Город Рязань, село Константиново.
Край берёзовый, неба синего.
Я листву садов тёплой горстью пью,
сердце полнится тихой гордостью,
что сбылось моё, за обвалом лет,
что стою я там, где стоял поэт.
Не хватает глаз, чтоб обнять Оку
и в который раз я шепчу строку,
я шептал строку эту много раз
про далёкий край, про чужой Шираз,
что рязанских не лучше раздолий…
Мне твоей не отпущено доли,
но тоску твою как завет храня,
хоронил Господь от беды меня.
Песни все твои в сердце я сберёг,
это был мой крест, мой желанный рок.
А когда грустить я ни с кем не мог,
уходил с тобой за кольцо дорог.
Вот пришла пора и пришёл к тебе,
и стою сейчас в родовой избе,
и кладу щеку на дверной косяк –
пустота вокруг, образа висят.
Колокольный звон или сердца бой?
Может вместе всё, потому и сбой.
Для поэта нет милосердия,
платит дань сполна за бессмертие.
И живет поэт полной жизни треть,
остальное всё заменяет смерть.
По Руси плывут твоих песен цветь:
белых яблонь дым, кленов листьев медь.
Мне уйти невмочь от волшебных мест,
жадно я ловлю каждый штрих окрест.
Это Русь моя синеокая,
вдохновенная и высокая.
|
|