Санкт-Петербург
Ночей твоих задумчивая тень
Объемлет город; город спит.
Прозрачно тьма все серебрит.
Монументальные ограды
Таят в себе ночей прохлады.
Вдоль брега дивной чередой
Дворцы застыли над водой…
Люблю мой город сизокрылый,
Туманный Альбион,
Люблю смотреть, как тает он,
Как в ночи тихо исчезает;
И как туманный, хладный сон
Его крылом своим скрывает...
Санкт-Петербург!
Дитя блокад и храм наук,
Сквозь годы тягостных лишений
Суровый твой ковался дух.
Ты колыбелию искусств... явился;
И мир тобой преобразился,
Санкт-Петербург!
Ты чист, возвышен и велик;
Как гордо твой сияет лик
Средь городов по всей Земле!
И счастлив я... и благодарен я тебе,
Что был рожден на сей земле,
Святой... и сердцу моему
До глубины души родной!
И вся моя любовь, и все мои мечты,
Тебе, мой юный град, навеки отданы!
***
Два города в России, два столпа,
Санкт-Петербург да древняя Москва;
Красивы, словно две сестры,
Но все ж они не близнецы,
Они разны как день и ночь:
Одна: меньшая, что царица,
Души прекрасная светлица,
Другая: богатая купеческая дочь.
***
Про берег южный, золотой
Мне постоянно говорят,
Но дорог мне мой край родной,
Где я с Природой дик и наг.
К Пушкину
Поэт прекрасный и живой,
Для сердца русского родной,
Ты струны сердца угадал
И кровь любовью взволновал!
Поэт душе и сердцу милый,
Ах, Пушкин! проказник шаловливый,
Гавриилиаду написал;
И тем милее сердцу стал!
Рифма — резвая твоя подружка —
Скачет будто поскакушка:
И кружится и вертится —
На себя не наглядится!
Все в ней чудо, совершенство,
Сердцу нежное блаженство,
Все гармония и диво,
Все возвышенно, красиво!
Строгий, стройный слог послушный,
Милой лиры простодушной,
Полной слов простосердечных,
Дум высоких и беспечных!
***
Поэт пустынных берегов,
Презрел ты хлад мирских оков,
И на бумаги начертал,
Как ты любил, как ты страдал!
Северная столица
Белеет сумрачная мгла,
Повсюду белыми коврами
Лежат холодные снега;
Зима Неву сковала льдами.
Туманов северных сестра,
Сурова севера царица:
В тумане Солнце золотится;
Стоят деревья в серебре;
Зима колдует в феврале…
Но вот пришла весна -
Бежит и пенится Нева;
И в небе ясном, голубом,
Блистает золотым огнем
Адмиралтейская стрела...
Царица севера пробуждена,
Кружатся чайки над водами;
Блистает Солнце в синеве;
И флаг российский над волнами
Ревет и бьется в вышине!
***
Ты подарил мне жизни свет,
Мой друг навек, Университет!
О, пантеон высоких муз,
О, храм любви и храм искусств!
Под своды ныне я твои
Несмелой поступью вхожу
И робко знания свои
В твои просторы привношу.
Я беззаботен, весел был.
Душою пламенной любил
Средь очаровательных девиц,
Влюбленной юности цариц,
Бокалы звонко поднимать,
С пьянящим, бархатным вином,
И красноречия огнем
Свободу жизни воспевать!
Средь вас, о, юные мои,
Я цвел, как роза средь цветов,
Мне снились радостные сны,
Не ведал в жизни я оков.
Свободным духом пламенел,
Я чистым сердцем жить хотел;
Мечтал, душой Природу пил,
Мне каждый день любовь дарил.
Под сенью сладостных древес
Я часто забывался;
Из листьев ласковый навес
Над головой моей качался.
Мне музы юные дарили
Прохладу свежую ночей;
Из белых рук своих поили
Водой серебряных ключей.
Я не искал наград и славы,
Приютом были мне дубравы;
Я вдохновенья в них питал,
О смысле жизни вопрошал...
Любил по лесу побродить,
Рукой своей ручей будить,
Смотреть, как средь застывших вод
Синел небесный, тихий свод…
И славил счастливый венец
Высоких дум немой певец!
К Пушкину
К могиле хладной подойду,
Над белой мраморной плитой
Поникну буйной головой
И незаметно прошепчу:
Как больше в мире никому
Ты дорог сердцу моему!
Стихи твои звучат в устах;
Душа твоя жива в веках!
Коль в жизни выпала бы мука,
Я верю: не предал бы друга,
Не бросил, не оставил бы в беде
На растерзание судьбе.
И, чтя великую судьбу
Я на могилку на твою
Кладу венок прощальный,
Спи спокойно, друг желанный!
На могилу поэта
Средь заросших тихих мест,
Под листвой златых древес,
Слышен тихий звон печальный,
Милой лиры голос дальний…
Все вторит здесь печали сладкой
И томной грусти безотрадной;
Под хладной каменной плитой
Почиет прах певца святой
Куда сокрылся чудный гений,
Властитель сладких песнопений?
Под камнем прах его лежит,
Здесь, други, гений жизни спит!
О, что же жизнь? Одно мгновенье,
Призрак, воздушное виденье?
Промчится, и ее уж нет,
И опостыл осталый след...
Боли чистая слеза
Шумит осенний лес,
Туманят тучи свод небес;
Вод брызнул дождь, дождины пали
На белый мрамор; звук печали...
Нема холодная могила,
Не дрогнет звонкая струна,
Не зазвенит златая лира
Уж в свете больше никогда!
И затуманятся глаза…
И сердца теплая слеза
Падет на хладный камень...
Но гений спит, погашен пламень!
***
В каких краях, в каких пустынях,
Отшельник, инок и певец,
Искал ты истину доныне,
Эпикуреец и мудрец?
Поэт душой, поэт навек,
Оставил ты блестящий свет.
Мечтаньям, думам предался,
О смысле жизни задался.
***
Чудесно в бане; сон, покой;
Клубится чад; берез настой.
И дивы плещутся, играют,
В лоханях воду колыхают.
Разостлан коврик; самовар;
Стелится дым, исходит пар.
Природы южной чудный дар,
Душист, заварен крепкий чай.
Блаженно тело отдыхает,
С плотенцем теплым на плече,
В воздушной неге почивает
С печатью счастья на челе.
***
В баньке русской я попарюсь,
Не страшны мне хворь и сырь.
В ледяной воде купаюсь;
Здрав будь русский богатырь!
***
По широким по степям
Шел дорогой атаман.
Шумели травы; ветер дул.
Закинув за спину баул,
Он брел домой; его ждала
Жена да добрая сестрица;
Душа была мечты полна
Увидеть все родные лица...
Дымящий стан и пепелища;
Чернели дымные кострища.
Нет дома, нет его родных,
Недавно всех убили их.
Как будто пламя ураган
Промчался здесь. И атаман
Блуждает взором, но идет...
На землю черную падет;
Руками пепел загребает
И сыплет, по ветру пускает...
Война, война! Как страшен звук!
В нем слышен отзвук адских мук
И крови призрачный теней;
И демон вольности степей
Рыдает в слабости своей...
***
Услышу я призыв ли дальний,
Когда его направишь мне?
Мой взор унылый и печальный
Блуждает будто бы во сне...
Я тщусь сквозь прах прошедших лет
Твою красу во тьме узреть;
Но все напрасно, уж мечты
Не пробудят во мне слезы;
Я сердцем хладен и душой,
Уравновешен мой покой.
Мне столько лет твердили все,
Чтоб был спокоен я везде...
Что ж, смирно вам я повинюсь
И в камень тут оборочусь...
Внемлите ж моему молчанью:
Нет чувств; нет жизни! нет страданью!
Приятней вам смертельный прах,
Что ж, зрите: он уже в веках...
Мне все твердили: проще будь!
Тогда весь свет тебя полюбит,
Про сложность чувств своих забудь,
И жизнь блаженному дарует
Веселье, счастье и покой!
(Душе младенческий застой!)
Я не могу без смысла жить!
Чтоб не искать, не вопрошать,
Как пух, по воле Рока плыть
И ничего не замечать.
Что жизнь без целей, без идей,
Без шумной младости затей?
Пустое, лучше и не жить,
Чем жизнь свою влачить
В оковах бренности, и ждать...
И ничего о том не знать,
Что в глубине, что в сущности вещей.
О, что ж тогда тебя пустей,
Пустая жизнь?..
***
Орлы рождаются в горах!
Рожденные на воле,
Им дом — леса и горы;
Живой символ в веках,
Кинжал им верный брат.
Орлы рождаются в горах!
Разбой у них в крови;
Они с арканом рождены.
Вольны на резвых скакунах,
Ночлег находят на холмах.
Орлы рождаются в горах!
Их страстен блеск мечей
И говор мужеских речей;
Судьба у них в руках,
Неведом им животный страх.
Орлы рождаются в горах!
Для них законов нет,
Но дружбы праведный обет
Они хранят не на словах
И не страшатся плах.
Орлы рождаются в горах!
Черкесок любят молодых,
Готовы жизнь отдать за них,
Лелеют их в своих мечтах,
И почитают предков прах.
Орлы рождаются в горах!
Растят в суровости детей
И уважают матерей;
Пасут животных на лугах,
Им бог один — Аллах!
Орлы рождаются в горах!
И на земле чужой,
Храня отцов завет святой,
Когда ложатся спать,
То горы видят в снах.
Орлы рождаются в горах!
***
Любил, надеялся, мечтал...
Дохнула осень — цвет завял;
Во мне желаний больше нет;
Весь опостылел белый свет.
Чего желать? К чему стремиться?
Иль может лучше удавиться?
Пустая мысль; жить надо!
Ведь человеком быть — награда!
***
Когда наскучит мне веселье
Я уединения ищу
Иль предаюсь в мечтах забвенью,
Иль в тишине сижу, пишу...
И голос сладко мне поет
Про дней давно ушедших сладость,
Про юность дум моих и младость
И сердца первую любовь.
Певец, зачем грустишь,
Унынью предаешься?..
Былое уж не возвратишь;
Обратно не вернешься.
Оставь свои воспоминанья
И сердца давние страданья.
Гляди вперед! Но что же там?..
Живи надеждой, верь мечтам!
К**
Вспомни, друг ты мой желанный,
Как шумели мы с тобой!..
Саван мрачный погребальный
Уж разостлан над тобой.
Вспомни, как вино рекою
В чашах пенилось, текло!..
Нынче светлому покою,
Все забвенью предано.
Вспомни: шум, веселье, младость,
Упоенья жизни сладость!..
Но теперь затихло все,
Все промчалось, все прошло.
***
Восток молчал; гаремы спали;
Фонтаны били в тьме ночной.
Во мраке ночи трепетали
Цветы под ясною Луной.
В потоках ветра замирая,
В сады тепло ночь тихо лила;
В восточной неге утопая,
Шахерезада говорила...
Чудесных сказок череда
С ее прекрасных уст слетала
И, облекаясь в образа,
Во сне волшебном исчезала.
Восточных глаз красу открыв,
Девицы, смолкнув, ей внимали,
Себя для ночи обнажив,
Очами томно ночь ласкали...
***
Свеченье тусклое Луны;
Воображение поэта
В холодном сумраке рассвета
Чертит усталые строфы…
Растаял дивный гений;
Светильник нагорел;
Певец таинственных видений
Со сном волшебным отлетел…
***
Спи, мой милый, спи,
Глазки сладкие сомкни!
Мама ласково воркует
И дитя свое балует.
Спи, мой милый, спи,
Слушай сказочки мои!
Про лисичку, про волчат,
Про ежа и медвежат!
Спи, мой милый, спи,
Звери спать уж все легли!
Глазки быстро закрывай
Да скорее засыпай!
Спи, мой милый, спи,
Счастья миг во сне лови!
Сладко в ночи почивай,
Спи, мой милый, засыпай!
К**
Сквозь ядра, гром и бури,
Сквозь тягость непогод,
Ведомый силой воли,
Тебя хранил твой бог!
В бою неукротим,
Пред Смертью непреклонен,
Великой целью одержим,
Войною околдован,
Воинственный твой гений
Был увлечен мечтой;
Не внемля склокам мнений,
Храним своей судьбой!
