«Если бы из меня не вышел писатель – стал бы уголовником...»
Интервью с писателем Михаилом Леонидовичем Лезинским , автором многих книг, членом Союза писателей Крыма, членом Союза русских, украинских и беларусских писателей, членом Содружества писательских Союзов, членом Союза русскоязычных писателей Израиля, заместителем председателя Северного отделения Союза писателй Израиля, председателем Литературного объединения Хайфы и окрестностей.
- Михаил Леонидович, во многих Ваших произведениях есть упоминания и об исторических личностях. Вы описываете о них такие случаи , что создаётся впечатление , будто Вы не только были знакомы с каждым лично , но и «подглядывали» за каждым из них в замочную скважину. А как было на самом деле , где Вы брали информацию для своих сюжетов?
Начнём, например, с автора всемирно известной повести сказки «Старик Хоттабыч»!
- Ага! Из Севастополя я приехал в Москву, где жил-поживал Иосиф Лагин , который и был автором этой сказки … Конечно, к встрече с ним я основательно познакомился с его пребыванием в Севастополе во время обороны …
О. А , Лагин и Севастополь как-то связаны?
Да. Во время обороны Севастополя 1941-1943 годы Он числился в политуправлении Черноморского флота на должности писателя…Да… была в то время и такая должность…
Севастополь - «Гордость русских моряков!» - как поётся в известной песне , был желанной точкой для пишущего люда : - все , или скажем точнее, почти все писатели , в разное время побывали в этом историческом городе… А , побывав в Севастополе , встречались с нашим Литературным объединением имени Новикова-Прибоя и Иосифа Уткина, которое, - не мною замечено, было самым сильным в Крыму! И именно в Севастополе , я познакомился со многими выдающимися поэтами и прозаиками , а потом знакомство продолжилось – или не продолжилось!..Назвать имена?
О. Да , пожалуйста . Хотя бы , бегло .
- Не по порядку назову – как припомнится. .. Александр Твардовский и Александр Галич , Ярослав Смеляков и Григорий Поженян , Любовь Руднева и Джемс Паттерсон , Аркадий Сахнин и Петр Сажин , Лев Разгон и Расул Гамзатов , Александр Крон и Константин Паустовский , Геннадий Черкашин и Николай Черкашин , Леонид Соболев и Александр Жаров, Джанни Родари и Володя Амлинский , Римма Казакова и …
Многие приходили на наше Литературное объединение – читали просветительские лекции , в коем я несколько десятков лет был заместителем председателя… С более близкими нам по духу пишущими людьми, мы сбрасывались по копеечке и устраивали посиделки в летнем ресторанчике на Приморском бульваре с видом на Чёрное море – вино, местное и привезённое из Молдавии, было дёшево и продавалось на розлив поллитровыми пивными кружками… Водку тоже употребляли…
Со многими я был дружен, с некоторыми - просто знаком… О встречах я написал более или менее подробно во многих своих очерках, эссе , которые печатались в газетах и журналах, а потом вошли в мои книги, а одна , вышедшая в Севастополе в 1995 году так и называется – «Литературный Севастополь»…
О. Свою книгу «Избранное» вы посвящаете двум Аннам:
«Двум моим жёнам – покойной и живой. Именно эти женщины сделали всё для того, чтобы я жил».
Довольно смелое и трогательное заявление со стороны мужчины. Что Вы хотели этим сказать?
- То , что я и сказал! В Севастополе , где я жил, у меня начало болеть сердце , но врачи , обследующие меня, говорили: «Не сердце у тебя болит, а остеохандроз тебя донимает! Смотри, все показатели в норме!»..
В больницу меня положили с совершенно другой болячкой, а перед тем тоже взяли анализ крови и сняли кардиограмму – всё было в норме! А ровно через два часа после кардиограммы, я потерял сознание и очнулся через энное количество времени в реанимации - случился первый обширный инфаркт.
А перед тем моя первая жена Анна, была уже прооперирована по поводу рака… Не буду вдаваться в подробности, скажу только – она умерла. И уже после её смерти у меня случился второй инфаркт.
