Запах хвойного леса наполнял легкие. Иглы и хворост сплошным ковром расстилались под ногами. Мы шли тихо, очень тихо. Через пару минут мы вышли на небольшую поляну. Трава на ней немного пожелтела от наступившей недавно осени. Мы поставили палатку. Я пошел собирать хворост для костра, а моя спутница начала доставать разную снедь из небольшого рюкзака. Когда я вернулся, она сидела на небольшом, зеленого цвета, покрывале рядом с палаткой и смотрела в небо. Где-то недалеко послышалось уханье совы. Маленькая рыжая белочка прибежала к поляне в поисках орехов. Она изучила нас своими черненькими глазками и вскарабкалась на одно из деревьев. Я положил хворост возле палатки. Небольшой лопаткой сделал углубление в земле, положил туда хворост и поджег его тонкой спичкой с капелькой серы на конце. Сверху я уложил ветки потолще. Хворост заполыхал красным огнем. Сухие ветки сначала сопротивлялись огню из последних сил, но потом загорелись тоже и начали потрескивать. Я сел рядом с Оксаной и обнял ее. Она, кажется, даже не почувствовала этого. Ее взгляд опустился на полыхающий костер, по щеке скатилась слезинка. Я обнял Оксану крепче, поправил ее черные, как смола, волосы и нежно поцеловал в щеку. Она посмотрела на меня своими зелеными глазами и тут же отвела взгляд. Оксана произнесла шепотом:
- Ты меня не забудешь? Правда ведь, не забудешь?
- Я тебя никогда не забуду. Вот только ты меня, скорее всего, уже не вспомнишь. Твои воспоминания обо мне будут стерты. Я даже не знаю, во что они превратятся. В пустые вечера возле телевизора или в романтические приключения. – мне приходилось повторят это вот уже третий день. Но все равно, я старался, чтобы мой голос был нежным и тихим. Я же люблю ее, эту милую девчонку. Которая плачет по поводу и без, так звонко смеется над моими неудачными шутками и чертовски хорошо целуется. Как я ее люблю. И зачем я только согласился?
- Зачем ты только согласился на эту затею? – Она словно прочитала мои невеселые мысли.
- Потому что… Просто так нужно. – Я сам не могу понять, зачем и почему. Так нужно. Если не я, то кто еще?
- Ты же знаешь, как я тебя люблю. И как я буду страдать без тебя. – Она надула свои пухленькие губки.
- Нет, не будешь. Если ты меня встретишь еще раз, ты даже не вспомнишь, кто я такой. А я уйду всего на один космический час. – Она затихла. Я слышал только ее спокойное дыхание и стук ее сердца. Оксана положила голову мне на колени и закрыла глаза. Когда мне уже показалось, что она спит, она тем же шепотом уверенно произнесла:
- Нет, я тебя не забуду. Никогда. – Ее рука с тонкими наманекюренными пальцами погладила меня по светлым волосам. Спустилась ниже, погладила по небритой щеке. Когда она хотела меня поцеловать, и наши губы почти сомкнулись, я понял, что процесс начался. Сначала я перестал чувствовать свои руки. Я посмотрел на них и ужаснулся от того, что увидел. Пальцы начали таять в пространстве. Потом ноги, тело и голова. Только сознание еще оставалось на этой богом забытой планете и каким-то образом ощущало поцелуй. После наступила кромешная тьма. Я очнулся лежа на кушетке в одной из палат местной больницы. Это стандартно. Многие ощущали себя после перехода в больнице, поликлинике или другом общественном месте, вроде вокзала или ресторана. На мне джинсовая куртка, джинсы и светло-серый свитер. Мимо палаты ходят медсестры в белых халатах, врачи и пациенты. На меня никто не обращает внимания. Тоже парадокс перехода. Целый час после него никто не будет обращать на вас внимание. Как будто вас не существует. Так мне говорили на инструктаже. Мне нужно узнать, что это за город. Я выхожу из больницы и осматриваюсь вокруг. Название города я узнал, когда прошел несколько сотен метров по чистому асфальту до вокзала. «Лейпциг» с трудом прочел я