Реализация политики умиротворения в кратчайший срок существенно изменила карту Европы. Германский рейх значительно расширил свои границы, занял стратегически важные рубежи и, кроме того, приобрел около 10 миллионов новых подданных (т.е. около миллиона потенциальных солдат). За счет австрийских и особенно чехословацких заводов существенно вырос военно-промышленный потенциал Германии. Достаточно вспомнить, что с момента оккупации и до начала войны с Польшей заводы «Шкода» произвели почти столько же военной продукции, сколько произвела за это же время вся военная промышленность Англии! Все это создавало благоприятную почву для дальнейшего расширения фашистской агрессии.
Предложение о расширении территории Германии до ее естественных этнических границ было принято Лондоном в ноябре 1937 года абсолютно добровольно, без какого-либо нажима или тем более угроз со стороны Гитлера. Это особенно наглядно видно на примере развития австрийского и судетского кризисов, когда Чемберлен не просто уступал Гитлеру, а фактически активно помогал фашистам навязать сначала Австрии, а затем и Чехословакии условия, продиктованные Германией. В этой связи возникает вопрос: зачем Англии было нужно давать свое согласие на проведение крупномасштабного процесса территориального переустройства в Европе?
Существуют две версии относительно того, какие политические цели преследовал Чемберлен, столь активно помогая в реализации планов Гитлера.
Официальная версия.
Согласно официальной английской версии мирное решение воссоединения немцев, искусственно разбросанных по нескольким чуждым их государствам, сделало бы ненужными все военные реваншистские планы Гитлера, и позволило Германии стать равноправной европейской державой. А, самое главное, должно было бы предотвратить новую европейскую войну. Все уступки Гитлеру, которые совершал Лондон, были вынужденными, и делались исключительно для того, чтобы сохранить мир в Европе. При этом английское руководство просто не придало должного значения тому факту, что фашистские планы были направлены не только на реванш, но и на завоевание нового жизненного пространства: как на востоке, так и на западе. Когда же стало ясно, что мир сохранить не удастся, то Запад сначала дал свои гарантии Польше, а затем и объявил войну зарвавшемуся агрессору.
Надо сказать, что официальное объяснение политики умиротворения не выдерживает даже элементарной критики. Поскольку вся история человечества наглядно демонстрирует, что территориальные переустройства такого масштаба очень редко осуществляются мирным путем. Напротив, как правило, они сопряжены с насильственными военными захватами. Да и трудно себе представить, чтобы то или иное государство само, без какой-либо серьезной угрозы применения военной силы, или какой-либо солидной компенсации могло отдать немцам часть своей территории. Всего этого не мог не понимать Чемберлен, предлагая свой план умиротворения Германии. Как не мог он не понимать, что силой, способной заставить европейские государства поделиться своей территорией и суверенитетом, могла стать лишь возрожденная мощь немецкого вермахта. А в 1937 году фашисты были еще слишком слабы, чтобы угрожать своим соседям.
Однако даже если допустить, что все запланированное Чемберленом территориальное переустройство Европы в силу каких-то исключительных обстоятельств прошло бы мирно, без какой-либо войны и даже без угрозы применения силы, то и в этом случае совершенно непонятно зачем Англии было нужно активно содействовать созданию индустриального супергиганта, способного не только в ближайшем, но и в отдаленном будущем доминировать на всем европейском континенте.
Создание Третьего рейха противоречило всей британской внешнеполитической традиции, поскольку синтез общенемецкого потенциала, основанный на объединении Германии и Австрии всегда был кошмаром Великобритании. А тут вдруг английское правительство само прилагает колоссальные усилия по формированию такого объединения. Так что абсурдность официального объяснения политики умиротворения просто вопиет.
Сейчас сторонники официальной точки зрения, как правило, признают, что политика умиротворения была ошибочной и близорукой, но якобы велась она Чемберленом из лучших побуждений: любыми способами предотвратить новую европейскую войну. А когда это ему не удалось, то Англия объявила непримиримую войну агрессору.
Альтернативная версия.
