Луна вторая – над Криворожьем
* * *
Отшумев, отгудев, улеглась непогода.
Смотрит в окна луна. Тишина.
Прозвенит «злейший враг», а вставать неохота...
В три минутки сладчайшего сна
Пусть в разгаре звенит черновицкое лето
И слышны мои песни во сне –
Ты -- в венце золотом из святейшего света
Улыбнешься таинственно мне...
А с рассветом в степи зарокочут моторы,
Экскаватор растопчет снега...
Вместо шпаг – рычаги, а душой – мушкетеры –
Только губы прикусим слегка.
В кирзачах, телогрейке, ушанке лохматой
Рядом с Вами на снимке стою...
Я вас помню всегда, я люблю вас, ребята,
Так как любим мы юность свою...
Занесло ее, ласковую, в одночасье
Белой вьюгой в морозной степи...
Где бы ни были вы, я желаю вам счастья –
И храню, как пароль, те стихи:
«Заглянула а окошко луна мимоходом.
Улыбнелась тихонько луна...
Спят мальчишки. Им скоро вставать на работу --
Пожелаем им доброго сна...»
3
... А во дворе у нас была гора,
Подпертая (от оползней) бетоном...
Когда ты уходило из двора,
Душа моя всегда невольным стоном
Сопровождала долгий твой проход...
Не приходило в голову усесться...
Доходишь до горы – и поворот...
И может в этот миг взорваться сердце...
И я кричу во сне:
-- Не уходи! –
И плачу, как обиженный ребенок –
И колокол колотится в груди...
И долго не могу понять спросонок,
Зачем они стоят над головой –
И что-то говорят, а я не слышу...
Я только что был где-то там с тобой...
-- Пора вставать...
В календаре открыжу
Пришедший мне навстречу новый день...
За завтраком махнем чаек с кефиром –
И – за порог... Ушанки набекрень –
Лицом к лицу с таким суровым миром –
Подростки, а положено держать
Достойно марку -- и не ныть, не киснуть,
По-комсомольски доблестно мужать,
Соплей простудной на ветру не виснуть...
«Летучка» нас развозит по судьбе...
Дремлю, согревшись от дыханья друга –
И снова вспоминаю о тебе...
Идешь ко мне мажорно и упруго...
Ты что-то говоришь, а голос твой
Мелодию Островского включает...
Поговори, поговори со мной!
Но за тебя мне песня отвечает...
Она все знает о моей судьбе:
Пророчила дороги, расставанье...
Но обещает, что вернусь к тебе
Хотя бы лишь на вечер на свиданье...
И голосом, что чудно схож с твоим,
С волшебным Кристалинским придыханьем,
Она внушает: все же я любим,
И ты полна все тем же ожиданьем...
И ты идешь с Наташкою в кино,
Сестрой Наташкой, светлым человечком...
Ведь с кем ты -- далеко не все равно,
Что там не я к тебе на курсе встречном
Улыбкою привечен золотой...
Ах, Господи, зачем же я уехал?
Но, нет, не верю, чтобы кто другой...
А я вот, дурачком и неумехой
По песне за романтикой пошел...
Позвал меня неброскою листовкой
В дорогу криворожский комсомол,
Сманив ударной всесоюзной стройкой...
Я помню, как мы едем вчетвером
И – трезвые -- в купе горланим песни...
А весь вагон, кто бранью, кто добром
Умолкнуть умоляет... Да, ровесник,
Тридцатилетним этим старикам,
Забывшим комсомольские восторги,
Уже и не понять, как важно нам
Так всенародно выкричать истоки –
Те песни, что фундаментом души
Легли – и вот, позвали нас в дорогу...
Ты, юность, нас покинуть не спеши...
А ты, любовь, останься недотрогой...
А в песнях ждут девчонки, долго ждут,
Пока парней мытарят испытанья...
И вот они уже сквозь нас идут,
А мы сквозь них... Дороги, расставанья,
Летучки, экскаваторы, снега –
Романтикой такой не нахлебаться...
И знает песня, как мне дорога
Та девочка, к которой не пробраться...
Мы строим Новокриворожский ГОК,
Мы роем котлованы и каналы,
Выучивая жизненный урок,
Который, между прочим, в нас нимало
Фундамента души не изменил:
Мы верим песням... Это мы – из песни...
Такие мы... И кто нас оценил,
Не может не любить нас... Да, ровесник?...
Мы уезжали от любви, любя...
И честно тосковали по любимым...
И мы на стройке строили себя
И поверяли силу духа ими...
Любимая! Я вспомню о тебе
Какие-то незначащие факты,
Ведушие ступеньками к судьбе...
Сейчас-то где ты, что ты, с кем ты, как-ты?...
Я помню, как однажды к нам пришла –
Знакомиться в кошмарной коммуналке –
Твоя внезапно мама... Та была
Внезапным озареньем встреча ярким...
