8
Языки огня жадно поедали ночную тьму. Тишина. Только треск хвороста в костре, пение ночных цикад и далекий рокочущий гул реки. С иссиня-черного неба равнодушно смотрели звезды, такие близкие, и одновременно далекие.
Старик индеец, прикрыв глаза, глубоко затянулся и передал мне длинную, причудливо изогнутую, покрытую резным орнаментом, курительную трубку. Его сухие, сморщившиеся от времени руки, напоминали кору вековых деревьев. И сам он словно врос в землю и стал с ней одним целым.
Я принял трубку из его рук и втянул в себя густой едкий дым, чувствуя, как мысли и образы в голове плавно перетекают и закручиваются в клубы дыма…
Когда перестаешь замечать минуты, то погружаешься в бесконечно текущий поток времени…
Индеец замер, не подавая признаков жизни. Внезапно пришла мысль, что я сижу у костра совершенно один, а старик индеец на самом деле – торчащий из земли одинокий замшелый камень.
- Лабиринт! – Прошептал я. – Послушай, вождь, тебе известно что-нибудь о Лабиринте?!
Индеец покачнулся, но глаз не открыл. Губы его зашевелились словно в полусне:
- Ты уже готов видеть. Закрой глаза.
Я повиновался. На сетчатке глаз остался яркий отсвет пламени костра.
- Говори о том, что видишь.
- Огонь…
- Да-а-а, - протянул индеец, - мир погибает в огне и возрождается в огне… Этому не будет конца и не было начала…
- Вот, что я хочу - пройти Лабиринт! – Внезапно осенило меня, на душе сразу же стало легче от того, что наконец удалось выразил нечто, мучавшее меня все это время. – Я хочу найти выход!
- Да будет так. – Услышал я голос старика индейца. - Не забывай, нить в твоих руках!
Невольно я опустил глаза и с удивлением обнаружил, что крепко сжимаю в ладонях тонкие прозрачные нити, уходившие куда-то вдаль и терявшиеся в темноте.
В этот момент все вокруг завибрировало от страшного гула. Казалось, свет звезд померк, ветер обрушился на землю бешеными порывами с оглушающим свистом. Засвистел в бешеных порывах ветер. С ужасом я услышал треск ломающихся деревьев.
Я вскочил на ноги, но яростный удар ветра опрокинул меня на землю. Костер искрами разлетелся в стороны.
- Что происходит?! – Попытался я перекричать ветер.
- Беги! Дикий Охотник идет за тобой! Когда ты стал видеть, то сам стал видимым, а он не любит, когда смертные смотрят на него… - Закричал старик, и вдруг превратился в большого белого орла, взмахнул крыльями, и взмыл вверх. Порыв ветра подбросил его, перевернул в воздухе, но сильные крылья справились с неиствующей стихией. Вскоре я совсем потерял его из виду.
Издалека донесся невыразимо скорбный вой. Холодная дрожь охватила мое тело. Вой приближался, и я бросился бежать. С неба сыпались искры, будто кто-то щелкал огромным хлыстом, сбивая звезды. Я знал, что это Дикий Охотник. Он гнался за мной, чтобы забрать свое – то, что осталось во мне, разъедало мою душу, и отчасти принадлежало ему...
Я задыхался от бешеного бега. Ноги заплетались, но неудержимая сила несла меня прочь от леденящего душу ужаса. Вой становился все громче, и я уже слышал за спиной злобное рычание. Дьявольские твари настигали меня. Прилипшие к ладоням нити путались в ногах, затрудняя бег. Еще немного и впереди появятся спасительные расщелины скал у реки. Еще немного…
Собрав последние силы, я сделал рывок, проскочил в расщелину, и упал на камни, чувствуя, как разрываются легкие, как бешено пульсирует кровь в висках.
За спиной раздался лязг клыков. Одному из адских псов удалось протиснуться в узкую расщелину следом за мной. Сердце едва не разорвалось, когда он прижал меня лапами к земле и склонился надо мной. Пес высунул язык и обрызгал меня горячей слюной. Я повернулся к нему и с удивлением увидел его получеловеческое лицо…
- Что с тобой стало, Эрнандо?! – Произнес я, с трудом узнавая в безобразной твари - Кортеса.
- Пойдем с нами, Берналь! – Прорычал он. – Я замолвлю за тебя словечко кому нужно, и тебе разрешат остаться.
- Нет! – Задыхаясь от ужаса, закричал я. – Ты больше не человек! Посмотри на себя! - Брось юродствовать! Ты - точно такой же, ты один из нас, и всегда знал это. Забыл, что участвовал вместе с нами в Дикой Охоте, жалкий щенок?!
