Ну, что ж, давайте, юный друг,
Повспоминаю, что смогу я...
Был Нух Ахмедович – шапсуг –
(Отец мой, то есть) – из Агуя,
Аула возле Туапсе,
А мама родом из Ишима.
Судьба на жизненном шоссе
Свела, не промелькнули мимо
Друг друга – и родился я
В столице солнечной Кубани...
Такая, стало быть, семья...
Отец – с предобрыми губами
И носом, как под транспортир,
Аквамаринными глазами,
Брюнет – всех девушек кумир...
Но так сошлось под небесами,
Где мойры наших судеб нить
Прядут в чертогах, скрытых высью,
Что сибирячку полюбить
Отцу назначено, Таисью
Семеновну... Она мне мать...
Отец мой не закончил школы
А вот сумел в итоге стать
Профессором... Раздвинем шторы,
Загадку эту разъясним...
Мой дед учить собрался Нуха,
Поехал в город вместе с ним...
Ему сказали: дело глухо...
По русски дед не говорил,
Но понял: сильно обижают...
Заговорила гордость... Злил
Отказ... Как поступить? Решают
Найти учителя... Ахмед
Расплачивался с ним дровами,
Продуктами... Добился дед
Нух принят в техникум... Азами
Сельскохозяйственных наук
Здесь занимался, хоть с пеленок
Лишь этим занимался Нух...
-- Тебе подарок!
-- Жеребенок!
Так сына поощрил Ахмед...
Ну и подарок! Просто праздник!
Теперь забот важнее нет –
Растить коня... На всяких разных –
Ни интереса ни минут...
Конь вырос резвым и надежным...
-- А кстати, как коня зовут...
-- Назвали, что понять несложно,
По Лермонтову – Карагез...
Позднее мы с отцом шутили,
Что то был первый «мерседес»...
Отец – его везде любили --
Прошел аграрный институт,
Как водится – аспирантуру,
Докторантуру... Позже тут
Деканом стал... Его культуру
С восторгом отмечали все...
Дивился искренне Засурский:
-- Аульский, из-под Туапсе,
А как он говорит по-русски –
Заслушаешься! Речь ярка
И образна – и на журфаке
Увы, не каждому пока
Недопеченному писаке,
Преподавателю порой
Такая красота присуща...
Так я родился пред войной...
Семья студента неимуща,
Но неизменно весела,
Гостеприимна и открыта...
У нас в семье всегда жила
Любовь и дружба, хоть досыта
И наедались не всегда...
Отца и маму отличала
Всегда – большая доброта,
Она всю жизнь семьи венчала...
Шапсугов учат старики:
-- Коль сделал доброе, брось в реку –
И не ныряй ко дну реки,
Чтоб добротою человеку,
Которому помог, пенять...
Забудь... Быть добрым -- разве подвиг?
Той добротою осенять
Готов был сирых и голодных
И в юные его года...
Потом отца служить позвали...
Призвали именно тогда,
Когда на финской воевали...
По счастью, кончилась война,
А он еще не стал солдатом...
Была недолгой тишина –
Пришлось потопать с автоматом
Четыре года по войне...
Мы с мамой драпали от немцев...
Пять лет всего лишь было мне,
Виталий – младше... Чужеземцев
Боялись... Мы пошли сперва
В Агуй... Потом и он был брошен...
Бежали в Адлер... Мы едва
Спаслись от бомб... Их цель: искрошен
Военный должен быть – и в прах
Аэродром большой повергнут...
На это бомбовозы враг
Бросал вседневно... И не меркнут
С годами подвиги бойцов,
Фашистов к морю не пустивших...
Не позабудем храбрецов,
На перевалах задавивших
Тех, эдельвейсовских, вояк,
Горнострелковую элиту
Врага... Не просочился враг...
Да только небо не прикрыто –
Аэродромы – у него...
Лишь адлерский у нас – и стойко
Был защищаем, отчего
Отчаянно бомбят, жестоко
И Адлер... На кону мою
И всей семьи, страны на грани
Судьбу -- у бездны на краю
Держали... Трудно на Кубани
Мы выживали... Я в войне
Участвовал: шальной осколок
Достаться мог тогда и мне –
И был бы по земле недолог
Мой путь... Зениток наших смерч
Встречал фашистов на подходе...
Осколки тех снарядов смерть
Несли и людям и природе...
Едва заслышим артогонь –
В землянке с мамой укрывались...
Возьмешь осколочек в ладонь –
Горячий – и не зря боялись...
А над землянкой рос банан...
Плодов не нес, а был защитой...
С тех пор не аппетитны нам
Бананы... Мы по горло сыты...
Когда еще в ауле жил...
Встречался там один парнишка –
Весь в шрамах, ссадинах ходил:
Пришла по осени мыслишка
Забраться в горы пацану –
И диких груш нарвать мешочек...
Вон там лицом к лицу войну
И повстречал он: в тот лесочек
Немецкий пробирался взвод –
Наверно горная разведка.
И парня на прицел берет
Фашист, а метко иль не метко
Стреляет, проверять не стал:
С горы в отчаянии прыгнул...
Весь склон спиною пропахал,
О ветки ободрался... Вынул
Счастливый жребий – уцелел,
Не переломан, не застрелен...
И только об одном жалел...
-- Поди, фашисты груши съели –
Мешочек где-то уронил...
Вот быль, что фантастичней сказки...
Я в Адлере в казачьей жил
Среде... В те годы по-казацки
Балакали и я и брат:
Среди станичных ребятишек
Росли, их игры, речь, уклад
Перенимая... Нам излишек
Жирка под кожей не грозил...
Когда пинка фашистам дали
И прочь погнали, что есть сил, --
Мы с мамой снова в Краснодаре...
