1 Встретить бы какого-нибудь старого какого-нибудь знакомого, да хоть ба и мёртвого, лишь бы было о чём вспомнить, постоять под деревом, говоря ветвисто, и многокомнатно замолкая, и глядя многооконно. А то, а не то, иду тут одна, как палец в ноздре, которому и то веселей, иду, понимаешь, и во все стороны пускаю слова, у которых крылья оторваны, и слова валятся гусеницами, и вороны их скушевают. 2 Рыба клюёт. Клюв у неё – губы (молчит много), в небо плывёт воздухом, йот вычертив – безногим туловом. Их – кто разберёт? – тис, на лице тени, много молчит. Клюв у него мартом набит, пеньем зелени, трав ведьминых сок каплет, шипит, сверлит – землю весной, небо весной – рыбу весной – вертел. 3 Ты пришёл меня поздравить с первым днём весны? И в душе твоей подснежник? И в руках лучи солнечные, сколько хочешь, сколько унесёшь? И гекзаметром ты ходишь, гоголем, конём, вечером, когда стемнеет, приходи на ум, в самые глаза заглянешь. 4 Руки сложив молитвенно, как для прыжка в бессознательное бассейна, Отче, прошу тебя - свей в купе моей головы гнездо, выведи сына, зажгись в вышине звездой (но абонент молчит или временно недоступен), звездой утренней (попробуйте позвонить позднее…), практически солнцем - в момент перволучия, в первовздох, собственно, Богом из Африки. Руки сложив, как сердце, прыгаю в кровь и плескаюсь, смывая светский лоск лоскутками одьялочными из сельской местности, с сена, в котором всю ночь и ещё разок. 5 И так звенит, как будто тишина зависла и бездомничает маем, и мы потом из крошек вынимаем пластмассовый стакан из-под вина церковного (под куполом - все лица, лицо в лицо, аж шея затекла), и странных рук прощально-влажный хлам, и долгих глаз, просящихся молиться, огромный взгляд, во весь, который - вес, который раз ловлю себя на мысли, что тишина прозрачная зависла зрачками вечереющих небес. Пора домой. Новалис знает - где. Он, этот дом. Где руки спят в тетради. Теперь ты тоже - тишиной украден, она везде. И там она, как здесь. 6 Трамвай проедет и заблудится в весенней вечности блуждать, на цыпочках ходить по улицам, заглядывая сторожам в дыхание их листьев скомканных, еще не распрямленных, вглубь движения - бежать сквозь комнаты, а выбежать - уже сквозь грудь. Зеркаленье весны и осени, двоение - из самых уст змеиных, замереть и броситься, зависнуть стрелочкой, искуст- венно, мышиной, кошкиной, из-за стекла стучать хвостом, о windows, выгляни в окошечко, всплыви ко мне, мое кусто. Трамвай проедет и повесится русалкой на ветвях, змеей, всей пустотой при свете месяца блестя себе в лицо мое.
|
|