Есть люди, которые плохо учились в школе, и не занимались русским языком, есть те - которые в школе учились хорошо, и языком занимались не так уж плохо, но преподаватель был так себе..., есть и такие, которые не читали до двенадцати лет - если только из-под палки, - это я к тому, что однажды узнала: грамотность формируется в период от семи до двенадцати лет, причем основное условие этой закладки - чтение книг, - это потом уже идут какие-то знания, уроки, навязанные извне..."- я остановилась и отложила ручку. Не клеилась у меня научная работа, а написать ее - ну очень хотелось! Она могла бы сделать меня популярной в среде ученого круга, среди филологов и литературоведов. Но статья не получалась. Какой-то детский лепет, а не научная работа. Я встала из-за стола. Постояла, посмотрела на стол. Выключила лампу. Еще постояла, посмотрела на лампу. Взяла статью и запихнула в ящик стола. Посмотрела на ящик. Вытащила статью, отнесла на кухню и выкинула в мусорное ведро. Посмотрела на ведро, взяла его, и пошла выбрасывать мусор во двор. Выходя из подъезда, я столкнулась с Жанной. - Привет! - весело воскликнула она, - Хозяйничаешь? - Угу, - поспешила ответить я и посеменила к мусоросборнику: не хватало еще, чтобы Жанна обнаружила листы бумаги, торчащие из ведра, - точно заинтересуется и замучит вопросами. А, хуже того, вытащит и прочтет. Я оперативно опрокинула ведро в мусорный бак, и тут же рядом со мной образовалась Жанна. - Инга, послушай! - она схватила меня за плечо, - Нет, давай, вон, на скамейку сядем. Я покорно поплелась за ней в скверик, села на скамейку: - Жанна, давай только быстро, ладно? У меня дела, и... - Понимаю! - она закурила тонкую сигарету, - Хозяйственный день! Это благородно. Ну так вот, о чем я, собственно... Знала бы Жанна, что всего каких-то двадцать минут назад, я.... - ...и, представляешь? - восхищенно тараторила она, - Они согласились!!! Инга! - Погоди... - замялась я, - Кто согласился... - Опять ты не слушаешь...Студия согласилась. Я написала им письмо... - Письмо? - перебила я Жанну, - Ты написала письмо? И они согласились??? - Ну, я не сама его писала...Я диктовала, чтобы мысль правильно текла! Писал Герман. Да разве ж в этом дело? Они согласились просмотреть наши с тобой материалы! - Да кто они? Какой-то мальчик с совочком в руке подошел к нам, сел на корточки и стал наполнять моё ведро песком. - Студия "Гоги-фильм"! - торжественно произнесла Жанна. - Гоги?.. Это что еще за зверь? - Так, ладно, Инга, я побежала, позвоню, как только будут новости. Впереди у нас перспективы! - она встала и быстро скрылась в подворотне. Я посмотрела на мальчика: - Тебе сколько лет? - Шесть. - Писать умеешь? - И писать и читать, - отвечал он, не переставая наполнять ведро песком. - А зовут тебя как? - Виталик. - Скажи мне, Виталик, как пишется слово "собака". Он поднял на меня удивленные глаза, встал и, наклонив голову, тихо сказал: - Со-ба-ка. А что? - Да нет, ничего, - я машинально вытряхнула песок из ведра и ушла домой. ... С Жанной мы познакомились в институте Кино и Телевидения, куда обе поступили после школы. Учились на одном факультете, "Звукотехники", но звук, и тонкости работы с ним, нас не интересовали. И я, и Жанна пришли в институт исключительно, чтобы снимать кино. При институте имелась студия, "Полкадра", и ее руководитель, пожилой мужчина Петр Аркадьевич, называл ее, не без гордости, "полупрофессиональной". Туда можно было прийти, получить допотопную камеру "Конверс", некоторое количество пленки - минут на пятнадцать съемки, причем пленки такой старой, что серебра в ней было столько же, сколько в мельхиоровой ложке. Но мы снимали. Фильмы были черно-белые, в большинстве своем - ни о чем, поскольку тогда мне еще казалось, что кино должно быть экспериментальным, непонятным, завуалированным, ну а Жанна - ей было главное работать с камерой. Она не разбиралась в том, что я придумываю, и с удовольствием жала на кнопки там и тогда, где я просила. Отсняв очередной фильм, мы приходили в "Полкадра", сдавали пленку на проявку, а потом, получив позитивы, на дореволюционных монтажных столиках, похожих на большие дыроколы, вооружившись клейкой лентой, монтировали снятые материалы. Звук к фильму писался отдельно, на магнитофонную кассету, и потом, при окончательном просмотре, главным моментом было успеть совместить изображение и звук. Это получалось не всегда. Клейкая лента рвалась, нагреваясь в проекторе, магнитофон выключить не успевали....