Милка любила выдумывать. Она выдумывала все-все вокруг, даже себя иногда выдумывала. Конечно, она знала, что все вокруг нее: и папа, и мама, и бабушка уже выдуманы до конца, но ей очень хотелось додумать их еще немножко. Так, например, папе она всегда додумывала черные усы, когда он уходил на работу, а маме Милка додумывала красный бантик на белой ее пуховой кофте. Эта кофта нравилась Милке уже давным-давно, но она ей была большой, поэтому девочка только любовалась этой кофтой, когда ее носила мама, а для еще большей красоты выдумала сбоку аккуратный красный бантик. Бабушке было интересно что-нибудь додумывать. Вот день назад, когда бабушка и Милка были во дворе, и бабушка села на скамейку к двум другим дворовым бабушкам и завела с ними разговор, Милке не понравилось то, что ее бабушка такая добрая и ласковая, что самая лучшая на свете, выглядит почти обычно. Поэтому Милка навыдумывала кругом много-много кустов белых роз и ромашек, а бабушку покрасила в яркий желтый цвет. Бабушка светилась и блестела на солнышке, как золотая, а, может, она и была всегда золотая, просто никто никогда этого не замечал кроме самой Милки.
Возможно, что все округ Милки было слишком строгим и бесцветным, потому что хотелось девочке непременно разрисовать красками вокруг все дом, обои и доски с объявлениями.
- Серое должно быть обязательно синим или голубым, - думала Милка. – Ведь небо, когда дождливое, тоже становится серым, но потом обязательно возвращается синее или голубое. Другое дело трава, и цветы, и земля. Они часто меняют цвета. Даже песок в песочнице каждый раз другой то сухой, то мокрый, а то вовсе какой-то неродной.
Изменчивость в природе привлекала Милку.
- Природа интересная, в ней много цветов и секретов, - сказала она как-то маме.
- Каких секретов? – спросила мама.
- Самых разных, - пожала плечами девочка. – Почему ты, например, моя мама, а не чья-нибудь другая. Ведь всех в мире очень много, не сосчитать и все же у меня мама именно ты – мама! Вот это секрет… природы…
И папа любил секреты, как и Милка. У него даже книги на полке так называются «Секреты физики», «Секретная сделка», а у мамы есть книга «Секреты молодости». Пусть папа и мама молчат, но Милка знает, что секреты любят абсолютно все, Даже бабушка иногда говорит так:
- И откуда в дом тараканы идут?! Вот секрет, так секрет!
- Секрет природы, - подсказывала ей Милка и была совершенно права!
А в школе выдумывать было трудно. Учительница то и дело отвлекала Милку от ее любимой работы. Только Милка что-то выдумает хорошее и яркое, только начнет выдумку эту ко всем подстраивать, как учительница ее перебьет.
- Сиди, – говорит она, - тихо, не оборачивайся к соседям!
Иногда Милке так и казалось, что учительнице от всех детей только и надо, чтобы они сидели тихо, не шелохнувшись ни разу, как каменные, да еще руки складывали одна на другую! Милка ей так и сказала:
- Мы ведь живые! Как нам совсем тихо сидеть? Если только в камни превращаться!
А учительница абсолютно ее не поняла, ну ни капельки! Тогда Милка и решила, что учительница – это, конечно же, злая колдунья, которая только претворяется хорошей, а на самом деле она старая и плохая! И Милка на уроках стала превращать себя на время в камень, но это ей не особо нравилось. Только из-за бабушки она видела камнем. Ведь так жалко бабушку, аж до слез, когда та просит Милку слушать учительницу!
В школе все было не таким, как везде, даже стены с веселыми животными были поделочными, ненастоящими. И никто этого не знал! Тогда Милка для всех остальных выдумала, что художники эти, что разрисовывали школьные стены, были старичками забавных колпаках с кисточками. Эти старички когда-то в самом начале раскрашивали небо и деревья, а потом они окончательно состарились, надели колпачки и стали ходить в школы и рисовать на стенах животных. И рисунки их выходили ненастоящими, потому что уж сильно постарели эти художники. В эту выдумку Милка вложила всю свою душу, потратила целых два урока! А дома оказалось, что никому ее выдумка не нужна, наоборот всем нужнее было домашнее задание, даже бабушке это было очень важно. Милка сжала свою выдумку в кулачки и горько заплакала.
- Ну, вот. Довели девицу до слез! – сплеснула руками бабушка и кинулась успокаивать Милку.
Объятия бабушки были теплыми и такими открытыми, что Милке даже захотелось утонуть в них навсегда.
- Бабуля, - сказала она бабушке в плечо. – Бабулечка!
- Все-все не плач, - шептала бабушка. – Сил нет видеть твои слезки!
Последнее слово вышло таким хорошим, что Милка даже перестала плакать и только шмыгала носом. Папа с мамой думали, что она плачет из-за того, что она не записала домашнее задание, и завтра ее за этот будет ругать учительница, но как они ошибались! Одна бабушка, ее маленькая хорошая бабушка все понимала. Она была такой самой лучшей, что Милку даже волной захлестнуло от этой мысли. Девочка обхватила бабушку и прижалась к ней.
