Вакханочка
Пригретая весенним Солнцем, мягкая, черная земля дышала материнским теплом; на ней уже появились первые цветы, первые гости, — казалось, — вот, сейчас, она распахнется и истечет медом и молоком, и изойдет морем цветов, а после истечет кровью...
Жизнь рвалась и тянулась к свету, я чувствовал, как Природа уже готова была пробудиться и вырваться наружу в каждом деревце, в каждом кустике и в каждой травинке; ибо все наливалось и истекало соком, соком животворящей силы любви...
Я поднимался по горе сквозь лес, залитый солнечным светом; над моей головой раскинулось высокое небо, а в низу лежали озера с чистой, прозрачной водой:
Передо мной лежат
Прозрачные озера,
Блестят как светлые глаза,
И... ах! голубые небеса,
Что тайну ночи сокрывают,
Глядеться любят в те глаза.
Но, чу! Вот только прогремела
И промчалася гроза, —
И из капли дождевой
Семицветная девица,
Мая юная царица,
Взмыла ввысь, под небеса,
И, как птица золотая,
Ярким цветом вся горя,
В небе ясном, голубом,
Перекинулась мостом.
Радость! Звон! Несутся звуки
Вместе с солнечным лучом, —
Будто лира золотая
Дремлет в небе голубом.
Отовсюду слышу трели,
Отовсюду шум и гам,
И потоки молодые
Звонко мчатся по горам!
Весна безумством торжествует! Отовсюду слышатся звенящие трели, щебет, шум, гам. Лес залился буквально морем звуком. С гор несутся и журчат молодые весенние потоки. Весна ворвалась Солнцем в голубое небо, на все лады поют чудесно соловьи, весною упиваясь сладко. И все, все кружится в забвенном танце, все смешалось — небеса, вода, земля, песок, камни, пыль — все охвачено каким-то ликующим безумством, все неистово и пьяно на этом дивном празднике жизни!
Весна безумством торжествует,
Природа буйная ликует,
Все здесь превыше меры,
Все мчится, все кружится
В забвенном танце Вакха и Венеры.
Шумя, бегут весенние потоки;
Блистает Солнце; птичий гам.
Природы жизненные соки,
Ожив, струятся по стеблям!
Вдруг — что вижу я?.. Передо мной лежит прекрасная девушка, тихонько спит под тенистым деревцем, это вакханочка. Милая моя вакханочка! Она всю ночь бегала по горам, бедняжка, она ссадила себе ручонки и оцарапала ножки и так устала, так устала!.. но теперь она спит. Ах!.. как сладко спит она!
Милая вакханочка моя!
Как сладко спишь ты...
Ты, наверное, устала,
День и ночь ты танцевала!
Ну посмотрите ж, как она
И прелестна и чудна!
Ей так хочется кружиться,
Танцевать и веселиться,
Ей так хочется бежать,
Вакха юность прославлять!
Посмотрите, над горой
Юный месяц золотится;
И она, презрев покой,
Полетела в час ночной
И кружить и танцевать
И по горам, по долам,
Резвой козочкой скакать…
Дайте ж ей безумной быть,
Дайте ж ей любви напиться,
Буйной жизнью насладиться,
Чтоб потом опять, как впрядь,
Мерно дни свои считать.
Но что это?.. Земля дрожит, пыль столбом стоит, летят камни, раздаются страшные вопли, гиканье, — я чувствую, как ко мне приближается страшный вихрь безумства; это мчатся одержимые вакханки, снося все на своем пути. Произошла удивительная метаморфоза — благонравные девушки перевоплотились в менад и растворялись в Природе, они были одержимы, пьяны и единены с праматерью.
Ветки, камни, пыль столбом,
Тирсы увиты плющом.
По горам вакханки мчатся,
Все безумства их страшатся!
— О господи, спаси меня! — воскликнул я и бросился бежать...
Я бежал, не помня себя, цепляясь за кусты, которые оставляли на моем теле кровавые ссадины, я падал и вставал, я мчался быстрее ветра, я хотел жить... но с каждым шагом, за моей спиной я чувствовал горячее дыхание настигающей меня смерти... Вот я споткнулся — и вакханки набросились на меня, и стали рвать мое белое тело, они царапали мне глаза, и в их, искаженных мукой лицах, я видел яростное Солнце... в этот момент, задыхаясь от боли в их когтях, я любил их, этих остервенелых женщин, этих эринний, которые истязали меня в своей безумной феерии...
Я лежал и истекал кровью, истерзанный ими, и медленно, мучительно умирал... но еще видел, как они кружились вокруг меня в своем безумном танце. Это были танцующие молоденькие девушки. Они кружились в забытье, плясали вокруг, одержимые демоническим вихрем, как злые юные божества, ликуя и смеясь... Они праздновали свою победу, свою жестокую победу надо мной. И тогда мне казалась, что все это была какая-то оргия, страшная, безумная оргия. Умирая, я видел, как они скакали вокруг адского костра, огонь которого разгорался все сильнее и сильнее, поглощая их своими алыми языками пламени, и в этом огне горели их юные души, но они этого совсем не замечали, и все кружились и кружились...
|
|