На хуторе, точнее.. Был
От хутора разбитый город
Верстах в пяти... Вот там и жил
Наш клан, терпя нужду и голод...
А мне учебу начинать
Как раз и подоспело время...
Фашисты в городе взорвать
Все постарались... Разоренье!
Но почему-то сохранен
Тот особняк начала века,
Красивый... Наша школа – в нем...
Незабываемая веха,
Конечно, школьные года!...
Я с хутора до школы плелся
В худой одежке в холода...
На том пути как раз нашелся
Ров преткновенья для меня –
Противотанковый, предлинный...
Однажды на исходе дня,
Зачем – Бог весть, -- на запах глины
Пошел – и покатился в ров...
Я маленький, а ров – глубокий
И был морозец – будь здоров!
И никого, и темень... В шоке
То там, то здесь пытаюсь вверх
Ползти, но сваливаюсь в яму...
Господь, по счастью, не отверг:
Уже околевая прямо,
Я все же выбраться сумел...
Такие нам дает уроки
Судьба... Сказать, что поумнел
Той ночью? Что давал зароки
Не подставляться? Вряд ли – да...
За все хватался, вовлекался...
Я худ, как щепка был тогда --
И с одноклассником подался
В боксеры... Тренер проводил
По Дарвину отбор в спортсмены:
Он нас на пары разделил:
-- Бой! Я, излупленный отменно,
Опять отправился в спортзал...
А половина – не явилась...
-- Вот вы – боксеры! – он сказал, --
На ринге ребятня рубилась
Азартно... Это нужный спорт,
Мужской, достойный, справедливый...
Здесь самоцелью – не рекорд,
А честь... Улыбкою счастливой
Минуты звездные встречал,
Хоть нос порой бывал расквашен,
В себе я труса побеждал...
О пораженьях – не расскажем...
А на каникулы – в аул...
Случилось: без дождя от жажды
Страдал Агуй – ушел в загул,
Наверно, Зевс Кронид... Однажды
Я в заклинании дождя
Участвовал... Аульских женщин
Толпа молилась, заходя
С детьми в одежде в реку... Жертвен
И истов был молебен тот...
Едой особой угощали –
И в молчаливый хоровод
Введя детей, к дождю взывали...
Представьте, вскоре дождь пошел..
Еще один обряд шапсугов,
Что тоже бы к дождю привел:
Есть озерцо с названьем Хуко,
Малюсенькое -- на горе --
Лежит себе под облаками
Оно – сын моря... При жаре
И засухе в нем брали камень...
И далее – за сорок верст
Несли ту драгоценность к морю...
Тот путь опасен и непрост...
Однако, как считалось, горю
Обряд железно помогал:
Тот камень морю приносили –
И щедрый дождик поливал –
Свершалось то, о чем просили...
Отец, вернувшись в Краснодар,
Пошел торить тропу в науку,
К чему имел отменный дар
По части плодоводства... Руку
К ореховодству приложил –
И скажем прямо: всей Кубани
Он очень сильно удружил:
Орехи вымерзали ране.
А новые, его, сорта
Вписались в краснодарский климат...
Была работа непроста,
Громадна по объему... Принят
И государством защищен
Еще один фундук и грецкий...
«Орешной» темой увлечен –
И счастлив он бывал по-детски,
Когда в чужих садах встречал
Орехи – расползлись по краю...
Его энтузиазм крепчал...
Он весь в делах, но, вспоминаю,
Не отдалялся от семьи:
Занятья все и увлеченья
Разнообразные мои –
Делами главного значенья
Все годы были для него...
А я увлекся конным спортом,
Порадовав отца, чего
И добивался я... Бесспорно:
Конь для шапсуга – верный друг...
Я утром мчался к ипподрому...
Азартно – (ведь и я шапсуг
Наполовину)... Только трону
Я с места резвого коня --
И словно в облаках летаю –
Такое чувство у меня...
Конечно, побеждать мечтаю
В престижных скачках... Ведь конкур –
(Преодоление барьеров) –
Не променадный терренкур –
Борьба, ристанье... Из примеров
Того, насколько этот спор
С конем, соперником, барьером
Суров, вот вам один: Кагор
Непредсказуемым манером,
Когда я повод отдаю,
Перед препятстием внезапно
Остановился... И мою
Фигурку, что уже азартно
В седле готова воспарить,
Инерция вперед пинает --
И воспаряю... Подстелить
Никто отнюдь не успевает
Соломки.. Твердь земли тверда –
Встаю со стоном непарадно...
-- Кагор! А ну, иди сюда!
Не стыдно? –
Конь заржал злорадно:
Мне, стыдно? Ха!... И убежал...
А я поплелся восвояси,
Считая шишки...
-- Что, упал? –
Мартьянова меня от грязи
Отряхивая, --
-- Ну, дурак...
Умыла тренерша-казачка,
Понятно... Что-нибудь не так
Я сам спроворил... А задачка
Была, наверное проста...
Свалился, точно куль с телеги,
Отшиб на теле все места...
Обидно... Гордость в человеке
Травмирована – не пустяк...
Кагор! Ты у меня попляшешь!
Я докажу, что не дурак!
Ты, хитрый конь, узнаешь наших!...
Когда придешь на ипподром,
Она, Надежда – мастер спорта ,
Распределяла, на каком Мвртьянова
Коне кто выедет... Без спора
Седлали... Шомпол, Перелет,
Кагор, Добавка и Декада...
Без предпочтений... Повезет –
Достанется Казор... И надо
Сперва их хорошо размять,
И легким правильным аллюром
Мы заставляем их бежать
По кругу... «Дуракам» и «дурам»,
Нам к их повадкам привыкать,
Им – к нашим... Чудо-кони!... Нам-то
Задача – их тренировать,
Коней... Ну и себя... Команда
Надежды:
-- Бросить повод! – и
Им управляешь лишь ногами
И телом... Холодок в груди...