- Одна ты у меня самая лучшая, - сказала ей тихо Милка. От чего ее еще мокрые глаза радостно заблестели. – Ты только меня любишь!!!
- Вот, тебе и новости! – сказала мама и ушла на кухню.
Папа, совершенно не зная, что со всеми твориться, и что делать с этим, пошел за мамой. Милка не обращала на них внимания, кроме бабушки для нее сейчас никого роднее и любимее не было.
- Я тебя никуда не отпущу, – сказала ей Милка, крепче сжав объятия. – Никуда и никому не отдам!!!
Бабушка растерянно засмеялась тихо и очень ласково, наверное, ей надо было куда-нибудь и к кому-нибудь идти.
- Не отпущу! – напомнила Милка и только тут вспомнила про свою новую выдумку о художниках – старичках.
- Ой, бабуля, - спохватилась девочка. – Идем со мной, идем в комнату! Я тебе расскажу о художниках в колпаках с кисточками! Они рисуют ненастоящих животных, потому что художники забыли, как надо рисовать! Идем!!!
Милка увела бабушку в комнату и рассказала ей все-все, что выдумала за два урока. Она еще ни разу так подробно ничего не рассказывала даже бабушке!
- А потом мама заругала, - вспомнила Милка. – И папа тоже стал сердиться из-за домашнего задания!!! – Нижняя губа девочки обиженно выпятилась вперед. – Ничего не понимают!
- Ой, Милка, беда с тобой, - вздохнула бабушка.
Милка ее не поняла: бабушка улыбалась, а говорила про какую-то беду.
- Какая беда, бабушка? – тихо спросила она.
- Никакая.
- Нет, ты говоришь неправду! – пристала к ней Милка. – Говори, что за беда?
- Ладно, - бабушка махнула рукой, - как ты дальше учиться будешь? Так и станешь на уроках свои выдумки строить?
- Да, - кивнула Милка.
- А учиться, кто за тебя будет, учительницу слушать?
- Это как-нибудь потом, - ответила девочка, точь-в-точь повторяя папину любимую фразу.
- Потом выдумками можно заниматься, а на уроках в школе учиться надо, Милка, - сказала бабушка.
- Ну, ты, бабушка, - фыркнула, недоговорив, Милка. – На уроках неинтересно!
- Что же я сделаю? – удивилась бабушка. – В школу ходишь, значит, учись.
- Совсем лучше не ходить! – придумала девочка.
- И будешь всю жизнь дурочка! – Бабушка улыбнулась.
Эти слова обидели Милку.
- Другие будут, а я нет, - сказала она.
- Другие в школе учатся, - ответила бабушка.
Милка задумалась. Конечно, бабушка хочет, чтобы она училась, он она же, итак, ходит в школу, на уроках уже никому не мешает. Но, если она еще будет слушать учительницу, то времени на выдумывание станет совсем мало!!!
- Когда же мне выдумывать? – спросила она, но бабушка ничего ей не сказала. А глаза у бабушки были светлые-светлые и добрые…
Дорога до школы занимала у Милки всего несколько минут. Надо было идти через дворы, миновать дорогу и вот она прямо перед тобой – школа! Весь путь такой короткий, по которому кроме Милки ходило еще множество других школьников. Милка даже подумала, что, если это будет продолжаться еще несколько лет, то эта дорога вопьется в землю на полметра и будет похожей на незаживающую рану, если на землю посмотреть с космоса.
- Сначала протопчется, протрется асфальт, потом заболеет земля… - шептала про себя Милка, медленно направляясь в школу ранним утром.
Ей надо было, во что бы то ни стало сейчас выдумать так, чтобы эта рана земли не появилась хотя бы в скором времени. Но ничего интересного не придумывалось. Уже впереди показалось здание школы, а выдумка все не шла в голову. Это школа все портила, сбивала с мысли.
- Ух, противная, - погрозила ей Милка, сердито нахмурившись. – Стоишь себе и стой, не мешай никому!!!
Школа была живая и, конечно же, несчастная. Её никто не любил по-настоящему, даже учительница, а Милка тем более. Хотя девочке иногда становилось ее жаль такую одинокую и брошенную, большую и пустую… В школе Милка уже ничего не выдумывала, ради бабушки и домашних заданий. Милка сама запретила себе это, только молча смотреть в окно и ждать конца занятий еще разрешала себе. И только несколько раз ей выдумывалось о школе:
- Школа – это мать, которую все бросили, - думала Милка. – Она помнит всех своих детей, а они ее нет. Поэтому она такая большая, чтобы много детей в нее влезало, а пустая, потому что все они ушли из нее. – Это показалось Милке слишком жестоким, даже по отношению к школе, поэтому она еще додумала. – Но некоторые дети возвращаются, а некоторые ее вспоминают… Еще у школы много глаз: каждое окно – это глаз, каждая дверь тоже глаз. – на этом выдумки закончились, потому что Милка подошла вплотную к входным школьным дверям.
