Иван, вдовий сын
Были наши старики
Не то слово – мудрецы.
Дружным, ровным чередом
Сидят гости за столом.
Один старец ус щипает,
Речи мудрые вещает,
Остальные вкруг сидят,
Яства пряные едят
Да речам его внимают,
Про себя на ус мотают...
Старец ел, пил – не допил,
Сказку сладко говорил
Про Ивана-молодца,
Удалого пострельца.
Так и мы вослед пойдем,
Сказку дружно поведем.
В неком царстве-государстве,
За дремучими лесами
Да за синими морями,
Жила бедная вдовица,
Да собою молодица.
Был сынок у ней Иван,
Умный - то не по летам.
Ладно жили, не тужили,
Да деньжонок не скопили.
День за днем у них идет,
Живы тем, что бог пошлет.
День и ночь трудилась мать, –
Надо сына поднимать,
Делать нечего – она
Вышла замуж за купца.
Знала нрав его дурной,
Но подумав: «Бог с тобой,
Сына надо мне растить,
Надо ж дальше как-то жить?..»
С первых дней, уж как ни странно,
Невзлюбил купец Ивана:
«То не эдак, то не так,
Да Иван совсем дурак!» –
Так он думал про себя
И решил известь юнца.
Как-то раз один в дорогу
Снарядил купец подводу,
Да с собой Ивана взял:
«Мол, чтоб парень привыкал,
Дело купчее узнал».
Так с домашнего порогу
Они тронулись в дорогу.
Долго ехали в тиши,
Встали вдруг в лесной глуши.
Мрачен был дремучий лес.
Вот купец с телеги слез,
Весь товар пересчитал:
«Нет коробки, потерял?»
Забранился, раскричался:
«Куда короб подевался?»
На Ивана кнут поднял:
«Да чтоб шут тебя побрал,
Как товар не досмотрел!» –
Только вымолвить успел,
Вмиг все разом потемнело,
Зашумело, загудело...
И пред ними вдруг старик
Будто с подполу возник.
Страшен вид был старика:
Будто копна голова,
Широченные бока,
Сам, что мрачная гора.
Тут купец к земле приник,
А старик и говорит:
«На, заедок, подавись,
Да теперь уж берегись
Мне попасться на глаза,
С плеч слетит твоя глава!» –
И на землю короб кинул,
Взором все вокруг окинул…
Свистнул только в две руки…
И как будто с-под земли
Появился конь лихой,
С гривой дивной, огневой.
Шут Ивана подхватил,
Раз – в седло да и вскочил;
Конь взметнулся над землей
И помчался, как шальной,
Над морями, над лесами,
Над высокими горами...
Глядь купец – и нет Ивана,
Все кругом вдруг тихо стало.
С-под телеги вылезает
Да кафтан свой отряхает:
«Ну, избавился от мук
Да Ивана сбавил с рук».
На затылке почесал...
«Цел товар – не пострадал,
Кони тоже тут остались,
Никуда не разбежались;
Можно ехать, торговать
Да деньжонки прибавлять».
Уложил купец товар
Да поехал на базар.
А тем временем Иван
С шутом скачут по полям,
Только свист в ушах стоит.
Вдруг Иван и говорит:
«Шут, коня останови,
Пала шапка с головы» –
«Да уж где ее искать?
Ты пока то говорил,
Проскакали мы верст пять!»
Долго, коротко ль скакали –
В царство шутово попали.
Смотрит Ваня: видит лес, –
Не пролезет там сам бес!
Да поляна перед ним,
Вкруг нее высокий тын
А шутовые палаты,
Все просторны и богаты.
Быстро шут с коня слезал
Да Ивану так сказал:
«Будешь верно мне служить –
Будешь вдоволь есть и пить,
Не послушаешь меня –
То пеняй уж на себя.
Нынче сам все приготовлю,
Ужин к вечеру сготовлю,
Ты на печку полезай
Да сегодня отдыхай.
А к утру уж будь готов:
Напеки-ка пирогов
Да десятка два баранов
Пожирнее заколи,
Всю скотину обряди,
Напои да накорми.
Ладно, все, теперь ступай
Да с дороги отдыхай».
В вечеру шут все сготовил,
Ужин славный приготовил:
Быка целого зажарил,
Всякой всячины напарил.
Сам зараз все проглотил
Да ведром вина запил.
И пошел к себе соснуть,
С путь-дороги отдохнуть.
Ваня ж только пригубил,
Лишь усы вином смочил.
А наутро только встал,
Все исполнил, как сказал.
Шут Ивана похвалил
Да златой кафтан дарил.
Так и стали они жить,
Хлеба вдоволь – что тужить?..
Шут позвал Ивана раз
Да давал такой наказ:
«Чтоб тебе хозяйство весть,
Знать бы надо, что где есть».
Взял ключи да и пошел,
Ваню дом смотреть повел.
По хоромам везде ходят,
В двери разные заходят.
Смотрит Ваня и дивится,
На добро не наглядится:
Много в свете повидал,
Но такого не встречал.
Кладезь с золотом, шелками,
Драгоценными камнями.
Соболя кругом, лисицы,
Горностаи да куницы,
Латы золотом горят,
Мечи серебром блестят,
А вокруг и тут и там
Висят сбруи по стенам.
В подземелье огнь горит;
Шут Ивану говорит:
«Видишь, дверь там небольшая,
Потаенная, стальная, –
Ты в нее не заходи,
Не ослушайся, смотри!..»
Так живет Иван, не тужит,
Со своей работой дюжит.
Только год лишь миновался,
Как в дорогу шут собрался
Да Ивану дал наказ:
«За жилищем глаз да глаз!
Вот тебе, Иван, ключи;
Помнишь комнату вдали?..
Коль ослушаешь меня,
С плеч слетит твоя глава!
Шкуру заживо сдеру,
Мясо воронам скормлю, –
Вон, взгляни на частокол,
Там повешу череп твой!»
На коня свого вспрыгнул,
Через тын перемахнул
Да помчался по приволью,
По широкому раздолью...
Ваня справно службу служит,
Год живет – еще не тужит,
Как второй-то год настал,
Тут Иван и заскучал:
Слово некому сказать,
Жизнь свою пересказать.
Пригорюнился Иван,
Стал не мил златой кафтан,
Да подумал про себя:
«А! была да не была:
Дай-ка я пойду, схожу,
Дверь ту тайну отопру».
Взял ключи, пошел, открыл,
В деле том не робок был.
Видит: лестница пред ним,
Мхом поросшая одним...
Он ногой ступает смело,
Не боится, то ли дело?..
Входит в хладную темницу,
Будто в тайную гробницу:
Стены камены кругом,
Все покрыты белым льдом...
Ваня факелом светит,
Огонь трепетно бежит,
Все в округе освещает,
На ветру дрожит, мерцает...
Стал Иван да и глядит:
Конь в цепях пред ним стоит,
Отощал – лишь кожа, кости,
Словно мертвый на погосте.
