгляд перестал быть бесстрастным: он был полон боли и ужаса.
— Мне страшно… — зарыдала она без слез, хватаясь за раненое плечо. — Мне страшно…
— Вот видишь, — после долгого молчания сказал Колдун, указав на безжизненное тело девушки. — Я ее отпустил.
***
Тогда я впервые осознал, что существует смерть после смерти. Раньше я об этом не задумывался, даже когда убирал кучки костей, бывшие когда-то шустрыми скелетами или наблюдал, как истлевают покойники. А я ведь вампир и тем более могу умереть…
Что ж, так мне и надо.
— Ты чито тут деляшь?
Я сидел на каком-то надгробии и размышлял, опустив голову. Когда я поднял взгляд, то увидел перед собой старую знакомую. Ли Си Ца все в том же кожаном облачении удивленно разглядывала меня.
— А что, уже посидеть нельзя?
— Сикоро рацветь, — предупредила она. — Тебя нада ухедить.
Рассвет? Странно, что я не почувствовал. Впрочем, мне было не до того.
— А ты разве не должна ложиться в могилу, как все?
— Нее. Я ченой лиси-ца стяню.
— Ааа… ты лисица-оборотень. Интересно, наверное... Ладно, я пошел.
Мы распрощались. Я отправился прятаться от солнца под землей, а она приготовилась оборачиваться черной пушистой лисичкой.
— Я уже все знаю, — такими словами встретил меня Носфератыч, когда я зашел к нему в гости.
— Про Мисс?
— А что, ты еще кого-то убил?
Я промолчал.
— Да ладно, не бери в голову. Нашел, кого жалеть. Зомби! Ты главное за нашим братом с осиновым колом не гоняйся, и все будет путем.
— Я…
— Все, закрыли тему, кому говорю. Как там у тебя с творчеством-то?
— Да вот, решил про всех нас написать.
— Это дело. Нехай люди почитают, пока живые еще.
— Мне вот про некоторых персонажей информации не хватает…
— Ну, спрашивай.
— Ты знаешь лисичку-оборотня, на которую я по ошибке напал?
— Я тут вообще всех знаю. Ли Си Ца, вампирша.
— Так она же оборотень?!
— Ну и что? Одно другому не мешает. Восток вообще дело тонкое.
— Я так и понял, что она иностранка.
— Да. Приехала в Россию с родителями, выучила язык. Семья шила дубленки и куртки, торговала на рынке. Родичи померли, девушка стала работать в ночном клубе. Один клиент забил до смерти… С тех пор по ночам она влюбляет в себя молодых людей и выпивает их кровь. Днем гуляет в меховой шкурке, дрожит и боится, что из нее кто-нибудь воротник сделает.
— Ясно.
— Ты если на нее виды имеешь, то губу не раскатывай. Она только с живыми встречается.
— Понятно… Не некрофилка. А я то здесь причем?!
Честно говоря, Ли Си Ца мне действительно нравилась. Но я ей — нет. Это точно.
— Носфератыч?
— Ась?
— А ты-то при жизни кем был?
— Я? — переспросил вампир. — Не помню уже… Давно это было.
Я собрался идти, но он остановил меня.
— Тебе еще кровь нужна?
— Нет, у меня пока есть, — сказал я. Там вроде оставалось, на самом донышке…
— А ноутбук еще работает?
— Скоро перестанет, без розетки же.
— А ты блуждающими огоньками подзаряжай, — посоветовал Носфератыч.
На том и расстались.
И вот я сижу и пишу этот рассказ, а в голове витают суицидальные мысли. В конце концов, нужна ли мне такая загробная жизнь? Я лишил бессмертия Мисс, а сам до сих пор хожу под луной и пью кровь. Причем казенную.
По словам Носфертыча, ни серебро, ни святая вода на меня не подействуют. Облом…
Я вспомнил, как Ли Си Ца предостерегала меня насчет рассвета. А что, это мысль!
Итак, план был прост. Я остаюсь на поверхности после восхода солнца и красиво умираю, сгорая и превращаясь в кучку пепла. Романтика!
Чтобы скоротать время, я провел всю ночь в Интернете. Зарегистрировался на одном литературном сайте, поучаствовал в форумах, зашел на страничку издательства, которое меня отвергло. Эх, какие замечательные романы я им предлагал: «Тихий дом», «Война и пир», «Преступление и показания», «Ночь перед сватовством», «Герой нашего племени», «Евгения Олегина»… При жизни я любил вечерами перечитывать себя, любимого.
Вот на бледном сумеречном небе появился румянец. Солнце неспешно выплыло из-за раскидистого дуба, озарило мрачное кладбище святым теплым светом и...
И ничего!!! В том смысле, что я ощутил лишь легкое покалывание и резь в глазах. Но не умер же. Вернее, я уже давно умер, но не так, как надо. В общем, я уже и сам запутался...
Одно я знал точно. Как давно я не видел дневного света! Пестрота погребальных венков, фисташковая зелень травы, мраморные блики на надгробиях… Даже кладбище предстало передо мной в ином свете.
Я встал и с ноутбуком под мышкой покинул мертвое царство, отправившись в мир людей. Короче, на прогулку.
Город встретил меня редкими сигналами автомобилей и пением ранних пташек. Гармония! Я шагал по тротуару мимо дворников, спозаранку приступающих к уборке улиц, и никто от меня не шарахался. Я для них был человеком, возможно даже более серым и неприметным, чем остальные.
Я переступал через налитые солнцем абрикосы, упавшие с деревьев, и понимал, что вкус человеческой пищи мне не доступен.
Я видел парочки, обнимающиеся на ходу, и степенных супругов, присматривающих за непоседливыми чадами, и вспоминал, что так и не любил по-настоящему.
Я просто гулял по просыпающимся проспектам и улицам, а часам к девяти ноги сами привели меня к издательству журнала.
Не буду рассказывать, как я героически прорывался к главному редактору. На самом деле я всего лишь применил слабенький гипноз (Носфератыч научил). В кабинете за письменным столом, погребенным под многочисленными папками и монитором, я обнаружил женщину лет сорока в деловом костюме цвета запекшейся крови.
— Здравствуйте, — сказал я. Но редактор ничего не ответила, только поморщилась.
— Вы рассказы публикуете?
— Да. Но предпочтительно фантастику и фэнтези
— О, у меня как раз то, что нужно.
Я поставил на стол ноутбук, включил его и открыл нужный файл.
— Вот. Посмотрите, пожалуйста.
— Молодой человек, что Вы себе позволяете? — воскликнула она, отодвигая ноутбук.
— Поверьте, если Вам не понравится, я сразу же уйду.
Я посмотрел на нее так жалостливо, что меня любой бы бросился утешать. Во всяком случае, очень старался.
— Договорились, — сказала она и углубилась в чтение.
Прочитав несколько строк и мельком просмотрев остальной текст, она оторвалась от экрана и снисходительно взглянула на меня.
— Ну, как? Берете? — не выдержал я.
— Как Вам сказать…. Посудите сами, то, что Вы написали, это же реализм!
Глаза главного редактора вспыхнули карминным огнем…
|
|