- Опять ты меня сбила, школа, - сказала ей Милка. – Так я и не придумала, что делать с раной земли!!!
Эта задача не выходила из головы Милки все уроки, хотя она вся старалась ничего не выдумывать! Но это ей не помогло. Уроки скоро закончились, и Милка поспешила выйти из школы. Тяжелый рюкзак давил Милке на плечи. Груз науки был просто невыносим и не давал сосредоточиться мыслям, поэтому Милки сняла его и поставила на землю. Ей надо было идти домой. Мама уже ждет ее, приготовила обед, а бабушка сидит во дворе на лавочке и смотрит на угол дома, туда, откуда должна была бы скоро выйти Милка.
- Что же мне делать? – спросила девочка саму себя. – Не оставлять же рану на земле! – И тут она придумала. – Если хоть один человек будет ходить домой другой дорогой, то рана появится не через десять лет, а через двадцать, а к тому времени я подговорю ребят ходить другими дорогами, и земля больше не будет болеть!
Эта выдумка так обрадовала Милку, что она тут же надела свой рюкзак и пошла домой новой дорогой более длинной, обходя как можно больше старую короткую дорогу.
Может быть, когда-нибудь Милка и была в этих местах. Ну, конечно же, была! С мамой Милка ходила в этот магазин, а с папой покупала здесь соленую рыбу! Девочка мимоходом посмотрела на двух старичков, стоящих у ларька с сигаретами, и быстро прибавила им на головы по длинному черному цилиндру, какие она видела в книжках. Вышло очень смешно. Милка радостно заулыбалась. А на клумбе уже потухли от осени все цветочки. Жаль, Милка не умела менять время года сразу и везде, а только там, где она была. Летние васильки, пестрые ромашки, одуванчики мигом разукрасили все клумбы, вокруг запахло летом и горячим солнцем!
Милка отправилась дальше по неизведанной еще дальней дороге от школы к дому. Она отыскала трехквартирное дерево, правда птичьи гнезда были покинутыми, но она уже знала, что это только до весны. Птицы обязательно должны вернуться. Помахав деревцу рукой, Милка повернула направо и замерла… От восторга и неожиданности даже рот открыла. Впереди Милки, раскинувшись на несколько десятков метров, громоздилось, вырастая вверх квадратной горой, большеглазое печальное здание из красного кирпича. Милка тут же поняла, что это Дворец, где нет ни короля, ни королевы, ни тем более царевичей и царевен! Все они покинули свой Дворец, и теперь он тоскует по ним. От жалости к этому большому и немного неуклюжему Дворцу Милкино сердечко сжалось. Она со всех ног бросилась к нему и прижалась к его кирпичной стене. Дворец опешил от Милкиной нежности и неловко, растерянно заулыбался.
- Ты меня не бойся, - сказала ему Милка. – Меня Милкой зовут. Я как тебя увидела, так сразу поняла, кто ты такой!
Большие глаза Дворца удивленно посмотрели на него.
- Я понимаю, что этот твой секрет, - шепнула ему Милка. – Я, знаешь, люблю секреты и никогда их не выдаю! Честно!
Дворец поверил ей.
- И зачем только таких, как ты, создают, а потом бросают? – сказала Милка, вспоминая брошенную своими детьми школу. – Никак этих людей не понять!
Дворец также молча согласился с ней.
- Но теперь-то, теперь все-все будет по-другому! – Милка погладила его кирпичики. – Теперь я тебя нашла, и никогда-никогда, никогда не брошу! Понимаешь?
Конечно, Дворец все-все понимал.
- Я искала тебя, - призналась Милка. – Мне теперь нельзя ничего выдумывать в школе, дома надо делать уроки, делать другие дела, о которых мама с папой просят. Даже бабушка теперь не всегда радуется моему додумыванию! Говорит – додумывай лучше то, о чем на уроках рассказывают. Я пробовала, но все это так неинтересно! Сегодня я нашла тебя. Ты любишь выдумывать, правда? – Дворец любил выдумывать. – Тогда, тогда я всегда буду здесь! Только в школу ходить еще буду, и уроки делать, а так все с тобой! И здесь с тобой все-все-все я разукрашу! – Милка посмотрела кругом. – Ты любишь лето?
Конечно, лето было любимым временем года брошенного Дворца.
- Тогда смотри! – Милка зажмурилась, что было сил. И тут же все вокруг Дворца заплясало и запело от ярких цветов, земля зазеленела, запели летние песни птички, солнце скинуло с себя осеннюю лень и заиграло лучиками так, что любое другое солнце может только позавидовать!
- Ну, как? – посмотрела на Дворец девочка. – Нравится?
Дворец был в немом восторге. Впервые за многие годы одиночества он почувствовал подкатившее сбоку, там, где стояла Милка, огромное теплое счастье!