Пожалел Иван коня,
Дал воды ему, пшена.
Так три дня к нему ходил,
Поил, холил да кормил.
На четвертый день идет,
Сена свежего несет,
Огонь пламенней горит,
Вдруг конь сам и говорит:
«Вижу, добрый человек,
Не забуду я вовек,
Что ослушался шута
Да от смерти спас меня.
Что ж, еще недели три
Ты пои меня, корми, –
Силы надо мне набраться,
В росах свежих покататься.
И тогда-то я в свою
Силу прежнюю войду».
Все исполнил Ваня славно,
За конем ходил исправно.
Вот однажды поутру
Он идет в постой к коню.
Диву дивному дивится –
На коня не наглядится:
Бодрый, быстрый и лихой,
Конь здоровьем налитой.
Кожа гладкая лоснится
Да копытце серебрится.
«Ну, Иван, давай садись
Да покрепче уж держись!»
Конь-то рослый был такой,
Что Иван хоть удалой,
Да с трудом в седло забрался,
Тут уж конь вовсю помчался...
Вдруг темно кругом все стало...
Зашумело, завизжало...
Шут, как туча, появился –
Мраком белый свет покрылся.
Плетью шелковой взмахнул,
Громко в воздухе щелкнул...
«Не послушался меня,
Так пеняй же на себя!»
Да Ивана как ударил,
Так, что тот на целый сажень
Пролетел, да так и сел...
«Будешь жить – твое то счастье,
Коли нет – твое несчастье!»
А затем коня догнал
Да наотмашь плетью дал –
И давай его тут бить:
«Выбью душу, волчья сыть!..»
Шут коня до смерти бил
Да в темницу вновь закрыл,
Ноги к полу приковал,
Главу к матице прижал.
«Потомишься век в неволе,
Покоришься моей воле!»
Не прошло с того и дня,
Как пришел Иван в себя.
На Ивана шут глядит
Да ему и говорит:
«Жив? Ну ладно, отправляйся,
За работу принимайся!»
День проходит и другой,
Видит шут перед собой:
Ворон черный прилетел,
На забор высокий сел.
«Видно, Змию стало худо,
Выручать мне надо друга».
Шут собрался быстро, враз,
Вновь Ивану дал наказ:
«Ну, теперь смотри же ты!
Коли вновь опять меня
Не послушаешь, тогда
Не сносить тебе главы!» –
Так сказал да ускакал...
Тут Иван недолго ждал.
«Будь что будет – а пойду
Друга все же навещу».
В подземелие спустился
(Снова парень провинился!).
Конь Ивана увидал,
Тихо голову поднял,
Головой своей мотнул,
Гривой черною тряхнул:
«Ох, не чаял я тебя,
Ваня, снова увидать,
Ведь ослушался шута –
Смерти нам не миновать!
Ты годами хоть и мал,
Да смотрю, зато удал.
Нынче надо поспешить,
Скоро шут уж должен быть.
Ты сходи-ка в кладовую,
Принеси златую сбрую...»
Время шло. Иван пустой.
«Что случилось-то с тобой?
Ох, Иван, забыл же я –
Мало силы у тебя!
Сбруя та пудов-то сто,
Где тебе снести ее?
Ладно, это не беда:
В светлу горницу сходи,
Там на полке есть вода.
С полки той кувшин возьми
Да три раза отхлебни,
Сделай ровно три глотка,
Чтоб снести я мог тебя.
Да... там плотенце, гребешок,
Мыло – все клади в мешок.
Сбегай также в дивный сад,
Чудо где плоды висят.
Те плоды-то не простые –
Наливные, золотые;
За ночь древа вырастают,
На другой день зацветают,
А на третий день как есть
Можно яблоки уж есть.
Рядом с яблонькой ветвистой
Там колодец есть тенистый:
Ключ прохладный, не простой,
С чистой влагою, живой.
Зачерпни оттуда ты
Пару ковшиков воды
Да скорее поспешай,
Даром время не теряй!
Чую, шут в обратный путь
Коня хочет повернуть».
Ваня скоро побежал,
Ключ тенистый отыскал.
Как увидел дивный сад,
Чудо где плоды висят,
Так подумал про себя:
«Эх, была да не была –
Золотых плодов нарву,
Людям счастье подарю!»
Вот Иван плодов нарвал,
Ключевой воды набрал
Да назад скорей спешит,
По тропиночке бежит...
Вновь ему конь говорит:
«Слышу топот, слышу стук –
Скоро будет здесь уж шут.
Ты, Иван, возьми заступ,
Под копытами копай,
Что там видишь? Уж давай!..» –
«Вижу, золото кипит,
Струйкой быстрою шумит!» –
«Руки в злато опусти
Да по локоть золоти...
Теперь спереди зайди
Да еще разок копни...
Что там видишь?.. Поспеши!» –
«Вижу, серебро кипит,
Струйкой быстрою бежит!» –
«Ноги в ключ тот опусти,
По колено серебри!
Да скорей, не мельтеши,
Шут проехал полпути!..
Все, Иван, поторопись,
На меня скорей садись;
Станет шут нас настигать,
Стрелы огненны метать,
Смотри, тут уж не зевай,
Гребень за спину бросай».
Здесь они, как на духу,
Почитая старину,
С краем здешним попрощались
Да в дорогу-путь помчались...
Шут подъехал ко двору,
Ждал-пождал свого слугу.
Нет Ивана, не видать.
«Как?.. Посмел опять удрать?
Ну да ладно, догоню,
Живу кожу с них спущу!..»
Наклонился он к коню:
«Что? Догоним их иль нет?»
Конь мотнул главой в ответ:
«Ох!.. хозяин, не к добру,
Сердцем чую я беду».
Шут на это осерчал,
Плетку страшную поднял:
«Как посмел меня стращать?
Вздумал как бедой пугать?
Что молотишь, волчья сыть?» –
И давай коня лупить,
Плеткой шелковой хлестать,
Кожу в мясо рассекать...
Беглецов шут догоняет,
Стрелы огненны метает...
«Живо заживо сожгу,
Прах по ветру разнесу!»
Но Иван недолго ждал,
Гребень за спину кидал...
Вмиг за Ваниной спиной
Лес поднялся сплошь стеной.
Шут туда, сюда подъехал...
Нет дороги, нет пути,
Через лес тот не пройти.
«Эх!..» – коня поворотил,
К дому быстро припустил.
Взял топор, оборотился,
За Иваном вновь пустился.
Только к лесу подъезжал,
Лес дремучий задрожал...
Стал деревья шут рубить,
Непролазный лес валить,
Пенья начал корчевать,
Путь-дорогу прорубать...
Долго, коротко ль старался,
Наконец сквозь лес прорвался,
Стал Ивана настигать,
Стрелы огненны метать...
«Не уйти вам от меня,
Уж пеняйте на себя!»