Но Надя здесь с бичом – и с нами
Не станут – хитрые – шутить...
Бросаем по команде стремя –
А так еще трудней «рулить»...
Мы учимся... Проходит время –
И – как влитые мы в седле...
И кони нам вполне послушны –
И больше носом по земле
Не езжу... Мы единодушны
С конем... Одна у нас душа,
Одно желание победы –
И жизнь предельно хороша:
Я больше не «дурак»... Приметы
Мужанья: я теперь азарт
С Кагором вместе под контролем
Держу – и каждый новый старт
Сближает нас с конем... Паролем –
Наклон мой, сжатие колен...
Конь не дурак – он понимает –
И над барьером – дерзновен --
Со мною на спине взмывает...
Еще два слово об отце,
О том, что не могло забыться...
Об отчей мудрой доброте...
О том, что на детей сердиться –
Отнюдь не лучшая из мер...
Сердит – чего-то значит раньше
Не сделал... Назову пример:
«Двор, как ореховое ранчо»...
Мы в новый дом перебрались...
Отец – любимые орехи...
Стал во дворе сажать...
-- Очнись, --
Ему соседи, -- для потехи
Ребячьей, стоит ли трудов?
Их пацаны за день сломают,
Потопчут... Сорванцы же слов
Внушения не понимают...
-- А здесь внушенья не нужны...
Отец собрал детей:
-- Ребята,
Вот вам подарки... Нет цены
Подаркам этим... Ведь когда-то
Вы с каждого из деревец
Мешок орехов соберете...
Все будет ваше.. И отец
Распределил:
-- Твоей заботе,
Я это деревце, Санек,
Передаю, а это – Вове,
То Шурке, чтобы каждый мог,
Любить свое и холить... Внове
Подарки эти для детей,
Но дорожить своим – привычно...
Вот, поливают без затей,
Окапывают... И отлично
Растут орехи во дворе...
И в Краснодаре двор орешный
Все знают – и уже созрел –
Восторг в его душе безгрешной...
Какая радость наблюдать
Цветение и выход в завязь...
Чего отец сумел не дать,
Чтоб души нам терзала зависть...
Мы с братом лишены ее...
Чужой успех нас не расстроит...
Тот – гений, этого житье –
Сплошная сказка... Не доводит
До язвы радость у других...
Им удалось – и слава Богу!
Пасть будут каждый день у них,
Удачи – и всего по многу...
Не поощряемы в семье...
Доносы, жалобы потомков...
За жалобу однажды мне
Досталось от отца... Негромко,
В ответ на жалобу отец...
Сказал:
-- Раз ты постарше, Игорь,
То ты и виноват... Конец!
Иди отсюда...
Просто выгнал...
Чем, -- я теперь понять могу, --
Спас от вражды меня и брата –
Учись, мол, ладить сам... В мозгу
Завет держу отцовский свято...
Был в нашей школе драмтеатр...
С восторгом классику играли...
«Женитьба», Очкарев... Стоп-кадр...
Не видя – много потеряли,
А я чего-то приобрел
В театре для судьбы и жизни,
Хоть по иной стезе пошел –
Актерство не замкнуло в шизе...
Со школой у меня – альянс,
Слиянье целей и желаний.
Здесь каждому давался шанс
Дозреть до пиковых деяний...
Физвоспитанье нам давал
Геннадий Карпыч Казанджиев.
В чемпионате мира стал
Позднее первым... Не зажилив,
Ученикам передавал
Полетов вещие секреты...
Я даже кой-кого знавал –
Их, чемпионов всей планеты...
Был исторический кружок,
В котором я читал доклады...
Я собирал в свой черепок,
Что, полагал, для жизни надо...
Вот с физикою был на «вы»
А химия совсем гнобила...
Видать, внутри моей главы
Извилин в недостатке было –
Все без остатка забрала
История с литературой...
Гуманитарною была
Судьба в согласии с натурой,
С моей душой и головой
И с бесшабашностью рисковой...
Год для державы роковой,
Когда весною я со школой,
Прощаясь, выбрал МГУ...
В ретроспективе все яснее.
И я теперь сказать могу
О школе: все в порядке с нею:
Из класса двадцать человек
В Московские вступили вузы.
Не слабо, верно? Вряд ли всех
Учили так, как нас, в Союзе.
Сказал, что год был роковой –
А чтоб меня не освистали,
Я поясню, что той весной
Отец народов умер, Сталин...
А остальное ясно всем:
Кого-то следом расстреляли,
Кого-то выпустили, чем
Невольно думать заставляли...
Из класса трое вышло нас
На МГУ-шную дорогу...
Да, это был хороший класс...
Но все же МГУ! К итогу
Пришел, из двадцати пяти,
Балл потеряв... Судьба на грани...
-- Короче: надобно пойти
К проректору: мол, мы с Кубани,
Хотим учиться позарез...
Проректор выслушал, Ефимов...
-- Ребята, здесь вам не ликбез...
-- Мы, значит, пролетаем мимо?
-- Чуток, пожалуй, помогу,
Но вы меня не подводите...
Вот так мы трое в МГУ
Попали – и судьба в зените...
Со мной – Володя и Олег,
Два брата-близнеца... Они-то
Вели к проректору... Вовек
Сам не решился бы... Открыта –
Гляди – дорога на журфак...
У близнецов она иная...
-- Ни пуха, земляки!
-- Ну, так:
Туда – его не поминая...
У близнецов – для всех сюрприз
Фамилий – по одной на брата?
По разной... Вот, судьбы каприз:
Так: в детстве развели когда-то
Их папа с мамой, разойдясь...