- Я еще и не такое могу! – похвалилась она. – Вот, возьму и…
Но ее слова перебил нудный, требовательный звонок. Милка удивленно посмотрела на здание. Разве Дворец стал школой?! Как такое могло произойти? Она оббежала угол Двора и оказалась недалеко от входных тяжелых черных дверей. Вокруг было полным-полно взрослых людей. Милка изумленно глядела ни них, а они совершенно не обращали на нее внимание!
- Они работают здесь! – догадалась девочка. – Работают от звонка до звонка. Это не школа, но и здесь есть перемены! – Она удивленно покосилась на притихший Дворец. – Что же ты сразу мне не сказал, что ты теперь работаешь работой для взрослых? Что тебя до отказа заполнили людьми, которые тебя даже не замечают!
Дворец опустил глаза вниз и молчал.
- Ну, ладно, - пожалела его Милка. – Пусть так. Ты же не можешь их всех прогнать, а то тебя разберут по кирпичику. – Дворец испуганно посмотрел на нее. – Не бойся, - успокоила девочка. – Я никому не разрешу тебя обижать!
Снова загремел неприятный звонок, толпа людей хлынула к огромным дверям. Люди заполняли Дворец, а он терпел, молча терпел. Терпела этот и Милка. И опять жалость к безответному, брошенному Дворцу сжало ее сердце сильно-сильно.
- Я всегда буду с тобой, - прошептала она.
И Милка сдержала свое обещание. Дружба с Дворцом крепла изо дня в день.
- Опять на улицу? – удивленно спрашивала мама, когда Милка, наспех выполнив домашнее задание, бежала одевать куртку.
- Да, мамочка, бегу, некогда! – бросала она и убегала.
- Долго не гуляй! – кричала ей вдогонку мама.
- Милочка, куда? Куда? – спрашивала бабушка.
- Бабуля, некогда! – Милка неслась вперед, обещая. – Потом, потом расскажу!
Когда она прибегала к своему другу Дворцу, то абсолютно забывала обо всем: и о том, что мама просила вернуться раньше, и о том, что обещала рассказать о Дворце бабушке. Здесь даже время шло по-иному: осень отступала, пуская в свои владения ясную теплоту лета. Милка старалась, чтобы рядом с Дворцом все цвело и пело, но она понимала, что осень ей еще уступает, разрешает «баловаться» временами года, но еще чуть-чуть и подует сильный холодный ветер, и сорвется с неба серый дождик, и придет холод. А там, сколько ни проси, сколько ни додумывай, не представляй закрытыми глазами, а против не пойдешь, но и об этом Милка забывала.
- Будешь печенье Дворец? – часто спрашивала Милка своего кирпичного друга.
Дворец всегда молча отказывался от этого предложения, но ему было приятно внимание девочки. Когда люди, заполнявшие Дворец весь день, работали, Милка ходила вокруг здания, с любопытством оглядывая входную черную дверь. Она была очень тяжелой, Милке не по силам открыть.
- Если она все время закрыта, то, значит, Дворец почему-то не хочет показываться мне изнутри, - рассуждала она. – Может, убирается…
С Дворцом было интересно беседовать, хотя он был молчаливым, но Милка знала, чтобы он сказал, если бы хотел, поэтому говорила только она, почти за двоих. Милка рассказывала ему обо всем, что происходило в школе, дома, о том. Что она додумывала раньше. Дворец с огромным интересом слушал ее.
И сегодня Милка прибежала к нему даже раньше обычного. Дворец радостно поприветствовал ее своим молчанием.
- Здравствуй, - поздоровалась Милка, почему-то смущенно опуская руки в карманы куртки. – Хочешь печенье? Нет? Ну, и ладно. – Она достала печенье и стала его разглядывать. – Знаешь, Дворец, печенье бывает живым. Потому что оно мягкое и вкусное. Можно даже выдумать для печенья целую огромную страну. Они будут там жить, а мы с тобой будем ходить к ним в гости?
Дворец посмотрел на Милку с каким-то беспокойством.
- Ой, извини, - спохватилась Милка. – Я забыла, что ты не умеешь ходить. Ладно, мы не пойдем к ним в гости. Я просто расскажу тебе об этой стране! Там живут печеньки разных размеров и цветов. Печеньки все дружат между собой, много радуются и никогда, никогда не злятся, ведь они очень мягкие!!! В это стране всё мягкое, даже кирпичи и камни, ведь так се сделано из печенья!!!
Дворец заслушался. Ему было очень интересно слушать Милкины выдумки.
- Но в этой стране интересно бывает только первые дни, - придумывала девочка. – Потому что это страна для печенья, а не людей и дворцов. Печенью хорошо, ведь это их страна, где все только для них, и где им все понятно, а люди так начнут скучать. Я бы побыла там совсем недолго: день, два и ушла бы обратно. Здесь намного интересней, потому что здесь все моё, моя страна и твоя. Печенье в своей стране живет… - Милка перестала выдумывать: интерес кончился, как и печенье в ее кармане.
- Если бы я могла, я бы вырастила тебе ножки, штук десять, и мы бы пошли путешествовать по нашему миру, - сказала Милка. – Я показала бы тебе свой дом, школу, дорогу… Может быть, мы бы даже дошли до огромного моря или высоких-высоких гор! Я бы забралась к тебе на крышу, и сверху смотрела на все вокруг также, как видишь ты!
