Звук электрической лампы. За стеной скрипит чья-то грязная, как и всё тут, койка. Видно там сейчас полигон любви. Закопченные стены и потолок, длинный провод, плафон из металлической миски и тусклая лампочка. «Сколько времени?» Приподнимаю голову, в углу возле огромного аллюминевого таза, служившего вместо уборной, валялись старые настенные часы, трофей одного из моих походов. “Около двух, пора” Из разбитого стекла веяло ледяной стужей, простыть как пить дать. За окном темень, город погрузился в сон. Но спят не все, ночь время для таких как я - убийц и воров, сутенеров и насильников. Ночь время преображений, время страсти и новых ощущений. Поднимаюсь с кровати. Неприятно склизкое, засаленное тело легко слетает с твердых как черепица от засохшей грязи простыней. Очень тускло. Смотрю на сбитые топором руки. Скотобойня – тяжелое место работы, за день приходится убивать до сотни животных. Кровавые мозоли, синюшность запястий. «Да, ладно!» Босыми ногами ощупываю пол вокруг койки, земля, какие-то обрывки, а … вот наконец и ботинки. Встаю, подобие набедренной повязки всколыхнувший подлетает, обнажая достоинство гигантских размеров. Секунду спустя отвратительная картина исчезла. Капелька пота с невероятной скоростью проделывает путь ото лба до самого пола, оставляя заметный светлый след на не естественно «мулатном» загаре тела. Шаркающей походкой (ботинки не завязаны) пододвигаюсь к столу. Жжение в области живота сообщает о надобности поесть. Удар. Дверь. Приглушенный хруст лампочки.
***
Убогость комнаты отражала нынешнее финансовое состояние хозяина. Пустота, грязь и мрак – три составные убранства места обитания существа, принявшего на свою душу бремя дьявольской печати. Блик света бросал только клинок, одиноко примостившийся на столе среди кипы оберточной бумаги из мясной лавки и гряд крысиного кала вперемешку с хлебными крошками и щепотками табака. Окно было наспех заколочено обрезками корабельных досок и сверху прикрыто чьим-то рваным и жутко воняющим разлагающей тканью платьем. Стена вокруг было испещрена многочисленными надписями на различных языках, но наверняка смысл всего был один… Радиальные трещины от удара кузнечного молота, комната помнила и более буйных хозяев. Поэтому так и легко удалось получить эту площадь, приводящую в неописуемый страх нормальных постояльцев. Но не его, только здесь он смог найти то, что искал уже последние три года на всем побережье Северного моря (хотя и не знал как оно называлось). Ни одной церкви рядом, глухие трущобы, место работы под боком, частые туманы и загадочные исчезновения. О том, что рядом море осенью напоминали шторма и ливни, уносящие последние человеческие силы и сбережения. Будь он человеком возможно и его постигла бы участь жить от прилива к приливу, прячась осенью в бараках и лачугах, но контракт выполнялся в полной мере с обеих сторон. Он еженедельно приносил очередную душу ненасытного жрецу, тот же дарил ему безмерное удовольствие без посещения заведений, практикующих предоставление услуг такого рода. Смерть и любовь стали для него чем-то не реальным, вышедшим за рамки течения нормального времени, впрочем мало что уже входило в его жизнь. Работа, дом, работа, сон; работа, дом, работа, сон – и так каждый день на протяжении года.
***
Низкая тень металась по комнате в поисках чего-то, в сумерках не освещенной комнаты невозможно было разобрать даже пола объекта. Лишь натуженный свист усталых легких. Шарит по столу, смахнут что-то твердое на пол. Стук. Он наклоняется. Пора. Предательский свист на замахе. Он подскочил. ЗЗзззздддддк, удар в предплечье. Там что-то твердое. Противник одновременно выхватывает из под подола куртки клинок и отбрасывает столик. Руку с раскинутыми пальцами держу на уровне левого глаза, другая в районе живота обхватывает лезвие за самое начало возле эфеса. Струйка моей же крови омывает блестящий клинок. Стоя на носках отхожу в тень от нависших стен. Шорок сапог вдоль стены. «Он думает, он – хитрее? Хм». Приседаю, жду. Неприятное хлюпанье грязного тела при каждом движение, вонючий пот. Вот он. Плавно приближается ко мне, смотря поверх меня. Ищет меня по росту. Глупец! Ближе, ближе, ближе. Ноги пружиня выталкивают мускулистое тело в воздух, синхрон клинка с вздохом соперника. Он ничего не мог услышать и понять. Хрип, бессмысленные взмахи вооруженной рукой. Я на несколько шагов в стороне. Он медленно прочерчивая острием свой последний путь двигается к поваленному столу. Продолжаю скользить мокрыми ступнями по комнате. Теперь цель ко мне уже спиной. Прицеливаюсь как на скотобойне. Отвожу ударную руку назад. Рефлекс. Глухой шлепок мешка с костями о деревянный пол. Неприятно склизкая чужая кровь стекает рваными каплями со щек. «Ещё один охотник. Сколько ж на свете глупцов? Небось опять хозяин продал». Редкие мысли не мешают рывком вспороть шею и начать осмотр карманов. Весь мокрый. Удар капли моей влаги разносится по всему темному коридору звоном пятишиллинговой монеты. Дверь открыта. У самой лестницы два глаза. Метр высоты. Ребенок. Перехватываю нож уже убитого за острие и лишь с плечевым взмахом швыряю его в дверной проём. Тишина. Секунда, другая, третья. Легкий стук от падения детского тела. Набедренная повязка свалилась. Поднимаю большим и мизинцем. Протираю руки. «В карманах не посмотрел»!
