Это сейчас в каждом доме телевизор да компьютер. Вставил кассету или
диск лазерный и смотри, хоть кино, хоть сказки, хоть мультики. Сотни
сказочных сайтов. Красота! Правда, не всегда русским деткам понятные и
не всегда добрые сказки, особенно в других странах придуманные.
В нашем далеком детстве, когда на всю деревню Зеленовку было от силы
десяток книг, скрозь зачитанных и наполовину изорванных на самокрутки,
сказки рассказывал дедушка Пей, одноногий инвалид всех войн, если
верить его словам, начиная с Ледового побоища.
Это и была тогда наша виртуальная сказочная вселенная и наш
единственный любимый сайт под названием «Сказочки деда Пея».
Собиралась вечерами ребятня со всей деревни в дедовой саманной халупе
и при маятном керосиновом свете слушали волшебные истории, некую
сказочную смесь из реальных и выдуманных сражений, жизненных
приключений, в которых перемешались реальные жители Зеленовки с
героями сказок и легенд.
А что еще ждать от потерявшего память, но не ум, девяностолетнего
старца, даже летом ходившего в валенках и вонючем овечьем полушубке,
сшитом еще при царе Горохе в тридесятом царстве?
Рассказывал дед азартно и с выражениями, которые мы, по младости лет,
благоразумно пропускали мимо ушей. Нас больше интересовала волшебная
жизнь сытых героев и их сказочные возможности летать на коврах и
бесплатно есть на самобранке.
Размявшись в шаманском танце, дед падал на скрипучий табурет и с
завываниями и прихлопами начинал очередную нескладушку-врушку.
- Дык, знычт, он щитой прикрылся и мечом мне тычет и тычет. Рану мне
нанесть хочет, знычт.
Или нанес уже? Не вспомнить. Давно это было, детушки, ох давно. Дык
точно! Этот лыцарь мне тогда ногу и оттяпал. Как же это я промах дал? Ну,
озлился я, знычт. Прицелился, туды ее в качель, и гранатой ему промеж
рогов.
- Рыцарю? - спросил Мишка, самый старший среди нас.
- А я про что рассказывал?
- А рога у него откуда?
- Темень ты деревенская, Мишка. Шлемы, знычт, с рогами у них были.
- И убил?
- Насмерть! И как рвануло! Лед, тут твою тут, провалился к тутовой фене
и лыцари потопли. Все. Почитай, на этом и побоищу конец. Победили мы,
знычт. Сам главком орден мне вручил, да.
Прямо перед всей нашей чапаевской дивизией.
- Деда, а феня в озере жила? Она кто - русалка? – Люська по-школьному
подняла руку.
- Типа того.
- А «тут твою тут» – кто?
- Присказка энто. Где сказка, там, знычт, присказка должна быть. Подай
махру, Мишка.
- А Витька-сиделец говорил, что «феня» – это язык тюремный, а вовсе не
русалка.
- Значит, оба правы, - дед хитро подмигнул. – Русалка, но ботала по-фене.
- Болтала?
- Можно и так, - дед Пей потянулся за мешком с махоркой.
Мы молча следили, как он заворачивал в книжный листок добрую горсть
резаного табака.
Потом долго раскуривал толстенную самокрутку, с треском, вонью и
руганью на сырую махру.
Может, от взрыва той гранаты на Чудском озере, может, от какой другой
напасти, но все сказки и реальные войны перепутались в голове деда Пея
в некую одну, бесконечную волшебную повесть, в которой он был,
естественно, главным героем.
- Мишка, на чем я вчерась закруглил?
- Как вороги деревню нашу заняли. Они, че, деда, правда досюда дошли?
- Крест даю, как счас помню. У бабы Акулины аж трое татаро-монгол на
постой стали. Акулина тогда девушкой еще была, как счас помню, да.
Недолго, правда.
- А ты, деда?
- Не, я тогда уже при медалях был. Ветеран всех войн, знычт. Полный
боевой кавалер всех орденов. Ну, это, чтобы скромность немного поиметь,
пропустим для ясности.