Неистовый Савонарола
В других мы любим и ненавидим самих себя.
От сна грядущего восстал
Неистовый Савонарола
И перстом в небо указал,
И молвил грозно слово…
Безумный к небу взор поднял
И, руки вскинув, прокричал:
О боги! Что же это? Что?..
И обезумев, наземь пал...
***
Месяц смотрит на курган,
Льет сиянье по холмам.
Тихо ночью; стынет мгла;
Под Луной стоят стога…
Беден край сей отдаленный
И в глубинах потаенный;
Не видать кругом ни зги,
Чащи леса лишь одни…
Но когда-то были здесь,
Средь заросших этих мест,
Битвы славные; полки
Меж собою ударялись;
Бились грозные сыны,
Потом, кровью покрывались.
Кликнут клич между собой
И идут на ратный бой.
Сеча страшная; Луна;
Лязг мечей... Война! Война!
Крики вольные мужей:
«Братцы, станем, бей врага!
Тучи стрел взметнутся ввысь...
И падут... «Вперед, ура!»
Хлынет кровь из ран рекой
И затмит поля собой...
Груды тел, кругом щиты,
Стрелы, шлемы и мечи —
Все почиет мертвым сном...
Вспомнит ль внук о бое том?..
Или нет? Навеки все
Здесь забвенью предано?..
К**
Мой милый друг печальный,
Моя душа тобой полна,
Певец поэзии туманной,
Проснись, проснись от сна!
Где нынче, на каких брегах,
Гуляешь мирно ты?
Или в задумчивых садах
Лелеешь дивные мечты?
Оставив берег свой,
В какой далекой стороне
Душе своей нашел покой?
Воспомни обо мне!
Пусть осенит, пусть снизойдет
Мой ангел светлый до тебя,
С собою музу приведет
И пробудит от сна!
***
Деревня близкая моя,
Опять я вспомнил о тебе;
Тобой душа моя полна,
Тебя я вижу вновь во сне.
И кажется, что так давно
И не со мной все это было:
Мой ветхий домик и гумно
Душа моя не позабыла...
Старушка копошится,
Готовит завтрак для меня,
С зарею встала, ей не спится,
Бормочет что-то про себя.
Щебечут птицы; Солнце
Доносит пряный аромат,
Глядит в раскрытое оконце;
С лугов дыханье сочных трав.
Стелится скатерть белая,
В окно глядится теплый май,
А на дворе погода летняя;
«Пора, внучок, пора, вставай!»
***
Дитя заслышав, мама встала,
К кроватке ближе подошла;
Рукой ребенка приласкала
И тихо сказочку вела:
«Глазки сладко закрывай,
Спи, мой милый, засыпай!
И лисичка, и волчок
Уж легли на свой бочок!
Спи, мой милый, засыпай,
Сладко в ночи почивай!
Ангел мой, глаза сомкни,
Спи, мой милый, сладко спи!»
***
Певец и друг свободы,
Вхожу под дружескую сень,
Под храмов горных своды,
Где посещает душу лень.
Где вдалеке от глаз, в уединенье,
Встревожа лиры тихий глас,
Я предаюсь душой забвенью
И думаю о вас.
Где ветер хладный гонит
Печальной осени листы...
Ужели жизнь нас клонит?
И мы... не те уж мы?..
***
Молчи, пророк! Толпа не внемлет
Твоим речам; ее объемлет
Забвенье жалкое — пускай!
Пред ней души не открывай!
Сомкни уста! Ведь лишь она
Тебя заслышит, будет рада
Низвергнуть; ведь всегда
Величие кольнуть и уязвить
Душе ее отрада!
Вершина самолюбия
Я люблю юного надменного бога
В темном плаще с серебряными звездами
И с ясными сияющими глазами;
Я люблю самого себя!
***
Я пью призраки красоты,
Они у меня в глазах;
Ослепительные формы,
Обжигающие чувства.
Сокроюсь под сень Олимпийцев,
Лишь там отдохновенье,
Под их сияющей тенью,
В лучах эллинизма.
В лучах любви и тепла;
В лучах яростной страсти;
В лучах боли и страдания;
В лучах покоя и счастья!
***
Люблю задумчивую лень,
Когда над миром тень
Ночной покров свой опускает
И мира суетность смиряет;
Тогда мой час подходит,
И вдохновение приходит;
И призраков воздушный рой,
Волшебной, дивной чередой
Передо мною проплывает;
И уж смыкаются глаза...
Лишь только севера звезда
Всю землю сонно созерцает...
***
Рим вырос на костях людей,
Умылся их слезами;
На остриях его мечей
Венчались Смерть со Славой.
***
Палаты светлые просторны,
Но нет в них злата, серебра;
Они со вкусом, очень скромны;
В них совесть чистая жила.
***
Вино шипит, вино рекой;
Блистают очи золотые.
Забудьте тихий ваш покой,
Несите чаши круговые!
Играй музыка веселей,
Кружитесь шумно пары,
Сегодня праздник у друзей,
Танцуйте с ними лары!
***
Как ветер легкая нога
Струилась по паркету зал,
Слегка касалась до ковра;
Ее мечтой я обнимал!
***
Дворцы Семирамиды
Застыли сонно над водой,
Красоты Северной Киприды,
Я в вас душою всей влюблен!
Люблю мой город над Невой,
Его повисшие мосты
И купола над головой
Собора Спаса на крови!
***
Нам современники не вновь,
«Но чем темнее ночь, тем ярче звезды»
Из глубины веков.
***
Россия — женщина в душе,
Терпима нравом и скромна,
В ее духовной глубине
Добро народа, простота.
Туманным утром на крыльце
Стоит задумчиво она,
С печалью тихой на лице;
Во взгляде мир и тишина.
***
Ночь ясная; пожар;
Горят храмины;
На лицах отсвет пламени и жар,
Карает бог за вины…
***
Приют обычный для поэта
Уединенья тишина,
Вдали от суетного света,
Где зыбко теплится свеча.
***
Фантазии Востока
Тревожат вымыслом мой ум;
Передо мной глаза пророка;
В них жизнь и свет высоких дум.
***
Ведь было время золотое,
Когда наука расцвела;
Сказали греки свое слово,
До нас дошли их имена.
Я вижу древние руины,
Белесых храмов череда,
Воображаемые картины,
Седая древность, старина.
***
Сижу, пишу в унылой келье,
Горит свеча, скрипит перо…
В бокале дьявольское зелье;
Зима глядит ко мне в окно:
Кругом безбрежная равнина,
Вдали шумящие леса,
Под небом темная пустыня,
Снега, снега, снега…
***
Вдруг поземкой колкий снег
Закружило, замело,
По полям, танцуя, в лес
Вихрем вьюжным понесло.
И вертит, смеется,
Вьюга-дива злится,
По холмам несется,
Вихрями кружится…
Поэт и рыбак
Поэт задумчив одиноко
Среди пустынных берегов,
Наката пенистых валов,
Бродил по берегу; широко
Пред взором дали открывались,
Где за туманами, вдали,
Что чайки в море, корабли
На волнах пенистых качались…
И за спиной был дивный вид:
Леса дремучие, гранит…
На берегу пустынном ели
Качаясь, ветками шумели…
Сребрилась гладь, и у причала
Стояла лодка, и волной
Ее на берег прибивало,
Туман стелился сизой мглой…
Над взморьем нынче непогода,
Плескала буйная волна,
Поэт задумчив одиноко
Бродил… раздался плеск весла…
И видит он: к нему на боте
Причалил к берегу рыбак,
Одежда, как на русском флоте,
Он был в отставке, но моряк...
Из бота сети выгружая,
Взглянул сурово с подо лба,
Махорку в трубку насыпая,
Зажег огонь… из-под весла
Рукой достал улов убогий,
На землю кинул рыбин пять,
И мрачный глаз его суровый
Взглянул на юношу опять…
Поэт приближился к нему,
Хотел о чем-то говорить,
Но тот отпрянул вдруг к борту,
И продолжал табак дымить…
Потом, ворча, заговорил,
Ругал погоду: не к добру,
Его рассказ печален был,
Поведал тайну он свою…
Давно с женою он расстался,
Один по волнам жизни плыл,
Ни перед кем не нагибался,
Забыл давно, как он любил.
Он диким юноше казался,
Пропитан солью и ветрами;
Навек со счастьем распрощавшись,
Он, одинокий, между нами
Как призрак древности бродил
И лишь суровыми глазами
С людьми в округе говорил…
И долго юноша внимал
Его рассказам отдаленным,
Душою сердце понимал,
Мечтами моря окрыленный…
До ночи так они сидели
На берегу и жгли костер,
Часы невидимо летели,
Уж остывал во тьме огонь…
Но ветер все ж не унимался,
Шумели ели вековые,
Огонь по ветру колыхался,
И волны пенились седые…
Осенью в беседке
Все вокруг было исполнено какой-то таинственной осенней грусти. Дождевые капли шумели в сени вялых дерев… День казался прозрачным и призрачным, — в свете дождя — будто стеклянным… Одиноко торчали черные, оголенные деревья, дрожащие на ветру мокрой серебреной фатой... Мрачное, серое небо, по которому носились не то свинцовые, не то седые тучи, темнело. День клонился к ночи.
В тени осенних дерев сокрылась маленькая деревянная беседка; краска давно облетела с обветшавших досок, но было в ней что-то таинственно-грустное и притягательное. Я сидел в ней и любовался осенним ненастьем… Дождевые капли беспрестанно капали с прохудившейся крыши, дождь гулко шумел… Но под крышей было сухо; в беседке приятно было прятаться от дождя. Я сидел и думал: как чудесно смотреть на окружающую Природу глазами человека! Сейчас я есть, я созерцаю, а потом меня не будет — не будет и Природы для себя; но будут новые люди, которые так же будут любоваться Природой, и она будет знать о себе. Бытие по своей природе странно: оно есть, но оно не знает о том, что оно есть, — в этом проявляется его вынужденность, да и в человеке светится вынужденность бытия, человек хоть и осознает себя, но, тем не менее, бессилен перед Смертью и собственным рождением…» - так я сидел и размышлял, а дождь все шумел и шумел… навевая тихую грусть…
***
Горел огонь… Дитя спускалась
Во мрак таинственно пустой,
Своею ножкой докасалась
Плиты холодной, гробовой…
Во мраке платье шелестело;
Огонь со стен едва дрожал,
Тепло гробницу обогрело,
И, полный жизни, взгляд блуждал…
Гробница древняя пред ней,
Таинственна, из глубины веков,
Скрижали старые на ней
И прах египетских богов…
Исполнилась душа томленья,
Взглянула тайно в темноту…
И, замирая, в нетерпенье
Веков познала глубину…
***
Хранили хладные могилы
Молчанье древности, но ныне
Пролился луч в тиши ночной
И озарил седой покой;
Открылись древние глубины…
***
Как тих и сладок сон,
Когда приходит неприметно,
Овеет радужным крылом,
Овладевает незаметно…
Туман на сердце навевает;
В мгновенье тает все,
Душе становится легко,
И жизнь, как призрак, исчезает…
***
Осенний дождь. Унылый холм,
Листва омытая дождем,
Лишь молчаливый проповедник — крест
Один торчит среди древес…
***
По небу тучи ветер гнал,
Ненастье холодом дышало,
Осенний ливень бушевал,
Пора златая миновала.
Могила хладная поэта
Таилась средь нагих древес,
Вдали от суетного света
Торчал прогнивший, старый крест.
***
Как прежде, перед моим окном
Не будут птицы петь, резвиться,
Я не смогу забыться сном
И звонкой песней насладиться,
Не вспомню милые фиалки,
Что в свежей сырости, траве,
Как голубые чудо-глазки
Таились тихо при Луне…
***
И вновь я Пушкина люблю,
И вновь стихи его читаю,
И вновь весна, я вновь живу,
И вновь я грежу и мечтаю!
***
Под неба ясною звездой,
Во мраке ночи грозовой,
Светильник тайных дум,
Пылал свободный, ясный ум.
Огарок на столе,
Раскрыты ветхие листы,
Вся жизнь как будто бы во сне,
Иль это все лишь только сны?..