Вскоре мы немного, все же, поднаторели, и решили, что нам пора снять фильм для какого-нибудь фестиваля... Я помню тот фильм. С него всё и началось... Фильм назывался " Серая сюита". Он состоял из трех частей, которые никак друг с другом не были связаны. Я долго думала: как их связать, - в сюите должен быть лейтмотив, который интерпретируется в каждой части по-разному, и таким образом их соединяет воедино. Сначала, я подумала, что это должен быть герой. Но героя на все три части - да еще такого, чтобы он был непонятным и завуалированным, мне было не придумать. Вторым вариантом являлась общая тема всех частей. Но это тоже отпадало: там, по большому счету, ни в одной из частей никакой темы вообще не было...А отказаться от названия я не могла, потому что оно мне очень нравилось. Трагично и жутко экспериментально! Пришлось остановиться на музыке. Раз сюита, сделаем центром фильма музыкальную тему, а изображение будет ее сопровождать. Я стала искать музыкантов. Конечно же, мне нужны были не просто музыканты, а уж понятно какие, экспериментирующие! Один мой друг, художник, сказал , что у него есть знакомые гении от музыки - трио "Не прислоняться". Название мне сразу понравилось, и на следующий день мы уже встречались. На станции метро меня поджидали трое худых юношей, все в длинных плащах и очень длинных вязанных шарфах. - Корнелиус, - представился один из них,блондин в очках, - А это Пуговкин и Бекар. Мы прошли в кафе, и я стала рассказывать, что мне нужно. По большому счету, я сама этого не знала, поэтому рассказывала не только им, но и себе, соображая прямо на ходу. В результате, музыканты получили задание написать трехчастную сюиту следующего толка . Первая часть должна была быть авангардной, вторая - неопределенной, а третья - подводить черту. Все это я сказала многозначительно, и со знанием дела, но блондин в очках все-таки уточнил: - Черту под чем? Я выдержала паузу, как бы удивляясь его несообразительности, а сама думала: "Под чем же, ну под чем?..", и потом громко произнесла: - Под смыслом! - после этого я, дабы больше не отвечать на подобные вопросы, быстро попрощалась с творцами и покинула кафе. Жанна была недовольна тем, что после того, как она все отсняла, я занимаюсь фильмом без ее участия - ей тоже хотелось творить, да и авангардный кинофестиваль "Объедки-синема" , на который мы мечтали попасть, был не за горами. Жанна пришла ко мне, угрюмо поглядывая по сторонам: - Ну, как фильм?.. - спросила она так, будто не имела к нему отношения. - Жанна... - замялась я. - Понимаешь, я... - Понимаю. - прервала меня она, - А как же я?? - Но я как бы режиссер, понимаешь?... - Не понимаю! - тут её прорвало, - Мы, между прочим, на первом курсе! И мы , между прочим, вместе этот фильм делаем, и я, между прочим, тоже соображаю! Мне стало ее жалко: - Жанночка, я знаю, что ты очень хорошо соображаешь...Но есть такие вещи... - Какие? Ну, какие, например? - Я музыку подбирала к фильму...Понимаешь, всё-таки я... - Понимаю. - кивнула Жанна, - А если мне она не понравится? Тогда что? - Да мне она тоже может не понравиться... - вздохнула я, - Не знаю этих музыкантов. Чего играют?.. неизвестно... - Ладно... - смягчилась вспыльчивая Жанна, - Но, Инга, пойми - и я хочу что-то делать. А то что же получается? - сняла, смонтировала, и до свидания? - Жанна, но это судьба всех операторов ! - немного патетично воскликнула я. Она хмыкнула: - Я вообще-то еще не оператор. И требую своего полноценного участия в работе над фильмом! - она провела тонким пальцем по полировке журнального столика, - Ну, в музыке, согласна, я ничего не смыслю. Но ведь есть еще какие-то моменты! Мы столько вместе трудились, искали