Пуще ветра шут летит,
Вновь Ивану конь кричит:
«Смотри, Ваня, не зевай,
Мыло за спину бросай!»
И Иван тут изловчился,
Извернулся, уклонился,
Мыло бросил за себя –
Вмиг огромная гора
Поднялась под небеса.
Шут подъехал к той горе –
Не проехать там нигде.
«Надо вновь домой скакать,
Кирки да мотыги брать».
Что ж, коня поворотил,
Пуще прежнего пустил.
Через час оборотился,
С инструментом воротился.
Начал гору бить, дробить,
Камни кирками рубить.
Гул помчался по лесам,
Шум разнесся по горам,
Так, что звери полегли,
Птицы все кругом мертвы.
День до вечера рубил,
Путь в горе себе пробил,
Пуще прежнего озлился,
Конь его под ним забился,
Удила грызет, кусает,
Плетью шут коня стегает...
«Ну, пошел, мешок с травой,
Что ты медлишь подо мной!..»
Вновь Ивана настигает,
Стрелы огненны метает,
Пуще прежнего палит –
Платье Ванино горит.
Да и конь-то обгорел
От шутовых страшных стрел.
Шут стрелою в поле мчит;
Вновь Ивану конь кричит:
«Ох, Иван, уже давай,
Полотенце доставай
Да скорей его бросай,
Ну, не мешкай! Поспешай!»
Как Иван, то услыхал,
Только избу на столбах
Во весь дух, что был в их теле,
Быстрым скачем пролетели,
Полотенце за собой... бросил –
Огненной волной
Стала речка за спиной.
Шут подъехал. Огонь пышет,
Пламя жаром кругом дышит.
Плетью шут коня стегнул –
Конь что духу есть скакнул...
Да до брега не достал,
В реку огненную пал...
Иван коня остановил,
Напоил да накормил.
Сам прилег, к дубку примкнул,
Богатырским сном заснул.
Долго, коротко ли спал,
Скоро конь уж прискакал.
«Полно, Ваня прохлаждаться,
Твой черед за дело браться!
А покуда ты меня
Отпусти гулять в поля –
Буду мирно там пастись,
Ну, а коли что случись,
Коли быть какой беде,
Помогу всегда тебе!..
Коль понадоблюсь когда,
Выйди в поле ты тогда,
Свистни так, чтобы трава
Вся в округе полегла:
«Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Что лист перед травой!»
Только то услышу я,
Буду вмиг подле тебя!» –
Так сказал да ускакал...
Призадумался Иван:
Погорел его кафтан.
Делать что, куда податься,
Как же людям показаться?..
Видит, стадо вдруг волов
Мирно бродит вдоль брегов.
Ваня быстро подокрался,
Меж кустарников пробрался,
Да как тигр вмиг прыгнет,
За рога вола возьмет
Да о землю как ударит –
Туша с кожи вылетает...
Вот Ванюша-богатырь
Кожей той себя накрыл,
Взял плоды свои златые,
Спелым соком налитые,
И куда, не зная сам,
По холмам да по лесам
Тихой сумрачной порой
Он побрел своей стезей...
Долго, коротко ли шел –
К граду дивному пришел.
Видит, там у самых врат
Люди толпятся, стоят
Вкруг посланника царя,
Речи слушают гонца.
Тот ведет такие речи:
«Будто есть на белом свете
Чудо-яблоки златые,
Спелым соком налитые:
За день древа вырастают,
На второй день зацветают,
А на третий день как есть
Можно яблоки уж есть.
Кто готов царя утешить,
Чудом сим его потешить?»
Люди слушают, стоят,
Ничего не говорят.
А Иван уже и судит:
«А? Чем черт у нас не шутит?
Дай-ка счастья попытаю,
Подойду и все узнаю!»
Из толпы людей выходит
Да к гонцу тому подходит:
«Я готов исполнить дело», –
Говорит ему он смело.
Тот глядит, дивится:
«Что за небыль-небылица?
То не зверь, не человек –
Не видал таких вовек!»
И давай над ним смеяться
Да с народом потешаться:
«Тебе б пугалом стоять
Да ворон, сорок гонять,
А не то чтоб сад садить!..
Ладно, завтра, так и быть,
В полдень точно приходи,
Сад чудесный насади».
Ночь Иван провел в лесу,
Спал на мягком хворосту.
Утро. Стелется туман
По полям да по холмам...
Ваня встал, собрался,
Росой хладной умывался.
И, как велено ему,
Он явился ко дворцу.
Там народ уже собрался,
Царя только дожидался.
Долго, коротко ли ждали,
Шапки все свои измяли...
Наконец выходит царь,
Стороны той государь.
На людей стоит, глядит...
Речь такую говорит:
«Кто меня готов потешить,
Царя-батюшку утешить:
Сад чудесный насадить
Да в три дня его взрастить?
Слово царское даю,
Я по-царски одарю».
Люди мялись все, стояли,
Про себя-де толковали…
Вдруг один из них выходит,
Царю кланяется, молвит:
«Много видел на веку,
Сорок лет сады ращу,
Но такого не видал
Да и вовсе не слыхал,
Чтобы сад лишь насадили –
Так в три дня его взрастили.
Чуда вовсе нет такого!
А коль сроку дашь три года,
То готов я сад взрастить
Да плодами угостить».
Вдруг другой смельчак выходит,
К царю-батюшке подходит,
Просит сроку один год, –
Мол, управлюсь в этот срок.
Тут Иван выходит смело,
Говорит такое дело:
«Я готов сад насадить
Да в три дня его взрастить!»
Царь глядит, тому дивится:
«Что за чудо-небылица?»
Да подумал про себя:
«А, была да не была!»
На затылке почесал
Да Ивану так сказал:
«Ладно, раз за дело взялся,
То смотри – не отпирайся!
Коли яблоки в три дня
Не поспеют у тебя,
То пеняй уж на себя –
Вмиг слетит твоя глава.
Ну, а коли все исполнишь,
То проси, чего захочешь!»
Ваня молча все стоял –
Слушал да на ус мотал.
Смел лишь место попросить,
Где сад мог бы насадить.
Ночь настала. В поле тихо,
Не слыхать дневного лиха.
Звезды светят в темноте,
Месяц ходит в вышине…
Вышел Ваня в чисто поле,
Во широкое раздолье.
Свистнул так, что вся трава
Вмиг в округе полегла:
«Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Что лист перед травой!»
Только свистнуть лишь сумел,
Оглянуться не успел –
Конь бежит, земля дрожит,
Пар с ноздрей коня валит,
Грива по ветру лишь вьется,
Будто вихрь, конь несется.
Вот к Ивану подскакал
Да как вкопанный и стал.
«Что, Иван, меня ты звал?»
А Иван и отвечал:
«Взялся сад я насадить
Да в три дня его взрастить». –
«Ладно, Ваня, то не дело –
Дело будет впереди.