***
Когда я сплю в долине гор,
Разустланной цветами,
Внимая волн полночный разговор,
Я забываюсь снами…
Сребрится иней на одежде
Под томно светящей Луной,
А рядом трепетный подснежник
О чем-то шепчется со мной…
Смыкаются и липнут очи,
Что первые зеленые листки,
Как упоительна прохлада ночи
И леса шум, и сон весны…
***
На кладбище царила тишина,
Был воздух свеж, пришла весна,
Меж веток Солнца теплый луч
Глядел с надеждой между туч…
Был день, как сон, нетороплив
И, скорби полный, молчалив...
Я бедной матери моей
Тихонько праха прикоснулся,
Слезою трепетной о ней
Мой дух в волненье встрепенулся…
Рукою урночку старик,
Юродивый, но чист душою,
Дрожа, держал перед собою,
В последний раз я к ней приник…
***
Когда-то в далеком детстве
Я смотрел на проплывающие быстро облака
И надеялся, что также скоро
Ко мне приедет моя любимая мама,
Но теперь она умерла,
И этого никогда не случится…
***
Тебя всем сердцем принимал,
Листая ветхие страницы,
Воображением алкал
Былины, сказки, небылицы…
М. Ю. Лермонтову
Рожденный вольным духом гор,
Печален был твой разговор
О смерти верных узденей,
О слезах гордых матерей,
О юных дивах, что в горах,
С улыбкой милой на устах,
Как розы дикие цвели
И душу свято берегли.
Постигнув горные высоты,
Души сокрытые законы,
Любуясь вечной красотой,
Твой демон — гений неземной!
Спасибо, друг, что осветил
Кавказских гор былые нравы,
За то, что жизнью вдохновил,
Тебя я слушал, как дубравы…
В лесной, заброшенной беседке,
Под шум дождя, совсем один,
Читая давние заметки,
И был, как демон, нелюдим…
Спасибо, друг, я помнить буду,
Страдала как твоя душа,
И до могилы не забуду
Твои заветные слова…
***
Откуда, что за проведенье
В зените счастья вечно быть,
Иль воли мощное стремленье
На свете чудо породить?
***
В вечерние часы, в часы очарованья,
Под вишней, в темноте,
Я слушаю цветков шуршанье,
Падущих мягко при Луне…
Какое сладкое забвенье,
Прохлада ночи, тишина,
И сердце бьется в упоенье
При звонкой трели соловья…
***
Остановись, застынь мгновенье,
Но тщетно все, начертан путь,
И жизни тайное влеченье
Теснит печалью тяжко грудь...
Пройдут года, пройдут печали,
Умчится все в небытие,
Как мы любили, как страдали,
Исчезнет все в неверной тьме.
Не дрогнут древние могилы,
Не явят прежние лета,
Хранят молчанье мирно плиты,
Не разомкнут свои уста…
***
Сияет Солнце высоко,
Душе привольно и легко.
У диких скал, на берегу,
Я созерцаю тишину.
Над головой необозримо
Легла воздушная равнина.
Что всеобъемлющее море
Стоят небесные озера.
Я на земле, ну а душа,
Кружась, восходит в облака.
***
Один в заоблачной пустыне,
Никем не слышим и не зрим,
Гуляю в призрачной долине,
Душой забывшись, нелюдим…
***
Шумел листвой осенний лес,
Листы, кружася, облетали,
Под сенью шумною древес,
Дождем омытая, в печали,
На мрамор опершись рукой,
Задумчиво глубоко,
Поникнув томной головой,
Венера в грусти, одиноко
Стояла в парке охладелом,
Давно забытом, опустелом…
***
Солнце блещет, снег искрится,
Колокольчики звенят,
По дороге тройка мчится,
Девки красные сидят.
Льется песня удалая;
Эх, ямщик, гони коней!
Мчится троечка лихая
Средь заснеженных полей.
***
Мирским предавшись развлеченьям,
Забыв про все, пустившись в свет,
Во власти легких наслаждений
Забыл, что призван ты — поэт!
***
Луны таинственной зерцало,
Взирая призрачно с небес,
Во мраке ночи просияло…
Вдали шумел прохладой лес…
Во мгле сухой листвы шуршанье,
Осенних красок трепетанье;
Звук флейты мерно под Луной
В лесу пролился в час ночной…
И томный звук, протяжный, долгий,
Что шум полночного ключа,
Иль дуновенья ветерка,
Наполнил музыкой духовной…
***
Уединенные досуги
Ты свято музам посвятил,
Вознаграждая слезы, муки,
Тебя твой гений одарил.
Жестокость жизни
Верный муж, дитя свободы,
Был художник и поэт;
Спас дитя; прохладны воды
Для него закрыли свет.
Был один женат с дитем
Среди всех своих друзей;
Прыгнул он, был поглощен
Без страданий и страстей.
Сын — надежда и опора,
Не виня, ушел из жизни,
Неожиданно и скоро,
Вопрошая свет о смысле.
Слезы — плачет горько мать,
Не сдержать сердечных мук,
Гроба некому держать,
Не хватает сильных рук.
***
Один в безжалостной пустыне,
Один средь гордых, диких скал.
Один блуждающий в долине,
Один как зверь среди лиан.
***
Задумчив милый друг Природы
Над родниковою струей
Глядит задумчиво на воды,
Поникнув томной головой.
Есть в мире призраки покоя,
Им не дано в тиши грустить,
Они легки, полны задора,
Они горят всечасно жить.
Но ты, мой друг усталый,
С душой глубокой, не простой,
Как цвет осенний запоздалый,
Совсем не тот, совсем другой.
***
Сосуд безжизненный печали
Над белым мрамором в саду;
Природы краски отзвучали;
Туман наводит тишину.
В траве послышится журчанье,
Сквозь камни плещется ручей;
Природы тайное молчанье;
Немая прелесть тополей…
***
Поля в тумане угасали,
Дождь лил кругом сплошной стеной,
Под небом клены трепетали,
Шумя листвою над главой…
Один эбенево смугливый
Торчал точеный, ровный ствол;
Под ним прекрасно молчаливый
Склонился юноша Эвбол…
Материнские слезы
Осталась ей одна забота
Растить в трудах малютку дочь;
На сердце горькая дремота;
Себя не в силах превозмочь,
Она подходит к изголовью,
Глядит на милое дитя:
«Хранима будь, людей злословью
Не будь подвержена сама!..»
И колыбель ее качает,
Тихонько шепчет, и рукой
Ее несчастная ласкает:
«Да будет ангел век с тобой!»
Всей грудью воздух воздохнула;
Не в силах слез своих сдержать,
Лицо в сторонку отвернула;
Так плачет горько только мать…
***
Выйдет, выйдет месяц ясный,
Светит тускло в небесах;
Друг мой молодец прекрасный
Спит в березовых сенях.
Ах, купец собою статен,
Красно рубище на нем,
Даровит, богат и знатен,
Сохнет девка уж по нем.
Ой, вы девки молодые,
Ой, красавицы лихие,
Выходите погулять,
Звонко песни попевать!
Погуляем, разойдемся,
Вольна волюшка душа!
Ай, зазноба черноброва,
Пьяна жизнью, молода!
***
В тени дерев могильный холм;
Холодный мрамор под дождем;
Устало, в мраморе журча,
Однообразно бьет струя…
***
О где же дни моей весны?..
Прошли, волной отбушевали;
Увяли поздние цветы;
Зимы холодной дни настали…
К**
Ее черкесские глаза
Давно свели меня с ума.
Была краса ее очей,
Что блеск сверкающих мечей.
Она одна, совсем одна
Царица гор, звезда Востока,
Ее душа любви полна,
Но в мире горнем одинока.
Она одна в тиши живет,
Успел ей мир уже наскучить
И от волнений и невзгод,
Не в силах боле сердце мучить,
Сокрылась в скромную обитель,
Оставив шум, оставив свет,
Господь ей верный покровитель…
Я лишь учусь, я не поэт;
Я мог вам сказать словами,
Я мог бы сердцем вам сказать,
Но той тоски и той печали
Мне в двух словах не передать…
Она одна, совсем одна,
В долине бродит опустелой,
Как цвет осенний холодна,
С душой навеки охладелой…
Банька по-черному;
Ох, ледяная купеленька…
В небе полная Луна
Нимбом северным сияет;
Мглу на снежные поля
Ясным светом проливает...
Ах, зима, моя зима!
Звезды светят; ночь темна.
С баньки, паром весь дыша,
К темной проруби бегу,
Близ сухого тростника
Ведром черпаю... и лью...
Ледяной струей себя...
Ах!.. отходит теплый пар;
Кровь вскипает; в теле жар.
Мороз тело леденит,
Тело на снегу горит...
И назад уж я спешу,
Дверь дубову отварил,
Пар из баньки повалил...
На каменья поддаю,
Веник в рученьку беру;
И березовый настой
Уж клубится надо мной...
Аромат кругом стоит;
Банька деревом трещит…
***
Природы дикое дитя,
Как цвет осенний холодна;
Как много тайной красоты
В ее глубоких, ясных взорах,
Как много жизни и любви
В простых, наивных разговорах.
Природы светлое дитя,
Что поцелуй весны мила;
Всегда восторженно прелестна,
Всегда воздушна и легка,
Что синева небес чудесна,
Что первый вешний цвет мила.
***
Люблю я о Руси сказанья,
Что к нам идут из глубины;
Давно забытые преданья,
Седую мудрость старины.
***
Отроча мирный монастырь;
Зима; пурга метет;
Вдали темнеет бедный скит;
Пустынник по полю идет…
Давно годами убеленный,
Прося покой Царя душе,
Земле колена преклоненный,
Молился старец при свече…
Открылась дверь — вдруг на пороге
Пред ним стоял слуга-палач
И молвил грозно об остроге,
Но не раздался слезный плач.
Лишь молвил робко глас провидца:
Давно сижу я смерти жду,
Исполни волю ненавистца,
Смиренно жребий свой приму!
Малюта в ненавистном гневе
Филиппу горло придавил
И в бедной темной келье
Святого старца задушил.
Монахи в страхе трепетали
И, устрашась, при алтаре,
Могилу скромную копали,
Покоя тело в забытье…
Из рук злодея, свято чтимый,
Иерарх великий и мудрец,
Учитель добрый, незлобливый,
Приял мучения венец.
***
В душе молитву сотваря,
Святых мощей коснись рукой,
Отрадой сердце напоя,
Да придет счастие с тобой!
***
Нет песни глубже для меня,
Чем песнь «Священная война»;
В ней глубина, страданье, сила,
Что в дух единый всех сплотила,
Исторгла из себя, священная война.
***
Моя земля, истерзанная кровью,
Доколе будет враг глумиться над тобою?
Пусть крепнет Родины оплот,
Жива Россия! Здесь каждый патриот!
Мы грудью ляжем, смертный бой,
Дадим врагу мечом отпор!
Россия молодая, сплотись за столько лет,
Народа нет сильнее и духом выше нет!
***
В сердцах я презираю тех,
Кто за спиной сплетает сеть,
И, уличенный, сам не свой
Боится встать в открытый бой.
Я презираю притворства жалкий вид,
Лица, что лицемерием светит,
И на устах молчание храня,
Готовит петлю для тебя.
В сердцах я презираю тех,
Кто, облачась в богатый мех,
С презреньем жалким на челе
Печется только о себе,
Россию грабит, продает,
Но знайте: скоро день придет,
Настанет час, прольется кровь,
Восстанет попранный народ.
Восстанет, духом возмужав,
И гнет неправедный поправ,
Обрушит гнева мощный меч,
И падут главы с вражьих плеч.
Тогда держись России враг,
Себя узришь в тесных гробах!
Покрывшись потом, задрожишь,
Свой взор на запад обратишь!
И для тебя уж каждодневно
Начнутся адские мученья;
Забудь про сон, забудь покой,
Меч Немезиды – над тобой!
***
Война – кромешный ад,
Здесь Смерть являет свой наряд:
Грязь, пепел, месть и кровь,
На всем страдания покров.
Кровавых призраков парад,
Костей и глав белесый ряд,
Кругом сплошная вонь и тленье,
На всем лежит печать забвенья.
***
Россия нищая моя,
Мне как стареющая мать,
Я всей душой люблю тебя,
Отрадно здесь мне умирать!
В белеющей пустыне
Дрожит кустарник на ветру;
Из глубины веков доныне
Лачуги мрачные в снегу.