Мал-мала подлечили меня , но сердце уже ныло постоянно, и врачи, - кстати, мои очень хорошие знакомые, но как врачи - плохие! – продолжали настаивать: боли дают остеохандроз и, чтобы ты хотел – у тебя ж было два инфаркта!..
А в Киеве, тем временем , в издательстве «Веселка» готовилась к выходу моя очередная книжка, переведённая на украинский язык, и мой редактор позвонил мне и просил приехать, чтобы утрясти кое-какие моменты.
И я приехал в Киев… Не буду говорить, как мы несколько дней с ним пили «горькую»… Даже сердце переставало в эти минуты ныть…И так, как моя Аннушка лежала в могиле, дожидаясь меня, я познакомился с другой Аннушкой, которая и стала моей второй женой…
А у второй Аннушки – был родственник, работавший хирургом у Амосова , имя у которого было Юра, а фамилия – Кучер…
Да, да, этот тот самый Юрий Борисович Кучер, которого я вывел под собственной фамилией в документально-фантастической повести «НАД ФОРОСОМ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО»… и в рассказе, посвящённом лично ему – «Я УМЕР ПОД НОЖОМ»…
Юрий Борисович и сделал мне операцию на сердце. Самолично! После которой он сказал: «Больше не буду оперировать близких родственников!»
И я его понимаю - хлопот я доставил ему много – на операционном столе я…умер…Лопнули кровеносные сосуды, и вся кровь вылилась из меня… Можно было влить и чужую кровь, но ту, которую ему привезли, была желтушной – многие оперированные, которым вливали кровь, заболели желтухой…Так вот, Юра собрал вытекшую кровь горстями, пропустил через сепаратор и снова влил мне её…
Доставил я ему хлопот и в послеоперационный период - он на три дня отменил собственные операции и превратился в медсестру, вытаскивая меня с того света…И все эти три дня сегодняшняя моя Аннушка не выходила из больницы – ко мне её не допускали, я же в реанимации лежал! – а, когда Юра появлялся перед её глазами, она просила его сказать хоть несколько слов:
«Он будет жить?» и Юра отвечал «Не знаю »… Через три дня он сказал – «будет».
Анна Первая, своей смертью спасла меня в буквальном смысле слова, а Анна Вторая, уже почти мёртвого, привела к Юре Кучеру.
Вот почему я посвятил книгу свою очередную, - не последнюю, надеюсь! – двум Аннам.
О . Я знаю, что Вы – большой любитель путешествий . Страны, в которых Вы успели побывать и заснять фотографии ?
- Вы, наверное, говоря о путешествиях, имеете в виду , так называемые, капстраны?..
Я считаю, что поздно встал на заграничную тропу… Но лучше позже, чем никогда, сказал Рабинович, кладя голову на рельсы и глядя печально вслед уходящему поезду… Так вот, живя в Израиле, я успел побывать в Германии и Франции, в Греции и на Мальте, Люксембурге и Монако, Испании и и Бельгии, Голландии и …больше нигде!..
И в отличие от жизни севастопольской , фотографировали мы из двух фотоаппаратов – Анна меня, а я Анну на фоне заморских достопримечтельностей …
Но главные свои путешествия, я совершил в молодости – с позиций сегодняшних лет, я это отчётливо понимаю… В молодости и была написана главная первая моя краеведческая книжка «Батилиман». Это была вообще первая книжка об этом удивительном месте…И здесь, в Батилимане, я встретился с единственной женщиной, которая здесь и родилась – это была дочь академика Абрама Федоровича Иоффе – Валентина… К тому времени – она и сама была известным физиком, доктором физико-математических наук, одним из разработчиков первой атомной бомбы… Это женщина и была моим первым гидом по известному «профессорскому уголку» …
О. Путешествуя, Вы описываете забавные достопримечательности стран, как, например, скульптура «писающего мальчика» в Бельгии, если не ошибаюсь. Он что, на самом деле, писал пивом?
- Да! Но это случается один раз в году, лично мне не удалось попить пиво нашару… То, есть, за бесплатно… Но, почему вы припомнили мне только «писающего мальчика»? Я и «девочку писающую» в Брюсселе обнаружил, и Анна даже запечатлела меня на её фоне!..
