Я иду домой
Я иду домой.
Страх и ужас позади. Впереди – мирная спокойная жизнь, которая только и должна быть у человека. Впереди покой и радость. Позади безумие. Вершитель судеб, ты наконец-то нашёл свободную минутку и для меня, ты наконец-то понял то, о чём я всегда молвил в те несносные мгновения, которые стояли между мной и смертью. Немало времени прошло, Вершитель, прежде чем ты позволил мне вернуться… Вернуться домой.
Шаг за шагом, мгновение за вечностью. Я иду домой. Вдох и выдох, вдох… выдох. Я иду домой. Тук-тук, тук-тук. Я вижу тебя, соломенная крыша. Тук-тук, вот она, моя скамей-ка, за которой я провёл немало тихих безмятежных ночных часов. Вот он тын, мною постав-ленный, вот горшок, моими руками сделанный… Тук-тук. Мама, я здесь. Мама, твой сын вернулся. Мама, а ты ничуть не изменилась… Мама, что же ты плачешь? Ведь это я. Жив-здоров, как и обещал. Мама, ты ведь знаешь, я всегда сдерживал обещания. Что, крышу у сарая не перекрыл? Мама, не беда, сделаем. Ты ведь знаешь, я тогда просто не успел. А те-перь у меня много времени. Только дай мне, Мама, напиться с дороги, – уж больно пить хо-чется. Что?.. А, да нет, Мама, ничего у меня не болит – пить, говорю, больно хочется.
Спасибо…
...Речка! Речушечка, родная, заждалась? Знаю, что заждалась. Ну что, как в старые вре-мена? Ты ведь помнишь меня? Э-эх! А ты по-прежнему такая же, так и норовишь в омут за-тянуть – игривая. Да, ты права, я люблю с тобой играть. Я люблю тебя, ты только будь прежней…
…Дуб, дубок… Здравствуй, брат. Узнаёшь? Я тебя тоже узнаю. Помнишь, как я карапу-зом ещё пытался взобраться на тебя, но ты не позволил – уберёг меня, малыша. А помнишь, как я, через пару лет, всё же влез на тебя, и ты, несмотря на сильный ветер, не посмел сбро-сить меня. А помнишь… Что? Где друзья? Нет их, дубок. Нет их больше. Только имена, вы-царапанные на твоём жёстком тулове, глубокие борозды на горемыке-коре. Помнишь, сколь-ко мы содрали её с тебя, чтобы тот костёр разжечь?.. Эх, дубок, сколько нас таких у тебя бы-ло – не счесть. А сколько ещё будет?.. Что? Да нет, конечно я вернусь. С сыном вернусь. Что? Да нет, пока нет, но будет… обязательно.
…Здравствуй, Маленькая, я вернулся. Не веришь? А ты поверь – прикоснись к моей ру-ке. Чувствуешь – это я. Ничуть не изменился. Что? Седина на висках? Так это ничего, это не страшно. Главное, что внутри я такой же. Не такой? Почему?.. Ах, поэтому. Ты права, не мог я совсем прежним остаться. Не мог. Слишком много довелось мне увидеть, пережить, испы-тать. Слишком много для меня. Слишком много для любого. Чёрт с ним, со всем этим, Ма-ленькая, это всё позади. Теперь есть только ты и я. Ты, я, и наш маленький мирок, в который мы никого не пустим… пока не придёт время. Я ведь так же тебя люблю, Маленькая. Ни на миг не переставал думать о тебе… А ты? Ты любишь меня по-прежнему?.. Что же ты мол-чишь? Что взгляд отводишь? Неужели?.. Как? Как ты могла? Ведь я жил только тобой – мыслями о тебе. Я жил для тебя… выжил для тебя. Ты… ты не знаешь, что ты со мной сде-лала. Ты не знаешь. Как ты могла? Ты понимаешь, что я только с твоим именем и рвался в бой? Иначе не мог – духу не хватало…
…Не плач, не надо, ты не виновата. Никто не виноват. В этом мире вообще не бывает виновных. Все любят, все предают, все умирают. Отпусти мою руку, Маленькая, я ухожу. К матери. Мне крышу перекрыть надо. Ведь я всегда сдерживаю обещания.
Всегда. Сдерживаю. Обещания…
…Сон… Какой-то странный сон. Я уж и не помню, что в нём было. Из-за чего слёзы на глазах. Не помню. Помню тебя, Маленькая, помню слёзы и в твоих глазах. Горькие слёзы. Очень горькие. Не бойся, Маленькая, я всё переживу, – мне кажется, недолго осталось. Я чувствую – это последняя битва. Завтра мы выступаем… Ты только жди.
…Нет. Мне не выбраться. Никому не выбраться – их слишком много… Стая голодных волков… их слишком много… не выбраться…
За тебя, Маленькая.
За тебя, Мама. Прости, я так и не перекрыл крышу…
29 грудня 2002 року
|
|