РУАНДА*
_Elite_
Анархия всегда приводит к абсолютизму.
Наполеон
6 апреля. 1994 год. Танзания. Додома. Проходит заседание на высшем уровне в здании Национального собрания. В большой белой зале располагается огромный палисандровый стол, покрытый синим. Двухметровые окна льют в комнату прозрачный солнечный свет, который распадается на спектр в хрустальной люстре под потолком. По углам залы стоят статуи и обелиски: копия Мельпомены, Ники Самофракийской, Дианы-охотницы, румянцевского обелиска из Санкт-Петербурга. На полу дорогой паркет. На окнах гардины с шёлковыми занавесками. В одну из стен вмонтирован condition. На столе огромное количество бумаг, пресс-папье, карандашей. Жарко. Душно. Собравшиеся ожидают президента Бурунди и Руанды.
Раздаётся громкий топот по паркету лакированных ботинок обоих правителей. Ожидающие приветствуют их вставанием, некоторые пожатием руки. Все впиваются глазами в бумаги и начинают шуршать карандашами, записывая главные мысли перед выступлением. Открывает заседание президент Танзании.
- Я искренне приветствую всех тех, кто собрался сегодня с нами для обсуждения проблем нашей экономической интеграции и кооперирования производства. Я знаю, как нелегко было вам выбраться из ваших резиденций, вследствие вашей занятости, но вопросы необходимо решать сообща. Стоит приложить все усилия для достижения консенсуса по поводу более тесного экономического сотрудничества, политического взаимодействия. Будем действовать командой, только тогда мы сможем преодолеть кризис наших государств, поднять наши страны на достойный уровень развития, обеспечить приемлемый уровень жизни, побороть преступность, усмирить мятежников, побороть бюрократизм.
Раздались оглушающие аплодисменты. Речь была лаконичной, но очень проникновенной и открытой. От неё веяло искренностью и гуманизмом. Первым вопрос поднял президент Мозамбика.
- Я в негодовании, господа. Позавчера пришёл отчёт ООН, в котором говорилось, что самыми бедными странами мира считаются Руанда и Мозамбик. Как только эта весть разлетелась по земному шару, практически все инвесторы регрессировали свои капиталы из нашей промышленности и перевели их на панамские счета. Получается, что ООН умышленно дискредитирует нашу державу с целью полного подрыва её экономики. Для выращивания банановых и ананасовых плантаций необходимы вложения, рощи манго тоже нуждаются в поливе и в удобрениях, а где их брать?! У МБРР?! Они были нашей последней надеждой на экономический рост, на реструктуризацию нашей аграрной системы. Но они отказались! "Нерентабельно инвестировать себе в убыток"! Я не знаю, господа, как мне выйти из этого положения. Необходимо сто тридцать пять миллионов долларов. Я в растерянности…
Президент Мозамбика сел, тяжело отдуваясь и вытирая пот со лба белой салфеткой. Зала на мгновение заполнилась тишиной. Многие оторвались от бумаг и уставились на севшего президента. Слово взял глава Бурунди – С.Нтарьямира.
- Я не думаю, что сто тридцать пять миллионов долларов – это такая уж огромная сумма денег. Совместно мы соберём этот резерв, так что не стоит так расстраиваться. ООН никогда не ошибается и никого не инсинуирует, им это не надо. Поэтому вопрос об инвестициях и, вообще, экономических аспектах стоит отложить на неопределённый срок. Сейчас для нас главное – преступность, мятежники и недовольные, которые устраивают несанкционированные митинги, вербуют себе сторонников из рядов армии, уничтожают народное хозяйство.
- Я протестую, господин Нтарьямира, экономический вопрос для нас наиболее приоритетен. Я бы не хотел его откладывать и убирать в дальний ящик. Мятежники мятежниками, а экономика прежде всего, - президент Конго поднял свои сто десять килограмм.
- Я вижу, со мной не согласны. Прошу Вас выйти на минуточку; вместе со мной.
Оба президента поднялись и пошли к двери. Взявшись рукой за позолота дверной ручки, Нтарьямира открыл проход. Они вдвоём протиснулись в дверь и исчезли.
Пять минут спустя, Нтарьямира появился, довольно улыбаясь и проворно подходя к своему стулу.
- Всё улажено, господа, можем продолжать. На чём мы остановились? Oh, ja. На вопросе о мятежниках. Недавно на меня и на моего близкого друга, президента Руанды, Жювеналя Хабьяримана были совершены два покушения в его руандийской резиденции. Теперь я очень встревожен: не повторится ли это опять. А вас, господа, это ни сколько не волнует? Я имею в виду Вашу собственную жизнь.