- В кого ты превратился, Эрнандо, в исчадие ада?!
- Что я слышу? Взгляни-ка лучше на себя!
Он опустил свою уродливую морду и обдал мое лицо горячим зловонным дыханием. В его огромных выпученных глазах я увидел отражение своей оскаленной пасти… Нервная дрожь пробежала по моей холке…
- Эрнандо, это же безумие! Пока еще не поздно все изменить! – Взмолился я, не на шутку испугавшись.
В глазах адской твари на мгновение промелькнуло что-то человеческое.
- Ничего нельзя изменить, мой друг Берналь… - Грустно прохрипел он, - От Дикого Охотника не возможно так просто убежать. Да и у меня не осталось на это сил. Я уже не могу по-другому… А сейчас, я перегрызу твою глотку! – Глаза его сверкнули зловещим адским огнем.
Я судорожно перекрестился.
- Думаешь, поможет? – Уродливо усмехнулся он. – Если бы ты хоть немного верил в то, что делаешь…
Острые как бритва клыки сомкнулись на моем горле. Болевой шок вывел меня из оцепенения, и я совершил единственное, что мог сделать для своего спасения.
Отстранившись от мерзкой пасти чудовища, я резкими движениями обмотал псиную шею нитями в своих руках, затягивая на ней удушающие кольца. Нити оказались очень прочными, они так глубоко врезались в мохнатую шею твари, что глаза ее вылезли из орбит, а большой красный язык вывалился из пасти. Раздался приглушенный хрип, и кровавые клочья пены и слюны повисли на обнаженных клыках. Тело адского пса конвульсивно задергалось, напряглось и ослабло. На какое-то мгновение глаза Кортеса приняли осмысленное выражение. Мне показалось, что в них промелькнуло удивление и еще что-то… Благодарность?
Тварь повалилась на бок и испустила дух.
В ту же секунду скала содрогнулась, словно от могучего удара. Сверху посыпался песок и камни. Дикий Охотник негодовал - убили его пса, одного из лучших.
Каменная стена треснула, образуя проход. Как только я проскользнул в него, за спиной обрушился камнепад, заваливая выход. Осталось только идти вперед, в неизвестность, натыкаясь в кромешной тьме на выпирающие из стен камни.
Идти было трудно. Что-то сильно стесняло движения. Вот бы сейчас факел! Ведь так можно и голову расшибить… Я остановился как вкопанный. Надо успокоиться и вернуть равновесие. Что же вообще происходит? Где реальность, а где мои кошмары? Где сны, а где галлюциногенные состояния, вызванные курением странной травы со стариком индейцем? Чем были мои встречи вне пространства и времени с Дроганом? Насколько реален мир чувств и ощущений, созданный моей неосознанной любовью к К`Очиль? Где границы всех этих состояний, и чем они созданы?
Вопросы…вопросы…вопросы… Я почувствовал, как сильно устал от них, и вдруг все стало таким неважным и пустым. Вопросы куда-то исчезли, вместе с ними растворился и я, а то, что осталось, потянулось к К`Очиль…
Мы снова лежали на медвежьей шкуре. Я нежно обнимал ее, а она доверчиво прижималась щекой к моей груди.
- Я вернулся, К`Очиль, чтобы сказать, что люблю тебя, – произнес я.
- Знай, я всегда с тобой, что бы ни произошло, – сказала она.
- Это хорошо… - Я улыбнулся и закрыл глаза, наслаждаясь мгновениями, растягивая их в вечность.
- К`Очиль, мне надо идти. Я бы никогда не оставил тебя, но… меня тянет назад в Лабиринт. Я должен кое-что завершить…
- Я знаю. Иди. – Ответила она, не поднимая глаз.
Прежде чем уйти, мне захотелось проститься еще с одним человеком. Внутренним намерением я потянулся к старому индейцу…
Старик сидел молча, слушая потрескивание хвороста в костре, пение цикад, и курил трубку.
- Прощай, вождь, я буду помнить тебя! – Произнес я.
Индеец засмеялся. Никогда еще я не видел его смеющимся.
- Бегство не может продолжаться бесконечно. – Наконец сказал он. – Ты нашел свой путь, на нем много ловушек, и так же, как все другие, он ведет вникуда. Ступай, мой мальчик, но никогда не прощайся!
