Я лежу, на груди сложив руки,
Горит свечка, родные скорбят,
Голоса полны боли и муки,
В предвкушеньи соседи не спят.
Тихо, чинно бредут все на кухню
И, рассевшись тесно за столом,
Потихоньку меня помянули,
Да не раз помянут и потом...
Тут какой-то пузатый мужчина,
Незнакомый мне, впрочем на вид,
Но муж явно высокого чина.
Встал, печально на тризну глядит.
И с привычным прискорбьем вещает,
Какой ум потеряла страна.
Средь гостей уже кто-то зевает,
Кто-то курит, присев у окна.
Все сомлели, всем тошно и гадко,
Может сразу двоих схоронить?
Муж, икнул, речь закончил негладко,
Посинев, попросил извинить.
Тут, шатаясь, привстал дядя Коля,
И, хрипя, вопиющего глас
Возвестил, блин какое же горе,
Вот светильник де разума сгас!
Что-то мне так себя стало жалко:
Меня ценят, а я здесь лежу!
Подскочила – гроб рыпнулся шатко,
«Схоронили?! А хрен вам! Живу!»
|
|