надпись на иностранном языке, вроде как французском. Интересно, здесь говорят на английском? Я посмотрел на наручные часы. С моего появления здесь прошел ровно один час. По международному соглашению всем, кто прошел процедуру перехода предоставляется бесплатное питание в течении двух дней и бесплатная поездка в страну, в которой они жили до перехода. В доказательство нужно показать специальный чип, который по размеру меньше таблетки раза в два. Он имплантируется под кожу в предплечье. Я подошел к кассе, показал кассиру свой имплантант. Кассир, седой старичок шестидесяти лет с незапоминающимися чертами лица, коротко кивнул, взял в руки специальное считывающее устройство, чем-то напоминающее пистолет средних размеров, и провел им по моему имплантанту. Он спросил меня, говорю ли я на английском. Я ответил, что да, говорю. Он спросил, куда я еду. Я сказал, что в Москву. Он увлеченно начал тараторить о том, что есть несколько способов добраться в Москву. Первый, самый длинный по времени – это воспользоваться железной дорогой. Сначала нужно доехать до Берлина (оказывается, я очутился в Германии), а потом оттуда прямым на Москву. Такая дорога займет «всего» трое суток. Второй способ несколько быстрее. Состоит он в том, чтобы доехать железной дорогой до Берлина, а оттуда самолетом попасть в Москву. Третий способ – прямой рейс до Москвы из Лейпцига. Но прямые рейсы бывают в здешнем аэропорте нечасто, всего раз в две недели. По словам кассира, мне повезло, и следующий рейс будет через три дня. Я соглашаюсь на второй вариант, кассир выписывает мне билеты, я говорю спасибо и отхожу от кассы. Следующий поезд до Берлина через полчаса. На платформу его подадут ровно за десять минут до отбытия. Я сажусь в зале ожидания на одно из мягких кресел. Да, куда тут Киевскому или Белорусскому вокзалам соперничать с пускай даже маленьким, уютненьким европейским вокзальчиком. Теорию перемещения в пространстве, или как его еще называют, переходом выдвинул еще Исаак Ньютон. Еще бы не выдвинул, когда уже в то время невесть куда пропадали не только обычные люди, но и известные личности. Естественно, все напрочь забывали об их существовании, но некоторые возвращались к своему бывшему месту жительства и рассказывали странные истории. По его теории, любой человек, может перемещаться в некоем пространстве (потом его назвали «квази-пространством»), чем обрекает на беспамятство о его существовании всех знакомых ему людей. Только, как позже установил опытным путем Эйнштейн, это не случайный человек. И энергию, которая перемещает его, можно сфокусировать. Как установил Эйнштейн, без перехода обойтись нельзя, энергия должна на что-то расходоваться. Также он предложил механизм, с помощью которого можно фокусировать эту энергию на какого-либо определенного человека. Все действие происходило на планете, потому что эта энергия очень мала и не может перемещать предметы далеко в космос, на чем настаивали некоторые научные круги в НАСА. Эх, какая была затея! Путешествовать через сотни и миллионы световых лет, не прилагая никаких усилий и не используя топлива. Но ничего не получилось. Невозможно, просто невозможно сделать такой аппарат, который смог бы сфокусировать столько энергии. Постепенно государства поняли весь вред, наносимый такими переходами. Что будет, например, если президент какой-нибудь страны исчезнет неизвестно куда? Или целая армия переместиться из зоны боевых действий куда-нибудь в Африку. А бывало и такое. Поэтому существуют специальные люди, которым дают деньги, чтобы они выступали в роли перемещаемых. Большие деньги. Вы спросите, почему я согласился на такое? Мои родители умирают. От рака. А лечение очень дорогое. Рак, кстати, излечим. Поэтому я согласился. Деньги уже, наверное, поступили на их счет.
|
|