Через века до нас дошли
Обычаи и нравы,
Преданья давней старины
И отблеск прежней славы…
Лишь ветр стучит и бьется
О двери изб забытых;
Поземкой вьюга вьется
Средь мрачных труб унылых.
Крестьянка молодая
В цветном, нарядном плате,
Здоровьем вся сияя,
Прошла в красном наряде.
Как чудо промелькнула,
Пред взором проплыла
И быстро умыкнула
Неведома куда.
Так дух истории России
Промчится пред глазами,
Как образ пресвятой Марии,
И скроется меж нами.
Пади, ищи его теперь,
В каких краях, каких селеньях?
Истории закрыта дверь,
Даны преданья нам в виденьях.
***
Я взором трепетным приник
В краю уединенном:
Передо мной пустынный скит,
Снегами занесенный.
Часовня ветхая одна;
Метель ее порошит;
Как призрак средь пустынь она
Взывает душу, просит…
***
В заснеженной пустыне
Порошит снег и вьется;
По отуманенной равнине
Клубами вихрь несется.
Картин уединенных
Однообразная унылость,
Снегами занесенных,
Пустынная красивость.
***
Зима дохнула — и листва
В мгновенье ока поседела;
Покрылись инеем поля;
С зимы дыханьем отлетела
Осенней прелести краса…
Затихло все; Природа спала;
На небосклон взошла Луна;
Зима ей сказки напевала
И оголенные поля
Пушистым снегом укрывала…
Голый король
Дубасевич, дубаревич –
В хате тихо и тепло;
Я подумал: «Кто ж Малевич?..» -
Стало стыдно и смешно.
***
Темная пропасть над головой. Россыпь звезд. На краю скалы в позе лотоса сидит молодой монах. Перед ним, в лунной мгле, раскинулась необъятная степь. На вершине мира звучит флейта… Мерный, божественный звук льется в долину, затопляя ее. Кажется, звезды, дрожа, внимают музыке, ибо она бесконечна…
***
Прошла пора веселых вдохновений;
С весной златая лира отцвела,
Надежд, мечтаний, юных рвений –
Все проза жизни отняла.
Младая кровь кипит поэта;
Он грезит жизнью наяву.
Блеснет лучом – и канет в Лету;
Покинув мир, сойдет во тьму…
***
Приют вакханки молодой,
Задумчив, дремлет тихий сад,
Уныл осенней простотой,
Хранитель призрачных наяд…
***
Ближе к ночи появляется вечерняя звезда, Веспер. И еще в синеватом небе мерцает над полями, лесами, горами… Дух эллина рождается во взгляде, устремленном к ней. Веспер и Ночь неразлучны. Есть тайна их взаимоотношений. Ночь открывает глубины, в которые проникает свет одинокой звезды, как будто глядящей в вечность. Как это поэтично!
***
Покупать цветы или подарки у приятной девушки - это трогательно! В этом есть умилительная нотка поэзии, как благословение на счастье.
***
Тихое утро. Холодный туман. Обильная зелень звенит под дождем. Мицуми сидит одна на веранде, утратив надежду, - любовник покинул ее…
Апрель
Остановишься, пьяный от весны, вдохнешь вешнюю влагу вперемежку с дымом костра, подставишь щеку теплому, солнечному ветру – душе легко. Кажется, Природа вздохнула с облегчением.
Приятно внимать запах разбухшей от влаги коры, дыханье деревьев, тепло оголенной земли. Стоишь - голова кружится... Вокруг проталины, поросшие вялой травой, островки талого снега, черные лужи, словно стекла отражающие голубое небо. Сквозь стволы берез слепящее Солнце. Плеск воды. Весенняя усталость, слабость, возрождение…
***
Павловск. Храм искусств. Светло-голубое, высокое пространство. Тишина. За белым фортепьяно в черном бархате сидит молодая девушка. Темные колготки, скромные туфельки, она эротична и одухотворена, парит как невесомое облако. Из-под ее гибких пальцев, словно птицы, слетают звуки. Она умирает в музыке…
***
Павловск. Звенящая весна. Картина из древней Греции: расставив мольберты, под сводами храма Дружбы, на его ступенях, в окружении учеников, мальчиков и девочек, сидит старый мудрец, весело и живописно рассказывая своим питомцам об искусстве писать…
Когда-то и я под шум дождя сидел на сих ступенях с Кантом…
***
Иногда грезишь во сне – то ли спишь, то ли нет - видишь всех своих друзей; или бабушку, кошку, маму, радуешься и не веришь, что они умерли, просыпаешься – пустота, нет никого…
Чудо
Сегодня я был самым счастливым человеком. Вечером, стоя на земле, я поднял голову к небу, затем поднял руки – и полетел. Я всегда мечтал оторваться от земли и лететь. Сначала мне было тяжело управлять полетом, я боялся разбиться, но потом, усилиями воли, я научился – я пролетел над проводами, облетел ветки деревьев, не попав в них. Я стал подниматься высоко-высоко. Подо мной была дворовая площадка, она сделалась маленькой-маленькой. Я поднимался к высотному дому. Становилось темно. Мне хотелось взлететь на крышу, я пролетал мимо квартир, заглядывая в окна, и вот я уже увидел темные окна чердаков. Крыша как будто нависала над многоэтажной точкой. Я присел в закуток. У меня кружилась голова. Пробрался на чердак, помещения были пустыми. Отдохнув в тепле, так как я потратил много сил, я встал на край крыши и, расправив руки, упал вниз, но не упал, а полетел, полетел дальше, выше, подо мной были леса… Наступало утро, я прилетел в большой город и повис над мостом, огромным, раскинувшимся над широкой рекой. По нему неслись машины, город шумел. Я взобрался на самую высоту и затаился в уголке между железными балками, я сидел, свесив ноги, и смотрел вниз. Мне было невероятно приятно, я чувствовал себя богом. На душе была так легко, какая-то невесомость, воздушность, как будто силы мои удесятерились, и я совершил что-то невероятное. Такого не может быть – думал я, - это все сон. Ну как же это сон, если я мыслю, соображаю? Вот, я трогаю себя и чувствую руку, вдыхаю свежий воздух, касаюсь своего тела. Нет, я не верю! Спустившись вниз, я прошел по земле и попросил первого встретившегося на моем пути мальчика дотронуться до меня. Я почувствовал его тепло. Нет, это был не сон, это было реальностью. У меня кружилась голова от счастья…
Смотрящий в вечность (во времена инквизиции)
Я не забуду лик того певца,
Что перед смертью заунывно пел,
И широко открыв глаза,
В смятенье разума прозрел.
Уродлив ликом, но душой
Был свят; жестокий рок:
При жизни назван Сатаной
Певец грядущего, пророк.
Радость весны
Мальчишка, агнец шаловливый,
Увитый лавровым венком,
Туникой белою прикрытый,
С кифарой, веткой и вином,
Смеется, пьян и жизни полон,
Средь рощ густых, дитя лесов,
Вчера был раб, сегодня волен,
Как легкий ветр средь облаков.
В чужие края
Дети Нептуна, волны морские,
Белыми гребнями бурно встают,
Отблески Солнца горят золотые,
Вольные ветры шумно поют.
В те незапамятны, давние годы,
Где на брегах кудесник вставал,
Звонкие струны, пенные воды
В песне единой звучно сливал,
Шли корабли по пустынным волнам,
Гордо подняв свои паруса,
Вострая дива взывала к богам;
О борт плескала с шумом вода…
Кудри златые на лоне небес
Ветер трепал средь облаков;
Вдаль уходил темнеющий лес
Топких, родных берегов…
Золотом шлемы на Солнце горели,
В латы закованы грозно сыны,
Пики сверкали, кольчуги блестели,
Русичи, вольные дети войны.
***
О, бури ненастной, гордый властитель,
Откликнись могучим волненьем в душе,
Пучины бушующей, грозный гонитель,
Направь мой корабль по верной стезе!
Прощание с мамой
Я утром рано уходил,
Она услышала, как вдруг
Забыв всю боль и тяжесть мук,
В волненье стала звать меня, -
Как будто знала уж она,
Что близок смерти страшный час,
Что разлучит он скоро нас.
Она просила: «Подожди,
Не оставляй, не уходи!..»
Ее влюбленные глаза
В слезах смотрели на меня.
Склонившись, я ее обнял,
Рукою нежно приласкал, -
Она лежала, как дитя,
Невинной прелести полна.
Ее я взором вопрошал,
Сжимая руки, утешал, -
Не ведал я еще тогда,
Что с ней прощаюсь навсегда…
***
Дворцов задумчивая тень
На воды пала; мертвый день
Продрогший город посетил;
Мороз узоры начертил…
***
Один в вечерние часы
Гуляю, полон тайной муки;
Близ белой церкови, с горы,
В весенний сумрак льются звуки…
Ночь молчалива и тиха,
Как призрак, сад в цвету стоит.
Для глаз невидимо река
Под склоном шумно говорит…
***
Седой старик, держась рукою
За свой иссушенный костыль,
Под горным небом, наг собою,
Сев у костра, поведал быль.
Неторопливо речь звучала,
Как рокот горного ключа,
Но слово каждое дышало
Сознаньем жизни мудреца.
***
Прости меня, мой верный друг,
Давно тебе я не писал,
Писать мне было не досуг,
Но о тебе я вспоминал.
Позволь, я дам тебе совет,
Хоть сам советчиков не чту,
И не скажу, что видел свет,
Но все ж давно уже живу.
Красавиц нравы переменны,
Их манит блеск, чарует слава,
Ты мнишь, что чувства неизменны,
Горька неверности отрава.
На пике счастья замирая,
С томящей грустью сознаешь,
Что миг уходит, увядая,
Мгновенья жизни не вернешь.
А потому от всей души
Желаю в радости забыться,
Хоть обмануться впереди,
Но счастьем все же насладиться.
***
Пурпурные паруса,
Морская волна,
Ветер тепел и свеж;
Воды пеня шутя,
Быстро мчится ладья;
За кормою лишь брешь…
***
Море с Солнцем дружно слились,
Блики плещут за кормой,
Вал лазурный; мне приснилось,
Что бегу я за волной…
***
Осенней, звучной лиры
Встревожен тайной силой,
Во мгле холодной предрассвета
Витает сонно над могилой
Дух незабвенного поэта.
***
Лукавый месяц над водами
Светит в предутреннем тумане,
От каменистых берегов
Доносит ветр прибой валов…
Прикрывшись легким покрывалом,
Под утро, томно холодна,
Перед серебряным зерцалом
Сидит царица у окна…
***
Вдохновение богов,
Сила творческого порыва,
Опьянение жизнью,
Провозглашение силы личности.
***
Сознание бытия наполняет мое сердце радостью, ибо я никак не могу поверить, что все еще живу…
***
Грешница кается, кается, кается,
Слезной молитвой свято дыша,
Бедное тело на камне ломается,
Слезы текут; прощенье прося…
***
Молитва грешницы чиста,
Исполнена томленья,
Как родниковая струя,
С отрадой сожаленья…
И слезы кающейся Богу
Угодней песни чернеца;
Он внемлет трепетному слогу;
Ее заблудшая душа
Пред ним излилась в откровенье,
Открылась что цветка бутон;
Ее сердечные боренья
Приемлет с радостию Он.
***
Забудемся за чашами,
Предадимся веселью,
Уйдем от унылой действительности,
Восславим Вакха и Венеру!
***
На брегу морском, в волнах,
Подхватив власы руками,
Ножкой пеня водный прах,
Дива море пьет глазами…
Блещет Солнце с новой силой,
Зной безоблачного дня,
Пеной бурной, щекотливой,
Гладит бархат ног вода…
***
Я видел светлый лик ее в предсмертный час,
Волненьем озарился он в последний раз,
Уж Смерть, что страж, у врат стояла,
Чтоб поцелуем погасить жизнь той,
Которая над мирозданьем просияла
Танцующей звездой…
Почему люди подают милостыню?