***
Скрип лестницы, тяжелая поступь. Режущий звук лезвия, плавно скользящего внутри ножен. Высокий воротник плаща, закрывающий рот и подчеркивающий своим размером глаза. Глаза абсолютной чистоты бирюзы и свежего снега. Глаза пустые и холодные в каждом хрусталике. Темнота. От этого приходится двигаться аккуратно. Ботинки тонут в непонятной жиже, хлюпанье. Переступаю очередного бродюгу, брюзжа примостившегося на краю вестибюльной лестницы. Улица сразу обдала зловониями отходов, настораживающей прохладой ночи и дикими взглядами её обитателей. Запахиваю полу плаща. Рука ощущает верх стали. Разум укутывается в предвкушения чего-то необычного. Машинальные движения рук создает видимость скоростного движения, на самом же деле шаг не превышает и полуметра. Некуда спешить. Запах, запах рынка. Другой. Запах. Снег, грязно желтый внешне походит на покрывало операцианного стола. Огромный зияющий чернотой рубец дороги,
Переплетающиеся улочки, темные закоулки – вот она Англия начала века. Портики над подъездами, трущобная темень, стихийные сборища, костры бездомных, пара стаек беспризорников, одним словом – вся краса ночного существования. Останавливаюсь в центре пересечения трех дорог. Куда? Вниз? Там порт, вверху – элитные районы. Налево?! Глушь. То самое. Похрустывание снега разносится по разом опустевшим площадям громом, выгоняя всю живность. Только сейчас я почувствовал себя не очень комфортно. Резко оборачиваюсь, темень. Что со мной? Я начинаю бояться! Останавливаюсь. Поднимаю руку, вроде не дрожит. Пару деревьев с краю проспектика отбрасывают кривые тени в свете луны. Стандартная обыденность замызганной природы. Неуловимо чувствую приближение нечто большего чем угрызение совести. Всё ещё стою на месте. Зимний ветер, сам промерзший по самое никуда, разрывает моё одеяние, приятно обжигая шершавыми языками струй пенящегося стужей воздуха. Неожиданно образовавшаяся пустота пугает отсутствием тишины, кажется все перешло в призрачное состояние. Все перестала быть видимым, но оставило возможность быть слышимым. Шорох. Где? Там? Там? Где? Не вижу. Кто это? Рука метнулась к ножнам, легкий скрежет. Я готов. Начинаю двигаться в стену тьмы. Шаг, за шагом набережная остается позади. Хруст, треск снега. Уже бегу. Голова прижата ближе к груди, стараюсь весь сжаться что бы быть менее заметным. Деревца на границы светы и мрака уже манят кривыми ветками. Ноги вязнут в снегу. Протяжные приглушенные вздохи. Нагнанная ветром туча прикрыла луна. Тень. Тень, сплошная тень. Еще шорох. Уже очень близко. Раскидываю полы плаща. Из сплошной палитры темных красок вырывается столб тумана, нагнанного с моря. Желание одно – убежать! Стоп! Кто я? Охотник или жертва? Это вопрос не должен больше всплывать, я знаю – он нет. Правую ногу заношу в белую стену. Главное сейчас оказаться у него за спиной. Хруст. Черт! Ветка. Резко переношу все тела на заднюю ногу, передней ощупываю почву перед собой. «Пригнись! Сейчас!» - крик в голове. Быстрее это прыжка на землю я наверняка ничего еще не делал. В ту же секунда воздух над моей головой разрезало стальное жало, тело непонятной формы и невероятных очертаний проскочила в глубь тумана. «Нас двое. У тебя есть ещё время помолиться!» - лицо под капюшоном на миг вырвалось из дымки и сразу скрылось. Отталкиваюсь от земли, времени отряхиваться нет. Рука скользит по плащу, отбрасываю полу. Ножны, скрежет метала по металлическим застежкам. Рука крепко обнимает рукоять из слоновой кости. Левую руку вперед, посадка ниже, голову вжимаю в плечи. Рука с клинком перпендикулярна земле. Тяжелый кожаный плащ служит единственной броней. Приставным шагом двигаюсь вперед. Шаг, подтаскиваю заднюю ногу. Снег хрустит. Сапогом тащу маленькую кучку этого добра за собой. «Кто он? Почему я? Может это – сон». Кожа между пальцами на левой руке уже болит, рука напряжена. Стараюсь дышать