Президенты молчали, уткнувшись в бумаги.
- Итак, господа, у меня есть конкретное конструктивное предложение. Подписать Пакт Анархии. Проект документа у меня с собой. Кратко излагаю содержание…
Руандийское плоскогорье. Горные местности. Вулкан Карисимби. Долина реки Кагера. Многочисленные озёра, лесные массивы, ярко выделяющиеся среди каменных откосов. Бурные горные реки, стекающие с острых выступов гор и падающие в бесконечно глубокие ущелья, бурля, сверкая и переливаясь на жарком руандийском солнце. У подножия гор изобилуют влажные тропические леса, плотно переплетенные лианами, заросшие фикусами. На вершинах зелёные альпийские луга. Стада домашних животных. Огромное количество негров-руандийцев, коих по самым скромным подсчётам два миллиона человек. Племена хуту, тутси и тва. Руанда – самая плотнонаселённая страна африканского континента.
Тёплый солнечный луч упал на обгорелую поцарапанную спину Монтеля. Он быстро вышел из дома и зашагал к амбару, захватив по дороге сноп сена. В амбаре располагался неуклюжий овин. Монтель погрузил сено на него и взял старую с потрескавшейся ручкой мотыгу. Набросив на голову дырявую панаму, Монтель побрёл к банановым плантациям. Через десять минут он уже рыхлил землю под одной из пальм. Это продолжалось довольно долго. Затем Монтель полил все тридцать из закреплённых за ним деревьев и вернулся в амбар. Там он прилёг на стожок сена и принялся мечтать о светлом, безоблачном будущем, которое пророчил всем жителям Руанды президент Хабьяримана. Он даже представить себе не мог, что через несколько часов он вернётся домой, увидит свою расстроенную жену и решится на необдуманный антигуманных поступок, который повлечёт за собой огромные политические перемены.
Гражданская война в Руанде была в самом разгаре. Постоянные противостояния хуту и тутси приводили к бесконечным людским потерям, политический дестабилизации, экономическому упадку. Аграрное производство, главный доход страны, терпел постоянные убытки из-за нехватки рабочей силы, хронических засух, разгула природной стихии. Всё шло к настоящей экономической катастрофе. Продолжительный кризис, дефолт государства, огромные внешние долги, всё это довело людей до полного бедствия, абсолютного голода и глобального, в масштабах страны, пауперизма. Руанда была признана самой бедной страной в мире. Не было абсолютно никакой возможности хотя бы построить правильную экономическую политику. Борьба за власть расстроила весь бюрократический аппарат, привела к правительственному саботажу. Президент Хабьяримана пытался найти способы прекращения гражданской войны, но не сумел. Строгость и беспрецедентность в отношении принятия законов сыграли свою губительную роль в развитии страны. А народу был необходим либерализм, понимание и сочувствие со стороны высшего руководства. Была нужна элементарная мотивация к труду, но… Государство душило налогами, замедляло рост производства. По стране разгуливал беспредел и преступный рецидив. Население спасалось как могло. Помощь пришла со стороны. И однажды, шестого апреля тысяча девятьсот девяносто четвёртого произошёл насильственный государственный переворот…
Вечером Монтель вернулся в хижину. Жена готовила очень калорийный ужин – жареные бананы. "Собственно, они не так уж плохи, - подумал Монтель". Супруга стояла, еле сдерживая слёзы. Она подала бананы и тихо опустила глаза, утопив их в глиняной чашке с недорастворившимся какао.
- Что случилось? - настороженно спросил Монтель.
- Так, ничего особенного, - осторожно ответила супруга.
- Прекрати вести себя как ребёнок. Ты думаешь, я не вижу, что ты чуть не плачешь!
- Меня уволили с работы.
- За что? Плохо работаешь?
- Массовое сокращение штатов. Ничего более.
Монтель погрустнел. Он с таким упорством выпрашивал эту работу у профсоюза для жены. Положение было практически безнадёжным, но Монтель нашёл каналы, добрался до председателя и вытребовал эту должность. Теперь всё было потеряно. Силы ушли впустую.
- Ничего. Завтра я пойду в профсоюз и во всём разберусь. Может быть, удастся подобрать что-нибудь. Не грусти.
Супруга заплакала. Монтель не стал её утешать, а просто допил какао и, что-то шепча себе под нос, отправился спать. У него было ужасное настроение. Он не мог отделаться от мысли, что живёт в самой бедной стране мира. Эта мысль его угнетала, заставляла вздрагивать от негодования. Он проклинал правительство, гражданскую войну, в которой сам невольно участвовал, и руандийское правительство. Спал Монтель плохо. Ворочался со стороны на бок и думал над ситуацией, в которую его поставила эта безрадостная нищенская жизнь.