- Деда, а кавалер – это жених? Почему тогда полный? Жирный, что ли?-
Люску интересовали только женские проблемы.
- Сама ты сухотка деревенская! Кавалер – знычт, имел ордена всех трех
степеней. Потому и полный, знычт.
- И долго татары у бабы Акулины стояли? – любопытная Люська упорно
выруливала деда на интересную ей тему.
- Почитай триста лет. Пока их иго не кончилось. Потом, помню, полезли на
нас япошки узкоглазые. Но тех мы до нашей деревни не допустили. Всех
потопили в озере Хасан под горой Халхин-Гол. Не поверишь, прямо
бульдозерами их туда сгребали. Тьма-тмущая их была. Как грибов в нашей
Марьиной роще.
- Это где Змей-Горыныч живет с Лешим?
- Вроде того, знычт. Когда фины на нас поперли, Леший Сусаныч, местный
проводник, головы им закружил, по болотам поводил и на фрицев вывел.
Там они друг дружку и постреляли из автоматов. Кто выжил, Горыныч на
шашлыки пустил. Любит он сытный отдых на природе.
Дед неожиданно вскочил и полез на печь, задернув истерзанную котом
занавеску. Все. Вечер сказочных воспоминаний на дедовом сайте
закончился.
С волшебно-сказочной кашей в голове мы расходились по домам. Все, как
сейчас в виртуальной вселенной, только в нынешней каше маслица
доброго меньше, а выражений больше.
* * *
Все мы, все девять малышей деревни Зеленовки, ненавидели деда Пея,
старого еврея-сапожника. Читать мы сами не умели, а слушать сказки
очень любили. На все пятьдесят дворов только дед Пей знал неимоверное
количество сказок. Знать одно – но он их еще и любил рассказывать. Да
оно и понятно. Откуда знает? У него аж три полки в кухонном буфете
занимали толстенные книжки с картинками. Тем, кто останется после его
пяти сказок, дед обещал дать посмотреть картинки.
Никто пока не выдерживал больше трех. Я вчера после второй убежал –
дюже испужался. Сегодня опять с Яриком, старшим братиком, пойдем. Он
будет меня за руку держать, чтобы досидеть до картинок. А младшую
Юльку больше не возьмем, так как она после дедовых сказок во сне то
плачет, то смеется.
- Шурик, ты готов? Пойдем, - это Ярик меня зовет, надо идти.
В саманной халупе деда Пея всегда темно.
- Дедушка, включи лампочку, от твоего ночника ничего не видно, - это
трусиха Люська каждый раз просит.
Дед только жует губами и слюнявит толстенную самокрутку из махры.
Нет, он ее никогда не курит, только сосет и нюхает, покряхтывая от
удовольствия. Нам нюхать не дает, жадюга.
- Ты, Людмила, че, слухат пришла, паты-паты, или гляделками лупать? А
раз слухат, так неча свет зазря тратить. У меня пенсия меньше кармана, вся
в пистон влазит, паты-паты. Не вводи меня в расход, а то у меня нерьвы
уже трещат, слышишь?
А по мне, так это табурет под ним скрипит.
- Дедуль, а про волшебную принцессу сегодня расскажешь? Ну их, этих
драконов страхолюдных, которые детишек за проказы жрут, не давятся.
- Не, про принцев с принцессами рано вам еще. Я вам еще про нашу
Зеленовку не досказал, паты-паты. Пока доскажу, подрастете, могет, так и
до женитьбов дойдем. Слухайте.
* * *
Красная хустынка
Дед Пей привстал и затопал подшитыми валенками, которые никогда не
снимал, даже во сне. Это он перед каждой сказкой так танцует и поет.
«Как у тетки Акулины
Уродилася малина.
Чтоб пожрать малины всласть,
Надо ягодки украсть.
Только ночи напролет
Акулина стережет.
Из ружжа она стрелят,
Кому в перед, кому в зад.