На меня садись-ка смело
Да вперед смотри, гляди.
Там, где я ступлю копытцем,
Выйдет чистая водица.
Плод златой туда кидай
Да земелькой присыпай».
Месяц ясный в небе ходит,
На поля, на темный лес
Свет-сияние наводит,
Смотрит холодно с небес.
Ходит конь, копытцем ступит –
Там вода на свет проступит,
Ваня яблоко положит
Да земелькою приложит.
Так всю ночь они ходили,
Сад чудесный насадили.
А наутро Ваня встал –
Поле вовсе не узнал:
Прямо с утренней зари
Деревца там проросли,
А под вечер зацвели.
Да чрез день уже плоды
Спелым соком налиты.
Солнце яблоки златит,
Аромат кругом стоит,
Что ни в сказке сказать,
Ни пером здесь описать.
Ваня целый день трудился,
Рядом с садом находился,
Поливал его, стерег,
Подустал да и прилег...
Тут Ивана мы оставим,
На царя свой взор направим.
Царь в то время на печи
Кушал мирно калачи,
Молоком их запивал,
Да о том никто не знал.
Долго жил на свете царь,
Стороны той государь,
Дочерей имел хороших,
Домовитых и пригожих:
Три девицы молодые,
Сами скромницы такие,
Что одно лишь загляденье,
Не то слово – наслажденье!
Нраву доброго такого
Не сыскать нигде другого.
Все по дому прибирали,
Пряжу солнечную пряли,
Друг на дружку не похожи,
А как милы и пригожи!..
Царь любил их больше всех
Своих маленьких утех.
Вот меньшая-то сестрица,
Чудо-девица девица,
Своим сестрам говорит,
Будто реченька журчит:
«Вы пойдемте со мной в сад
Побродить да погулять,
Спелых яблочек собрать».
Ей сестрицы отвечали:
«Ох ты невидаль какая!
Что мы, яблок не видали?..»
Но настаивать не стали –
Пошли дружно в сад гулять,
Спелых яблочек набрать.
А как сад-то увидали,
Так тут сразу вопрошали:
«Кто садовник тот чудесный,
Что взрастил сей сад прелестный?
Хоть взглянуть бы на него», –
Ходят, ищут – никого!..
Вдруг под деревом глядят,
В то поверить не хотят:
То ли чудище какое
Непонятное, лесное,
То ли страшный человек,
Что не видели вовек?..
И одна из них сестра,
Та, что старше всех была,
К древу ближе подошла,
Поглядела: «Что такое?
То страшилище лесное!» –
Отвернувшись, так сказала
И сестриц скорей позвала.
Тут и средняя сестрица,
Ясноока, белолица,
Подошла и посмотрела,
Да от страха обомлела:
«Да не может быть такого,
Чтобы чудище лесное
Сад чудесный насадило
Да в три дня его взрастило!»
«Ой вы, милые сестрицы!–
Третья молвила девица, –
Можно тоже я схожу,
Кто лежит там, погляжу?
Далеко вы не ходите
Да за мною приглядите!»
К тому древу подошла,
Сердцем добрым замерла...
Смотрит: молодец лежит,
На траве спокойно спит,
Да красавиц-то какой,
Молодой да удалой:
Руки по локоть златые,
Силой мужа налитые,
Ноги в чистом серебре,
Дремлет витязь на земле.
Сердце девицы забилось,
Кровью алою облилось...
Свет-Наташенька моя,
Сердце юное, душа,
Перстенек с руки снимает
И на палец надевает
Тому витязю младому
Да красавцу удалому.
Его шкурой накрывает,
Пусть он спит – о том не знает!
Отнимает тихо длани...
И сама быстрее лани
На сестрицын зов спешит,
По сырой траве бежит...
Ей сестрицы говорят,
За отсутствие корят:
«Ну чего нашла ты в нем,
В этом чудище лесном?»
А Наталья им в ответ:
«Это добрый человек.
Вы почто его браните,
Да за что его хулите?
Он вам радость подарил,
Сад чудесный насадил!»
В это время царь встает
Да к окну, что в сад ведет,
Подошел, глядит – дивится,
Аромат в окно струится...
«Слово он свое сдержал,
Сделал все, как обещал!
Что же, будет чем гордиться,
Чем назавтра похвалиться.
Буду завтра к нам дворяне,
Именитые бояре,
Дочкам будет выбор тут,
Может, суженых найдут».
Царь подумал, постоял,
На затылке почесал...
Вот назавтра день настал.
Гости съехались, сидят,
Яства разные едят,
Вино, брагу ковшом пьют,
Меж собой дела ведут...
В это время Ваня встал
То колечко увидал,
Да колечко не простое –
А колечко именное.
Ваня имя прочитал
Да потом все повторял:
«Вот как девицу зовут,
Хоть бы раз один взглянуть!»
Пораздумал, вровень встал,
Золотых плодов нарвал
И явился во дворец
Добрый витязь-молодец.
Как во горницу вошел,
Тут-то запах и пошел...
Пряный, сладкий аромат,
Будто в горнице той сад!
Царь корзинку принимает
Да на яблоки глядит,
Своих глаз не отрывает,
Лишь плоды перебирает,
Все дивится да молчит...
Тут очнулся наконец:
«Ну, спасибо, молодец!
Славно ты меня потешил,
Царя-батюшку утешил».
А покуда царь тужил
Да о жизни говорил,
Стали девицы ходить,
Вина, яства подносить
Да гостям их подавать,
Женихов себе искать.
Старшей нужен королевич,
Средней только лишь царевич,
А меньшая раз прошла,
Гостей снова обошла,
И стоит на всех глядит
Да Ивану говорит:
«Коли люба я тебе,
Будь, Иван, любимыммне!» –
Так сказав, ему она
Чашу зелена вина,
Поклонившись, подает...
Да затем к царю идет.
Ваня смотрит, тихо млеет,
На щеках румянец рдеет...
Та по нраву ему дива, –
И румяна, и красива!
Глазки скромно опускает,
Со стыдом вокруг взирает...
Гости только лишь слова,
Что Натальенька рекла,
Меж собою услыхали, –
Сразу есть тут перестали,
За столами все сидят,
На царевну лишь глядят...
Царь-то тут и обомлел,
Так и вовсе поседел.
Как вскочил из-за стола –
Не по нраву, знать, слова,
Что Натальенька рекла!
На Ивана закричал:
«Да чтоб черт тебя побрал!
Как ты смел, такой наглец,
Да под царский-то венец!..
Что удумал-то, дурак,
Ума-разума никак
Ты лишился под конец?»
А Иван ему в ответ:
«Вспомни, царь, свое ты слово,
На слуху то у народа:
Коли сад я насажу
Да в три дня его взращу,
То, чего хочу, прошу?»
Царь взбесился, обозлился,
Кулаком по столу: бах!..
«Ты, Иван, совсем дурак!
Или сроду вовсе так?
Не бывать вовек такому!..»