Владимир вырос Соловьевым,
Был Вотахом Олег... Но связь
Скрепляла братьев близнецовым
Канатом – не разлей вода...
Отметим: крестный наш проректор
Был ас по русскому тогда
И вел гуманитарный сектор...
Вопрос: а почему журфак?
Сложился, как гуманитарий...
Хотел писать... Примерно так...
Учился крепко, без аварий...
Вернусь еще на шаг назад...
Я на вступительных сдружился
Кой с кем – опять судьбы расклад –
Студенческий альянс сложился –
И нашу дружбу не порвут
Ни расстояния ни время...
А как моих друзей зовут?
Кто в трудный миг подержит стремя?
Поспелов, секретарь ЦК
Тогдашний и редактор «Правды»...
А Зина, дочь его, мягка,
Отзывчива –и без бравады,
Без блата, папиной «руки»
Всю абитуру проходила...
Свидетельствую: «пятаки»
По всем предметам отхватила
По праву... Чикин Валентин
Второй из нашей шайки-лейки
Надежный, верный друг... Летим
Втроем в театр – друзья, коллеги...
Еще был другом Цао... Где
Сегодня славный китайчонок?
Печально, если он, Чжун Дэ
Попал в давильню... Увлеченных,
Интеллигентных давит пресс
«Культурно-революционных»
Безмозглых хунвейбинов... Без
Образованья – и лишенных
Задатков совести позвал
«Великий кормчий», явно спятив,
Крушить с размаху наповал
Науку и культуру... Спрятав
Весь цвет Китая в лагеря,
Иных послав «на исправленье»,
Шизофренически горя,
Он пребывает в вожделенье
Кровавой тризны... Славный друг,
Пусть тот маразм тебя минует...
Таких вот непохожих двух
Дал мне друзей журфак... Взревнует,
Наверно, третий «мушкетер»...
Он был постарше, Жора Гаусс...
Повоевавший... Был востер
По части выпивки... Пугалась
Жена Георгия, когда
Мы дома навещали друга:
Мол, собутыльники – беда!
Но вскоре, правда, от испуга
Супруги Жоры – ни следа...
Мы с Цао – пацаны, «юнкоры» --
Не выпивали никогда...
Такие по сердцу.. У Жоры
Особый метод... На зачет
Обычно шел без подготовки...
Покуда ждем, слегка прочтет,
Поспрашивает про трактовки
Вопросов и отдельных тем,
Экзаменатор как настроен –
И шел «сдаваиться»... Назло тем,
Кто, выучив, дрожал, -- спокоен
Был Жора – и всегда сдавал...
Не помню, чтобы хоть однажды
«Героя» постигал провал...
Чудесный метод, но не каждый
Ему подходит... Рисковать
Не стал бы, уподобясь Жоре...
Не стану рекомендовать
И вам тот опыт... Эко горе –
Решились на эксперимент?
Ну, что ж, на нем стоит наука...
А все ж, надежнее, студент,
Учить покрепче – вот в чем штука...
Я первый курс перешагнул –
Душа восторгом замерцала
И на каникулы в аул
С собою прихватил и Цао...
В ОВИР’е мы не брали виз
На посещение аула...
-- Договоримся: ты – киргиз,
Коль спросят... Там нас в круг втянула –
Танцульки, встречи – молодежь...
А Цао был красивый парень,
А как он танцевал – балдеж!
Девчата от него – в угаре!
Тут нас берет на абордаж
Физрук:
-- Студенты, выручайте
Разок сыграете за наш
Аул... Вы «Нет!» не отвечайте –
Моя надежда лишь на вас...
Киргиз у волейбольной сетки
Дает опять сверхточный пас –
Я бью – победа! Все соседки
Лет от двенадцати и до...
За Цао и меня болели...
Успех полнейший...
-- Ну, так что –
Сыграем с погранцами? Еле
Отбились – надо ж отдохнуть...
Да и «киргиза» ненароком
Нельзя подставить...
-- Нет, забудь...
Отказ ударом был жестоким,
Но, выручая физрука,
Себя подставили б случайно...
-- Эх, вы...
-- Ну, не сердись... Пока...
Нельзя...
-- Но почему же?
-- Тайна...
Так много всякого в Москве,
Чему так важно подивиться,
Дать пищу жадной голове,
Московским светом освятиться....
Наш общежитский монастырь
Стоял в те годы на Стромынке...
Кто на руку не чист, тот тырь
Подальше где-то... По старинке
Расправа будет коротка:
Студенты, бывшие солдаты,
Свист пуль слыхали у виска...
Ну, понял? Так вали куда-то...
Двенадцать в комнате у нас
Кроватей, тумбочек, студентов...
-- Ребята, студсовет, атас!
Она не любит комплиментов,
Раиса Титаренко, нет...
-- Сансостояние проверим?
-- Ну, заходите, студсовет...
-- Да чисто все...
Проходит в двери
Скуластенькая... А строга!
С ней Мишка Горбачев с юрфака...
-- Пока отлично... Но – пока...
-- Настырная же ты, однако!
Потом по коридору крик:
-- Окурки! Что за безобразье!
Спать в сапогах? Ты вправду дик...
Ужасно! Накопили грязи...
-- Ну, «волчий» выпишет билет
За грязь кому-нибудь Раиска...
Постановляет студсовет,
Что нашей комнате –«ириска» --
Престарый телевизор – во!
-- Он хоть показывает что-то...
-- Считай – почти что ничего...
-- И в этом видится забота:
На «голубые огоньки»
Где отыскать студенту время...
Мы источили все клыки:
Гранит науки тверд, а в темя
Попробуй даты поместить
И смысл партийных конференций...