Милка почувствовала, что Дворец тоже захотел этого, как и она.
- Ну, если ты тоже хочешь, я… заберусь к тебе на крышу! – воскликнула Милка подхваченная этой новой выдумкой. - Отворяй дверь!
Она побежала к углу Дворца, обогнула его левое крыло, и выскочила к дверям. Черные, огромные - они показались совершенно неприступными. Но Милка смело подошла к ним и сказала:
- Вы должны открыться, Дворец пускает меня к себе! – Она с силой, которая была присуща ее маленьким детским рукам, дернула дверную ручку на себя. Двери приоткрылись на сантиметр и тут же закрылись обратно.
- Что вы такие вредные? – рассердилась Милка. – Я же ничего, совсем ничего плохого вам не сделала! А ну, открывайтесь! – Двери не слушались, мало того они не слушались и своего хозяина – Дворца!
Страшная догадка пришла к Милке в голову.
- Двери сделали работающие люди, чтобы никто кроме них не вошел во Дворец и не мешал им работать! Они заперли Дворец снаружи и изнутри! - Такое жестокое отношение людей к Дворцу так поразило Милку, что в ее груди загорелся справедливый гнев. Неизвестно, что бы произошло с Милкой дальше, если бы ее не окликнул чей-то голос.
- Ты зачем в двери ломишься?
- Я? – Милка обернулась и удивленно посмотрела на худого, темноволосого мальчика, стоящего недалеко от Дворца. – Я не ломлюсь никуда, - сказала она. – Двери запирают изнутри и снаружи.
Мальчик серьезно посмотрел на Милку. Милка даже успела подумать. Что этот мальчик похож на какого-то слишком серьезного мальчика.
- Откуда ты здесь взялся? – строго спросила она. – Раньше я тебя здесь ни разу не видела.
Мальчик хмыкнул и улыбнулся. Милка замолчала.
- Нечего ломиться в эти двери, - повторил он. – Не пройти.
Девочка озадаченно подошла к мальчику и спросила:
- А ты уже пробовал пройти внутрь Дворца? Да?
- Да.
- Ты тоже с ним дружишь? Ты дружишь с Дворцом?
Мальчик молча спрятал руки в карманы и тихо спросил:
- Тебя как зовут?
- Милка, - сказала она. – А тебя?
- Петя. – Мальчик Петя дружелюбно улыбнулся. – Скоро будет звонок, пошли, отойдем от дверей.
Милка послушно кивнула и побежала за Петей. Она заметила, что Дворец смотрит на них с большим любопытством.
- Так ты его друг? – повторила она свой вопрос, когда Петя остановился.
- Да, наверное.
- И давно ты его знаешь? – снова спросила девочка.
- Как родился.
- А я еще раньше, - почему-то соврала Милка. – Дворец - мой лучший друг, я искала его и нашла.
Петя опять странно хмыкнул.
- И чего ты се хмыкаешь? – нахмурилась Милка. – Лучше не хмыкай, а скажи, был в гостях у Дворца или тебя тоже двери не пустили???
- Двери никого не пускают, кроме тех, кто там работает, - ответил Петя. – И меня не пустили.
- А что ты там бы делал?
- Я смотрю вокруг. – Петя задрал голову вверх, поглядел на синее небо. – Том ближе до солнца, и ветер совсем не холодный, потому что с ним можно дружить.
- Значит, ты был на крыше? – удивилась Милка. – Ты что врал, что двери не открываются?
- Ничего я не врал, - резко ответил Петя. – Я никогда не вру.
Милка почему-то поверила Пете. Этот мальчик виделся ей каким-то совсем серым, не цветным и грустным. Она даже позабыла на какое-то мгновение о молчаливом Дворце, потому что тут же додумала Пете на шею красивый, яркий желтый шарф. Так мальчик стал смотреться веселее.
- Ты любишь желтый цвет? – спросила его Милка.
- Не знаю, а что?
- Просто, - Милка пожала плечами, - я просто придумала тебе на шею желтый шарф. Тебе скоро станет теплее и лучше. Вот увидишь…
Петя удивленно пощупал свою шею, пробуя шарф на мягкость.
- Хороший…, наверное, - наконец, сказал он. – Спасибо.
- Не за что, - сказала Милка и улыбнулась. – Ты только не забывай его одевать, когда выходишь на улицу играть, но, если идешь в школу, можешь и не одевать, мало, кто увидит. Я сто раз проверяла - не увидят…
- Я обязательно буду его надевать, когда еще пойду сюда. Замку, наверное, тоже нравится мой шарф, - сказал Петя.
- Конечно, нравится, - согласилась Милка. – Ему все нравится, что ни придумаешь. Уж такой он…
Петя неловко присел на корточки и сказал Милке:
- Дворец всегда скучает, если рядом никого нет. Я сюда хожу не каждый день, но хожу. И он мне радуется. Я и он давным-давно знаем друг друга. А черные двери действительно никого кроме взрослых не пускают.