Утро выдалось хмурым и пасмурным. Начинал накрапывать редкий дождичек, один из тех немногих, которые и не дают банановым и пшеничным плантациям окончательно засохнуть, а земле потрескаться до самой мантии. Монтель неуверенно шёл в профсоюз с намерением разобраться в несправедливости жизни.
F?nfzehn Minuten. Монтель подошёл к зданию профсоюза. Старое полуразрушенное строение зазывало снятой с петель дверью. Монтель осторожно прошёл тёмный коридор и остановился у лестницы. Гнилые, местами обломанные перила, частично крошившиеся ступени, увешанная бумагами стена. Монтель пробежал глазами по лестнице, глубоко вздохнул и вступил на первую ступень.
Преодолевая десятки каменистых выступов лестницы, Монтель поднимался на третий этаж. Там располагалось три объёмные комнаты. Одна из них была заперта, две другие жили полной жизнью и радостно приглашали войти полуоткрытыми дверями. Монтель пассивно заглянул в одну из них. Там сидело несколько человек и очень оживлённо беседовали. Все они располагались на стульях вокруг большого письменного стола, за которым сидел высокий породистый негр и грыз карандаш, что-то временами помечая им в толстой тетради перед ним.
Монтель вошёл в комнату и поздоровался. Собравшиеся уставились на него. Несколько смутившись, Монтель спросил о председателе профсоюза.
- Его уже не найдёшь…- глубокомысленно ответил негр.
- Он мне очень нужен.
- Председатель уволен с сегодняшнего утра, пока никто не занял его должность.
- Уволен?! Сегодня утром?! С какой стати?! Кто распорядился?
- Не нервничай. Успокойся. Он сам, добровольно оставил свой пост и ушёл на пенсию, - оставался невозмутимым негр.
- Что за ерунда?! Какого чёрта он это сделал?!
- Мы не знаем, - загадочно пробубнил один из собравшихся.
- Вообще, у меня было к председателю одно очень важное дело. Что прикажете мне теперь?! Локти кусать?!
- Не стоит так раздражаться. Ну, ушёл председатель на пенсию – это его законное право.
- Да, конечно, законное право, - парировал Монтель.
- Права нужно уважать. Ведь их лоббировал Народный Фронт.
- К чёрту ваш НарФронт. Он ничего не делает. В стране кризис, безработица, преступность, а Народный Фронт бездействует. Плевать я на него хотел.
- Мы тоже тебя поддерживаем и тоже считаем, что правительство только безмолвствует и гребёт под себя, ничего не давая народу. Да. Именно правительство, действующий парламент. Гражданская война в разгаре, по стране разгуливает беспредел, а президент окопался. Летает на саммиты, конференции и международные консорциумы, стараясь как можно реже бывать в родном государстве. Потому что он знает: его появление не принесёт ничего хорошего.
- Президент Руанды – бездельник, коррупционер. Он опустошил казну, довёл население до крайности. Президент не видит или не желает видеть очевидного – в стране пауперизм. Он не хочет или не может с ним бороться. Я ненавижу президента, всю его программу партии и однопартийцев тоже.
- Мне нравятся твои политические взгляды. Ты подаёшь пример настоящего борца за благосостояние народа. Мы приветствует тебя.
- Не стоит меня умасливать, просто я сердцем переживаю за родную страну и желаю её процветания, как и самый распоследний патриот.
- Патриотизм – самая великая сила на свете. Люби свою страну. Восхищайся ей. Даже если нет видимых причин гордыни, будь патриотом, помоги себе и народу.
После этих громких слов комната погрузилась в молчание. Монтель тоже присел на стул и перевёл дыхание. Негр нервно догрызал грифель. Собравшиеся были полны патриотизма и желания свернуть горы. Несколько минут спустя, атмосфера оживилась. Монтель подсел поближе к столу, и все собравшиеся принялись обсуждать небольшой, но очень действенный способ выразить свой патриотизм…
Самолёт с Нтарьямирой и Хабьяриманой на борту летел на высоте девяти тысяч метров. Хабьяримана пил шотландский виски. Нтарьямира смотрел в иллюминатор. Солнце ярко освещало салон. Стюардесса готовила обед. Один из стюардов раболепно стирал пыль со всего, что попадалось под руку. Нтарьямира оторвался от иллюминатора и заговорил:
- Ну, и что мы имеем?! У нас есть одобренный всеми членами альянса Пакт Анархии. Теперь необходимо принять все действенные меры по вытеснению активистов Народного Фронта из страны.
- Вообще-то, этот документ даёт нам право на установление тоталитарного режима в Руанде посредством военной силы.