О. Михаил Леонидович, Вам пришлось пройти очень нелёгкий жизненный путь, как Вы говорите сами, «если бы я не стал писателем, был бы уголовником». Что стоит за этими словами?
- Родился я в Одессе, но после клеветнического доноса на отца семья была выслана; жили мы в Карелии, на Колыме. В 1942 году отец погиб в боях за Смоленск, а мои детские годы прошли на подножках поездов, в трюмах кораблей, в кузовах машин. Попадал и в детприёмник.
Да. Я же жил и воспитывался в околозонном пространстве, по другую сторону колючей проволоки, а работал, окончив ремесленное училище в Сегеже, электриком уже за колючей проволокой, вольнонаемным среди нескольких тысяч зеков..
Об этих днях у меня подробно написано в автобиографическом романе, который так и называется: «ЕСЛИ Б ИЗ МЕНЯ НЕ ВЫШЕЛ ПИСАТЕЛЬ – СТАЛ БЫ УГОЛОВНИКОМ».
О. В одном из юмористических рассказов, если его можно назвать юмористическим, Вы с ноткой боли и стыда за своё бывшее отечество описываете случай, когда Вам пришлось на один день стать «попрошайкой» в знак солидарности с адмиралом флота, подобным способом зарабатывающем на обеспечение своей семьи. Хотите что-нибудь сказать по этому поводу?
- Во-первых, не с «адмиралом флота», а, как я выразился, с «будущим адмиралом флота» и, вполне возможно, он им станет…Хотя, навряд ли – время ушло! Я бы не хотел сегодня озвучивать его фамилию, только скажу: мой документальный рассказ впервые был опубликован в Севастополе и его прочитал, наряду с моей книгой « НАД ФОРОСОМ БЕЗОБЛАЧНОЕ НЕБО» и «СВЕТ И ТЕНИ ЗЕМЛИ ОБЕТОВАННОЙ», которая была выдвинута на соискание Государственной премии Крыма, нынешний командующий Тихоокеанским флотом Геннадий Сучков – книжку я ему надписал, когда он служил в Севастополе заместителем командующего Черноморским флотом России…
О. Вот как! А, при каких обстоятельствах вы с ним познакомились?
- У Геннадия Александровича – хорошая привычка: знакомиться с пишущим людом не в формальной обстановке… Вот он внезапно и объявился в лесу, - где мы, творческая интеллигенция во главе с бессменным председателем и композитором Яшей Машарским, скинувшись по копеечке, за бутылочкой «злодейки с наклейкой» гудели, выясняя, кто из нас больше сделал для матушки литературы и для Севастополя лично!..
Не знаю, по каким каналам ему стало известно об этом факте, но только Геннадий Александрович появился на пикнике, назовём это мероприятие так, …со своей бутылкой коньяка… Когда он её выставил, обиделись мы страшно – как будто у нас своего запаса спиртного было мало!.. Вот тогда-то я подарил ему, - и не только я! – свою новую, только что изданную, книжку…
О. Вы, на самом деле, знакомы со многими знаменитыми и интересными людьми… Расскажите о тех, которые наиболее близки и дороги вам?.. По каким критериям Вы выбираете себе друзей?
Я дружу со многими .
Много лет я дружил, - ругался и мирился! – с Володей Орловым – его книги издают сегодня во всех странах мира!..
Много лет дружил с Геннадием Ярославцевым. Гена Ярославцев подарил мне «автографы Короленко», которые он отыскал в своём родовом московском доме, на чердаке, в старом сундуке – там хранились вещи покойной Антонины Струковой, (родственницы Гены Ярославцева), а среди разных старых вещей - стихи. Владимир Короленко , прочитав стихи Антонины, написал записку своему московскому другу – я передарил стихи Струковой, её документы и записку Короленко Одесскому литературному музею …
Но, после всего прожитого-пережитого, подходя к финалу жизни, становишься требовательней, и истинных друзей становится всё меньше и меньше, однако, они есть. И первое место среди них занимает Марк Азов…
А дороги и близки мне по духу – многие: Игорь Губерман, например… личность известная всему миру, новосибирский писатель Лёня Шувалов, израильский поэт, прозаик и издатель Марк Котлярский, московский издатель журнала «Парус» Виктор Кузьмин, с которым мы подружились ещё в Севастополе …
Так же дружу с севастопольцами, с коими состою на сегодняшний день в переписке… Получаю письма из Арктики, от одного моего «героя» - я о нём тоже писал, будучи на Колыме! – Алексея Ягловского… В мысленных скобках, замечу: Ягловский – который был председателем Нижнеколымского оленеводческого совхоза и избрал «ПОЧЁТНЫМ ШЕФОМ» всемирно известного канадского писателя Фарли Моуэта, когда тот посетил Колыму.