От Клавдии Ивановны узнал,
Что... «девочке не безразличен парень»...
Не безразличен, Господи!... Взмывал
В тот миг душой, как Чкалов и Гагарин,
В восторге до заоблачных высот...
-- Приехали!
Мы вновь стоим в ремонте...
Нас снегом по макушку занесет...
С одной кувалдой, точно мы – на фронте,
Пытаемся сверхсложшый механизм,
Забарахливший, возвратить к работе...
-- Ах, отчего уже не коммунизм?
-- До коммунизма тут не доживете!
Механик Коля, вижу, -- «оптимист»!...
Но он в попытках наших – наблюдатель...
Он молод, обаятелен, речист...
А в технике – ни в зуб ногой... Создатель,
Зачем тогда механики нужны?
Какая польза от него, бедняги?
Иди в контору, протирай штаны...
Сквозь зубы матерятся работяги...
Я тоже тут – пришей кобыле хвост:
Помощник машиниста -- на подхвате,
Но у меня и не сержантский пост,
Что надо – подаю...
-- Зубило? Нате!...
Как будто кто его заколдовал –
Казалось, уж проверен до шурупа –
Изъянов нет... Но катится в провал,
Едва заводят двигатель... Как глупо,
Мы тратим время и усилья зря...
Давно бы отвезти его на свалку,
Но нет согласья «бога и царя»
Конторы это «чудо» в переплавку,
А нашу всю бригаду – в слесаря,
Пока с завода не доставят новый...
За новый всей душой благодаря,
Трудились бы – не только за целковый...
Но есть у нас Герой и Депутат –
Иосиф Афанасьевич Галенко...
Ему, Герою, каждый год подряд
С завода новый шлют... Ну, хоть маленько
На новом поработать бы и нам...
Но мы не депутаты, а ... отбросы....
И воскресить пытаясь ветхий хлам,
Невольно задаем себе вопросы,
На кои нет ответов... Дотемна
Мы бьемся, но проклятый экскаватор
Работать не желает ни хрена...
Нет смысла в жизни... То есть, хреновато...
А что нас держит в этой колготне?
Кого квартира, а кого – зарплата...
Чего ж в безумье этом нужно мне?
Романтики? Ее греби лопатой...
Я трудности преоделеть мечтал,
Но не всегда они преодолимы...
Не отступаю, хоть уже устал
Бессмысленно трудиться... Были б зримы
Трудов моих итоги, может стал
И я бы вскоре асом и Героем...
Ведь вправду я о подвигах мечтал...
Мечтал гордиться: дескать, мы построим
Крупнейший горно-рудный комбинат,
А трачу жизнь бессмысленно и зряшно...
Но не могу оставить тех ребят,
Что бьются с монстром истово и страшно –
У них, увы, альтернативы нет:
Семейные – квартира и зарплата...
И разбираем снова – полный бред...
Но я не предаю своих, ребята!
Не предаю товарищей в бою,
Не изменяю Вере и любимой,
Себе не изменяю, суть мою
Переиначить можно лишь могилой...
Пусть я и недалекий и тупой,
Что с этим сделать? Я таким родился...
Пусть я устал – и хочется домой,
Пусть страшно тяжело, горжусь, что влился
В бригаду – и товарищи мои
Меня своим воспринимают, равным...
Свети, любовь, мне издали, мани...
Когда вернусь к каштановый, дубравным,
Акациевым паркам и садам,
Узнаешь ты, что я пришел с победой...
И ни одной минутки не отдам
Из всех, что бился с монстром... Не посетуй,
А просто, если можешь, то дождись –
И я вернусь с ремонта, точно с фронта...
Мы все же одолели, прорвались –
Он заработал... Нет, представьте, -- он-то...
И Федя роет обводной канал...
Порою и меня за рычагами
Увидела бы... Я не сплоховал...
Наш «атомный реактор» над снегами
Неторопливо пятится назад,
А впереди ложится ровной призмой
Канал... Лет может сорок-пятьдесят,
Во все, что назовут моей харизмой,
Войдет воспоминание о том,
Как мы превозмогли, преодолели...
Одно преодолев, и все пройдем
Препятствия к пока неясной цели...
Пока мне не дано себя понять:
На что я годен? Где мои вершины?
Тебя, конечно, хочется обнять,
Но нужно, чтоб у каждого мужчина
Была такая в жизни высота,
Чтоб им иогла любимая гордиться....
Стихи? Они покуда лищь мечта,
Моя, слегка подсиненная, птица...
Я возвращаюсь в Черновцы весной...
В зеленом, как весна, плаще-болонье...
Любимая, ну, потолкуй со мной!
Ведь ты же знаешь: у тебя в полоне
Моя неочерствевшая душа...
Любимая, о как же ты прекрасна!
Опять тобой любуюсь, не дыша,
А сердце бьется горестно и страстно...
|
|