Стала жадина гадать,
Как малину распродать?
Не поместится ведь в рот,
В огороде вся сгниет».
Дед вынул из кармана нечто, похожее на дырявую портянку и понюхал.
Запах ему явно не понравился, потому как вытер бисеринки пота со лба
рукавом некогда белой рубашки.
Отдышавшись после танцев, дед долго сосет и с присвистом нюхает
махровую самокрутку.
- А дальше? – не выдерживает вертлявая Люська.
- Погодь, не гони лошадей, паты-паты, особливо ежели у тебя их нет. Так
вот. Вы будете смеяться, но таки малина вся в огороде сгнила, а та, что в
бочке – закисла. Хитрая Акулина, чтоб знычт, не пропадать добру, решила
наделать из него малинового вина.
- Дедушка Пей, а мамка из малинки варенье варит и вкусный компотик. А
вино горькое, - из угла подала голос малявка Крыська, младшая Люськина
сеструха.
- Где пробовала? – страшным голосом спросил дед.
- Папка дал лизнуть, - Крыська еще дальше забилась в угол.
- А, в воспитальных целях – нужно, - голос деда помягчел. – Дык, знычт,
спецом у Акулины замутить бражку, винцо и прочую гадость непотребную,
была ее маманя - баба Парашка.
- Это которая бабой Ягой работала и в лесу жила? – Ярик вспомнил
подробности прошлых сказок.
- Не скажи, паты-паты. Не все бабки – бабки Ежки. От некоторых еще и
польза есть – за детюшками приглядеть, пеленки-распашонки простирнуть,
кашкой-малашкой покормить.
Еще раз мыслю перебъешь – сам досказат будешь. Так, об что это я? А, об
внучку. У бабы Параши внучка была – Аленка.
- Деда, а куда же она теперь делась? – опять Люська.
- Куды, куды. Туды, куды и вы все скоро сбегете. Выросла, да в город
умотала. Ты сказывать дальше будешь? А нет – слухай сюды. Вы будете
смеяться, но Акулина повелела дочурке бочку закисшей малины бабке в
лес доставить.
- Не верю, она ее не подымет, - Ярик недоверчиво покачал головой.
- Опять ты, Фома? Ты в чем не кумекаешь, паты-паты, не смеши ежа. Это
квадратное надо тащить, а круглое – катить надобно, пенек ты дубовый.
Ниче, скоро в армию забреют, там тебя быстро люмень от дюраля отличать
научат. Вот Акулина повязала Аленке красный галстук на голову и
выпроводила за ворота.
- Дедуль, а я в численнике видела пионеров. У них галстук на шее.
- У них – да. Акулина по младости тож его туды вязала, паты-паты. Не
пропадать же добру? Нехай Аленка на голове донашивает, может, кака
добра идея в мозги перейдет. Дык, знычт, дальше. Покатила Аленка бочку
по тропинке в дремучий лес. А ей навстречь – Серый Волчара. Но даже не
заметила его девочка – раскатала бочкой в серый блин. И Рыжую Лису
раскатала, и Зайку Серого и даже Мишку Косолапого. Но тут перед самой
избушкой несокрушимой скалой встал перед ней Гришка Косырь с
полосатой палкой.
- Это который гаишником в городе работает? – все мой Ярик знает.
- Он самый, паты-паты. Орет Гришка нечеловеческим голосом: «На кого,
малявка, бочку катишь? На власть?». Тут и сказке трындец, а Гришка
Косырь – молодец.
- А бочка где?
- Про то история умалчивает, но доходили слухи, что вина малинового бабка
Парашка так и не спроворила.
- А Гришка?
- Гришку нашли потом в лесу. По звуку.
- Как это? - Крыська нарисовалась прямо перед дедом.
- Не рассчитал он свою силушку молодецкую, паты-паты. Выпил бочку
браги и лопнул. Понеслись клочки по лесным закоулочкам. И я там был, да
ниче не добыл. По стволам текло – вниз не упало. Кому много стакан, кому
бочка – мало.