Такое же звание присвоено и мне. И я горжусь тем, что только двое нас , удостоились этого этого уникального звания, хотя единственному председателю, исключенному из коммунистической партии, - неслыханное дело в стране СССР! – вышестоящие партийные бонзы, предлагали множество кандидатур…
Горжусь я ещё одной наградой – Бизертским Крестом! – которым награждён за свои литературные розыски правозащитной организацией «Моряки и корабли»…
А вообще список моих знакомств можно продолжить до бесконечности…
О. Как Вы относитесь к своей стране, в которой живёте? Какое отношение у Вас к палестино-израильскому конфликту, и каково приходится мирному населению страны?
- Израиль – это моя страна и поэтому я к ней отношусь критически – одной ногой она осталась в социалистическом обществе, другой – в капиталистическом. А в раскорячку долго не простоишь!..
И я живу в этой стране! В этой стране живёт моя дочь и внуки, в этой стране живут, ставшие, и мне родными, и близкими, родные и близкие моей жены… Я вижу, как плохое, так и хорошее… И о политике я бы хотел распространяться как можно меньше…Все, - или скажем, точнее! – почти все политики! – многое обещают до их избрания и забывают, получив наши голоса.
А к палестино-израильскому конфликту отношусь однозначно: если б это был только палестино-израильский конфликт, с ним бы давно покончили… Но это конфликт между тёмными силами мусульманского мира и прогрессивным человечеством, между Прошлым и Будущим, между Прошлым и Настоящим… А маленький Израиль, страдающий сегодня от террористов и террористок, смертников и смертниц – передний край обороны Европы и Азии, да и самих мусульман, и чем быстрее об этом задумаются правители всех стран и континентов, тем лучше…
О. Ваши впечатления об иммигрантах?
- Разные. Вот сегодня некоторые из «русских» евреев, и прочих нерусских, покидают пределы Израиля, предпочитая Канаду, США, Германию и другие, как им кажется, более спокойные страны…
Так я на это отвечу так: не осуждаю, но и не хочу брать с них пример. Просто, хочу полюбопытствовать: если завтра-послезавтра и там начнётся «палестино-израильский» конфликт, в какую страну они уедут-улетят?!
О. Что Вам хотелось бы ещё успеть сделать в своей жизни, или же Вы считаете, что уже все дороги пройдены, все приключения исчерпаны? Можете ли Вы с уверенностью назвать себя счастливым человеком?
- Начну с последнего вопроса: да, я счастливый человек, уже потому, что мог запросто погибнуть при многих обстоятельствах и умереть тоже! Но я продолжаю жить до сих пор. И определённо могу сказать, - то, о чём я не мог даже подумать, ни в детстве своём, ни в юности, ни в зрелости! – я дожил до семидесяти с хвостиком лет и ещё продолжаю жить за счёт каких-то, неведомых мне, «божеских» ресурсов…Я сказал, «божеских», но я же выходец из страны эСэСэСэРии и не верю в Бога, и до сих пор не понимаю – отчего Он верит в меня!?
А на последующие вопросы, отвечу так: все мои сегодняшние дни – это сплошное приключение, и я до последних дней своих, буду к чему-то стремится…
О. Ваши пожелания бывшим и настоящим соотечественникам.
- Своим соотественникам я бы пожелал то же, что и себе: здоровья, здоровья и здоровья! А, остальное, приложится, если, естественно, не будет всемирного «палестино-израильского» конфликта.
Беседу вела О. Носова, главный редактор литературного журнала «Папирус». Греция, 2004 год.
|
|