Другое, тоже уже ставшее традиционным объяснение политики умиротворения исходит из противоположного предположения: действия Чемберлена были вызваны не его стремлением к миру, а напротив желанием развязать войну между двумя главными врагами Англии – коммунизмом и фашизмом, для того чтобы ослабить обоих противников их же собственными руками. И таким образом добиться падения как коммунистического режима в СССР, так и фашистского режима в Германии. Постоянные же призывы Чемберлена к миру были лишь ширмой, с помощью которой он ловко манипулировал, отдавая фашистам одну европейскую страну за другой и тем самым создавал основу для восточного вектора фашистских устремлений.
Сторонники альтернативной версии исходят из того факта, что для Чемберлена коммунизм был врагом номер один, а к Советскому Союзу он испытывал злобную, патологическую ненависть. Этот факт признают даже английские историки, профессионально изучавшие политику Н. Чемберлена. Так, например, Р. Сенкэт констатировал, что «главным лейтмотивом в политике Чемберлена был антикоммунизм». Следовательно основной движущей силой политики умиротворения был страх и ненависть английского премьер-министра, которые он испытывал перед коммунистической угрозой. Гитлер смог победить и загнать в подполье весьма сильную коммунистическую партию Германии. Но жесткое противодействие Запада реваншистским планам Гитлера могло создать реальную угрозу краха нацистского режима, а вслед за этим и возможность возрождения коммунистического движения в Германии. Именно такого развития событий в Европе и опасался Чемберлен.
Однако, сознательно способствуя усилению военной и экономической мощи фашисткой Германии, Чемберлен не мог не понимать, что при этом он взращивает очень опасного экономического конкурента своей страны, который будет доминировать на всем европейском континенте не только в ближайшем будущем, но и в весьма отдаленной перспективе. Не говоря уже о том, что такое усиление Германии рано или поздно могло создать реальную военную опасность, для ближайшего английского союзника – Франции, да и лавры первой морской державы. При таком развитии событий со временем могли перейти к Третьему рейху.
Разумеется, такая перспектива была абсолютно неприемлемой для Англии. Единственным выходом из ситуации, к которой вела политика умиротворения, могло стать военное столкновение Германии и СССР, где оба врага Запада должны были обескровить друг друга. При этом с большой вероятностью можно было ожидать, что после первых сокрушительных поражений советской армии, практически неизбежных на начальном этапе этой войны, мог наступить крах коммунистического режима в СССР, переход России в лагерь демократических государств и восстановление Антанты, прерванной в 1917 году Октябрьской революцией. Таким образом, Чемберлен надеялся уничтожить обоих своих врагов их же руками, завладеть сырьевыми ресурсами России и надолго подчинить себе Германию.
Англия не имела ничего против того, чтобы возник конфликт между Германией и СССР.
Разумеется, истинные планы английского и французского правительств тех лет являются тайной за семью печатями. Об этом можно судить хотя бы по тому, что значительная часть правительственных документов предвоенных лет, а также документы, касающиеся перелета Гесса в Англию, остаются засекреченными аж до 2017 года. Да и тогда они навряд ли будут рассекречены. Причиной этого может быть только одно – эти материалы могут скомпрометировать Англию, как одного из виновников разжигания мировой войны.
Тем не менее доказательства того, что Запад пытался направить фашистскую агрессию против СССР и тем самым развязал Вторую мировую войну, несмотря на сокрытие компрометирующих документов, все же есть. Документальные подтверждения этого досадного для Запада факта полностью засекретить не удалось. Следы их остались в опубликованной дипломатической переписке, протоколах открытых заседаний правительств, а также в протоколах международных встреч.
Из опубликованных документов однозначно следует факт того, что у правительств Англии и Франции уже в конце 1937 года сложилось твердое убеждение в том, что Гитлер наметил в качестве своей очередной жертвы Советскую Украину. Следовательно, все разговоры Запада об умиротворении фашистов во имя мира были заведомой ложью, а само умиротворение имело совсем иную цель.
Вот, например, что 11 октября 1937 года записал по этому поводу в своем дневнике помощник государственного секретаря США Дж. Мессерсмит: «Планы германских фашистов сводятся к следующему: захват Австрии и Чехословакии; установление господства Германии в Юго-Восточной Европе; захват Украины; изоляция России; ослабление Франции путем расторжения ее союза с Россией; постепенное расчленение Британской империи; наконец, действия против США».