Милке почему-то стало жаль Петю. Ей представилось, как он один отважно борется с огромными и злыми дверьми, бьет их кулаками, а те стоят себе на месте и ни капельки не поддаются!!!
- Снести бы их экскаватором! – сказала Милка.
- Зачем, - Петя хитро посмотрел вокруг и шепотом, точно здесь кроме них и Дворца его мог услышать еще кто-то, сказал, - я нашел путь через лестницу.… Но сегодня нельзя туда, можно будет потом, через неделю, а так не пустят…
- Кто не пустит? – тоже шепотом спросила девочка.
- Стражник, он следит за лестницей через маленькое окошко, но только раз в неделю он уходит и тогда…. Тогда Дворец рад пригласить и тебя, и меня в гости!!!
Сердце Милки радостно запрыгало в груди.
- Здорово!!! – воскликнула она.
- Очень здорово! – согласился Петя.
И Дворец, если бы мог, радостно бы засмеялся в тот момент и хоть раз, да хлопнул бы в кирпичные ладоши.
Петя рассказал Милке о себе, как он познакомился с Дворцом, как научился его понимать.
- Моя мама раньше, когда я появился и был совсем маленьким, работала в этом Дворце, - говорил Петя. – Но меня туда не пускали. И я гулял вокруг него и вдруг подружился. Я сказал ему, что меня зовут Петя. «Я Дворец», - сказал мне он.
Так Петя и Дворец стали дружить друг с другом. Милке очень понравился этот рассказ, поэтому она рассказала Пете о злой колдунье-учительнице, и о ране земли, которая теперь появится только через двадцать лет, потому что она стала ходить домой из школы другой дорогой, и о художниках старичках, и о многом другом.
- Я люблю лето и, даже если осень, могу его временно возвращать, - сказала она Пете. – Дворец тоже любит лето.
- Да, любит, - кивнул Петя. – Он частот смотрит на дерево, где есть три гнезда, но они полны птенцов только летом!
- Да, - подтвердила Милка.
- А я, - Петя задумчиво посмотрел на небо, - я люблю облака, и Дворец тоже любит, потому что в облаках живет ветер, который гуляет, где захочет и с кем захочет, а мы с Дворцом нет! Но ветер прилетает к нам и играется.
- Познакомишь меня с ним? – спросила Милка.
- Наверное, если залезешь на крышу и не испугаешься, - сказал мальчик. – Хотя ветер еще не был знаком ни с одной девочкой.
После этих слов Милке, во что бы то ни стало, захотелось непременно познакомиться с ветром и побывать на крыше.
- А почему ты не можешь гулять с кем захочешь? – спросила он его, ведь Милка всегда гуляла только, где хочет и с кем хочет, как тот ветер.
- Потому что у меня нет папы, а только мама, - ответил грустно Петя. – Мама говорит, что, если я буду играть с кем попало, то стану таким же, как мой папа. А я совсем не знаю, каким он был, и хочется ли мне таким становиться, и кто эти такие кто попало! Я хочу, чтобы мама была радостной и теплой-теплой, а она все время мерзнет. Я не знаю, каким мне надо быть. Я не знаю своего папу…
Милке снова стало жалко Петю, и она быстро предложила:
- Я бы могла познакомить тебя со своим папой, поделилась бы им.но только не знаю, можно ли давать папу на время.
- Нельзя, наверное, - также грустно ответил Петя. – Папа он у каждого свой.
- Да, - согласилась Милка.
Она смотрела на худого, грустного Петю, и что-то внутри нее сжималось в комочек и теснило горло. Тут Милка очень сильно пожалела, что у нее в карманах совсем не осталось ни одной печеньки.
Дворец не мог жить без Милки и Пети. Когда они опаздывали к нему, он мучился от тоски. Милке во сне привиделся Дворец, его огромные окна-глаза беззвучно плакали, а внутри что-то булькало и жалостливо клокотало. Утром, а тот день был выходным, Милка со стремительной скоростью позавтракала.
- Пойдешь гулять, надень теплое пальто, - строго сказала Милке мама. – На улице холодно.
- Как? – Милка подскочила к окну. – Уже? – Она вопросительно посмотрела в глаза всем сидящим за столом.
- Осень, - тихо сказала бабушка и улыбнулась. Она одна понимала волнение Милки.
- А что ты хочешь? – удивился папа. – На улице не месяц май.
- Не хочу. – Милка обиженно поглядела на серое, чужое ей небо. – Зачем так быстро?
Мама, наверное, ее пожалела, потому что она ласково положила свою руку Милке на голову и просто нежно промолчала.
- Осень тоже хорошее время года, - сказала бабушка.
- Ничего хорошего! – сказала Милка бабушке. – Все птицы улетают, уходит солнце, и трава бесцветная!
- Тише,- сказал папа и недовольно посмотрел на девочку.