Отец являлся угостить
Орехами своих селекций...
Те шли, конечно, «на ура»...
-- А почему не бутерброды
Вы выдаете на-гора?
-- Теперь займусь – и огороды
Нам будут выдавать шашлык
И с пылу с жару – чебуреки...
-- А также, что б не надо книг:
Съел чебурек – и в человеке
Все съезды разом в голове...
-- Ну, вы и размечтались... Книги
Чтоб не читать...
-- Хоть эти две:
Истпарт с истматом...
-- Точно, психи!
Переселяйтесь поскорей,
Пока других не заразили,
Через дорогу...
На дворе
Там неприкаянно ходили,
Бросая реплики в окно,
А мы, понятно, отвечали, --
Взаправдашные психи... Но
Там, за забором, замечали
Нормальных вроде бы... Они
Травили смело анекдоты
Про власть советскую... Вздохни:
А вдруг кто слышит? В идиоты
Тебя запишут лишь за то,
Что эти парадоксы слушал...
Такая се ля ви... Пальто
Набросив, потирая уши,
С утра несемся на журфак,
В наш тесный психодромный флигель...
Ха! Психи здесь уже – но как?
...Журфак – внизу... Над нами выгул
Заносчивых филологинь --
(Там дочь Иосифа, Светлана) --
Принцесс элитных и богинь
Московских инкубатор... Ладно,
И наши девушки – мечта,
А кто умнее – нет вопроса...
Пожалуй, наших красота
Значительней, без перекоса
На внешность... Красота души –
Не жук чихнул – приоритетна...
Она у наших – свет туши –
Лишь глянешь – в тот же итг приметна...
А Гера Гойлова?... Она
У нас – живая Афродита!
На все миры и времена
Красавица! Ну, погляди ты:
Сияет кожа белизной,
Брюнетка греческого типа...
С ней рядом лучше и не стой:
Растопчут мужики... От всхлипа
Чужих, сраженных красотой,
Уже привычным, нам – неловко...
А в общем-то была простой
И доброй – и светла головка...
«Министром иностранных дел»
Меня на нашем курсе дразнят:
Ответствен – комсомол велел –
За наших иностранцев... Развит
В них должен быть советский дух –
И я устраиваю встречи
С Большим театром, чтобы слух
Привить, и после там далече
Царя Бориса вспоминать
И князя Игоря... Немало...
Пришел Розовский доставать:
-- Китаец нужен для финала
Большого представленья...
-- Я?
Я безголос и нету слуха...
-- Нужна... кондиция твоя...
Ну, Марк вцепился – дело глухо:
Замыслил что-то – и теперь
Его от Цао не оттащишь...
И днем и ночью в нашу дверь
Стучит общажную... Пропащих,
Им выбранных в артисты –жаль:
Розовский-режиссер – диктатор
Самоотверженный... Мораль:
Все выжмет соки – вот характер...
В концерте Цао стал звездой:
Розовский -- демоном когтистым
Втянул -- и соблазнил мечтой...
Китаец иллюзионистом
Предстал пред публикой... Шальной
Успех мой друг китайский вырвал –
Не знаешь, где найдешь... Иной
Свихнулся б и из вуза выпал
В артисты цирка навсегда...
Но у китайцев – дисциплина!
Шаг влево, шаг вперед – беда!
Пойдет печальная рутина –
И вольнодумца вмиг сомнут...
Все, как у нас, но только хуже...
А мой китаец, кстати, тут
Овольнодумился... Эх, друже!
Зашлют такого в глухомань
Перевоспитывать в коммуне,
Где по команде «Сядь» и «встань»...
Ты вспоминай там, как в июне
Шумят на Ленинских горах,
На склонах золотые сосны...
Пусть всю печаль твою и страх
Изгонит паамять: ночью росной
Мы бродим над Москва-рекой...
Какой дело нам до Мао
И прочих... На душе покой...
Как жаль, что так дается мало
Веселой юности, увы...
Но память остается юной...
Пусть ты оторван от Москвы,
Но юности звенящей струны
В тебе по-прежнему звенят,
Как встарь, с моими унисонно...
Ты вспоминаешь тех ребят,
Что так ворчали полусонно,
Когда являлся поутру,
Москву без устали истопав...
И я ту память не сотру...
Ее святые изотопы –
Поныне образы ребят.
С которыми хлеб-соль делили
В душе растроганной хранят...
В общажной келье с нами жили
Володя Чернышов, Десняк...
Ему везла в столицу мама
В корзине сало, яйца... Как
Он нервницал на шоу! Прямо
Бледнел от горя... Чтоб народ
Поверил: реквизит – не липа,
Ты парочку раскокал – вот,
Здесь все по-честному... До всхлипа
Страдал Десняк – ведь «реквизит»
Тот был из маминой корзины...
-- Ой, что наделал паразит!
Но фокус был неотразимым...
Жил с нами рядом Беретарь
Хамид, поэт из Адыгеи...
Ты в памяти перелистай
Мгонвенья те... Был каждый – гений
И верил в светлую звезду
И знал свои приоритеты...
Нас узнавали за версту:
-- Журфак! Все в юности – поэты...
А те, кто учит нас всему,
По умолчанью -- олимпийцы...
Где лучше, чем у нас? Кому
Завидовать? Вот, ставьте «птицы»:
Кучборская... Вот это да!
Необъяснимо! Обожали!
Вот вы бы от такой куда –
Другой-то нет такой – сбежали?
А древнерусскую читал
Сам Кокорев – знаток отменный...
Я «Слово о полку...» глотал,
Как витамины – сверхценный
Впивала древний сказ душа...
А с Западовым даже дружба
У нас сложилась не спеша...