натуру, актеров халявных, а теперь я сижу, как пень в болоте... - Жанна! - меня осенило, - А титры? Это же так важно - титры! Это визитная карточка фильма! - А что писать? - немного оживилась она. - Ну, как обычно. Сначала - название, потом наши с тобой фамилии, типа как создателей, а после фильма - актеров, и всех, кто нам помогал, - музыкантов, Петра Аркадьевича обязательно. - Можно же и картинки какие-нибудь подложить... - Жанна уже была погружена в будущие титры... Я любила ее за это необычное качество: Жанна была не очень творческой личностью, ей всегда требовался толчок, подсказка, задание, но при этом она была бесконечно талантлива! Получив такой толчок, она могла придумать что угодно, а если выполняла задание, то так досконально, что иногда мне казалось - что в момент выполнения, в ее голову переселяются мои мысли.... - ... А еще можно.. - продолжала Жанна, - Сделать нарезку из кадров, которые не вошли в фильм, и на их фоне титры пустить. Тоже будет круто, да? Я кивнула. - Ну, хорошо, - Жанна встала с кресла, - Я тебе позвоню вечером, и ты мне продиктуешь все, что нужно для титров. Я быстро сделаю! Она ушла. И вечером действительно позвонила. Я продиктовала ей все необходимые имена, фамилии, названия, мы обсудили, как это примерно должно выглядеть, и Жанна очень довольным голосом пожелала мне спокойной ночи. На следующий день ко мне заявились музыканты с кассетой, на которой была записана музыка к фильму. Корнелиус предупредил сразу: - Тут всего три инструмента: рояль, флейта и бубен. Бубна мало, поскольку он не концептуален в этом контексте. Рояля тоже немного - он отяжеляет...Так что, солирует флейта. Это может показаться необычным, но привыкаешь быстро. Я молча взяла кассету и вставила в магнитофон. Началась "музыка". - Это первая часть. Авангардная. - сообщил Корнелиус, - Мы назвали ее " Срок годности". - А...почему так?.. - спросила я , с ужасом вслушиваясь в заунывные трели расстроенной флейты. - Это я придумал, - сказал Пуговкин , - На меня снизошло... Муза нашептала... - На флейте он играет, - объяснил Корнелиус. - Ясно... - кивнула я, - А вторая часть скоро? - Не нравится? - уныло и очень недоверчиво спросил Пуговкин. - Нет... - я почему-то улыбнулась Бекару, который сидел в углу дивана и недобро смотрел на меня из-под косматых бровей. - Нравится, но я хочу и другие части послушать... Тут я...всё поняла.... Корнелиус подошел к магнитофону и отмотал плёнку: - Вот вторая. Называется " Конец всему живому". Меня передернуло... Полилась опять все та же заунывная флейта.... - А почему...ээээ... - начала я, но меня перебил Корнелиус: - Тихо! - он поднял палец, - Слушай. Внезапно в магнитофоне что-то грохнуло, на несколько мгновений заглушив флейту. - Вот! - торжественно произнес Корнелиус. - Что - вот? - Бубен! Ствол темы! Главный акцент! Он олицетворяет крах всего живого и обновление сущего! Я играл, - он улыбнулся и поклонился, - Ваш покорный слуга. У меня стало потрясывать ногу: - Хорошо, давайте третью, по быстренькому! - По быстренькому не получится, - сказал Корнелиус, перематывая кассету, - Это очень медленная композиция. К тому же, она подводит черту, - он повернулся ко мне, - Под смыслом... Называется просто. "Ё" Когда из магнитофона послышались все те же звуки флейты, я не выдержала: - Господа музыканты, что же это такое? Под вашу музыку уснуть можно! Да, у меня экспериментальное кино, но оно яркое, пронизано движением и десятками смыслов, а так же - подтекстов! - Не торопите события, - спокойно произнес Корнелиус, - Слушайте. Я насупилась и замолкла. Через минут пять сквозь флейту стал пробиваться рояль - какие-то отрывочные, тяжелые и низкие аккорды. Пробивался он не долго, и как-то очень внезапно и некорректно ретировался, оставив флейту опять в одиночестве терзать слух и душу. - Это всё? - спросила я, когда музыка кончилась. - Да, три части, как вы просили, - кивнул Корнелиус. - Спасибо. Хорошо. Оставьте мне кассету, я еще раз послушаю и подумаю. Когда музыканты уходили, Бекар обернулся и тихо произнес: - А на рояле это я...