Милка насупилась. Ей было обидно, обидно за всех, за весь мир, который каждый раз меняет лето на осень, а осень на зиму. Она быстро оделась и вышла на улицу, действительно стало холодно. Милка знала, что никогда-никогда не бросит Дворец. не перестанет ходить к нему, но то, что сказал три дня назад Петя, теперь сильно ее беспокоило.
- Если холод придет слишком быстро. Тот я не успею показать тебе ход в гости к Замку, и придется ждать весны, - сказал ей тогда Петя.
- Такую кучу времени! – удивилась Милка.
- Да, - согласился Петя.
И сегодня было холодно. Холод, приходящий с севера, был пропущен природой, сколько бы ему преград не строила Милка. А до заветного момента осталось всего два дня, и тут пришел холод!
- Как там Дворец в этом холоде,- думала Милка. – Нет у него такой мамы, как у меня, которая обязательно даст тебе теплое пальто, чтобы ты не замерз, нет бабушки, которая свяжет варежки и шарфик!
Дворец радостно смотрел на Милку, когда она вышла к нему. На фоне серого неба он выглядел как-то тоскливо и одиноко. Милка не показала, что расстроилась из-за погоды, а бодро крикнула:
- Здравствуй, кирпичный, это я! Здорово сегодня, правда? Хоть солнышко и за тучками, но мы-то все равно знаем, что оно греет сильно-сильно!
Дворец тут же повеселел. Милка ему заулыбалась.
- Ты уже здесь? – выглянул из-за угла Петя.
- Да! – Милка еще больше обрадовалась, что Петя пришел сегодня.- Тебе не холодно? – спросила она, заметив, что Петя, как и прежде, в легкой продуваемой куртке.
- Нет, - серьезно ответил Петя. – Я закаленный. Меня шарф желтый согревает, - добавил он и потуже затянул его на шее.
- Я принесла печенье, - вспомнила Милка. – Возьми.
Петя осторожно взял протянутое ему печенье.
- Расскажи про крышу, - попросила девочка, она каждый раз просила Петю рассказать про крышу Дворца, где он был не раз.
Петя улыбнулся, и его худое лицо от улыбки стало очень красивым и совершенно несерьезным. Милка любила, когда улыбается вот так – ей!
- На крыше кажется достать рукой до облаков, - начал рассказывать Петя.
Милка знала слово в слово, что будет дальше, но это ее нисколько не тревожило, потому что, когда Петя рассказывал о своем путешествии на крышу, крыша очень хорошо ей придумывалась, и она даже чувствовала, что сама, как и Петя, стоит на ней!!!
- Небо всегда голубое, серые облака убегают от тех, кто стоит на крыше, - продолжил Петя. – Солнце смотрит на тебя, и ты точно знаешь, что из космоса оно тебя видит очень хорошо, и ты даже можешь передать ему что-нибудь, например, привет.
- Привет, - мечтательно повторила Милка.
- Когда стоишь на крыше, то все вокруг видишь таким, какое оно на самом деле: красивое, цветущее и совсем не грустное!!! Все-все тогда очень радуется тебе, потому что с крыши понятно все на свете, и все тебе сильно нужно, - Петя замолчал.
- А про звезды? – спросила Милка.
- Ах, да, - согласился мальчик. – Звезды видны с крыши и светят тебе в лицо…
- Как в воде блики солнышка, - закончила за Петю Милка.
Такая огромная и сильная мечта охватила девочку, что она не смогла ее даже и минуты сдержать в руках. Милка схватила Петю за руки и воскликнула:
- Петя, давай сейчас поднимемся на крышу, а?! А вдруг там ушел этот плохой стражник, сидит себе пьет чай, а мы пролезем быстро-быстро, а?! – Она умоляюще и в то же время как-то решительно смотрела на Петю. – Может, уже больше не будет так, как сейчас!- сказала Милка. – Может, никогда-никогда не будет!!!
Дворец изумленно смотрел на Милку, и ему, наверное, стало жаль, что она не попадет сегодня на его крышу, поэтому он тоже решился и серьезно посмотрел на Петю
- Ладно, - сказал Петя, откидывая назад свой желтый шарф. – Мы залезем на крышу!
- Сейчас?! Прямо сейчас?! – обрадовалась Милка.
- Да, - Петя по-взрослому взял Милку за руку и повел к спрятанной Дворцом среди стен лестнице. Лестница уходила далеко-далеко вверх, прямо в небо, но останавливалась у крыши. Милка не сдержалась и ласково попросила лестницу:
- Сделай нас невидимыми, чтобы никто нас с Петей не увидел!!!
Лестница была ошарашена такой просьбой и промолчала.
- Я полезу первым и подам тебе руку, - сказал Петя, напоминая в последний раз. – Крепко держись за лестницу, не отпуская рук, молчи и ничего не спрашивай. А если даже стражник увидит нас, не спускайся, лезь вперед, будто его и нет в помине!
- Хорошо-хорошо, я все запомню, все сделаю так, как ты говоришь, - закивала Милка.