Почему люди подают милостыню? Одни из благородных порывов, но такие случаи редки, ибо просящие, пробуждающие благородные чувства, действительно должны попасть в исключительную, горестную ситуацию. Как правило, это те, кто внезапно для себя и окружающих оказались в глубоком несчастии. Старые люди обычно подают больше, чем молодые, но меньшие суммы. Их возраст и немощь приближают их к просящим; они подают из страха оказаться в таком же положении и сочувствия. Одни, чрезвычайно тщеславные господа, подают милостыню, ощущая себя при этом благодетелями рода человеческого, с чувством собственного превосходства; благоволительным своим жестом они как будто нисходят до просящего. Часто я видел молодых людей, которые, идя рядом с интересующей их девушкой, подают, дабы завоевать ее расположение, вот, мол, посмотри, какой я добрый. Люди с садистским уклоном, часто утверждают: зачем помогать слабым, им, наоборот, надо помогать гибнуть, это первая заповедь человеколюбия; такие отказывают в милостыне, ведь подаяние не поможет, не поднимет человека на более достойный уровень, отказывая, они смотрят в глаза просящего и испытывают садистское наслаждение. Многие же уже просто не верят нищим: оказывается, это бывают весьма богатые люди, где попрошайничество у них превратилось в своего рода ремесло. Когда видишь, что это дело поставлено на поток, то становится противно. Здесь надо проявлять чрезвычайную избирательность и проницательность, помогая людям искренне нуждающимся. Можно платить бродячим бардам, которые собственным талантом затронули добрые струны души. Обычно, смотрят на просящего: если его духовный облик и интонация голоса убеждают, или, точнее, вызывают искреннее желание помочь, то надо всегда подать, но если видишь перед собой пропившееся, грубое рыло, то уж извините. Хотя, конечно, и здесь можно глубоко ошибаться. В общем, это вопрос вашей чувствительности и убеждений.
***
Концерт металлистов. Кругом все закованы в цепи и затянуты в кожу, витают смертельные, страшные лики. Как будто попал в ад. Бесовский вертеп. Плясал как бес, в вакхическом безумстве. Без крови не обошлось. Но видел девочку: скромная, в черном свитере, со вкусом одетая, она танцевала, что таинственная, темная пери…
***
Несчастный случай, в котором погибли люди, всегда оставляет в душе свидетеля неприятный осадок. Здесь человеку приоткрывается иная, обратная сторона жизни; здесь человек соприкасается с лицом Смерти, здесь он оказывается подле своего небытия.
Вакханалии
Форты по дороге от Санкт-Петербурга до Кронштадта совершенно подходят для проведения вакханалий.
Танец на гранитном побережье, вдающемся в море. Солнце восходит в тумане. Светло-голубоватые волны, под цвет неба, ровно, ритмично идут навстречу, в такт экстатической музыки. Блики играют на глади вод. Кругом, по вершинам, вакханки извиваются в безумном танце. Музыка бешенная, техническая, с восточными и испанскими мотивами. Опьянение и радость жизни! Экстаз, возврат в прошлое. Сотни людей, забыв обо всем на свете, предались пляскам, разгоряченные, истые дионисийцы. Жизнь рождается в танце. Симметрия движений создает красоту. Свобода. Песня птиц…
Одна вакханочка запуталась в российском знамени. Она была пьяна и неистова. Когда танцевала, то старательно задирала юбку, являя прекрасное тело и белые трусики. Она разодрала себе все ножки, пока бегала по развалинам и резвилась. Мне стало ее жалко, я хотел ее обнять, прижать к себе, я влюбился в нее…
Весь в черном, преисполненный невероятной силы и легкости, я был подобен темному демону, в забвении танцующему на краю пропасти. В глубинах моей души рождались темные силы ада. Меня пугало мое состояние. Святое безумие (манэ)…
Помпеи
Неополитанская долина,
Из пепла черная могила,
Дымилось темное пятно,
Что Смерти мрачное чело…
В веках остывший прах,
Людей застыли муки
В раскрытых с ужасом глазах;
Воздеты к небу руки…
Помпеи, дивный град
В тени прибрежных гор
Лежал могуч и млад
Трудами осков возведен.
Повсюду город населяли
Рабы, актеры и шуты
Средь них, что жемчуг, процветали
Искусства истые певцы…
Везувий, гордый великан
С вершины пламенной горы
Взирал; обширный стан
Пред ним лежал открыт, в пыли.
Лидийский мрамор белых вилл
Под пеплом мрачно угасая,
Внезапной роскошью могил
Явился, лет не разбирая.
Среди развалин и колонн
Малышка с куклой – точно сон,
Забывшись, тихо напевала
И кукле платье поправляла…
В веках ее застыли слезы,
Кристаллы девственные мук,
Роса увядшей розы,
Последний жизни звук.
Один философ, тих и мрачен
Навстречу гибели воззвал,
Проблемой жизни озадачен,
На мрамор замертво упал…
Как мать, рабыня прижимала
Дитя кричащее к груди,
Рукой ласкала, утешала;
Взметнулся пепел впереди…
Как будто демон распахнул
Свои невидимые крыла,
Огнем и пеплом воздохнул –
И землю ночь навек покрыла.
Ребенка пальцы зажимали
Сильнее к любящей груди,
Но руки Смерти вырывали
Желанный плод ее любви…
Краса гетера, жрица вечной
Любви веселой и беспечной
С волненьем, в страхе вопрошала,
Ручонки белые ломала:
«Я молода, как ночь красива,
Уже ли будет мне могила
Наградой страшной, боже?..
Забудусь с войном я на ложе…»
В последний раз любви мгновенья
Ей утешеньем послужили,
И два крыла теней забвенья
Глаза навек ее закрыли.
Два гибких тела крепко в муке
Между собой переплелись,
Противясь Смерти и разлуке,
В одно единое слились…
При виде спрятанного клада
Душа скупого онемела,
Рука сжимала крепко злато,
Навек застыв, окостенела…
Упав на хладные ступени,
Порока жрица и вина,
Прикрыв красивые колени,
Молилась пламенно одна:
«Венера, я богата,
Я молода, я жить хочу,
На мне горят шелка и злато,
Тебя о жизни лишь молю!..
Не уж то я во цвете лет
Должна погибнуть, я ж дитя,
Тобой хранима столько лет,
Служанка верная твоя?..»
Удушье, кровь из горла хлещет,
Терзая, пыльцы сжали грудь,
Клонит главу; на камень плещет
Наружу жизнь, последний путь…
Сорвавшись, двинулась лавина,
И в миг собою поглотила
Великий город средь морей,
То был последний день Помпей!..
Увидел Плиний град и гору,
Воззвал в смятенье к небесам,
Простел две длани долу
И, обезумев, наземь пал…
Небесной карой поражен,
Средь пепла, мрака и огня,
Как будто молнией сражен,
Лежал недвижим, как скала…
Раскинув пепла покрывало
Смерть сном людей очаровала;
Предав мучения векам,
Из тел воздвигнув мрачный храм.
Мгновенья в вечности застыли,
Явив агонию страстей,
Для поколений сохранили
Последний день и вздох Помпей.
То был знак бури роковой;
Когда ль под лавой огневой
По всей земле наступит сон,
Так будет мир навеки погребен.
Погибнет все, все знанья и труды,
Чем человечество богато,
Искусств бесценные плоды,
Все будет пламенем объято.
Взгляните вдаль, что видит взор?
Ему ль мерещится огонь,
Иль тени хладной пелена
Над миром сонно пролегла?..
Везувий, гордый великан,
Природы дикой круговерти,
Он завещал другим векам
Мгновенья ужаса и смерти.
***
Познать до небытия.
Волна
Разгулявшаяся, злая,
Как безумная больная,
То заплачет, то застонет,
То в слезах своих потонет,
То вдруг ласковою станет,
Милой скромницею глянет,
То вдруг снова рассмеется,
Обезумев, разойдется…
И никто не сладит с ней,
С сей царицею морей.
На троицын день
Чиста душа, что предков чтит,
Их свято в памяти хранит,
И только Солнце лишь взойдет,
В душе тихонько помянет…
И как бы не был светел этот день,
Он полон тайного молчанья;
Кресты, песок, березовая сень,
Листвы зеленой трепетанье…
***
Войска неприятелей стоят напротив друг друга, стена к стене. На сильном ветру бьются, колыхаются красные плащи и стяги. На Солнце блестят мечи и пики. Стучат сердца, пылает кровь, тревожны взгляды… Возбуждение нервов, радость перед лицом Смерти. В очах гроза. Холодность и сдержанность. Предвкушение яростной сечи, пот проступает на спинах. Решимость духа умереть…
Два война бьются меж собой, «богатыри – не мы…». Удар меча, резь в животе, - дрожа, колени клонятся к земле…
Волны
Волны морские, волны соленые,
Радостно плещите, юные, вольные.
Мне бы до вас дотянуться, добраться,
Мне бы нырять в вас, мне бы купаться!
Волны могучие, волны певучие,
Пенные, нежные, струйки небрежные,
Бури предвестницы, страсти вы вестницы,
Как вы блестите, как вы играете,
Как я люблю вас – о том вы не знаете!
Как глубоки вы, воды бездонные,
Тайну скрываете, негою полные,
Я отдаюсь вам, меня вы возьмите,
Теплою лаской своей ублажите,
Гладьте, ласкайте, страстно целуйте,
Будто дитя вы собою балуйте!
Ристальщик
Блистает Солнце с голубых небес;
Арей несется будто бес;
Дымится ось у колесницы;
Летит возница пуще птицы.
Как крепко он смиряет вежды,
Дитя свободы и надежды!
Увитый пурпурным плащом,
О боги! Как прекрасен он!
Пред ним все мчится —
И лавры, люди, кипарисы —
В едином вихре все кружится.
Он скачкой одержим;
Земля дрожит под ним;
Усердие в его устах,
Глотает он воздушный прах.
Он колесницей гордо правит;
Куда велит ему судьба,
Своих коней он бег направит;
Несутся кони, пеня удила,
Лоснятся в быстром беге,
Из-под копыт летит земля,
Стучит о землю колесо...
Вот накренилося оно —
Сейчас он упадет, все замерли, застыли...
Смертельный взор в очах его ловили...
Он был на грани смерти,
Но Смерть его спасительной рукой
Отринула и к жизни возвратила, —
Пусть дале продолжает путь!
Зардевшись от стыда, она его спасла.
Он искушал судьбу,
Но снисходительна она была к нему.
Четвертый круг и пятый, и шестой...
Возница правит крепкою рукой;
Он ослеплен мечтой —
Его любовь сейчас взирает на него,
Он это чувствует, волнует это кровь его.
Волнение не может он сдержать;
Подобен он безумцу, что ищет Смерти,
Он вызов ей бросает, ее он искушает,
Но, жизнь ему даруя, она его прощает…
Он видит женщин на трибуне,
Что в радости, с улыбкой на устах,
Ему свое волненье дарят;
Оно ему превыше всех наград!
К Гельдерлину
Безумный друг, касаюсь твоих строк – и чувствую, как оживает, как любит твоя душа – душа поэта!
Поэзия твоя чиста, как сон,
Как сладкий сон любви,
Когда вдали от суеты,
Мой друг, ты спишь
В лесной глуши.
***
Киска жмурится, мурлычет,
Коготки свои сжимает,
То любя себя полижет,
То гостей к себе сзывает.
***
Волки’ вкруг пробури сидят,
Воздели взгляды в темноту,
Глаза холодные горят,
Голодно смотрят на Луну…
***
Край одинокий и пустой,
Оставлены сады,
Заброшены лачуги,
Белеет одиноко даль,
Навеки здесь нашли приют
Тоска да нежная печаль.
Приют наяд уединенный,
Озера тихие стоят;
В прохладных ветра завываньях
Они покойно, мирно спят.
Задует ветр, засеребрится глянец вод…
И так на сердце грустно станет,
Что боль души излить
Не хватит слов…
***
Женская поэзия – всегда особая. Говоря о любви, в ней есть очень трогательные нотки, переживания, которые не может выразить ни один мужчина. Женская поэзия есть обратная сторона, противоположность, потому что в ней невольно проявляется женская суть.
***
Пьянство женщины безобразно. Наверное, нет ничего кощунственнее, чем уродование женской прелести, самой ее чистой сути. Равно как и курение: убивает напрочь желание. Как говорится: «целовать курящую женщину – все равно, что лизать пепельницу».