Аналогичную точку зрения высказал после своего визита в Лондон в конце ноября 1937 года министр иностранных дел Франции Дельбос, комментируя господствовавшие в Англии настроениях: «Англия не имеет ничего против того, чтобы СССР остался вне пакта и даже более, чтобы возник конфликт между Германией и СССР».
То, что у Дельбоса были веские основания для такого рода заявления видно из слов Чемберлена, произнесенных им в декабре 1938 года на очередном заседании английского правительства, где премьер сказал: согласно его представлениям следующая акция Гитлера «будет обращена на восток, и что в этом случае Англия могла бы вообще остаться вне войны»
9 марта 1939 года посол Великобритании в Германии Гендерсон направляет Галифаксу телеграмму: «Что касается Украины… то мне кажется, тем не менее, неизбежным, что Германия проявит желание попытаться отторгнуть эту богатую страну от обширного государства, которое она считает своим основным врагом… Я не думаю, чтобы СССР покорно подчинился германским интригам до такой степени, и мне кажется, что чем меньше мы будем принимать чью-либо сторону в этом конфликте, тем лучше... Гитлер указал в «Майн кампф» совершенно ясно, что «жизненное пространство» для Германии может быть найдено только в экспансии на Восток, а экспансия на Восток означает, что рано или поздно весьма вероятно столкновение между Германией и Россией».
Контраргументы сторонников официальной версии.
Если принять аргументацию сторонников альтернативной версии, то возникают два вполне резонных вопроса, ставящие под сомнение всю эту версию.
Первый вопрос: если Чемберлен действительно так стремился стравить Германию с СССР, то зачем тогда Англия дала гарантии Польше, а затем и объявила войну Германии. Тем самым, принимая удар агрессора на себя и отводя его от СССР?
Второй вопрос: Германия и СССР до сентября 1939 года не имели общей границы, поэтому вообще непонятно каким образом между ними могла начаться эта война.
Контраргументы сторонников альтернативной версии.
Гарантии целостности Польши были даны Чемберленом под большим давлением общественного мнения. Изначально они имели своей целью лишь запугивание Гитлера перспективой войны с Западом с тем, чтобы заставить его решить проблему Данцига мирным путем по образцу Мюнхена. При этом фактически ни Лондон, ни Париж и не собирался из-за Польши воевать с Германией и тем более отводить удар фашистов от СССР.
В войну же Англия была втянута помимо воли Чемберлена. К объявлению войны Германии английского премьера принудило сильнейшее давление парламента и большинства членов его собственного кабинета министров, которые, не поняв замыслов Чемберлена, всерьез отнеслись к гарантиям и сочли, что объявить войну в этих условиях было уже делом чести Англии. Отказ премьера объявить войну в тот момент времени автоматически означал его отставку и объявление войны его приемником. Поэтому у Чемберлена после начала военных действий в Польше фактически никакого выбора не было. Однако, даже объявив войну, он воевать с Германией и не собирался. Таким образом, и началась так называемая странная война.
Перспективы германо-польского военно-политического союза.
Самым существенным препятствием на пути возможной фашистской агрессии против СССР в 1938 году являлось отсутствие в то время общей границы между двумя нашими странами. Однако поскольку в Лондоне и Париже в то время всерьез обсуждали возможность немецкой агрессии против СССР, то это однозначно свидетельствует о том, что проблема границ не казалась Западу непреодолимой. Таким вполне приемлемым для Запада решением рассматриваемой проблемы могло быть только создание германо-польского военного союза.
Прежде всего, создание такого союза исключало бы возможность возникновения войны между Польшей и Германией из-за немецкого меньшинства, Данцига и польского транспортного коридора. Все эти проблемы становились бы внутренним делом союзников. При этом Германия могла компенсировать Польше Данциг за счет захвата части территории СССР.