Я знал, что воинская служба
Была у мэтра за спиной,
Знал отступленья и победы –
И будто нимб над головой
Сиял – и будто бы поэты,
О ком профессор нам читал,
Что ратный прославляли подвиг,
Нам и его на пьедестал
Приподнимали... Он походных,
Окопных нахватал невзгод
На западе и на востоке...
Не только в книгах брался свод
Тех максим нравственности стойкой,
Ответственности, кои он
Вбивал в нас по-солдатски прямо...
Высокий нравственный закон...
Был сутью... Нравственная прана
Пронизывала все его
Парадоксальные поступки...
По молодости я всего
Не понимал – и ждал уступки
По дружбе... Он же вдвое строг
Как раз к друзьям – бескомпромиссно...
В уставе воинском исток
Сего... Как прежде, так и присно
В нем офицерская струна
Звенит, натянутая туго:
Взыскательность помочь должна
Улучшить и себя и друга.
Он написал немало книг
По восемнадцатому веку...
Но начинал-то он не с них...
В трудах его научных веху --
(Стоящие особняком) --
Две «монографии» составят --
(На полке – скромным островком) –
Его, как воина прославят
Брошюрки... Вот, держу в руках –
И обжигают заголовки
О том, как действовать в горах
Артиллерийской установке,
Как маневривровать в бою
Ударом взвода минометов...
По стилю мэтра узнаю,
А содержанье? Отчего-то
На краткий миг кидает в жар:
Оно, наверное, спасало
В бою читавших... Право, жаль,
Что лет в войну мне было мало --
И с подполковником в бою
Не мог я быть на батарее...
Я преклоненья не таю:
На целую войну мудрее
Профессор... Хоть следы войны
В литературных фолиантах
Его не каждому видны,
Но именно на них, константах
Большой судьбы, они стоят...
Я из другого поколенья
Обычно юные глядят
С иронией, без уваженья
На ветеранов... Но шапсуг
Воспитан в обожанье старших...
Наверно это старший друг
Почуствовал во мне, что наших
С ним встреч определило дух...
Хоть все с конфуза начиналось:
Лечу на лекцию... А в слух
Уже знакомое врезалось,
Баритональное, весьма
Набравшее металла соло...
Чудесная игра ума –
И хохотала от прикола
Аудитория... Возник
Тут -- вот он я в дверях, -- глядите!
Не задержавшись и на миг,
Интеллегентнейший учитель
Вдруг выдал командирский рык:
-- Кругом! И шагом марш! -- И пулей --
Сто раз быстрее, чем возник,
Я улетел, как будто пнули –
За дверь... Запомнился урок –
И не хотелось повторенья.
И с той минуты точно в срок,
Ценя свое, чужое время,
Я прихожу и ухожу,
Что вам весьма рекомендую...
Чтоб крепче убедить, скажу:
Задержишься – получишь дулю,
Где мог бы профит получить...
Но это, впрочем, ваше дело...
Вас пунктуальности учить
Не собирался... Так, слетело...
Ведь я не Западов... Он был
Недолгий срок у нас деканом...
И офицера разозлил
Поток опаздывавших: с гамом --
По коридору... Топот ног,
Дурацкий хохот, визги, крики...
Встает на входе...
-- Вы, сынок,
Здоровы? Не мешают книги?
С утра головка не бо-бо?
Позавтракать не прозевали?...
Сгорали от стыда... Его
Интеллигентость уважали...
Вот так играючи решил
Он застарелую проблему...
Со мной, студентом, задружил
Поздней... Но это так, не в тему...
О практике... «Зеленых» нас
Повел на практику Гуревич
На «Пролетарий» в первый раз...
Желал Семен свет Моисеич
Успехов... Справились, ура!
Мой первый блин не вышел комом...
Пятнадцать лет – а как вчера...
Я разослал родным, знакомым
Заметку... «Тхагушев» -- под ней...
Я в первый раз опубликован...
Стремлюсь писать ясней, сильней,
Чтоб стиль чеканен и раскован
Был – и запомнился сюжет,
К моей фамилии привязан,
Как каждый, в восемнадцать лет,
Мечтал о славе... А обязан
Заметку выдать на-гора
О выполненье плана цехом...
Ну, ничего... Придет пора –
Все поразятся тем успехам
Которых я смогу достичь...
Как наше слово отзовется?
Вопрос вопросов, кличей – клич...
С надеждою светло живется...
О практике еще... «Вперед» --
Загорская ура-газета...
Туда нас с Валентином шлет
Журфак на практику... И это
Для Чикина, что жук чихнул –
Ведь он уже работал в штате
В «Московском комсомольце»... Вздул
Редактор нас... Мы на подхвате
В районке не желали быть...
-- Я ректору письмо направлю...
Как раж бредовый погасить?
-- Пошлите-ка меня, прославлю
Ваш отдаленнейший совхоз...
-- Ну, это же другое дело...
Остыл... Закончилось без слез.
Не то взаправду бы влетело...
Когда заканчивался срок
Уже загорской рокировки
Решаем с Чикиным: итог
Успешной в целом стажировки
Мы фельетоном подвести –
О транспорте... Его кропали
Дуэтом... Я строчил куски
По фактам, пресные вначали,
Их Валентину отдавал,
Он сдабривал их соолью с перцем...
Редактор над душой стоял:
-- В набор быстрее!
-- С легким сердцем
Выписываю гонорар
За фельетонец ваш авансом...
-- Ну, шеф, отлично! Щедрый дар!
И мы распорядились шансом,
Как полагали, по уму:
Купили выпивки, закуски,
Внесли в редакцию... Всему
Коллеги, не чинясь, по-русски
Вниманье уделили... Шеф, --
Его сверхэкспансивность знаем, --
Уже маленько окосев,
Кричал:
-- Студентов объедаем? –
К сему добавив матерок...