как можно тише. Еще один шаг, схема движения та же. Совсем забыл смотреть по сторонам. Страх пробежал по спине. «Если он сзади, это все. Один удар и я покойник»! Приподнимаюсь, готовлюсь к повороту. Вес вперед. В такой позиции я не смогу сразу уйти в сторону, стоячая мишень. Проступил пот. «Где же ты?». Мах рукой одновременно с поворотом туловища. Слегка отклоняюсь назад от возможного удара. Левую вперед, клинок под углом, вывернут параллельно плоскости земли. Плащ невероятных размеров, капюшон. Громадный владелец всего этого добра. «Пришел и твой час, мразь!». Неведомо откуда появляется рука, естественным продолжением которой является длинный, острый как бритва кинжал. Выпад произошел одновременно с порывом ветра, поэтому я сразу и не понял от чего разлетелись полы одеяния моего преследователя, то ли от движения, то ли от ветра. Но инстинктивно руки выполнили свою роль: Правая прочертила восьмерку в воздухе, другая машинально придвинулась к шее. Звон удара стали о сталь, еще. Хруст распарываемой плоти. Все это происходит в движении, как минимум произведено уже три скачка назад. «Прочь, прочь!»- страх обуревает даже меня, того, кто сам сеял ещё недавно панику в городе у моря. Прыжки на месте, кинжалом попусту разрезаю туман перед собой. На месте прорубленных линий возникают буквы: Z, X, N, И. «Кто кого порезал?». Опускаю глаза. Плащ справа порезан, кусок первоклассной кожи свисает беспомощно вниз. Странно, даже не заметил. «Ааааа» - дикая боль разорвала мою кисть, мои легкие разорвали ночную тишину и пленку тумана над районом. Казалось кисть сейчас попросту отвалится. Снег, движение, снова. Он мчался с невероятной скоростью, кинжал вылетал под всеми углами относительно всех существующих осей. Всё в полной тишине, ни криков ни даже сопения, неслышно ни одного вздоха. Положить на кисть, главное выжить, потом все пришьем. Звон, звон, треск исполосованных плоти и одеяний. Удар в бок, лезвие скользнуло, распоров плащ. Мой ответ, серия ложных выпадов и удар в область шеи с боку. Невероятно, плащ просто прогнулся внутрь, даже не порвавшись. «Господи!» Его движения быстры, он чертовски хорошо владеет клинком, опережаю своими действиями мои мысли. Куда бы я не выстреливал острие, всюду встречал оборону в виде широких рукавов или стальной полоски лезвия. Если же маневр проходил, никаких видимых повреждений нанести не удавалось вследствие непонятных форм и состава его плоти. Я фактически убегал спиной вперед. Не было возбуждающего звона клинков, да и какое возбуждение, когда теля полосует натуральный мясник, с хладнокровием и выучкой садиста. Скрежет изрубленных орудий нашего труда смешивался с хрустом веток под моими ногами, очередным всхлипом. Он испарился так же неожиданно, как и начал атаку. Сил больше не было. Плащ превратился в сплошные лохмотья, левая рука уподобилась мочалке. Окровавленные пальцы без признаков присутствия кожи и ногтей. Безучастный взгляд, впереди худшее. Ноги подогнулись. Глухой удар колен о землю, странно снега нет. Промерзшая земля. Думать нечем, все ушло вместе с кровью, сплошной нитью обозначающей мой путь. Прядь волос упала на лицо - «Может спрятаться за ними? Умереть ни видя ничего? Он не даст!» Руки валяются рядом, они ни на что уже не способны. Свист воздуха, вскидываю голову, прядь подлетает, успеваю увидеть только его плащ. Через секунду, мороз в области плеча. С ужасом опускаю глаза. Сквозь волосы видна лишь огромная зияющая рана, черно-красное мясо, струйки крови, кусок кости. Последние молекулы жизни рванули меня вверх. «Аааааа рррррррр» - что-то неестественное выскочило из моей глотки. Шелест плаща и крик захлебнулся в шипение, кряхтение. Хирургическая точность и на месте шеи огромный кровоточащий рубец. Падаю лицом вниз, грохот. Снег должен наверно больно резать глаза, но уже ничего нет. Лишь прямой взгляд в недра Земли
|
|