***
Человек стремиться жить вечно, но с годами он теряет остроту восприятия, удивление всему новому, детскую восторженность, с которой он встречает мир, - то, что заставляет быть поэтом. Мудрость, как выдержанное вино, отнимает первоначальный восторг узнавания. С годами на смену порывам юности приходит спокойствие знатока.
Юность человека стирает замшелую мудрость: «все суета сует».
Юность же Природе можно вернуть только новое рождение. Не кляните Смерть, она делает свою грязную работу…
***
Трагизм судьбы поэта – в несовместимости его судьбы и стереотипов быта.
«Когда ж среди толпы является порою
Пророк с могучею, великою душою,
С глаголом истины священной на устах,-
Увы, отвержен он! Толпа в его словах
Учения любви и правды не находит...
Ей кажется стыдом речам его внимать,
И, вдохновенный, он когда начнет вещать -
С насмешкой каждый прочь, махнув рукой, отходит… (Плещеев)»
***
Сквозь слезы трагедии я слышу голос Природы, голос гения превосходства, возрождающий жизнь из хаоса, наполняющий сердца радостью бытия…
***
Чрезмерный оптимизм зачастую питается иллюзиями. Чрезмерная же любовь к жизни нередко переходит в великий пессимизм, в тягу к трагедии…
***
Здесь все дышало древностью, каждый камень говорил ее языком. Вечность бросила тень на окружающую Природу. Холодные волны плескали о развалины былого величия; белые мраморные ступени храма спускались к самому морю. Приятно было поцеловать прах тысячелетий, скользнуть взором в глубину веков, ощутить соприкосновение с далекой и неведомой культурой, олимпийская красота которой пролилась в наши века и по сей день составляет незыблемую ценность человеческой жизни. Быть язычником до мозга кости, быть естественным – значит быть всецело захваченным Природой, значит быть единым с ней душой и телом.
Мальчик и море
Шумит и плачет море;
На брег пустынный, одиноко
Был парус выброшен в грозу;
Мальчишка утром на брегу,
Взор устремляя долгий
В туманную, морскую мглу,
Пред морем смелый, робкий
Глядит на гулкую волну…
***
Языком пророка говорит Природа.
***
Он у скалы стоял, дождь били ему в лицо, он гордо и бесстрашно умирал. Навстречу ветру устремляя взор, он муки ждал!..
Ликотворец
Перед иконой, вперив взор,
Глаза усердием дышали,
И сердца тайный разговор
В немом восторге выражали...
Суровый лик, рука верна,
Не дрогнет кисть, в руке тверда;
И взор небесный вдохновлен,
От мира страха и невзгод,
Земных страданий и забот,
К небесным далям вознесен…
***
Твори божественный туман,
Иль сон, иль сказку наяву,
Иль вдохновительный роман,
Утратив жизнь, клонясь ко сну!
***
Меняется жизнь,
Меняются вещи,
Выступая все в новых качествах.
Непредсказуемы открытия,
Выпадающие на нашем пути.
***
Картина древнего романа:
Приют любви… дыханье муз,
Ступени греческого храма,
Она и он – слиянье уст…
Ужели эта вам картина
Знакома с давних, давних пор?
Поэт-философ и актриса;
Их сладок вечный разговор…
К Ницше
Учитель, я плачу… Я смотрю на мир - и с ужасом спрашиваю: неужели когда-то это все должно погибнуть?..
P.S. Недавно мне стало спокойно на душе, ибо если даже человечество погибнет, то все равно останутся те принципы, благодаря которым, рано или поздно, жизнь вновь вспыхнет в Космосе. Чтобы это понять, достаточно осознавать, насколько умно устроена Природа (и без вмешательства человека); человек своего рода звено в цепи Ее развертывания.
***
(Идея-мечта)
В Петербурге, возле памятника Петру I, поднимающему коня на дыбы, в углу, слева от набережной Невы, в тени дерев, где растет низенькая травка, поставить скромный храм Венере, круглый, с белыми колоннами, светло-голубым оттенком внутри и снаружи, на манер греческих святилищ, обязательно со ступеньками. Внутри будет находиться статуя Венеры. К примеру, Венера Каллипига. Маленький фонтанчик, зеркала. Молодожены, желающие, чтобы их союз скрепила богиня любви, будут подносить к ее подножию цветы. Красивый бы получился ритуал!
(Дело за финансированием и разрешением).
Стансы демона
Над бездной сидя волновой,
Я на судьбину не ропщу,
Поникнув буйной головой,
Вновь пламень жизни воскрешу!
Мне бездна будет колыбелью,
Над ней как демон вознесусь,
Над бурей мрачной, сизой белью;
К земным пределам не вернусь.
***
Дикий мустанг, житель полей,
Гордый красавец бескрайних степей;
Ночью, в тумане, на полном скаку
Станет свечою… я сердцем замру…
***
Меж облаков, ныряя сонно
Плывет багряная Луна;
На брег пустынный плещут волны;
Сторожка ветхая одна…
Горят огни; в пути татары,
Несметны полчища врага,
Как будто темные атары
Покрыли долы и поля…
Блестят наточенные пики,
Повсюду зверские глаза,
Войны ужасны, дики лики,
Сыны степей бредут без сна.
Скрипят походные телеги,
За перевалом дым, огни,
Слипаются устало веки;
Сыны жестокие войны…
На холмы мирно пала мгла,
Стоят походные телеги,
В багряном саване Луна
Святит лампадой в темном небе…
Любви святилища земные…
1
Я Святогорье посетил
Осенней, тихою порой;
Мой дух в томлении застыл
Перед могильною плитой.
Едва коснулся я ограды,
Чтоб дань поэту заплатить,
Ударил колокол в набаты,
И дух взметнулся тихо ввысь…
И так средь звона я стоял,
Забыв на свете обо всем,
В оцепенении молчал,
Согрет любви его крылом…
2
Прощай, мой бог, прощай, мой гений,
Я покидаю уголок
Твоей души уединений;
Пиита, может быть, залог
Грядущих дум и вдохновений.
У Святогорских белых стен,
Душой народа свято чтим,
Ты остаешься тих и нем,
Судьбы великой паладин.
Примечание
Один чудак, забыв предел,
С веселой миной, в разных позах,
Себя навек запечатлел
Прям у подножья в алых розах,
Среди молчания могил;
Ну что ж, невежество простим...
Смешно, грешно и неприятно,
Но сердцу все же то отрадно,
Что дух народного искусства,
Быть может, так же как во мне,
В нем пробудил всесильно чувства
И дух привел к святой земле.
Любви святилище земное…
В досель неведомом краю,
Но столь для сердца дорогом,
Я здесь как будто бы в раю,
Спокойном, тихом и родном.
Аллея Керн… друзья,
Се место музы вдохновенья,
Там некогда прошел и я
Под сенью лип… воображенье
В унылый, светлый день
Биенье в сердце пробудило
И образ милый, словно тень,
Меж лип незримо начертило…
Перед углубленным прудом
Стоят скамейки полукругом;
Налево сад, направо пруд,
Где листья вянут и плывут…
Златых деревьев нагота,
Вот мостик прямо у пруда…
Беседка… здесь приют желанный,
Здесь был влюблен поэт опальный;
Красноречив и вдохновлен,
Желанной страстию томим,
Игрой влюбленной увлечен,
У ног колено преклонил…
Аллея Татьяны, святая обитель любви…
Нигде не встретил я Татьянины аллеи,
А может там, среди лесных дубрав,
Она таится, приют желанной лени
Ее младенческих забав…
Сей храм Природы свят душе,
С волнением его повсюду я ищу;
Ну где же он?.. как будто нет нигде!
Не уж-то храм любви не посещу?..
***
Здесь дух поэта пробудили
Природы жизненные силы.
Один задумчивый в долине
Я вновь предел мой посетил;
Снега лежали на равнине,
Но Солнца луч уж подсушил
Вдали желтеющие травы,
Пригорки, шумные дубравы,
И ветхий домик мой родной,
Где часто летом я порой
Над гладью озера сидел,
Задумчив, вдаль на склон глядел,
На широту родных лесов,
На зыбь серебряных валов;
Да, здесь лесами я бродил
Прибрежных деревень в округе,
Здесь я Природу полюбил,
Здесь я познал все тайны муки…
Вот друг колодец мой тенистый,
Пчелиных домиков семья,
Янтарно-светлый мед душистый,
Все это Родина моя…
Вот тополя, вот дуб ветвистый,
Развесил кудри невпопад,
Поля, отлогий берег мглистый,
Где я пугал лесных дриад.
Ручей, как раньше, под горой…
Мой край души моей родной.
Молитва
Дева бедная, крестьянка,
Видом, точно молдаванка,
В платье ветхом и простом,
Но для сердца дорогом,
К богу Ладо подошла,
И, склонив свои колени,
Тихим голосом рекла:
«Я в трудах, не зная лени,
Но хочу любить, прошу,
Проведи меня к венцу!»
И печальна, и скромна,
Развернув подол, она
Земли-матери плоды,
Поздней осени цветы,
Закрасневшись от стыда,
Богу скромно подала…
И примолвила стыдливо,
Так, что сердцу было мило:
«По ночам не сплю я в грезах,
Страстью грудь моя полна,
Я б мечтала в свежих розах
Пробуждаться ото сна,
Чтобы ласковой рукой
Меня гладил дорогой!
Об одном лишь я прошу,
Я ведь женщина… молю!..»
***
Поговорим о новом свете,
У светских львиц, что на примете,
О том, что в наши времена,
Желает женщина, друзья!
Так будет краток мой ответ,
Я вам скажу: и да, и нет.
Сколь не стояли разны царства,
Желала женщина богатства.
Да чтоб любви – и посильней,
Да и наряд покрасивей.
Восточной слабостью томима,
Мягка, сладка, неуловима,
Во все былые времена
Желала властвовать она.
Вокруг плела златую сеть,
А вы – рыбешка, просто снедь.
***
Как быстро дни мои летели,
Как годы юные текли,
И за собою уносили
Мгновенья полные любви.
Беспечной вольности мгновенья,
Надежды, юные мечты,
Восторги, счастье, сожаленья,
Мне были в жизни так близки.
Но ныне мудрыми годами
Уравновешен мой покой,
Теперь, друзья, я между вами
Храню молчание порой.
Могила поэта
Ночь молчалива и тиха,
Среди дерев приосененных,
Снегами пышно убеленных,
Глядит пустынная Луна…
Под сенью лип его могила
Снежком присыпана глубоко;
Людьми навеки позабыта,
Под звездным небом одинока.
Там путник дальний, запоздалый,
На камень хладный поглядит,
Остановит свой взор усталый,
И дале путь свой устремит…
***
Девица гибкими перстами
И увлажненными устами,
Ручья коснулась хладных струй,
И к ним прильнула вдохновленно,
Невольно, тайно увлеченно,
Испив свой первый поцелуй…
Пионер
Мне говорили все: постой!
Пора уже найти покой;
Но отвечал я на пути:
Мне жизнь дана вперед идти!
Кричали дружно мне вослед:
Остановись, накличешь бед!
Но отвечал я на пути:
Мне жизнь дана вперед идти!
Труп
Лежит, и уж боле
Не может вздохнуть,
Плита поневоле
Теснит его грудь.
Он рад бы подняться,
Но сомкнуты веки,
Он должен остаться
В могиле навеки.
К Екатерине
Сея страна ей трон сулила,
Под сенью мудрою наук
Она Россию полюбила,
Питая в сердце русский дух.
Елизавета воспитала
Ее на радость всей земли,
Своею волею подняла,
Развила силою души.
Вблизи от шумного ручья,
В беседке скромной, одиноко,
Она любила шум дождя,
Задумавшись глубоко.
Играть ей было не досуг,
Она в тиши лесов одна
Вкушала горький плод наук,
Всегда задумчиво мила.