Коллеги поняли конкретно:
Добавил каждый сколько мог
И праздник продолжался... Лестно:
Уже нас числили в своих
Коллеги в городской газете...
Прошли года, а помню их,
К ним в неизменном пиэтете...
Районщики... Они стоят
К народу ближе всех на фронте
Войны идей... На них глядят...
Ошибся – о твоем афронте
Тебе поведает сосед...
Соврешь – спасайся лучше бегством –
Потеряно доверье... Бред
Партийный гложет самоедством –
Они по совести живут –
И потому сгорают рано:
За бред партийный стыдно... Пьют...
К чему же мы стрремимся рьяно?...
Тогда делился наш поток
На две неравных половины:
Газетчиков и РИО... Рок
Меня в адепты писанины
Зачислил – и несу свой крест,
И набираюсь знаний, чтобы
В каком нибудь из дальних мест
Восторг журфаковской учебы
Позднее преобразовать
В мои заметки, репортажи...
Как жалко – нечего скрывать –
Порой слеза подступит даже –
Что завершается она,
Моя московская арена
Надежд... Так высока цены
Взросленья... По журналу «Смена»
Аналитический диплом
Я написал – и защитился...
Мой тайный храм, духовный дом,
Прощай, журфак... Я очутился
Там, где родился... Краснодар...
Крайком меня определяет
На телевидение... Да...
Оно, конечно вдохновляет,
Но поглощает с головой,
Всем временем и потрохами...
И я – редактор новостной
Знакомясь на ходу с азами,
Спешу основы потрясать:
Сюжеты на кино снимались...
Стал оператора терзать:
Мне надо, чтобы оказались
На скачках морды лошадей
Уже буквально в объективе –
Одна из варварских затей –
Едва и вывернулись вживе...
-- Кончай выпендриваться, шеф! –
Шепнул по-свойски оператор...
И верно... Пусть уж он свой хлеб
И отрабатывает... Рада,
Моя струхнувшая, слегка
Команда... Да, была счастливой...
Известно: хуже дурака –
Дурак, но с инициативой...
Короче, в беличье попал
Колесико – изволь крутиться...
Шесть лет я этому отдал...
Устал, признаюсь, колотиться...
О Западове вспоминал –
Не мог добиться дисциплины,
Над кадрами порой стонал:
Такое выдадут кретины,
Хоть стой хоть падай... Перешел
На радио – хоть чуть полегче...
Тут наступление повел
Партком:
-- Пора же, человече,
И заявленье подавать...
Ужом отвиливал от «счастья»...
Из комсомола прессовать
Пытались: должен, мол, участье
Я, образованный, принять
В рядах коммуно-авангарда...
Пора, я понял, убегать,
Спасая целость миокарда
И совестью не поступясь...
Под осень в отпуск попросился ...
В Москву... Стесняясь и боясь
В аспирантуре объявился...
Экзамены отлично сдав,
Вернулся в Краснодар работать...
Я уж, а на меня – удав:
-- Вступай – и точка... Эту подать
Я вс еж системе задолжал:
-- Вот, вызвали в аспирантуру...
И от парткома убежал
В столицу, не предав натуру...
Пошел на кафедру ТВ...
В науку шибко не стремился –
Сама столица в голове..
Завкафедрою подивился:
-- Вы тоже числитесь у нас?
А чем вы заняты, коллега?
Занятно, что на этот раз
Спас от расправы человека –
Меня – партийный комитет,
Да не какой-то, а – Центральный...
Вошел – семь бед – один ответ
В команлу... Грушин, гениальный
Наш социолог, начинал,
Одобренный ЦК авансом,
Проект, который обещал
Вновь подтвердить рабочим массам,
Что лучший в мире – наш уклад,
Что мы к победе коммунизма
Идем... И я включиться рад,
Хоть не питаю оптимизма
В отличье от всего ЦК...
Осуществлялся в Таганроге
Проект, а в нем – моя строка,
Которая должна в итоге
Дать информацию о том,
Как относилось населенье
К советским СМИ... Вопрос ребром:
Успешно ль выражают мненья,
Не выражают ли совсем...
Я разрабатывал программу.
Анкеты... Занимался всем,
Что требовал проект... На это
Весь аспирантский свой ресурс
Трехлетний полностью потрачен...
Но я зато вошел во вкус
Социологии... Удачен
Мой вклад в проект... А между тем
Своей карьере я доставил,
Как выяснилось, тьму проблем...
-- Материал у нас оставил
Осадок двойственной... Вполне
Добротная у вас работа...
Итог же, к сожаленью, вне
Общественных надежд... Кого-то
На Западе ваш честный труд
Порадует, итог устроит...
А «наверху» не так поймут...
И издавать его не стоит –
А о защите... Диссертант,
Вполне возможна защита.
Но выбирайте вариант:
Она от публики закрыта...
Иначе – уберете их,
Тех данных – ровно половину...
Избавь, Всевышний, от «своих»,
Которые стреляют в спину...
Ценнейший ведь материал:
Мне точно крылья подрубили –
Признаться, малость духом пал...
Ведь с пылу с жару! Погубили...
Социология, вперед!
Уже девиз на факультете
Саерва Левада – Власть берет,
А следом – Прохоров в ответе --
Левада погорел на ней,
Внедрял, мол, «чуждую» науку...
Мне – после Грушина – видней:
Подходы Прохорова скуку
Лишь нагоняют... Далеко
Ему до Грушинских прозрений...
Завлаб копал неглубоко,
Не Грушин он, увы, не гений...
Всю суть загубит – и кранты!
Ему до грушинских подходов,
Его глубин и широты
Не дорасти... Ах, мода, мода!...