А Иван-то по-простому:
«Ты отдай Наталью мне,
Слово я даю тебе:
Буду я ее любить,
Будем вместе дружно жить!»
Тут царевна подошла,
Отцу, матушке рекла:
«Мне не люб никто другой,
Только Ваня дорогой!»
Царь на это осерчал
Да в сердцах так и сказал:
«Была дочка ты любима,
Ныне стала мне не мила!
Коли выбрала Ивана,
Нерадивого болвана,
Вон из царства моего,
Чтобы духу я его
Не видал и не слыхал!» –
Да руками замахал...
На отцовские угрозы
И царица прямо в слезы:
«Ну, нам дочка удружила,
Не спасет нас и могила
От такого-то позору,
Стыд какой людскому взору!»
И все плакала, стонала,
Все слезами причитала,
Но потом царю сказала:
«Царь, наш родный государь!
Ты смени свой гнев на милость,
Не карай за то невинность;
Хоть и дура наша дочь,
Да все ж родная-то кровь!
Не гони ты их из царства,
Из родного государства,
Пусть живут вдали себе
Да не кажутся тебе!
Буду знать я день от дня,
Хоть жива ли дочь моя –
Все спокойней для меня!»
Вняв царицыным мольбам,
Царь сказал: «Ну, будет вам!
За дворцом дремучий лес,
Там избенка одна есть,
Пусть туда себе идут
Да в избенке той живут,
Да чтоб я их не видал
И во граде не встречал!»
Только выгнал молодых,
За порог спровадив их,
Сразу свадьбу учинил,
Столованье-пир пустил,
Старших дочек выдавал,
В гости всех к себе сзывал.
На гулянье все сидели,
За столами пили, ели.
Там дубовые столы –
Все резные образцы.
Гости только поспевают,
Яства пивом запивают.
Гусли звонкие бренчат,
Танцевать и петь велят.
Вот все гости-то встают,
В хороводы вкруг идут
И перстнями-то щелкают,
И плечами пожимают,
Каблучками об пол бьют,
Песни дружные поют.
То возьмут и засмеются,
Меж собою обернутся.
Вот так праздник, вот так диво!
Вот так славное гульбиво!
Удались на славу свадьбы –
Рады были нынче сватьи.
Королевич да царевич
В теремах своих живут,
Дни в пирах у них идут,
Любят жен своих, ласкают,
Ни беды, ни слез не знают.
А Иван избушку справил,
Залатал ее, поправил.
Там с Натальенькой живут,
Мирно дни у них текут.
Вот не ждали, не гадали,
Как то старцы рассказали, –
Скачет издали гонец
Да везет печальну весть:
Войско темное идет,
Царь Гвидон его ведет.
Сел уж много попалил,
Головнею покатил,
Всех побил, повоевал,
Жен, детей с собой забрал.
Царь ни жив, ни мертв тут стал
Да с печи чуть не упал,
Но, опомнившись, встает
Всех бояр к себе зовет.
Да корону поправляет,
Брови хмурит, не зевает...
Уж бояре тут как тут:
К царю-батюшке идут
И дают ему поклон...
«Ох, бояре, царь Гвидон
Войско к нам свое ведет,
Города, селенья жжет.
Собирайте войско, рать,
Нашу землю защищать!»
И прекрасный королевич
Да его сосед царевич
Стали в путь уж собираться,
Своей силой похваляться:
Мол, Гвидона приведем,
В цепи хладны закуем.
Только лишь полки собрали,
Славных витязей набрали,
Сразу двинулись в поход
Всей дружиной на Восток.
Царь стал тоже собираться,
В путь-дорогу снаряжаться...
Вот подъехал он к степи,
Стал на горочке вдали.
Все кругом черным-черно,
Будто сажей занесло.
Сердце страх как замирает,
А что делать-то, не знает.
Видит, витязь удалой
Да такой собой лихой,
Ездит, силой похваляется,
Над войсками насмехается,
Поединщиков зовет –
Никто вызов не берет.
А царевич, королевич
По кустам сидят, дрожат,
Принять вызов не хотят.
Войско бросили на поле,
Предоставив своей воле.
До Ивана весть дошла,
Что беда войной пришла.
Вышел он во чисто поле,
Во широкое раздолье,
Гаркнул голосом горлистым,
Засвистел он звучным свистом:
«Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Что лист перед травой!»
Только свистнуть лишь сумел,
Оглянуться не успел –
Конь бежит, земля дрожит,
Пар с ноздрей коня валит,
Грива по ветру лишь вьется,
Словно вихрь, конь несется.
Вот к Ивану подскакал
Да как вкопанный и стал.
Стал Иван коня седлать,
В бой кровавый снаряжать:
Сперва потники кладет,
Затем войлоки несет;
А наверх седло казачье,
Из боев степных горячье;
Вот подпруги затянул,
Златы пряжки застегнул.
Все не диво для красы,
Для какой, смотри, басы:
Ведь булат в бою не гнется,
Кожа крепкая не рвется,
Огнем красным злато рдеет –
От воды не заржавеет.
На коня Иван вспрыгнул,
Гривой конь его махнул,
Ваня плеткой коня вдарил,
Бодрый бег его направил...
Только выехал, как глядь,
Перед ним темная рать.
Да несметная какая –
Не видать конца и края!
Будто тучи грозовые,
Стоят витязи лихие,
Грозно супротив глядят,
Смертью страшною грозят.
В поле ездит богатырь...
Гаркнул Ваня что есть сил,
Что деревья полегли
Прям до матушки-земли...
Витязь смело рассмеялся:
«Ты откуда такой взялся?»
Но Иван в ответ смолчал,
К нему вихрем поскакал,
Рукой палицу схватил
Да другой перехватил...
И сошлись богатыри,
Будто в поле две горы.
Ваня палицей как дал –
Богатырь с седла упал,
Грудью тяжко воздохнул,
Очи сомкнул… и заснул.
Как увидели войска,
Что лишились удальца,
Побежали по кустам,
По холмам да по лесам.
А царевич, королевич
Из укрытий выбегали,
Войско вражье догоняли;
Вровень гордо распрямились,
Лишь на это и сгодились.
А Иван поворотил,
Коня к дому припустил…
Царь Ивана-то увидел,
Да вдогонку ему крикнул:
«Как зовут тебя, ты чей,
Каких будешь ты кровей?»
Но Иван в ответ смолчал,
Быстро мимо проскакал.
Только Ваня лишь проехал,
Острый глаз царя приметил,
Что у того молодца,
Удалого пострельца,
Руки по локоть злачены,
Ноги до колен сребрены.
Прискакал Иван во поле,
Во широкое раздолье,
Разнуздал свого коня,
Латы скоро снял с себя,
Отпустил коня гулять,
Сам пошел домой поспать.
Только дома очутился –
Лег на печку, завалился,
Там пригрелся, задремал,
Будто вовсе не слезал.