играл. Прослушав музыку раз десять, я внушила себе: что-то в ней есть. Других вариантов все равно не было, а заявку на фестиваль нужно было подавать уже через день. Поэтому я переписала "сюиту" на другую кассету, сократив все части до нужной протяженности, а оставшиеся куски решила положить на титры. Я позвонила Жанне: - Привет, как там титры? - несколько мрачно сказала я: в голове назойливо стонала флейта. - Ой, Ингочка, так хорошо! - восторженно запричитала она, - Я все сделала, название нарисовала в таком готическом стильчике, а в конце такой калейдоскоп из кадриков, и на их фоне такие титрики!!! Круто? Я сказала, что всё это просто шедеврально, поинтересовалась, сколько длятся титры, Жанна сказала, я попросила ее хорошенько проверить все склейки, чтобы на фестивале фильм не развалился, и повесила трубку. Фестиваль проходил в одном крупном Доме культуры. Народу собралось очень много, но мне почему-то казалось, что это не любители экспериментального кино, а любители бесплатного пива и бесплатной дискотеки, которые были запланированы устроителями фестиваля, после показа. На нас с Жанной повесили бумажки с надписью "участник", и выдали еще несколько - для актеров и съемочной группы. Я раздала их всем, включая пришедших на фестиваль музыкантов, при виде которых у меня испортилось настроение. - Ой, Инга! - взвизгивала Жанна, - Это же так суперски! Фестиваль! А если еще место займем? Ой, погляди, телевиденье приехало! Ты представляешь? Я только кивала. Оставив Жанну и всех остальных участников в зале, я пошла в комнату к устроителям. - "Серая сюита", - сказала я, протягивая кассету с музыкой долговязому парню, - Фонограмма. Там на начале стоит. Когда на экране появится белая полоска, нужно включить... - Серая...сюита... - он поглядел в программку, - Ваш фильм пятый, подойдете к звукооператору с фонограммой, и сами все включите, - он вернул мне кассету. Я вошла в зал, села рядом с Жанной, и тут потух свет. На экране замелькали неразборчивые кадры, и кто-то в микрофон стал рассказывать про Дзигу Вертова, про Чарли Чаплина, и про то, что все мы здесь сегодня собрались. Наконец, начался показ. Я смотрела на экран, но ничего не видела, только ждала конца каждого фильма. В напряженной руке потела кассета. - Ты погляди, - шептала Жанна, - Какая ужасная съемка. А актеры? Да они даже не играют! Инга, мы лучшие! Наконец, подошел к концу четвертый фильм, я метнулась к звукооператору, который плохо просматривался в темноте, и сунула ему кассету. - Что это? - донеслось до меня из-за пульта. - Это фонограмма! - наклонилась я к нему. - Сейчас начнется фильм, я вам махну, когда включать, хорошо? - О'кей, - кивнул звукооператор. Тут объявили наш фильм. Я онемела, одурела, застыла и облилась холодным потом - момент был волнительным, к тому же я очень переживала за фонограмму - уж слишком она не подходила к видеоряду. Я дала отмашку человеку за пультом, зазвучала флейта, и на экране появилась надпись, нарисованная вкривь и вкось: " Серая Суита". Я приоткрыла рот от неожиданности - что она, Жанна, в темноте писала? Это был позор. Дальше фильм можно было не показывать. Но оказалось, что это не просто позор, а только его начало. Титр сменился. " Саздатели: Инга Питрова, рижисер и Жана Каваленка, апиратор ". Перед моими глазами все поплыло куда-то. Играла флейта...Я держалась за стену, чтобы не упасть...Очнулась я на конечных титрах, вернее,на их последней фразе "Особае спосибо Петыру Аркадичу. Канец." Я так и простояла весь показ около пульта звукооператора... В фойе, во время перерыва , ко мне подбежала Жанна: - Инга! Мы точно первое место займем! Там все остальное - полный отстой! Ничего авангардного! И музыканты твои - такие гении! Это что-то! - Жанна. - я серьезно посмотрела ей в глаза. - Ты в каком состоянии титры писала? - А чего? - не поняла она. - Ты уверена, что слово "конец" пишется через "а"?? - А, ты про это, - махнула рукой Жанна, - Ну, ошиблась, с кем не бывает? - С кем не бывает??? - разозлилась я. - Со мной не бывает!!! У тебя в титрах ни одно слово грамотно не написано! Ты даже в своей