Как легче распознать, каков
РуководителЬ? Есть критерий:
Берет в команду мужиков
Иль женщин... Не об адюльтере --
О деле я... А он, завлаб
Не взял меня к себе – и команду
Собрал одних, простие, баб --
Чтоб в рот ему глядели, гранду...
Диагноз... Кафедрой ТВ
Я взят, в ее дела втянулся...
Журфак! Для каждого в тебе
Кто причастился, притянулся,
От шага первого -- навек
Есть притягательная сила...
Гигантами стоят на всех
Просторах матушки-России
Твои, журфак, выпускники –
Твое сиянье разливая,
Повсюду, словно маяки –
И неразрывна связь живая
Выпускников различных лет...
А здесь они еще в пеленках --
И я их повивальный «дед»...
Пусть у иного головенка
От самомнения плывет,
Я парню крылья не подрежу,
А вдохновлю – давай, вперед!
Нельзя в них убивать надежду...
Я поддержу их, вдохновлю
Порой одиним лишь только взглядом...
Признаюсь: я их все люблю.
И, оставаясь с ними рядом,
Я словно продлеваю мой
Студенческий шальной период...
Летят года над головой,
А в ней уже сложился вывод:
Коль поручили выводить
Радийцев-несмышленых в профи,
Придется с ними пережить...
Ошибки горькие – и крови
Мне с каждым суждено пролить,
Переживая их потери,
И веру их в себя крепить,
Чтоб крылышки не облетели...
Кто мне подскажет, как тут быть?...
Вот тет-а тет со мною парень...
Как с безутешным поступить?
Бездарен или не бездарен --
Решаем оба... Провалил –
И высмеян жестоко группой –
Потерян, плечи опустил...
А с виду – честный и неглупый –
Учебной практики сюжет...
Что был достоин осмеянья...
В молчанье оба – тет-а тет...
Не только у него терзанья:
Не одного его судьба
Сейчас на жесткой грани рока:
Я над судьбой его – судья...
Но на меня взирает строго:
Всевышний...
-- Ничего, Семен!
Все впереди! Еще по воле
Всевышнего прорвемся... Он
Все четко держит на контроле...
Да не тушуйся! Не грусти –
Мы все проходим через «терку» --
«Четверка»...
-- Ясно, что спасти
Меня хотите, что «четверку»
Сегодня я не заслужил,
Конечно...
-- Не тебя спасаю –
Себя... Ты встряску пережил?
Не раскисай!
-- Не раскисаю...
Иди...
-- Спасибо!
На пути
Возможны ямы и ухабы,
Но ежели сумел спасти
Однажды одного хотя бы...
Забудь об этом, не свисти –
Так требует мораль шапсуга –
Брось в реку... День прошел... Свети,
Журфак! И никакая вьюга
Нам не затмит высокий свет
На древний Кремль глядящих окон...
За то, что выпал мне билет
Счастливый – в рвении высоком
Воздам тебе, родной журфак...
Ты смотришь вслед спокойным взглядом –
В бессловном пожеланье благ...
И счастье, что со мною рядом
На расстоянии руки,
Уже раскрытой для пожатья,
Стоят такие мужики!
Товарищи по духу, братья...
Им, старшим, низко поклонюсь –
Они достойны поклоненья...
Артем Панфилов... Поделюсь
Тем первым, сильным впечатленьем
Которое производил
Он, полный аристократизма,
Красивый, строгий господин –
Всепобеждавшая харизма
Мгновенно забирала в плен...
О нем мне ведомо немного...
Изяшный этот джентльмен,
Чей облик и студентов строго
Подтягивал и возвышал,
Дразнил столичным резким лоском...
Он пензенский... Провинциал?
Возможно – в прошлом,.. На московском
Смотру он был столичней всех,
Из Камешков -- (так звался город) –
Приехавший ловить успех
В Москву... Столицей перемолот
В аристократа... Был иняз
Флегонтыча началом гонки...
Он набирал джентльменский класс
В экскурсоводах на Волхонке,
В музее... Тот хранил музей
Подарки Сталину отвсюду:
Заморских преданных друзей,
Своих трудящихся... Причуда
Судьбы – и он корреспондент,
Потом – профессор в Катовицах...
Теперь – журфак... Его студент
Своим профессором гордится...
Артем достоин всех похвал...
Панфилов наш во многих смыслах --
Пример, образчик, идеал:
Ум с красотой на коромыслах
Судьбы огромной добротой
Уравновешены... На жадных
Он с жалостью глядел... Простой
В общенье... Трепетный кошатник –
Пристраивал своих котят
Заботливо по всей столице...
Я слышал, что его хотят
Назад поляки – в Катовице...
Артем студентами любим,
Как говорится, беззаветно...
Он так же относился к ним,
Хоть это не всегда заметно...
Второй наш кафедральный гранд,
Мужик в квадрате – Ярошенко...
Он тоже – уникум, талант...
Вы попросите хорошенько –
Такой вам приготовит плов,
Что вместе с пальцами съедите...
Он и в английском – будь здоров!
Такого мастера – ищите –
И не найдете никогда:
Транслэйтор мирового класса...
И на журфаке он – звезда –
Восторженных поклонниц – масса.
Его родной Узбекистан,
Иняз военный влили в образ
Свое: высок – и тонкий стан,
Поджар и смугл... Он знает область
Своих наук как дважды два,
При том, что и отменный практик
Иновещанья... Голова –
Как Дом Советов... Словом, брать с них
Пример – достойно... Повезло
С такими быть в одной команде...
Ну, вот... Похоже подошло
К концу повествованье... Гляньте
На наш заветный флигелек
Журфаковский на психодроме...
Я рассказал вам все, что мог
О нашем с вами общем доме...
|
|