Пролог. Десять дней, десять историй, подслушанных или придуманных. Десять сумеречных дней, идет мокрый снег. С прологом и эпилогом. Заполненные запахами, склянками, капельницами. Неживой жалобной перекличкой несчастных: "Ахот, ахот! Ахот..."* Неуклюжим юмором медперсонала. _________________________________________________ *) Сестра (ивр.) - I - Рав. По соседству лежит старый рав*. Вечер пятницы, начинается шабат. К нему пришла стайка бесцеремонных юных ешиботов**. Уселись в кружок, раскачиваются, читают нараспев Тору, гундосят неимоверно. Почему-то рассорились, спорят на иврите. Рав слушает, чуть склонив голову и прищурив один глаз. Потом говорит тихо так: - Шабат шалом лахем, еладим!*** Те замолчали и разом уставились на него. _________________________________________________ *) Раввин, старший (ивр.) **) Учащийся ешивы, религиозной иудаистской школы, вроде гоголевского бурсака. ***) Доброй субботы вам, мальчики! (ивр.) - II - Думаю о любви. Ну почему так? Много лет назад на стене своей прокуренной комнаты написал аршинными буквами: "Если хочешь о чем-нибудь думать, думай о любви! Что мы без нее?" Старательное в телефонной трубке: "Ани охэвет отха!"* И теперь, за тысячи лет и километров от моей коммунальной берлоги опять та же мысль: "Что мы без нее!" А ведь это было в прошлой жизни. Мудреть пора. Не выходит.** _________________________________________________ *) Я люблю тебя! (ивр.) **) И сейчас напишу во всю любую стену: "Что мы без нее!" - III - О вреде пользы Свистка.* Это началось на третий день. Клиника, скажете? Может. Пишу и отвечаю на несуществующие отзывы и рецензии, но мысленно. Перед глазами бегущая строка неоновая, но ведь не бывает дыма из ничего? Тема в "Курилке" была, Летящим затронута: "если завтра не будет свистка.ру, то я..." Вот и ответ вроде сам получился. _________________________________________________ *) Поэтический сайт в интернете. - IV - Сумеречная птица В который раз подхожу к вечернему окну. Там дождливо или снежно, не понять. Только высоко в небе чутьем угадывается бесконечный полет большой серой птицы, еле заметной в белесой мути облезлого неба и существующей только в сознании моего беспечного друга...* Сумеречная Птица Ашиой, всегда летящая на север. _________________________________________________ *) Мной же и придуманного. - V - Сто двадцать. Мы были вдвоем столетье, Даже больше. Пора настала. Это долгий срок для "вместе", Для "всегда" это очень мало. Мы дошли до конца пути, Знаешь, нам будет больно. Я тебя попрошу уйти, И дать умереть спокойно. Не хочу до ста двадцати!* На полустанке перед конечной Я попробую тихо сойти, Я уставший. Я смертный. Не вечный. _________________________________________________ *) "До ста двадцати" - традиционное пожелание еврейского долголетия. - VI - 3 часа утра. - Эй, Маша! Ты ведь Маша? - Ну да, Маша. - А что поешь громко так? Утро, спят ведь! - Ой, я громко? Не заметила совсем, простите, задумалась. - Fall in love? * - А откуда вы видите? Улыбаюсь загадочно: - Светишься. - Ой, спасибо вам! Простите, побежала я! - Беги. Баацлаха лах!** Убежала. За что спасибо-то ? Мне и самому моложе стало. _________________________________________________ *) Влюблена? (англ.) **) Удачи тебе! (ивр.) - VII - История, рассказанная ночью. Болгарский рабочий, совсем мальчишка. Месяца три назад случайно попал "под раздачу", так часто бывает. Львиная доля гвоздей и гаек, начинявших бомбу, досталась ему. Он умирал очень долго, изредка приходя в сознание. Говорил о девушке, которая вот-вот прилетит к нему, ведь он купил ей билет на самолет. Она прилетит, а он вот... Ему так никто и не сказал, что она не прилетит. Никогда. Самолет ее был сбит шальной украинской ракетой и упал в Черное море.* _________________________________________________ *) "над Черным морем ракетой ПВО Украины был сбит пассажирский самолет авиакомпании "Сибирь", совершавший регулярный рейс по маршруту..." (из сводки) - VIII - Мусульманка. Мусульманским женщинам нельзя смотреть в глаза. Неприлично, почти оскорбление. Я и не смотрю, стараюсь. Но иногда мы встречаемся взглядами, на долю секунды. И успеваю увидеть глубоко спрятанный свет в ее глазах. Она не отходит от брата третьи сутки, он не шевелится уже. Ее некрасивое лицо совсем осунулось. Но глаза, я невольно ловлю их взгляд, в нем столько тоски и обреченности. Покорности и страха. Она еле заметно мне улыбается, самым краешком губ. Я вижу ее душу. Она забирает брата и уезжает. Наливает стакан воды, подходит, протягивает мне. - Счастья тебе, - говорит по-русски. Я ничего не отвечаю. - IX - Старый Ицхак. Все мы под ним ходим. Боже, Боже праведный! Все разные, а живем во имя твое. И все любят тебя, но по-разному. Кто как умеет. - Где ты, Ицхак? Ты знаешь, где ты? - Знаю, это старый хедер*. Я знаю. Разные, жестокие или милосердные, злые, добрые... И живем все по-разному. А кто рассудит справедливо, да и есть ли она, справедливость? Или тоже - каждому своя? - Ицхак, знаешь ли, где ты? - Знаю. Я дома. Лежит старый Ицхак, проводами-шлангами опутан. Матерится по-сапожному, но бессильно. По мятой щеке слеза стекает. Толку-то, дома он уже. _________________________________________________ *) Комната (ивр.) - X - Папочка, бэвакаша! Маленькая девочка в инвалидной коляске, повторяет монотонно в мобильный телефон: - Аба, аба! Аба, бэвакаша!* Тут же безнадежное и невыразительное сменяется искристым счастливым смехом: - Папочка!!! _________________________________________________ *) Папа, папа, пожалуйста! (ивр.) Эпилог. Решено, отныне по субботам буду зажигать свечи. Просто так, для себя, буду смотреть, как в шабат горят свечи. Наверное, пора уже. Наступило утро, самодовольное и сияющее, как молодой ешибот, бесцеремонное, как араб-уборщик. Первое ясное утро после десяти сумеречных дней. P.S. Все разъехались, и я. Бестолково-счастливая Маша, растерянная девчушка с мобильным телефоном. Арабское семейство, они уехали в Рамаллу, в тамошнюю больницу. Позже мне скажут - фамилия паренька Баргути, какой-то родственник.* У него энцефалит, а застрелили - было бы не жалко. Или нет? _________________________________________________ *) Марван Баргути - палестинский терорист, лидер "Танзим", его руки по локоть в крови. Иерусалим, 23 февраля-3 марта 2003 г.
|
|