1991 г
Воскресну
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Ты пришла. Я ждал тебя.
- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?
- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь...
-Ты слышишь... Но ведь я ничего не говорю...
- Я слышу тебя.
Тишина тихо звенит. Нет, это звенит песок. Призрачными струйками он стекает с жёлтых гребней. И нежно поёт что-то на своём языке. Наверное, вспоминает море. Я помню его.
Шуршат волны. Чайки бешено носятся, выискивая рыбёшек в изумрудно- золотой толще, пронизанной, как солнечник лучами, сетью тончайшего звёздного невода. Отплескало, отшелестело - и ушло куда-то за окоём. Пришли люди, пригнали овец - на короткий миг, всего лишь на пару тысячелетий... Тучные стада бродят по пастбищам. Художник окунает тонкую кисть в лазурь, и терпко пахнет влажная извёстка.
А потом наступили пески. Хрустящие на зубах суховеи горячим дыханием умертвили овец и вселили страх в сердца древних пастухов.
Они ушли, а я осталась, нарисованная, на обнажившейся под ветром стене. Они ушли, и последний в караване, - наверное, это был художник, - обернувшись, увидел, как ветер слизывает шершавым языком глиняные крыши построек.
Прах засыпает города. Мёртвые лучи касаются мягкими пальцами тусклых фресок. И они оживают. Вечно кружится в медленном танце темноволосая, девушка.
А потом прошёл он. Он появился внезапно на рассвете, и никто не знал, откуда. Он один знает и помнит.
Зимой обрывки тумана полощутся на прямых, как застывшие стрелы часов, реях. Он стоит, чуть покосившись, чуть приподняв бушприт над барханом, словно невиданная катастрофа застигла его вот так, в борьбе с ветром и волнами, вмиг окутав сухим серым небом и песком, чистым и зыбким, как в часах. И теперь он прямо и отчаянно рвется в лазурь, к горячим ветрам, туда, где полощется свежая манящая синева. Он уже не зовет на помощь. Он ждет.
Рыжее пятнышко скатывается кубарем по рогатому бархану. Ушастый фенёк подходит к кораблю.
- Привет,- он лижет обшивку. - Опять солёный. Ты плачешь?
- Нет, - устало скрипит корабль.- Это море.
- Что это - море? Это как пустыня?
- Да. Только барханы зелёные, прозрачные и всё время движутся. И хочется пить...
- Мне тоже,- понимающе вздыхает лисёнок.
В ответ корабль невнятно что-то скрипит. Лисёнок настораживает уши и исчезает под доски, в тень. Кораблю кажется, будто все паруса разом захлопали. Он кряхтит, и чуть приподнимает голову носовая фигура. Он качает штурвал. Словно из далёкого-далёкого сна слышится отдаленный рокот волн. Рогатый бархан качнулся. На целый дюйм выше поднимается бушприт.
Я, отфыркиваясь, сижу на песке. Барханы качаются. Обхватываю руками голову и мотаю ей. Поднимаюсь. Корабль приветствует меня громким скрипом сходней, деревянный настил палубы мягко стелется мне под ноги. Я подхожу к штурвалу и глажу тёплое дерево, отполированное многими парами давно истлевших ладоней, ветер приносит запах йода. Я вижу разбитый фонарь, что-то громко хлопает. Я отскакиваю в сторону. Крышка люка чуть качается, откинувшись на ржавых петлях. Я осторожно приближаюсь к чёрной квадратной дыре, чувствуя, что меня приглашают "на огонёк". Постояла. Вздохнула и шагнула в пустоту. Но не упала. Невидимая лестница заботливо подставила мне свою дрожащую спину. Я осторожно сошла на пол. Кто-то с шумом взлетел из-под моих ног и исчез в зените. В слюдяном иллюминаторе, закрытом ставнем, отражался дрожащий язычок свечи. Темнота чуть заметно шелохнулась. Я на всякий случай отступила.
- Это ты?- Слышится смутно знакомый голос.- Это ты тревожишь ветер?
Глаза привыкали к темноте. Кто-то снял нагар со свечи. Пальцами.
Стало светлее. Я подошла.
- Ты ждал меня?
- Я обещал.
- Ты знал?.. Откуда? И как нашла я эту дорогу?..
- Я чувствовал тебя, как тайнопись природы. А ты просто знала. Сюда
не ошибёшься дорогой.
- Ты человек?- Помедлив, осторожно спрашиваю я.- Люди здесь есть?
- Есть. Сейчас я покажу тебе людей.
Чья-то ладонь прохладно касается моей руки. Я отшатываюсь.
- Не бойся. Иди сюда. Сейчас я покажу тебе людей,- повторяет негромкий голос.
Я, внутренне сжавшись, дотрагиваюсь до ладони. Он мягкая и тёплая. Живая. Меня ведут к зеркалу, завешанному паутиной и пылью.
Пыль оседает на пол. Но в зеркале ограняется лишь мутный огонек свечи.
- Я ничего не вижу.
- Да, - помедлив, соглашается голос.- Там ничего и нет. Прости, я обманул тебя. Здесь нет людей. Мы зато теперь-свободны. И этот корабль-призрак…
- Призрак?..- Я касаюсь ладонью обшивки. Пальцы встречают чуть влажную теплую шероховатость.
- Это наваждение,- объясняет голос.
Я перевожу дух. Снаружи наплывно нарастает легкий дробный стук, словно кто-то роняет на настил палубы бесконечную пригоршню горошин.
- Там, наверху, пошёл дождь,- тихо сообщает голос.- Здесь теперь часто идёт дождь...
- Я поняла,- я обречённо сажусь на нижнюю ступеньку лестницы.- Ты обещал именно это.
-Это не я. Это Время.
Сверху что-то с треском падает. Смотрю туда - это захлопнулся люк.