фамилии умудрилась две ошибки сделать!!! КАваленкА несчастная! В фойе появились музыканты. Они приблизились к нам, и Корнелиус обиженно воскликнул: - Спасибо, конечно, за доверие, но " Не прислоняться" пишется НЕ СЛИТНО! - Извините, - только и промолвила я... Музыканты гордо удалились. - Инга... - тихо сказала Жанна, - Я не хотела тебе говорить - у меня это с детства.... - Что??? - все еще негодовала я. - - Неграмотность, - она печально опустила глаза, - У меня зрение было плохое до двенадцати лет, ну и мама мне вслух читала книжки. А потом, когда глаза вылечили, оказалось, что я неграмотная совсем. Я не чувствую слова... Не знаю, из-за чего это - из-за книжек, или из-за головы...или из-за мамы...или... - Ладно... - сказала я примирительным тоном, - Пусть думают, что это ход такой режиссерский. Если спросят, я так и скажу. Только больше никогда без меня титры писать не будешь. Поняла? - Ага, - кивнула она. - Но я так старалась! Я обняла беднягу, и мы пошли досматривать программу. На том фестивале мы получили " Приз Зрительских Симпатий". Когда я вышла на сцену, то долго что-то сочиняла о концепции, сверх-идее и сверх-задаче фильма, и никто меня не спросил про титры - видимо сами поняли, что это режиссерский ход... Потом было много фильмов, фестивалей, Жанна совершенствовалась в операторском мастерстве, я по-тихоньку начала писать сценарии, нормальные, с сюжетом, не завуалированные, но все равно, чуточку авангардные. Но больше никогда, ни разу я не позволяла Жанне заниматься титрами.... ... Поднявшись в квартиру и поставив мусорное ведро на место, я села за кухонный стол. После окончания института наши с Жанной дорожки немного разбежались. Она была вполне востребованным оператором, да и по моим сценариям уже сняли несколько фильмов...Но тут мы решили снова возобновить сотрудничество. Я давно мечтала написать сценарий про Бориса Пастернака. Я очень любила его поэзию, тщательно изучила его биографию, и хотела, чтобы этот фильм снимала Жанна. И вот, внезапно, практически сразу, она нашла студию, которая была готова рассмотреть наши материалы, а, проще сказать, мою литературную заявку на фильм. Ну, подумаешь " Гоги-фильм", какая разница? Студий в городе была масса, и как их только не называли...Главное, чтобы понравилось. Я прошла в комнату, включила телевизор и долго глядела мимо экрана, ударившись в воспоминания о нашей бесшабашной студенческой жизни...тут раздался телефонный звонок: - Да, - я сняла трубку. - Инга, - послышался глухой голос Жанны, и я поняла - что-то случилось. - Что? - встревожено спросила я. - Я к тебе сейчас приеду. - Ты же не так давно ушла! - Но за это время произошло очень много. - послышались короткие гудки. Жанна приехала через полчаса. Она была заревана и с порога стала просить у меня прощения: - Инга, я не хотела, я по инерции, понимаешь? - Что случилось? - воскликнула я. Она прошла на кухню и закурила: - В "Гоги-фильме" отказали... - проговорила она. - Почему? - удивилась я, - Ты же сказала, они рассмотрят... - Они рассмотрели!!! - И что? - Инга, видит Бог, я хотела как лучше, чтобы красиво было... - Жанна не решалась поднять на меня глаза. - Говори по существу! - я начала раздражаться. -Что они сказали? - Да ну их, идиоты сидят... - Жанна накинула ногу на ногу, - Ничего в кино не понимают.... - Жанна!!! Она открыла сумку и достала из нее синюю папку. Мою. В этой папке лежали предварительные материалы по нашему будущему фильму. - Ты можешь по-человечески? - нагнулась я к подруге, - Что они сказали? - Они сказали, что... - Жанна поперхнулась дымом, - Тебе нужно сначала грамоте научиться, а потом уже о сценариях думать... - Мне??? - округлила глаза я, - Не поняла. Что происходит? - Инга, только ты не волнуйся, студий много. Меня Петька завтра обещал на одну... Я вырвала папку из ее рук. - Я хотела, чтобы было красиво! - воскликнула Жанна, напряженно наблюдая за тем, как я раскрываю папку. ...Мои материалы были аккуратно упакованы в яркий зеленый конверт, на котором крупными алыми буквами было старательно выведено : БАРИС ПОСТЕРНАК.
|
|