Прогулки, чтение, заботы,
Уединенья тишина;
Дитя любимое Природы
Руси на славу расцвела…
Тиха осенняя дубрава,
Туманный хлад ее томил,
Ослабли руки, книга пала,
И сладкий сон ее склонил…
На Святогорской земле…
Как будто разверзлось небо, и солнечный свет затопил весенние долины. Здесь святые, языческие места для тех, кто близок Природе, кто един с ней, кто чувствует ее настроения и живет ее красотой, кто сопричастен всем ее движениям и изменчивости. Здесь особый магнетизм, если угодно… В этой местности ощущаешь удивительное таинство жизни, какую-то гениальную легкость, невесомость, как будто оказываешься в свете упавшего весеннего луча, и кружишься вместе с его золотистой пылью. Здесь Природа сама творит поэзию, наделяя тебя силами творческого духа, и улыбается, как заботливая мать, любующаяся своими творениями... Меняются времена года, так меняется и душа поэта... Как будто попал в центр поэтических сил. Удивительно оказаться в этом месте за много лет после Пушкина. Ничего не изменилось. Природа вся та же. Оказавшись под ее крылом, чувствуешь присутствие его духа. Неземная легкость. Как-то все вокруг волшебно. Начинаешь понимать паломников…
Вокруг все просто, все естественно, все настолько близко душе, что невозможно не заплакать; как будто посетил святые места. Да… если где-нибудь существует рай, то пусть для меня он будет таким!..
Зашел в ларь. Разговорился с милыми старушками. Они смеялись и шутили; было весело. Мы сразу полюбили друг друга. Не знаю, но с ними мне было так легко. Они с любовью проводили меня. Наверное, нет более ненавязчивых, приятных мгновений общения, - все, все мне родное...
***
(Колдунья)
На воды пала незаметно ночь,
На землю, крадясь, идет мгла,
Себя не в силах превозмочь,
Уходит ночью в лес она;
И на болоте в полумгле,
Шепча, колдует при Луне…
***
Приговоренный к смерти подходит к виселице и поднимает глаза, тяжело, с глубокой мукой, - и не может оторвать взгляда, ибо притягивает… петля ударяет в глаза… переживание будущих истязаний… под ногами снег грязный; небо пасмурное, промозглое…
***
Опять все ночи напролет
Под ветра гул и бури завыванье
Дубы шумели в сто голов
В той роще, где когда-то восклицанья
В урочный час, осеннею порою
У ног твоих я с пылом расточал,
Был осужден общественной молвою,
Но к сердцу близко все не принимал;
Я жить хотел наедине с Природой,
Среди дубрав, долин и рек,
Бродя задумчиво лесной тропою,
В раздумьях: что есть на свете человек?..
Коль он открылся так ретиво свету,
Коль столько связей миру подарил,
Иль жизнь даруя вдохновительному бреду,
Пути провиденью открыл…
У каждого свое предназначенье –
Мы с детства знаем сей урок простой,
Коль совесть есть, так пусть же мненье
Не будет властно над тобой!..
***
Как тяжело терять друзей,
С кем ты уже успел душой сродниться;
Так было и в судьбе моей,
Пришлось мне с другом распроститься.
Еще трудней принять обман,
Коль сердцем был открыт, доверен, -
То, как возвышенный роман,
Что был неверно обесчещен.
***
Должен ль в мире я явиться, -
Быть бы в море кораблем,
Иль лететь весенней птицей
За серебряным крылом.
***
Сошел уж снег; одна береза
Под ветра вешние дыханья
Отрадно ветви подставляет;
Ее листочков трепетанье
Ее младую пробуждает…
Трава желтеет; синь озер;
Луч Солнца бьется на простор,
Живую душу призывает…
Еще снега по берегам
Полоской тонкой тут и там,
Как облака, вдали видны,
И уж усталый селянин,
Пустынный житель сих равнин,
На холм прибрежный поспешает…
***
Приют невинности изгнанной,
Обитель тихая моя,
Земли удел обетованный,
Избушка ветхая одна;
Здесь проведу остаток дней
На лоне матери Природы,
Поэт до глубины корней,
Живущий в свете поневоле.
***
Мне трудно смириться с тем, что на свете живет столько людей; от одного сознания их количества и разнообразия судеб кружится голова…
***
Если в человеке видеть человека, то в нем откликается человек (проще говоря, как вы повернетесь к людям, так и они к вам). Хотя, сколько уже раз я обжигался. Что ж, видимо, у некоторых есть причины, перевешивающие их совесть.
***
Я живу лишь потому, что могу творить.
***
Маленький голубоватый павильон притаился среди зимнего парка. Тяжелые тучи заволокли небо. Снег кружится и летит среди одиноких нагих деревьев... Звучит трагическая музыка… женщина в надрыве страсти прижимает руки к груди… ее голос дрожит, слезы проступают на глазах… она упоена отчаянием… Я смотрю на слушающих, каждый стареется пережить ее голос, пропустить через себя ее страдания, но многим ли удается достичь в этом глубины? Для этого самому надо быть влюбленным… душа должна быть подготовлена собственным переживанием…
В углу зеркальной комнаты стоит черный рояль, женщина облачена в темный бархат, у нее туфли на высоких каблуках – сама классичность! Чувствуется, что она способно любить, глубоко и страстно… Черная кошка ластиться у моих рук… пришла ко мне, и умывается… За окном падает снег, призрачность полупустой залы… и музыка, трагическая музыка изливается из раненой души…
***
Говорят, ни одно произведение не стоит самой жизни, но жизнь есть переживание; произведение само по себе не стоит ничего. Что оно значит, к примеру, для животного? Но переживание произведения человеком есть жизнь; в любом случае, без этого переживания она остается в чем-то ущербной.
***
Почему люди часто хотят видеть великих смешными или, того хуже, выискивают у них недостатки? Только так они могут смириться с их величием.
***
У меня на одном конце лежит детская наивность, а на другом – безумие дьявола.
***
Друзья часто познаются в малом; враги – в великом.
***
Крайний взгляд на вещи: наше представление – нелепый миф реальности.
***
Горе от ума – все хорошо в меру.
***
Прожить жизнь подобно вакхическому безумцу, полному творческих порывов, – не есть ли это счастливая доля?..
***
Может быть, неправ я был изначально,
Я по грешной хожу земле,
Ветер вьюжный поет повивально,
Но я знаю, я был верен тебе… муза…
***
Можно просто в пастели лежать,
Покоится в колыбели мира,
Во мраке себя переживать;
Дитя неземного эфира.
Луна и храм…
Луна над тучкою легла
Как ломоть; хлад ночи;
Зима красавица прошла,
Что конь в серебряной пыли.
Меж леса видно, на горе,
Теплом струится белый храм,
Как будто призрак в полумгле,
В ночи с Луной напополам…
***
Евтерпа, к твоим стопам я повергаюсь,
Лирической поэзии моя душа полна,
Я для тебя живу, я для тебя стараюсь,
И даже днем под Солнцем грежу я.
Но всех милей мне Мельпомена,
Ей свято песни в сумраке пою,
Из тьмы тоски, из жизненного плена
На свет трагедию, танцуя, я явлю.
В опере
Как пламя в танце полыхает –
Гласа трагических актрис;
Багряный полог затмевает
Метафизический абрис.
Все, занавес, последний стон,
Трагичней музыка взывает,
Герой упал, повержен он;
Молчанье; скрипка замирает…
***
Когда на небе мутно тучи
Сбирутся в тук над куполами -
Кресты златые, точно лучи
Восходят ввысь над головами,
Поднимешь взор – и точно храм
Средь облаков яснее дня,
И, отражаясь… пополам
Падет на воды средь огня.
***
Свеченье кельи над рекой…
Озера, высь, туман вдали;
Уж вечер пал, как золотой,
Багряный отблеск на мели…
Тиха молитва перед богом,
Не эта ль бурю предвещает?
Перед лампадой, ровным слогом
Душа монашки истекает…
Кругом бревенчатые стены,
Распятье с матерью в углу,
Уперлись в пол ее колени,
Затихла святость на духу…
***
Вдруг дождь серебряною дробью
По крышам жутко застучит,
Проймет прохлада мелкой дрожью,
Поток по трубам зашумит.
И вот тогда навстречу ветру,
Раскрыв объятья, выгнув грудь,
Предав себя на волю гневу,
По лужам ветрено рвануть.
Пусть дождь в лицо упорно хлещет,
Пусть застилает белью путь,
Пусть под ногами влага плещет,
Бежать, чтоб жизнью воздохнуть.
***
(Восславим Бахуса, друзья!)
Я шел сквозь лес, по горкам, весел,
Качаясь, как дремучий Фавн, -
Бурдюк под мышкой, полон песен,
Дриадам внемля, пьяный Пан.
Земля тепла… весенний ветер
Власы трепал и влажно вил;
Я захмелел; бурдюк безмерен,
Вина младого полон был…
***
Прощайте, мирные долины,
Я ныне покидаю вас,
Поклонник сладостный Эльвиры,
Настал и мой последний час,
Я оставляю вас, мечты,
Что было в сердце, что лежало
Бессменно в кладезях души,
Что дух нетленно отражало, -
Мои младенческие сны.
Я жил подвластен бури века,
Но против бурных рек я плыл,
Мечтал изведать человека,
Его я сделаю другим.
***
Высокопарно судит тот,
Кто в жизни глада не видал,
Кто не познал тяжелый труд,
Кто в поте хлеб не добывал,
Кто предавал, и жил как плут,
Кто о здоровье не мечтал,
Кто лицемерил, над кем кнут
С мертвящей болью не визжал,
Кто не познал неверный суд,
Кто над могилой не рыдал.
***
Не дай вам бог познать все муки ада,
Боль, униженье, рабство, слабость страха;
Не дай вам бог играть роль палача,
Иль жертвой крюк узнать, иль острие меча;
Не дай вам бог бродить среди живых могил,
Когда мир станет адом, свет не мил,
Когда на брата брат идет с ножом,
И сын отца готов задрать живьем;
Когда по снегу сани тихо едут,
И мертвые на улицах от хлада костенеют,
Когда костры безжалостно поют,
А люди от чумы на паперти гниют,
Не дай вам бог познать кресты и плахи,
И зверя страх, сидящего в овраге.
Не дай вам бог, чтоб вам петля стянула грудь,
И подыхать, не смея воздохнуть,
Или с костлявыми руками от глада посинеть,
Опухнув, мох и клевер, глотая, жадно есть,
Не дай вам бог на рынке родственников видеть,
На полках, и тогда уж мир возненавидеть.
Резанцы
Багряное Солнце взошло из-за туч:
Косые лучи на снежной равнине.
Безжалостен, силен, дерзок, могуч
Татарин коня подъял на дыбине,
И грозно кричал… утренний луч
Блеснул на лице, на смуглой темнине;
Завьюженный ветер хлопья кружа,
Выл, заносил на холмах врага.
Но войны бесстрашные, грозны в седле,
Противу бури твердо стояли;
Выжжены степью, неумолимы в лице,
Копья на Русь направляя, держали;
Злобны движенья, снег на челе;
Ветра порывы бунчук трепыхали;
Скоро, уж скоро свершиться здесь бой,
Страшная сеча, лязг, кровь и вой.
Воинов рязанских мирно в снегу
Суровые лики ветр заметал;
Молча лежали они на брегу,
Каждый в мозолистых пальцах сжимал
То ли копье, шестопер, иль кистню;
Тихо… лишь ветер над ними стонал;
Но уж земля под ними дрожит,
Бьются сердца, топот копыт…
Вдруг раздается немыслимый клич,
С криками войны дружно встают;
Сабли, что огненный, яростный бич,
С ветром, метелью, на Солнце поют…
Кто тут охотник, кто жертва, кто дичь,
Русичи бьются, храпя… но идут…
Тихо… метель улеглася в степи,
Волки уж чуют запах крови…
***
Свет прожекторов и лай собак,
Колючей проволоки ряды,
Повсюду смерть, животный страх,
Темнеют мрачные гробы.
Песок под светом, темь печей,
И дым из каменной трубы
Повеет пеплом и золой…
И рвутся цепи; вкруг огней
Минуты жизни роковой:
Зловещий свет - что блеск ножей.
***
Дерзай, пылай священный ум,
Проникни в глубь иных миров,
Грызи гранит треклятых дум,
Расплавь чугун основ основ.
Дерзай, пылай священный ум,
Исторгни пламень бытия,
Алхимик, демон и колдун,
Вкуси плоды добра и зла.
Дерзай, пылай священный ум,
Проникни в мрачную обитель,
Познай движенья тайных лун,
Искусства мысли представитель.