В ту же секунду меня оглушает темнота.
- Не бойся,- слышится спокойный голос.- Это просто ветер задул свечу.
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Ты пришла. Я ждал тебя.
- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?
- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь потом...
- Ты слышишь?.. Но ведь я ничего не говорю…
- Я слышу тебя.
... Я иду на голос. Осень пожухлыми листьями шуршит у меня под ногами. По небу, почему-то против ветра, быстро бегут низкие тёмно-серые тучи. Ветер бьёт в лицо, мешает идти, поднимает навстречу тучи пыли и листьев. Я иду по аллее. Поворачивало голову. Деревья по обеим сторонам аллеи совсем голые, но я почему-то отмечаю про себя: это магнолии. Я слышу терпкий аромат.
Деревья тянут ко мне узловатые ветки, засохшие цветы что-то кричат мне вслед. Я отвожу ветви руками.
- Где ты?
- Подожди еще. Немного. Ты узнаешь. Сейчас я покажу тебе Вечность.
Ужас холодной палкой тычет в мое сердце. Откуда этот страх? Спотыкаюсь, падаю, снова бегу вперед. Аллея кончается. Передо мной – стена. Полуразвалившиеся, зеленые от времени, кирпичи. На моей ладони – рыжее крошево. Иду вдоль стены и вижу обелиск. Ветер кончается. Звенит тишина. Подхожу. Обелиск невысокий, чуть ниже меня. Перед моими глазами - выбитый на розоватом мраморе крест.
Моя ладонь скользит по влажной поверхности обелиска. Сумерки сгущаются. Опускаю глаза: на земле лежит флаг. Почему-то Андреевский. Наклоняюсь, различаю между его складками букетик цветов. Беру
цветы в руки - они рассыпаются в прах. Встаю на колени, прижимаюсь лбом к камню. Боль пронзает меня. Я помню, как было всё. Помню себя, помню, как дрожал у меня в руках маленький букетик фиалок. Не помню только его, когда-то, должно быть, родного. Хочется плакать.
- Где ты?
- Здесь.
Встаю, оглядываюсь.
- Где?!.. Я ничего не вижу.
Крошки цветов падают на белую ткань, оставляя на ней расплывающиеся алые пятнышки.
- Я здесь. Прости, я обманул тебя.
- Я не понимаю.
- Ты опоздала. Но это была ты. Это твои цветы. И ты помнишь - иначе ты не услышала бы мой голос.
- Но...
- Я понимаю. Прости... Я ждал тебя. Но ты опоздала.
- Я слышу тебя...
- Я здесь. Ты меня не увидишь. Меня нет. Меня давно уже нет. Но я
вижу тебя. Я рядом с тобой. Я не дождался тебя.
Я дотрагиваюсь до мрамора. Он теплеет. Я снова становлюсь на колени и, обхватив руками обелиск, прижимаюсь к нему щекой. Острая тоска захлестнула меня, и я не стала сдерживать слез, не понимая, откуда они взялись и почему хочется плакать, словно потеряв что-то бесконечно родное. Поднимается буря.
- Где ты был?
- Где был?.. Я жил.
- Прости.
- Не плачь. Я снова буду ждать тебя. Я снова дождусь. И ты придёшь. Не скоро. Но тогда, быть может, ты увидишь меня. А пока прощай. Скоро ветер разгонит тучи. Мне надо уходить.
-Нет. Не уходи. Не плачь.
- Я не плачу. Это роса.
Капелька дрожит у меня на ладони.
- Она солёная. Ты плачешь.
- Нет. Это море.
- Море?..
-Прощай.
Где-то плотно притворили дверь. Я отстраняюсь и смотрю, как солёные капли впитываются в пористый мрамор. Чья-то тёплая рука дотрагивается до моего плеча. Я вздрагиваю, но не решаясь повернуть голову.
Ветер пытается оторвать меня от обелиска. Я встало на ноги и быстро оглядываюсь. По аллее удаляется чья-то зыбкая фигура. Бросаюсь следом. Налетает гроза, принеся с собой шквальный ветер и охапки ледяных брызг. Ветер, снова почему-то дующий навстречу, сбивает с ног.
Я по щиколотку увязано в мокрых листьях. Догоняю медленно бредущую фигуру, но она снова появляется далеко впереди, и я чувствую свою неподвижность. Протягиваю руки – они хватают пустоту. Решаю закричать – и не слышу своего голоса. Продолжаю в холодном поту свое бесконечное преследование.
Что-то заставило меня остановиться и оглянуться. В двух шагах от меня возвышается полуразвалившаяся кирпичная стена. На моих глазах она рушится и скрывает под собой обелиск. Похолодев от ужаса, оборачиваюсь к аллее. Ни аллеи, ни путника. Со всех сторон меня обступает душистый, весь в бело-розовой пене, весенний яблоневый сад. Круглые нежные лепестки кружатся передо мной, и я чувствую, что лечу, нет – долго падаю в душистый розовый полумрак.
Просыпаюсь. Ветерок, врываясь в сиреневую от морозного утра форточку, чуть колышет занавески. Далеко-далеко, стуча на стыках, бежит куда-то электричка. Словно голос, незнакомый, но болезненно родной, звучит в мозгу заблудившееся эхо. Из сумеречного угла на меня пристально смотрят желтые, немигающие, как звезды, глаза черного кота, разбуженного моим криком.
- Здравствуй.
- Здравствуй.
- Ты пришла. Я ждал тебя.
- Кто ты? Где? Почему твой голос такой грустный?
- Мне не грустно. Мне хорошо. Когда-нибудь ты поймёшь это. Когда-нибудь...
-Ты слышишь... Но ведь я ничего не говорю...
- Я слышу тебя.
* * *
|
|