9
Картина с индейцем и сиянием костра в ночи растаяла в воздухе как мираж. Я снова продвигался в темноте, ощупывая пальцами холодную стену скалы. Откуда-то пришло знание, что где-то рядом должен быть свет. Поверхность стены круто повернула влево, и я увидел факел. Он лежал на широком плоском выступе каменной стены и фосфоресцировал необычным фиолетовым сиянием. Воспользовавшись факелом, я смог, наконец, разглядеть то, что мешало мне передвигаться. Это были нити, выходившие из моих ладоней. Я весь запутался в них, они облепили всего меня тонкой паутиной. Попытки освободиться привели лишь к тому, что я запутался еще больше. Бросив бесполезное занятие, я двинулся дальше, совершая немного неловкие движения, частично ограничиваемые липкими путами.
Недолго думая, я свернул в появившееся справа ответвление. Сделав несколько шагов, повернул налево и, оказавшись на развилке, решил держаться левой стороны. Дорога пошла под большим наклоном вниз, я хотел вернуться назад, но, пройдя достаточное расстояние, не обнаружил ни одного ответвления. Наверное, я был невнимателен и пропустил какой-то поворот, хотя все это показалось мне довольно странным…
В пещере стоял затхлый запах сырости. Я старался не думать о жутких существах, населявших подземные тоннели, чтобы не материализовывать свои страхи. Но чем дальше я уходил в неизвестность, тем сложнее мне это удавалось. Фиолетовое сияние факела оставалось единственным, что вселяло в меня хоть какую-то уверенность. Этот оттенок свечения казался до боли знакомым, хотелось думать, что в самый трудный момент мой ангел хранитель не оставил меня…
Что-то, я даже не успел заметить что, пронеслось рядом, едва коснувшись моего лица. Свет факела дрогнул. Сердце учащенно забилось, готовое выпрыгнуть наружу. Я затаил дыхание, вслушиваясь в темноту тоннеля. Тишина. Напряженная вибрирующая тишина, бьющая по барабанным перепонкам, окружала меня. Она словно наблюдала за мной, ожидая моих действий. Чувствуя, как волосы шевелятся на голове, как холодный липкий пот стекает по позвоночнику, я двинулся дальше.
Ответвление в сторону, небольшой подъем, опять вниз и налево. Вскоре я совсем запутался в поворотах и ответвлениях и шел наугад, забыв о направлении. Иногда казалось, что я вновь попадаю на один и тот же участок пути, словно двигаюсь по каким-то, замысловато переплетенным между собой, кругам. Сколотый камень, выступающий из правой стены, кусок кристаллической породы, преломляющий частицы света, отбрасываемого факелом, огромный каменный нарост неправильной конической формы, свисающий с потолка, все это я уже видел раньше…
Я потерялся во времени и научился не думать о кошмарах тьмы, привык к постоянному страху повстречать за каждым следующим поворотом поджидающую меня там злобную тварь. С удивлением я замечал, что ко всему можно привыкнуть. Даже блуждая так, в потемках переплетений коридоров, можно найти для себя что-то удобное, завораживающее и даже успокаивающее. Можно вообразить себя стражем подземного Лабиринта и изучать, познавать хитросплетения его поворотов, или носиться по каменным коридорам в поисках заблудших душ. Можно не обращать внимания и совсем забыть о нитях, все сильнее и сильнее опутывающих бессмысленно блуждающую плоть. В конце концов, можно привыкнуть видеть в темноте, и сияние факела будет только резать глаза…
Тогда… тогда можно превратиться в тень… Такую же как остальные. Я видел, как они носятся по темным тоннелям Лабиринта, заключенные в каменную темницу стен, забывшие о выходе в процессе его поиска, потерянные в своем мнимом ощущении свободы. Они не ведают, что их свобода существует только в границах Лабиринта, потому, что сами они – создания Лабиринта. А может быть – создатели? Но все равно, они обречены на бесцельные скитания лишь до тех пор, пока их не настигнет Пожиратель Теней, питающийся их эманациями. Но даже об этом не стоит думать, ведь это случится когда-то потом, если вообще случится. Всегда кажется, что «сейчас» от «потом» отделяет целая вечность, и не хочется верить в то, что это страшно звучащее «потом» вообще когда-нибудь наступит.
Невозможно избавиться от ощущения, что за границами каменных коридоров Лабиринта должно существовать что-то еще. Может, оно более совершенное и прекрасное, но ты уже не мыслишь себя без стен и затхлого запаха сырости, который со временем становится родным и знакомым.