Вся мелюзга съежилась и, прикрыв глаза, пыталась представить взрыв в
натуре. Крыська тоненько заплакала. Дед посадил ее на колено.
- Ты чего, Крысенька, не спужалась ли?
- Не-е, хустынку жалко.
- Какую?
- Красную, она же теперь малиновой будет.
Дедушка Пей, рассказав сказку про красную хустынку и внучку Аленку,
долго кашлял и вздыхал. Вся деревенская малышня томилась ожиданьем, но
торопить деда никто не решался.
- Расстроили вы меня своими вопросами, детушки. Свою внучку вспомнил,
Аннушку, как она из лесу, паты-паты, котеночка принесла, да бабе Акулине
придарила. Та дюже живность разную любила, полон двор уток да кур
держала. А котеночек, паты-паты, один был, но какой! Вырос в настоящего
Илью Муромца, великана.
- Деда, а ты не врешь? – мой старший брат Ярик один не боялся с дедом
спорить. – Как из кота человек мог вырасти?
- Я тебе ж говорю, Фома неверущий, не человек – великан вырос. Нет, чтоб
дослушать, паты-паты, сказ умного человека, так нет! Каждая шмакодявка
начинает деда учить, чем кот, паты-паты, от человека отличается. Чем,
чем… Свободой! Ходит сам по себе, паты-паты, потому и…
- Деда, ладно. Ври… это, сказывай дальше, - Ярик как бы извинился перед
сказочником.
Дедушка Пей с обидой долго нюхал махровую самокрутку, потом, уже без
обиды, начал сказку про кота.
* * *
Про Жмурика
Дед топал валенками, поднимая пыль с земляного, вечно прохладного,
пола, на котором кружком сидели девять малят, все ребячье население
Зеленовки, деревушки в пятьдесят дворов.
Пританцовывая, он, наконец, запел.
Как у бабки Акулины
Было множество скотины,
Триста гусок, коль не врет,
И один всего лишь кот.
Но зато был этот кот
Выше бабкиных ворот.
Не боялся никого.
Звали Жмуриком его.
Вместо крыс ловил овец,
Шаловливый молодец.
Жмурился вовсю потом,
Оттого и был Жмуром.
Бабку кот не обижал,
Шкурки от овец давал.
Кабана припер, хитрец,
К празднику на холодец.
Весь народ вокруг дрожал,
Когда с бабкой кот бежал
За малиной на варенье,
Было б бабкино хотенье.
Отер дед Пей вспотевший лоб краем черной занавески, и долго не мог
отдышаться, хрипло кашляя.
- А дальше? – малявка Крыся забралась на дедово колено. – А какие у него
котятки были? Беленькие?
- Про котяток не скажу, не было, паты-паты, никаких у него котяток.
Потому и сбежал, наверное.
Вот и сказке трындец, а хто слушал – молодец.
- Как это конец? – вскочил Ярик. – Ты же только начал сказывать.
- А в том и сказка, что кот, паты-паты, вырос большой-большой. А дальше у
него другая жизнь началась, другая, паты-паты, сказка. Все как у людей.
Чтоб вы знали, малявки, все сказки про человеков или, паты-паты, котов
заканчиваются, когда они женихами и невестами становятся. Пошла
невеста под венец – вот и сказке конец.
- Деда, я что, тоже умру, когда невестой стану? – у Крыси на глазки
навернулись две слезинки.
- Ну, не совсем так. Детство твое, паты-паты, кончится. И жизнь твоя уже
не будет сказкой.
- А чем?
- Может, романом, если повезет, а чаще, паты-паты, – повестью.
- А я хочу – сказкой, - Крыся заплакала.
- Для этого, деточка, - дедушка Пей тяжело вздохнул. – Для того, чтобы вся
жизнь, паты-паты, была сказкой, надо родиться сказочной принцессой в
сказочном дворце, а не так, как ты – в саманной избе, паты-паты, под
соломенной крышей, да еще с красным галстуком вместо хустынки.
|
|