Миновались ночи три,
Воротилися полки.
Стали дружно пировать
Да победу отмечать.
Просит тут Иван жену:
«Ты сходи на пир к царю,
Попроси хоть для меня
Чарку зелена вина
Да свиной окорочок –
На закуску будет впрок».
Вот, незванна и нежданна,
Ко двору пришла Наталья.
Царю низко поклонилась,
Перед всеми извинилась.
Для Ивана-молодца
Просит зелена вина
Да свиной окорочок,
Небольшой совсем кусок.
Засмеявшись, царь сказал:
«Когда весь народ стоял,
Землю нашу защищал,
Твой Иван спокойно спал.
А теперь решил он встать,
За победу пировать!»
А Натальенька просить,
Царя пуще лишь гневить...
«Ради праздника-то, царь,
Наш родимый государь!..
Царь махнул своей рукой:
«Ладно, будет, бог с тобой!
Опосля гостей остатки
Для Ивана будут сладки». –
Да!.. отцовы речи те
Ей пришлись не по душе,
И Наталья, поклонившись,
Говорит царю, смутившись:
«Вон зятья твои сидят,
За победу пьют, едят...
Слух народа полон слов:
Говорят, из-за кустов
Поединщиков видали
Да сраженье наблюдали.
Ах, отец, нам не под стать
Их остатки доедать!»
Повернулась и ушла...
Тут-то вновь беда пришла.
Вновь Гвидон идет войной,
Ведет войско за собой.
С ним Росланий-богатырь,
Воплощенье вражьих сил,
Грозный витязь говорит:
Никого не пощадит.
Тот убитый богатырь
Родным братом ему был.
Царь ни жив ни мертв тут стал,
Весь затрясся, задрожал...
А зятья-то во хмелю
Похваляются царю:
«Войско вражье разобьем
Да Гвидона приведем».
Вновь собрали рать, полки
Да со всей родной земли.
И опять идут в поход
Всей дружиной на Восток.
Царь от страха занемог,
Пошел в горницу, прилег...
Во широкой во степи
Меж собой сошлись полки,
Разгорелся страшный бой,
Бьются час один, другой.
А царевич, королевич
Увидав богатыря
Во главе полков врага,
По кустам опять сидят,
На сраженье лишь глядят.
Как Иван про то узнал,
Что народ войною стал,
Вышел он во чисто поле,
Во широкое раздолье,
Гаркнул голосом горлистым,
Засвистал он звучным свистом:
«Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Что лист перед травой!»
Только свистнуть лишь сумел,
Оглянуться не успел –
Конь бежит, земля дрожит,
Пар с ноздрей коня валит,
Грива по ветру лишь вьется,
Словно вихрь, конь несется.
Вот к Ивану подскакал
Да как вкопанный и стал.
Тут Иван коня седлал…
Налетел на войско он, –
Будто грянул с неба гром,
Стал Гвидона войско бить,
Словно травушку косить...
Увидал Росланей Ваню
Да к нему коня направил...
То ли небыль, то ли быль –
Едет в поле богатырь,
Конь его идет, храпит,
Под конем земля дрожит...
Конь где ступит-то ногой –
Зальет ямку там водой...
И сошлись богатыри,
Будто в поле две копны,
Меж собою ударялись –
Копья только поломались.
И Росланий вынул меч
Да давай Ивана сечь...
Но Иван недолго ждал:
Меч из ножен вынимал,
От удара уклонился,
Повернулся, изловчился –
Супротивника хватил,
Вдоль на части разрубил…
И Росланий из седла
Пал, что сенная копна...
И Гвидоновы войска,
Видя смерть богатыря,
Мечи, копья побросали,
С поля боя побежали...
А царевич, королевич
Из кустов повылезали,
Вражье войско догоняли.
Вновь Иван поворотил,
Коня к дому припустил.
Прискакал во чисто поле,
Во широкое раздолье,
Разнуздал свого коня,
Латы скоро снял с себя,
Отпустил коня гулять,
Сам домой пошел поспать.
Только дома очутился –
Вновь на печку завалился...
Тут Натальенька вбежала
Как Ивана увидала:
«Ох, Иван, тебя опять
Вовсе было не видать!
Где же ты, Иван, ходил,
Пока люд Гвидона бил?
Что же делать? Как же быть?
Как с народом дальше жить?
Уж не знаю от стыда,
Людям как смотреть в глаза!»
И царевна плакать стала,
Ручкой глазки вытирала...
А Иван в ответ молчит,
Ничего не говорит.
Вот с победой день спустя
Возвращаются войска.
Дружно с песнями идут,
В барабаны звонко бьют.
Все во граде их встречают,
Шапки с криками «Ура!»
В небо радостно кидают...
А царевич, королевич
Как царя-то увидали,
Все ему порассказали
(Как они Гвидона гнали).
Царь их щедро наградил
Да про войско не забыл.
Из своих-то погребов,
Царских, дальних закромов
Велел бочки доставать,
Вином воинов угощать,
Велел в колокол звонить
Да всем пушечкам палить...
Закатили знатный пир...
Но недолго правил мир.
Вновь Гвидон идет войной,
Ведет войско за собой.
Во главе их старший брат,
Больно на руку уж хват.
Будто грозный великан,
На коне сидит Салтан,
Чудо-витязь, богатырь, –
Про то сказка молвит быль, –
Не сыскать ему нигде
Равных силой на земле.
На границе всех побил,
Жен, детей в плен захватил.
Сам царю дает наказ,
Чтобы выдал дань за раз
Сразу на сто лет вперед
(Тяжек тот царю оброк!),
Да деньгами заплатил,
И наездника лихого,
Молодого, удалого,
Что двух братьев победил,
С головою выдал им.
Царь ни жив, ни мертв тут был.
Снова царь созвал бояр,
С ними он совет держал.
Встал царевич, говорит,
Да не молвит, а велит:
«Чтоб войны нам избежать,
Надо молодца поймать».
Королевич вслед встает
Да такую речь ведет:
«Чтоб спокойно, мирно жить,
Дань нам надо уплатить.
Деньги мы с крестьян возьмем
Да посадских оберем,
Так что царская казна
Будет целенька-цела».
Царю-батюшке, боярам
Речи те пришлись по нравам.
Так они и порешили,
А Гвидону сообщили:
«Того витязя найдем
Да Салтану приведем,
Дань заплатим, как велели,
Сроку просим три недели».
Вспомнил царь тут про примету,
Что себе взял на замету,
И призвал к себе гонцов,
Быстроногих удальцов.
Да им с глазу-то на глаз
Он давал такой наказ:
«Приведите мне того,
Есть примета у кого:
Руки по локоть злачены,
Ноги до колен сребрены.
Того молодца вяжите
Да с народа дань берите».
И во все края, концы
Полетели те гонцы
Царя волю исполнять,
Дань с народа собирать.
Как Натальенька узнала,
Про примету услыхала,
Тут-то сразу поняла:
Была к мужу не права.