Германо-польский союз постепенно становился политической реальностью именно в связи с безусловной поддержкой Польшей всех реваншистских требований фашистов по отношению к Австрии, а затем и Чехословакии. Со своей стороны Германия всячески поддерживала территориальные претензии Польши к Чехословакии. Так одним из условий, выдвинутых Гитлером на встрече с Чемберленом 22 сентября, являлась передача Польше ряда районов Чехословакии. А когда при сравнении германских и польских претензий на чехословацкие территории выяснилось, что обе стороны претендуют на город Богумин, Гитлер милостиво согласился уступить город полякам.
Необходимо заметить, что германо-польский союз имел достаточно весомое экономическое основание, объективно свидетельствующее о заинтересованности Гитлера в военном союзе с Польшей. В ноябре 1935 года между странами был заключен экономический договор, приведший к усилению их политической консолидации. И уже в 1936 - 1937 гг. Третий рейх находился на первом месте среди стран, импортирующих товары из Польши, вслед за ним шла Великобритания. В первом квартале 1938 г. немецкий экспорт в Польшу по сравнению с тем же периодом предыдущего года увеличился на 42%, а немецкий импорт из Польши - на 45%.
Символично и то, что в день с подписания Мюнхенского соглашения в Берлине было подписано крупное германо-польское товарно-кредитное соглашение, с которым Гитлер явно связывал свои ближайшие военно-политические расчеты. В соответствии с этим соглашением Германия обязалась поставить для своего восточного союзника оборудование, машины, аппараты и инструменты. Одним словом еще в конце 1938 года все говорило о достаточно крепких союзнических отношениях между Германией и Польшей.
Говоря о планах создания военно-политического германо-польского союза, необходимо различать отношение к этому союзу трех сторон: Германии, Польши и Запада.
Позиция Германии.
Гитлер желал видеть в Польше безропотного союзника, готового выполнить любую его волю, в том числе стать военным союзником в войне, как против Запада, так и против Востока. А после своего тешинского подарка он рассчитывал на добровольный возврат Германии Данцига и создания транспортного коридора.
Первое испытание на прочность германо-польского союза произошло вскоре после завершения оккупации Судет. Уже в октябре Риббентроп сообщил польскому правительству, что пришла пора окончательно выяснить отношения между Польшей и Германией. При этом он заявил о необходимости возврата Германии Данцига и строительства Германией экстерриториального шоссе и двухколейной железной дороги через Польский коридор. В обмен на это Германия была готова продлить польско-германский договор на 10-20 лет, гарантировать незыблемость польских границ и допустить Польшу в Антикоминтерновский пакт, для того чтобы компенсировать ей территории на Востоке.
Заметим, что вопрос о компенсации Варшаве польских территорий, на которые претендовала Германия Гитлер сформулировал еще во время самой первой встречи с польским послом весной 1933 года: «Было бы гораздо умнее искать доступ Польши к морю... на другой стороне Восточной Пруссии. В этом случае, пожалуй, уже давно существовали бы хорошие отношения между Германией и Польшей и возможность экономического соглашения».
Однако польский ответ, врученный Риббентропу 19 ноября, был отрицательным. Тем не менее, желая его смягчить, поляки предложили заменить гарантии, предоставленные Данцигу Лигой Наций, германо-польскими гарантиями, дающими Данцигу статус вольного города. «Любое другое решение, - писал Бек в меморандуме, - как и любая попытка присоединить вольный город к рейху, неизбежно приведет к конфликту».
24 ноября в ответ на польский меморандум Гитлер издает секретную директиву о подготовке к внезапному захвату немецкими войсками Данцига, по возможности одновременно с захватом Мемельской области. При этом Гитлер исходит из того, что как Данциг, так и Мемель можно будет захватить с помощью местных нацистов и демонстрации военной силы, не прибегая к войне с Польшей и Литвой. По этому поводу в директиве Гитлера сказано: «Действия строить с расчетом на захват Данцига быстрым ударом, используя благоприятную политическую обстановку. Война с Польшей в планы не входит».
Однако, несмотря на принятую весьма жесткую директиву в отношении Данцига, Гитлер не оставил своих попыток склонить польских руководителей к «добровольному» военному союзу с Германией на условиях безоговорочного повиновения Варшавы.