В поисках выхода попадаешь в новый виток соединяющихся тоннелей и коридоров и понимаешь, что и по этому кругу проходил уже не раз. Стараешься сохранить в памяти причудливую мозаику камней стены, ведь хочется думать, что узоры переплетающихся трещин – это ни что иное, как сакральные письмена богов, скрывающие какую-то тайну, и, с благоговением касаясь их, приближаешься к выходу. Но трудно признаться себе в том, что, сворачивая в ближайший проход, каждый раз в глубине души надеешься, что выход не там, а где-то в другом месте. И когда-нибудь обязательно к нему придешь, но только не сейчас…не сегодня…Когда понимаешь это, становится страшно…
Но приходит время, когда движения теряют былую свободу и силу. Сковывающие тело нити не позволяют сделать шаг. Каждое малейшее движение дается с трудом. Становится все труднее и труднее убегать. И тогда Пожиратель Теней начинает дышать тебе в спину…
Неужели все так и закончится?
Что это - одно бессмысленное, никому не нужное мгновение из жизни гусеницы?…
Я упал, окончательно запутавшись в нитях. Плотно облепив тело и голову, они превратились в сплошной слой пленки, полностью изолировавший меня от внешнего мира. Я оказался внутри кокона. Дышать становилось все труднее и труднее. Воздуха не хватало. Сознание начало медленно покидать меня.
Гусеница, заснувшая в коконе! Этот кокон станет ее вечной темницей, если она во время не сформирует намеренье трансформироваться в более совершенное и прекрасное существо. Я заметил, что хаотичное переплетение нитей, из которых состоял мой кокон, напоминает схему Лабиринта…
В это мгновение я всем своим существом захотел проснуться.
10
Глубокий вдох наполнил легкие свежим морским воздухом. Голову продолжала сдавливать налипшая паутина кокона. Я попытался отодрать ее, и мне это удалось…Но вместо нее в руках оказался железный шлем, помятый ударом ацтека морион, со сколотой заклепкой в форме львиной головки с кольцом в пасти. По шлемом волосы слиплись от спекшейся крови и, срывая его с головы, я испытал сильную боль.
Но что была боль по сравнению с тем светом, что переполнял меня изнутри. Лабиринт исчез, но исчезла и клетка, где томилось в заточении мое сознание. Теперь я воспринимал мир четко, с поразительной легкостью и пониманием.
Я освободился от тяжелой кирасы, скинул с себя все доспехи и одежду, оставшись совершенно голым. Любая защита была бессмысленной тяжестью. Опираясь на сломанное древко копья, я поднялся на ноги, и стоял один посреди равнины, сплошь усеянной трупами. Грифы, пировавшие останками мертвецов, настороженно повернули ко мне свои безобразные лысые головы, но, не почуяв опасности, вернулись к своему отвратительному занятию.
С трудом передвигая ноги, я отправился к океану. Несмотря на боль во всем теле и сильную слабость от потери крови, на душе было необыкновенно легко.
С побережья дул теплый бриз. Приятно было ощущать его касание на коже. У самого берега колыхалась прибитая волнами пустая индейская пирога. Я забрался в нее, и не нашел весел, но мне они не были нужны. Я знал, что рана в распоротом боку смертельна.
Отправляясь в свой последний путь, я лежал на дне пироги, с закрытыми глазами, с улыбкой на устах, и сливался со всем миром в прощальном танце.
Внезапно пришла мысль о том, какой же из всех «я» - настоящий? Было ли все пережитое предсмертным бредом?
Я вдохнул полную грудь воздуха и медленно выдохнул. Мысли улетели ничем не сдерживаемые…
Какое все это имеет значение, когда знаешь, с чем уходишь из этого мира.
В Лабиринте много загадок, да и у самого Лабиринта бесчисленное множество теней и отражений. Даже когда выходишь из него, попадаешь в его продолжение. Все существование – это путь по Лабиринту, путь в никуда. Единственный ключ ко всем загадкам Лабиринта – осознанность, стирание всякой личности и превращение в Ничто, которое Все… которое и есть Лабиринт…
Как сложно это понять умом, потому что находится вне ума. Да и что вообще можно знать о Лабиринте …
Пирогу давно отнесло от берега, и она мерно покачивалась в волнах, унося меня в открытый океан. Волны нежно терлись о ее бока и пели мне песню о том, что, когда сердце переполнено доверием, благодарностью и любовью, в нем не остается места страху…
11
Я сразу же узнал запах, этот смешанный аромат соленой морской воды и весенних полевых цветов, издаваемый мягкой и теплой кожей ее тела, с которым меня связывала живая пульсирующая пуповина…
Звучала медленная спокойная музыка, и кто-то читал тихим задумчивым голосом:
« Не забывайте, что я вернусь к вам.
Еще мгновение, и моя страсть соберет песок и пену
для другого тела.
Еще мгновение, минута покоя на ветру, и другая женщина
родит меня » *
___________________
* Калил Джебран. « Пророк ».
|
|