Петя ловко подпрыгнул и зацепился за первую ступеньку лестницы. Милка с восхищением смотрела на то, как Петя усердно подтягивается и цепляется за вторую ступеньку. Всеми мыслями она звала ветер, чтобы он помог Пете подняться. И Петя поднялся. Он радостно улыбнулся ей с лестницы, а потом нагнулся и подал ей руку…
Они карабкались вверх друг за другом. Дворец не дышал и старался стоять на земле как можно ровнее, бережно смотря на Милку и Петю. Милка это знала и старалась улыбаться Дворцу даже тогда, когда ей становилось совсем не до улыбок. Петя все время оборачивался, очень внимательно смотрел, Милка знала, что, если бы можно было говорить, то он бы обязательно спросил ее:
- Как, не тяжело? – а потом добавил. – Осторожнее, и не бойся, я с тобой.
А Милка бы тогда ему ответила:
- Тоже будь осторожнее, береги свой шарф, не замарай.
Так они пересматривались друг с другом, а потом Милка обо всем позабыла! Она увидела, что небо становится ближе, голубее, яснее. Небо глядело ей прямо в глаза и точно поглощало Милку и с неимоверной силой тянуло к себе! Милка не чувствовала. Как поднимается вверх, не замечала, что ветер стал сильным и играет подолом ее пальто, ни секунды не думала о стражнике, который мог бы увидеть ее и Петю. И хорошо, что не думала о нем, потому что Дворец жмурил свои многочисленные маленькие и большие глаза…
Петя аккуратно затащил ее на крышу. Милка изумленно посмотрела вокруг и почему-то как-то странно прижалась к Пете. На крыше стоял ветер. Ветер был сильным, могущественным и не терпел, когда его не замечают.
- Ой, ты здесь! – обрадовался Петя. – Ветер, это Милка – самая добрая девочка на свете! – сказал мальчик и показал Милку ветру.
Милка смущенно опустила глаза.
- Она выдумала мне шар, и ты теперь можешь играть этим шарфом, - рассказывал Петя.
Милка поняла, что ветер обрадовался и готов с ней дружить!
- Ты часто здесь бываешь? – спросила его Милка.
Ветер ответил, что окажется везде, где бы она ни захотела. Милка улыбнулась.
- Это ты носишь тучки по небу, ты приносишь осень и зиму на себе?
- Я, - сказал ветер. – А еще весну и лето.
Ветер унесся в голубое ясное небо и захохотал где-то там, в глубокой голубой дали. Он был везде.
- Он очень хороший, - сказала Милка Пете. – Я его полюбила.
- Я тоже, - признался Петя.
Они стояли вместе с небом, Дворцом, желтым шарфом и ветром и смотрели на весь огромный мир, оставшийся где-то внизу. Дома были какими-то игрушечными, казались ненастоящими и смешными. А деревья оказались людьми, которые носят красивые ветвистые короны.
- Это как волшебство, - сказала Милка. – И мне совсем не хочется, чтобы оно уходило!
Петя молчал, он понимал все. Милка протянула вперед руки, и весь мир прыгнул ей на ладони, такой красивый и добрый, такой родной и непонятный раньше!
А звезды сияли, хоть Петя и Милка их не видели сквозь голубизну. Зато они точно знали, что звезды есть, что где-то там они сияют им в глаза и смеются. И солнцу можно было передать привет, но Милка только сжала руки и смотрела солнцу прямо в глаза. Да, солнцу стало стыдно, что оно не греет зимой Дворец и заставляет его мерзнуть. И Милке придумалось, что теперь солнце бережнее отнесется к этому…
Дворец держал на себе детей и был счастлив, что они поднялись на его крышу и не вошли в черные двери. Он бы мог показать им свой чердак, но зачем спускаться, когда есть крыша.
- Мне кажется, что я всегда была здесь, - тихо призналась Милка Пете.
- Мне тоже.
- И я не спускалась бы отсюда никогда-никогда.
Петя улыбнулся. Когда он был здесь в первый раз, он хотел, чтобы ветер унес его в свой мир, в свою даль…. А она хочет остаться здесь, на крыше. И он ее понимал!
- Мы оказывается такие большие, такие… такие! – Милка смотрела себе на руки, трогала свое лицо. – Мы здесь самые настоящие, такие, какие должны быть всегда! – догадалась она.
- Да, - кивнул Петя. – И все остальное тоже становится настоящим.
- Значит, мы поднялись сюда по самому настоящему пути! А черные двери – это черное…, - добавила шепотом Милка, и ей почему-то стало страшно, что она чуть было тоже не попала в черную дверь!
- Не бойся, – сказал Петя. – Главное потом, когда-нибудь, не попасть в нее и помнить эту крышу!
Милка не совсем поняла, что говорит ей Петя, про какие «потом» и «когда-нибудь», и почему она может забыть крышу! Нет, никогда она ее не забудет, это невозможно, как забыть свое имя! А Петя улыбался ее мыслям и снова, и снова его худое лицо становилось добрым и красивым, а желтый шарф желтел в воздухе, и с ним уже играл притихший рядом ветер.
|
|