Так, 5 января 1939 года, Гитлер заметил в беседе с Беком что между Германией и Польшей существует полная общность интересов в отношении России. Отвечая на вопрос Риббентропа, не отказалось ли польское правительство от устремлений Пилсудского в отношении Украины, Бек ответил, что поляки «уже были в Киеве и что эти устремления, несомненно, все еще живы и сегодня».
Позиция Польши.
Правящие круги Польши были готовы сотрудничать с Германией в завоевании чужих земель, особенно в борьбе против СССР. В то же время они боялись и не желали превращения Польши в бесправного вассала гитлеровской Германии. Поляки представляли германо-польское сотрудничество как сотрудничество почти равноправных партнеров и при этом они просто сильно переоценили себя и свое значение в политической игре с фюрером.
13 января 1938 года Бек сообщил министру иностранных дел Германии фон Нойрату, что он считает уничтожение большевизма «основной целью своей политики». 31 марта новый министр иностранных дел Германии фон Риббентроп не преминул поднять в беседе с польским послом в Берлине Липским «не выходящую у него из головы идею широкого антикоммунистического сотрудничества». Польский посол в ответ заявил, что он убежден в целесообразности сотрудничества Германии и Польши «в борьбе против коммунизма».
Польский посол в Париже Лукасевич в преддверии Мюнхенской сделки заявил Буллиту 25 сентября, что «начинается религиозная война между фашизмом и большевизмом» и что в случае оказания Советским Союзом помощи Чехословакии Польша готова к войне с СССР плечом к плечу с Германией. Польское правительство уверено в том, заявил Лукасевич, что «в течение трех месяцев русские войска будут полностью разгромлены и Россия не будет более представлять собой даже подобия государства».
Вице-директор политического департамента МИД Польши Кобыляньский подчеркнул 18 ноября в беседе с советником германского посольства в Польше фон Шелия, что если немцы не будут выдвигать идею создания «Великой Украины», то «Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину».
26 января, во время визита в Польшу, Риббентроп предложил Беку установить сотрудничество между Германией и Польшей в отношении Советского Союза, а также по вопросу о создании «Великой Украины». «Г-н Бек не скрывал, — указано далее в записи беседы, — что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». Выслушав такие заявления польского министра, Риббентроп поставил вопрос о присоединении Польши к антикоминтерновскому пакту, с тем, чтобы она оказалась с Германией в одной лодке. Бек заверил его, что серьезно продумает относительно поставленного вопроса.
После окончания визита германский посол в Варшаве Г. Мольтке заявил, отвечая на вопрос о позиции Польши в случае столкновения между Германией и Россией: «Обстановка полностью ясна. Мы знаем, что Польша в случае германо-русского конфликта будет стоять на нашей стороне. Это совершенно определенно».
Позиция Запада.
Запад молча наблюдал за процессом рождения военно-политического германо-польского союза не проявив при этом ни малейшего признака недовольства. Все это позволило известному английскому историку А. Тейлору сделать вывод: «Еще в 1938 г. союзники соглашалась с тем, что Польша станет германским сателлитом».
Польский посол в Вашингтоне Потоцкий доносил в конце ноября 1938 г. своему правительству о беседе с послом США во Франции Буллитом, который ему говорил: «Демократическим государствам потребуется еще, по крайней мере, два года для полного перевооружения. Тем временем можно предположить, что германский рейх направит свою агрессию на Восток. Для демократических стран было бы желательно, чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного столкновения между Германией и Россией». При этом обоим участникам переговоров было совершенно ясно, что направить свою агрессию на Украину Германия могла только через территорию Польши.
Западная позиция молчаливого согласия на образование германо-польского военного союза, обращенного против СССР, видна на примере письма, направленного в декабре 1938 года в Париж французским временным поверенным в Польше Ю. де Монба : «Согласно некоторым иностранным источникам, план Гитлера в отношении Украины состоит в том, чтобы попытаться создать, по возможности, при помощи Польши, которой будет предложен своего рода кондоминиум, что-то вроде европейского Манчжоу-Го, поставленного в более-менее тесную вассальную зависимость».
|
|