Первое и единственное публичное выступление Алика в школьные годы состоялось в четвертом классе.
Готовился праздничный концерт школьной самодеятельности: стихи, песни, сценки, танцевальные номера и прочее. Начать решили, как большие, с доклада, который и поручили Алику, мальчику с феноменальной памятью. Две странички общих фраз были одобрены классной руководительницей, затем завучем и выучены Аликом наизусть: шпаргалками в те времена еще не пользовался даже сам Леонид Ильич. В докладе бегло упоминались славные страницы российской истории и в конце цитировались строчки из Лермонтова - про то, что были схватки боевые, да говорят, еще какие. Никто не разглядел в этой цитате бомбы замедленного действия.
И вот концерт. Народу в зале полно: старшеклассники, младшеклассники, родители, специально приглашенные ветераны войны и труда. За кулисами тоже столпотворение: все занятые в концерте плюс вожатые плюс учителя плюс куча добровольных помощников. Конферансье объявил начало, Алик, вытолкнутый на сцену, прошел к трибуне...
Обычно такие рассказы заканчиваются тем, что выступающий, потерявшись, забывает или путает слова. С Аликом этого случиться не могло. Круглый отличник, он привык отвечать урок в любых условиях, не отвлекаясь на занимающийся своими делами класс. Вот и сейчас он мгновенно отключился от гудящего зала, от света софитов, от возни за кулисами. Просто перестал все это видеть и слышать. Громко и четко, безо всяких актерских изысков он отбарабанил текст доклада, продекламировал «схватки боевые»... и не остановился. Команды, «достаточно, пять» не прозвучало, а что отвечать дальше, было совершенно очевидно: «Бородино» он знал до последней запятой.
Стихотворение «Бородино» довольно длинное. Наверное, его не так легко прослушать целиком даже в исполнении великого Юрского, а тут Юрским и не пахло. К пятой строфе в зале началось покашливание и перешептывание, к шестой – смешки, к восьмой – свист и топание ногами. Из-за кулис уже не шептали, а кричали в голос: «Алик, заканчивай!» Но Алик был непоколебим. Он впал в состояние, сходное с состоянием глухаря на току. Все окружающее виделось и слышалось как сквозь туман, и единственной путеводной звездой в этом тумане сверкали бессмертные лермонтовские строки.
Лучший друг Вовка Медведев пригнувшись пробежал по сцене и попытался за фалды школьного пиджачка сдернуть Алика с трибуны. Не тут-то было. Ни на мгновение не переставая декламировать, Алик отмахнулся от него левой рукой, потом правой, потом вцепился обеими руками в трибуну и лягнул ногой куда-то назад. Ушибленный Вовка покатился по сцене и уполз за кулисы. Зал уже лежал.
На этом наступило некоторое затишье. И зал, и кулисы решили смириться с неизбежным и дотерпеть до последней строфы, благо оставалось уже немного. Но Алик превзошел их ожидания. Покончив с «Бородином» и даже не переведя дух, он объявил: «А еще Лермонтов написал поэму "Мцыри"»! И погнал с самой первой строчки.
На сцену, уже не скрываясь, вышли два десятиклассника, взяли Алика за руки – за ноги и унесли за кулисы. Там он еще бормотал некоторое время, пока не перешел на плач. Концерт кое-как продолжился, но был сильно скомкан.
Из этого случая Алик вынес некоторую неприязнь к творчеству Лермонтова и сильную неприязнь к публичным выступлениям. Самое удивительное, что каких-нибудь восемь лет спустя он снова оказался на сцене. Но это уже совсем другая история.
|
|