- Ты думаешь, армия тебя поддержит?
- Куда она денется?! Я плачу им зарплату из налогов, которые они сами собирают. Армейцы ни за что не станут противиться ужесточению контроля над деятельностью всех этих антиправительственных движений.
- Недовольство народа увеличится ещё больше.
- Мне наплевать. Главное – власть будет в моих руках. Упадёт стабильность, ну, и что. Я наведу порядок, репрессировав всех, кто будет против.
- Я тоже думаю, что армия сможет остановить начинающуюся гражданскую войну. Казним неверных, запугаем оппонентов. Правящий режим должен быть таким, каким президент его желает видеть.
- Теперь у нас развязаны руки. Необходимо начинать действовать быстро и чётко. Завтра будут приняты два нормативных акта об ограничении конституционных прав граждан. Проекты хранятся у меня в сейфе. Через неделю начнём воплощать в жизнь нашу с тобой мечту – абсолютная интеграция двух государств: Руанда-Бурунди. У тебя есть политические противники?
- Проблемы, в принципе, улажены, население слабоинформировано, поэтому восстаний не стоит опасаться. Я полагаю, что главной проблемой будет народ именно Руанды и Народный Фронт.
- Прекрасно, считай, что всё уже сделано.
Нтарьямира откинулся в кресле и взял газету в руки. Хабьяримана думал о завтрашних законопроектах, о Народном Фронте, о мятежниках Руанды, но постепенно его мысли приходили в порядок, он успокаивался и радостно заметил, что самолёт начал снижаться. Они подлетали к аэропорту в Кигали. Стюардесса попросила пристегнуть ремни и приготовиться к посадке.
Наступило долгожданное шестое апреля 1994 года. Самолёт с президентами Руанды и Бурунди на борту должен был приземлиться через несколько минут. Взлётно-посадочные полосы были расчищены перед посадкой аэробуса. Многочисленные служащие аэропорта скопились в главном здании. Было тихо, уныло и очень жарко.
Взлетно-посадочные полосы обрамляли заросли невысокого шиповника особого африканского типа, без колючек, но с очень большими мясистыми листьями. В зарослях пряталось трое: Монтель, негр и облезлый низкорослый мулат. Монтель сидел рядом с автоматическим гранатомётом, негр с цинковой баночкой напалма, у мулата была древняя граната времён Второй Мировой Войны. Самолёт чёрной точкой показался вдали. Монтель весь напрягся и принялся внимательно слушать шепчущего негра:
- Отлично. Самолёт скоро приземлиться. Как только шасси коснуться асфальта, ты, Монтель, побежишь наперерез самолёту и выстрелишь из гранатомёта. Следом за тобой побежим мы и уничтожим подбежавших. Запомни, мы патриоты, мы обязаны помешать этому тирану хоть ещё раз ступить на эту чистую землю нашей родной Руанды. Ты понял?! Мы делаем правое дело! С нами все боги, за нами будущее. Мы обязаны открыть дорогу потомкам и показать им праведный свет!
- Да, мы должны, - неожиданно заорал Монтель, увидя приближающийся самолёт.
Аэробус плавно коснулся земли и покатился по взлётно-посадочной полосе. Монтель, пронзительно крича, бежал ему наперерез. В шестидесяти метрах от самолёта он остановился и выстрелил из гранатомёта. Из здания аэропорта высыпала куча людей. Они кричали и бежали в месту происшествия, но было уже поздно. Аэробус принял удар гранаты и загорелся с хвоста. Всё ещё продолжая движение, самолёт накренился набок и стал чертить правым крылом по асфальту. Семь секунд спустя, искры попали в резервуары с топливом, и самолёт ослепительно вспыхнул. Огонь взвился в небо. По инерции аэробус всё ещё двигался и полыхал. Бегущие из аэропорта в ужасе остановились и застыли на мгновение. В этот момент из зарослей с диким криком выбежали негр и мулат. По ним открыли беспорядочный огонь. Одна из десятков пуль попала в напалм. Огненная струя взвилась на высоту двухэтажного дома. Вслед за ней сдетонировала граната. Раздался оглушительный хлопок и крик раненного осколком охранника.
Всё полыхало. Тёплый руандийский ветер обдувал пожарников и полицейских. Слышались лишь отдельные крики и треск догоравшего самолёта. Жаркое солнце светило на взлётно-посадочную полосу. По небу медленно плыли облака. Было тихо и таинственно. Всё закончилось – переворот свершился. Патриотизм был замечен. Никто не останется без небесной награда. Ну, хотя бы без награды души и совести, которая полагается всем настоящим патриотам. Патриотам с большой буквы.
* основано на реальных событиях.
2003г.
|
|