Это он врагов побил,
Супостатов победил.
На душе ей отлегло,
Стало радостно, легко,
А как вспомнила про то,
Что велят поймать его,
Прямиком домой помчалась,
Прибежала, запыхалась...
Мужа сразу обнимать,
Умолять да целовать:
«Ой, обидела тебя,
То была вина моя;
Бабу глупую прости,
Строг не будь, да не суди!
Знаю, Ваня, ты там был,
Чужеземцев победил.
Но беда тебе грозит:
Царь поймать тебя велит,
Крепко-накрепко ковать
Да Салтану передать».
А Иван ее обнял
Да спокойно отвечал:
«Ах ты, женушка моя,
Схоронись скорей куда,
Кабы слуги-то царя
Не приехали сюда.
Не печалься, оставайся,
Меня скоро дожидайся.
Я Гвидона не страшусь,
Слуг царевых не боюсь.
Перво-наперво мне надо
Проучить грозу Салтана,
Чтоб запомнили враги,
Как брать дань с нашей земли!»
Вышел он во чисто поле,
Во широкое раздолье,
Гаркнул голосом горлистым,
Засвистал он звучным свистом:
«Сивка-бурка, вещая каурка,
Стань передо мной,
Что лист перед травой!»
Только свистнуть лишь сумел,
Оглянуться не успел –
Конь бежит, земля дрожит,
Пар с ноздрей коня валит,
Грива по ветру лишь вьется,
Словно вихрь, конь несется.
Вот к Ивану подскакал
Да как вкопанный и стал.
Тут Иван ему сказал:
«Конь мой – конюшка, родной,
С буйной черной головой,
Что же чуешь нынче ты?
Аль грозятся нам враги
Землю нашу покорить,
Всех людишек полонить?»
Конь главой своей мотнул,
Гривой черною тряхнул,
Как стоял, так и сказал:
«Ветра нет, кругом все тихо...
Не к добру: знать, будет лихо!
Заяц путь нам пересек
Да прямком в кусты побег.
Той приметы я страшусь,
За тебя, Иван, боюсь, –
Чую, наша кровь прольется!..»
«Ладно, там уж как придется! –
Говорит коню Иван. –
Чем платить Гвидону дань
Да с позором таким жить, –
Лучше вовсе мертвым быть!»
Коня быстро оседлал,
В стольный город поскакал...
Едет, всех людей сзывает,
Рать на битву подымает:
«Кто готов на смерть стоять,
Кровь за землю проливать!»
И на клич тот отозвались,
Люди вольные поднялись.
Словно волны в синем море,
Катят бурно на просторе...
Так три дня Иван скакал,
Всех людишек поднимал.
И такая рать-то встала,
Что земля та не видала.
Взором всех не охватить,
Все идут Гвидона бить.
Вот сошлись полки во поле,
Во широком во раздолье...
Богатырский конь идет
Да ушами лишь прядет,
Вдруг как вдарил копытами
Так, что гул пошел полями...
Лес сосновый задрожал,
Витязь славный выезжал...
То Салтан могучий был,
Первый вражий богатырь.
Что гора, в седле сидит,
Грозный взор его блестит,
Будто леса житель, ворон,
Вражий сын собою черен,
Крепко-накрепко посажен,
Да в плечах косая сажень.
Меч холодный навострив,
Руку к шлему приложив,
Богатырь дозор ведет,
Только ветер кудри вьет...
А за ним стоят полки,
Словно травы во степи,
И колышутся, что море,
На бескрайнем на просторе,
Латы серебром сверкают,
Копья небо подпирают.
Ездит витязь, похваляется,
Над войсками потешается,
Кличет, кто с ним согласится
В чистом поле на смерть биться.
Выезжал к нему Иван...
Засмеялся тут Салтан:
«Это, что ли, богатырь,
Что братьев моих сразил?
Молоко тебе бы пить,
А не в бой со мной ходить!»
Прокричал в ответ Иван:
«Не хвались, погодь, Салтан,
Может так уж статься –
Будешь кровью умываться!»
И разъехались они
Да сошлись, что две скалы.
Тяжки палицы хватали
Да друг друга ударяли,
В седлах все ж сидеть остались,
Лишь щиты у них помялись.
Во второй раз вновь столкнулись,
Только копья их погнулись...
Конь Ивану закричал,
Что едва тот услыхал:
«Как взмахнет рукой Салтан,
Крепче ты держись, Иван,
Ко мне быстро наклонись,
От удара увернись!..»
И Салтан рукой ударил,
Верно острый меч направил –
Меч блеснул и засвистел,
Словно вихрь пролетел...
Ване руку захватил,
Коню ухо отрубил...
Распрямился здесь Иван
Да мечом ударил сам.
Тут Салтану повезло –
Вышиб Ваня меч его.
И сошлися два коня,
Будто небо и земля,
Да ударились грудь в грудь
Супротивников стряхнуть,
Но остались те в седле,
Сами спешились к земле...
И сцепились великаны,
Бились голыми руками...
Так Салтан Ивана бил –
По колено в землю вбил.
Чует Ваня, сил уж мало,
Рана ноет и болит,
Он врагу-то и кричит:
«Погоди-ка, не спеши,
За спиною погляди!..» –
Да Салтан и поглядел.
Ваня медлить здесь не смел –
Сжал могучий свой кулак
Да Салтана вдарил так,
Что тот так и покосился
Да на землю повалился...
И Иван что было сил
В сердце нож ему вонзил...
Меж собой сошлись полки,
Бились с ночи до зари.
А наутро не узнать –
Дремлет смертью вражья рать.
Ветр вольный в поле свищет,
Ходит конь, Салтана ищет...
Видит вдруг: шелом лежит,
Рядом брошен бранный щит,
Тело мертвое в траве
Распласталось на земле,
Кровь из ран его сочится,
В землю черную струится...
Как увидел то Гвидон –
Ужаснулся в страхе он
И скорей отсель бежать,
Жизнь свою в лесах спасать.
Но настиг его Иван,
Взял с собою на аркан:
«Будешь в землю к нам ходить
Да селения зорить?» –
И ответствовал Гвидон:
«Мой тебе большой поклон!
Не губи меня, Иван,
Я повинен, знаю сам;
Жизнь мою ты пощади,
На свободу отпусти.
Будем с вами в мире жить,
Будем вечно дань платить,
Детям, внукам нашим скажем,
Путь войною к вам закажем!»
Но на что Иван ему
Отвечал как на духу:
«Слово дал – его держись,
Волей, разумом крепись!
Коли слово то нарушишь,
Гнев мой на себя обрушишь:
Разорю все ваши племя,
С корнем вырву вражье семя!»
Дав такой наказ Гвидону,
Отпустил его на волю
По здорову, по добру,
Как то было в старину.
А тем временем во граде
Царь нарядный, при параде,
Думу думает с зятьями
Да с боярами-князьями.
До царя дошла, знать, весть –
Услыхал он все как есть;
Призадумался, молчит
Да боярам говорит:
«Люд посадский, мужики,
Рать несметная, полки
Вражье войско все побили
Да Салтана победили.
Во главе их молодец,
Славный витязь, удалец, –
Руки по локоть злачены,
Ноги до колен сребрены.
Своевольно он народ
За собой повел в поход,
Тем попрал царев закон
Да всем нам нанес урон.
Будем как его судить?»
Закричали все: «Казнить!
Чтобы не было соблазна,
Никому на то повадно
Своеволие чинить!..»
Старый тут боярин встал,
Перстом в небо указал...
Смирно голову склоня,
Просит слова у царя.
«Сказывай! уж столько лет
Мудрым был нам твой совет!»
Тот боярин помолчал
Да такую речь вещал:
«Покуда люди вместе все,
С воеводой во главе,
Надо ласково их встретить,
Хлебом-солию приветить.
Пусть вояки пьют, гуляют
Да про наш совет не знают.
Щедро надо их дарить
Да вином-то подпоить, –
Ничего!.. в казне прибудет,
Больше пользы в том нам будет!
А как витязи напьются,
Подерутся, разойдутся,
Тут того-то молодца,
Воеводу-наглеца,
Мы-то в цепи закуем
Да к тебе, царь, приведем».
Царь с вниманием сидел,
Под конец повеселел:
«Ах, порадовал меня,
Речи, знать, те мудреца!»
Все с речами согласились,
Царю низко поклонились,
Из палат выходят вон –
Исполнять царев закон.
А тем временем Иван
Долго ехал по лесам...
Вот коня остановил,
Накормил да напоил,
И, как бог ему велит,
Он коню и говорит:
«Ох, спасибо, конь родной,
Сколько пережил с тобой!..
Ты мне верно послужил,
Бог с тобой нас наградил!»
Гривой конь в ответ тряхнул,
Головой своей мотнул:
«Слушай, Ваня, разумей,
Да речам моим поверь!
Бойся милости боярской
Да царя притворной ласки!
Впредь тебе я послужу,
Только сделай, что велю!» –
«Слово я тебе даю!» –
«Помни, Ваня, что сказал,
Что ты другу обещал!
Ты возьми-ка острый меч
Да секи главу мне с плеч!» –
«Будет, что ты говоришь,
Что исполнить-то велишь?
Друга чтоб не пощадил
Да своей рукой казнил?» –
«Вспомни, что ты говорил! –
Конь заплакал, загрустил: –
Ах, Иван, уж коли так –
Век мне счастья не видать!»
Ваня делать что, не знает,
Горько конь его рыдает...
«Ваня, сделай, не убудет,
Поглядишь, со мной что будет!»
Думал Ваня... вынул меч –
Да главу коню снял с плеч...
И глазам своим не верит,
От земли аршином мерит:
Красный молодец пред ним,
Пред Иваном удалым,
Ясным соколом глядит,
Речь такую говорит:
«Ох, избавил ты меня
От шутова колдовства!
Кабы нет, то век мне быть –
Так конем все и ходить!
С царства этого я родом.
Звать меня Василий. Годом
Только старше я тебя.
Мать крестьянка у меня.
Был отец. Да уж давно
Схоронила мать его.
Жили дружной мы семьей,
На работе день-деньской.
Так бы все да ничего,
Но однажды, как назло,
Царский прихвостень, слуга,
Мать обидел да отца.
Но тогда, в те времена,
Было силы у меня
Так, что в раз я мог,
Дав быку между рогов,
Наземь мертвым положить, –
Как с обидой такой жить!
Вызвал царского слугу
Да в кулачном-то бою
Правой силой победил,
Царь за то известь решил.
Ночью спал спокойно я,
Слуги царские меня
Сонным из постели взяли,
Руки, ноги повязали;
В лес свезли, да там
На съедение волкам
К дубу крепко привязали.
Между тем ночной порой
Ехал шут дорогой той.
Тут меня он увидал
Да с собою в царство взял.
Не хотел ему служить,
У него холопом быть,
Так за это он меня
Превратил в того коня.
Ноги к полу приковал,
Кверху голову задрал,
Мучить стал меня, пытать,
Волю гнуть мою, ломать.
Ты меня из плена спас,
Бог хранил с тобою нас.
Вместе мы шута сгубили,
Вместе кровь с тобой пролили, –
Только ты бы мог меня
От шутова колдовства
К жизни прежней возвратить,
Облик новый подарить!..»
И Василий поклонился,
Вновь к Ивану обратился:
«Благодарен я тебе –
Будь названым братом мне!»
Просветлел Иван душой,
Друга взял своей рукой,
Крепко молодца обнял,
Брата к сердцу прижимал.
И пошли богатыри,
Повели к царю полки;
Стали к граду подходить…
Царь велел из пушек бить,
Славных витязей встречать,
Хлебом-солью угощать.
Царь с боярами выходят,
Сладку реченьку заводят:
«Ох, ребятушки, спасибо,
Нас избавили от лиха!
Век добром вас помнить будем,
Службу вашу не забудем!
Вволю славно угощайтесь,
Ешьте, пейте, развлекайтесь!
Всех велим вас наградить,
Шелком, златом одарить!»
Тут братья вперед выходят,
Речь с царем таку заводят:
«Ласков стал ты нынче, царь,
Наш родимый государь!
Щедро хочешь наградить,
Вином, хлебом угостить.
Землю родную, народ, –
Царства нашего оплот, –
Ты Гвидону обещал,
В кабалу ему отдал?
Должен ты ответ держать,
За измену отвечать!»
Царь с боярами стоят –
Ноги, руки лишь дрожат...
Лица словно покосились,
Бледны стали, изменились...
«Чтоб не знать нам век печали,
Вас чтоб в царстве не видали!» –
Так народ им закричал,
Вон царя, бояр погнал...
Долго мешкать те не стали,
Только пятки засверкали…
Братья стали дружно жить,
Войн соседям не чинить.
Все диковинки, богатства,
Из шутова чудо-царства
К себе в землю привезли,
Тут и слухи поползли:
«Есть чудесная земля –
Златом там цветут сада,
Мужики живут, не тужат,
Со своей работой дюжат,
Горе, беды изживают,
Нищеты совсем не знают.
Год от года не беднеют –
Процветают, богатеют.
Про царя да про бояр,
Что когда-то жили там,
Век не ведают, не знают,
Только в сказках вспоминают».
Волны плещут, о брег бьют,
Гусляры про то поют:
«Сказка – ложь, да в ней намек,
Добрым молодцам урок!»
***
Ой, ты конюшка конек,
Посеребряный бочок,
Унеси меня ты в даль,
Где забуду грусть-печаль!
Выйду, выйду в чисто поле,
Во широкое раздолье,
В буйных травах посижу,
Ветром вольным подышу!
|
|