***
В готическом, огромном храме
Сквозь яркость витражей
Пробился Солнца луч златой,
Отлившись пряностью заката;
Пустынно, словно в склепе,
В тенистой кладовой,
Так было пусто и в душе моей,
Куда нежданно луч взглянул,
И потонул, не удержавшись на краю,
Упал… и в пропасти затих,
Мгновеньем вечность колебая…
Пустынна безмятежность,
Застыв, на сердце стекленеет.
Звучит орган… о, безнадежность!
От звуков, словно звонкое стекло,
Разбившись, сыплется надежда,
Шарами, прыгая, танцуя, весело
Под лавок мрачный ряд коллежа…
Гляжу с опаской на Христа,
Ах, чьей рукой он воплощен?
Слезами ль древнего раба
На крест по мукам возведен?
Святая взор поднимет, что звонарь,
С надеждой всуе на спасенье,
Цветы положит на алтарь,
Венчая муки прегрешенья.
***
Кресла изломаны, кельтский узор,
Рыцарь сидит во главе стола,
Женщина мнется, скрывая позор,
Ей уж мерещится пламя костра.
***
В этот осенний вечер,
Когда тихие травы
Влюбляются в ветер,
Когда дарят ему
Свое последнее тепло,
Музыка отдалась мне
Ранним закатом,
Студеным ключом,
Чистым и глубоким;
Из его светлых ладоней
Пил я тогда жизнь,
Глядя в воду… насквозь,
На гладкие камни
Под текучей водой:
Прозрачная глубина
Скрывала их от меня…
Тоска по вечеру -
Пронизывающая сердце, -
В ней нашел я силу жизни,
Томящее ее желание,
Радость бытия;
Глаза мои заволок туман,
Мне хотелось смеяться,
Но я был упоен…
***
Гуляет Смерть с весенним вдохновеньем
По улицам, по грязным мостовым,
Играет ветер шалью мщенья,
Капелью веет, воздухом сырым;
И, взявшись за руки, кружатся лики:
Деревья, солнце, талый снег,
В овраге с горечью блуждают реки;
В весну с надеждой смотрится поэт.
***
Пусть мир обрящет благосклонно
Венец творящий, царство муз;
Пусть дивы, пляшущей нескромно,
Не облечет невольность уз.
Пусть мчит, кружится, веселится,
Гроздь виноградная, царица!
Когда над холмом стынет мгла,
Когда Луна в небесных высях
Гуляет призрачно одна,
Фатой подернутая, в мыслях,
Вакханка пьяная в веселье
Несется с гор в святом забвенье…
Иль кровь ягненка на устах
Вам ум неверностью тревожит,
Иль пальцы дерзкие в когтях
Берут за душу, страстью гложут?..
В безумном танце вдохновенья
Восславь земное отреченье!
Медузы
Корабль по темной, качной воде,
Пьянея, средь бездны кромешной скользит,
И, отражаясь, в капле, слезе,
В Космос бескрайний над взморьем глядит…
Лазурных глубин неведомы дали
Познает морских чудовищ рука,
Чу! - ракушки на дне зашуршали,
Пустыни полны резного стекла.
Откроются взору вод кладовые,
Сокровища мира, трущобы глубин -
Сияя на дне, словно в Солнце сапфиры, -
Рыбешек златых пестреющий Рим.
Ночные просторы собой колыхая,
Медузы в подводной таятся глуби,
Их щупалец волокна, мирно играя,
Ласкают… и кожицу рвут до крови.
***
Под небом нависли понурые тучи,
Повсюду наплывы свинца и стекла,
Над взморьем встают и пенятся кручи,
И брызги в лицо… и хлад ледника…
И там, где исколота бездны обитель,
Где холод, где ветер не знает границ,
Прикован к скале Прометей, охранитель,
На вечные муки, повергнутый ниц.
Сурово карают безликие боги
За то, что он людям огонь подарил,
Его, осудив в ледяные чертоги,
За сущность, что жизнью своей осветил.
***
Не зови ты Смерть, не зови,
Коль придет – уже не отпустит,
Коль за горло возьмет, за грудки,
Душу вынет и по миру пустит.
Не зови ты Смерть, не зови,
Пусть с косою гуляет на воле,
Ну а встретишь ее визави,
Опустеют глазницы от горя.
Не зови ты Смерть, не зови,
Пусть могилы себе сторожит,
За спиною ее не кори,
Все припомнит – душа заболит.
Не зови ты Смерть, не зови,
Пусть кочует себе при Луне,
А не то - не дожить до зари,
Косит мягко она по росе…
***
Шел солдат с винтовкой, шел он на войну,
Вспоминал девчонку, вспоминал жену.
Подала она в дорогу свой ему платок,
Чтобы помнил все, чтоб ее берег.
Вспоминал солдат, как он счастлив был,
Сколь вина не выпил, сколь не долюбил,
Впереди ждала его сметрушка-чернавка,
Позади была жизнь кудрява-сладка.
Больно сознавать, что уж все прошло,
Сколько было много, не было чего,
Ведь теперь не знает, уж вернется ль он,
Обернется ль жизнь лебедем-крестом.
Так уходит много молодых ребят,
Так уходит много молодых солдат;
Промелькнет – и нету, раз – и в никуда;
Но не зря прожил он: помнит все земля.
К мужам
Когда среди мужей Один
Идешь в едином ты строю,
Когда себе сам господин,
Когда ты дик и смел в бою.
Когда как Бог неукротим,
Когда любого рвать готов,
Когда смертельную стезю
Твердыней воли превозмог.
Когда как лев бесстрашен ты,
Когда твой стянут туго куш,
Когда твой дух непобедим,
Тогда назваться можешь: муж.
За друга грудью встань в беде,
Подставив крепкое плечо,
Будь волком диким на стезе,
Сжимай волчицу горячо.
Оскалив скабрезную пасть,
С угрозой обнажи клыки,
В глазах питая жажды власть,
Почуяв демонов в крови…
Пусть жинка знает твою руку,
Вожжи заранее приготовь,
Суровым будь, готовя муку,
Пусть страх до пят ее проймет.
Но коль обидит тебя кто,
Дай крепко в бороду ему,
Зане, чтоб помнил он и то,
Как языком трепать ботву!
На слабость будь скорее скуп,
Другому слабость не спускай,
Пусть рядом будет твердым друг,
Ему раскиснуть не давай!
Пусть вера крепнет, крепнет дух,
Сознаньем сердце укрепи,
Алмаз и кремень – против мук,
С твердыней, волею воззри!
После боя…
Тьма воронов кружится злая,
Над грязным полем круги вьет,
Находит хладно мгла сырая,
Луна за облаком взойдет.
Щиты поломаны кругом,
Разбиты шлемы и кольчуги,
Земля исходит мертвым сном,
Волки бредут, ночей ворюги.
Плач Карпы… Желя пепел собирая,
На волю ветру рогом предает,
Величий ключ, под корнями рыдая,
Судьбину горькую клянет…
***
Каждое наше слово – удар,
Твердый удар сапога,
Каждое наше движенье – река,
Бурная пена у скал…
Твердый клинок – ясность и кровь,
Сдержанный взгляд – тайна и яд.
Скорость змеи, хватка волка,
Хитрость лисы, коварство ягненка.
Зоркость орла, коготь пантеры,
Сила прыжка… паутина меры.
Свет
Невообразимая картина:
В одном местечке, на Земле,
Собрались тысячи, полмира,
Внимать разнузданной игре.
Тюрбаны, палии и столы,
Воздушных пеплумов парад,
Влекут сердца к себе матроны,
Являя дивный свой наряд.
Шуты, простолюдины, моты,
Вкушая сладкое вино,
Остроты сыплют, анекдоты,
С закуской вместе за одно.
Из знати отпрыски младые
На камня хладные скамьи,
В волненье, красно-золотые,
Стелили пестрые ковры.
Младые римлянки красивы…
Готовы здесь им услужить,
Спешили щеголи над ними
Зонты от Солнца распустить…
И вот уж близок час сретенья,
Трубит начало боя рог,
Тиран на троне ждет сраженья,
Воссел над цирком, словно бог.
Из Смерти врат бойцы выходят:
Два негра, белый прозелит,
По кругу взором все обводят,
Начало грозный рог трубит…
Открылись вновь ворота ада,
Несется тройка боевая:
Сверкает ось у колеснице,
На Солнце светятся ножи,
Страх искажает смертью лица,
Слышны удары о щиты…
Повсюду рокот, шум, волненье,
Трибуны волнами встают,
Кричат, смеются, - все в смятенье –
То люди, звери ли орут?..
Сердца насилье распаляет,
Являя крови торжество,
Звериный дух в толпу вливает
Хмельное, буйное вино…
Притихли вдруг… кресты кругом,
На них развесили христиан,
Столбы взметнулися огнем
К плывущим мирно облакам…
Затем зверинец распустили:
Пантеры, тигры, злые львы
По цирку в дикости ходили,
Рыча, вставая на дыбы…
Но краток день, пора покоя,
Обильно увлажнен песок,
Как тих залив после прибоя –
Толпа, шумя, домой идет…
Сгустились тучи над ареной,
Загрохотало в вышине…
Один стоял с глубокой верой,
Смотря на капли… на песке…
Солнечный Будда
Небес светлеющих звезда
Глядит, мерцая, молчаливо,
Меж гор туманная Луна
Сокрылась в небе торопливо…
Под утренней звездой у древа
В покое Будда почивал;
Близ новорожденного посева
Его луч Солнца повстречал…
Он, пробудившись, встрепенулся
И, просветленный, у ручья,
Навстречу утру улыбнулся,
Свет миру солнечный даря…
Притча о реке времени
Можно сидеть на берегу и смотреть на текущую реку, постигая мудрость бытия, но тогда вы рискуете тем, что жизнь пройдет мимо вас; можно сесть в лодку и отправиться вниз по течению или даже попытаться обогнать его, но когда вы выбьетесь из сил, то река возьмет свое; можно постараться плыть против течения, но, сколько бы вы ни старались, рано или поздно, река увлечет вас за собой. Мораль: чтобы вы не делали, течение неумолимо! Поэтому иногда мудрость заключается в том, чтобы выйти на берег, сесть и подождать, когда события случаться сами; ибо сидящий на берегу бывает ближе всего к вечности!
Соловки
Седой главой над взморьем сизым
Стоял Словецкий монастырь,
Вдоль берегов пустынно-диких
Виднелась стен белесых ширь,
Решетки келий позабытых,
Да ветром гнутая полынь…
Вдоль каменной гряды прибрежной
Валы плескали пеной снежной…
Сей монастырь – былинника брада,
Что рек отечески в застенках,
Вздымался гордо, как скала,
Навстречу бурям в башней верхах,
Свое сказали слово времена,
Преданья сохранили в лептах:
Из камня взвел Филипп-мудрец
Над хладным морем северу венец.
Остылая погода, студеный ветер донимал,
Врата тяжелые скрипели,
Кругом сугробы, тучи ветер гнал,
Метелью вьюги злобно пели,
Во келье дух монаха остывал,
И руки старца леденели…
О, дикий север, ты суров,
Снега над взморьем – твой покров!
Стрельна
Дворец Ксешинской на холме
В тумане призрачной красой
Встречает верностью судьбе
Златой осеннею порой…
Приют заброшенный веками,
Где, вдохновлен, по берегам,
Гулял и я, томим стихами,
Вверяя строфы по волнам…
А ныне здесь: рассадник лип,
Дорожки парка, и цветник,
Фонтанов шумные главы
Кудрявят пенные струи…
Каналы стройными рядами,
Храня коварно в себе мель,
Венчают строгость панорамы,
Красой гордимся ныне чьей.
Российский флаг воёт на шпиле;
Вздымаясь, Пётр перед дворцом,
Что на параде, в строгом виде,
Нас приглашает в отчий дом,
Где в залах – призрачная легкость:
Дыханье – дух античных муз,
Свобода севера и вольность,
Творенье классики искусств!
Терраса прямо перед морем,
(Там моросит уныло дождь…),
Навстречу северным просторам,
Сокрыта в коих духа мощь.
Честь моряка – верна, как сталь,
Средь хлада и свинца морей
Куется ныне, как и в старь,
Отчизной верных сыновей.
Скупых красот люблю я прелесть,
Убранство северных земель,
Что неказистый, низкий вереск
Мне дорог простотой своей.
Забрезжит утром слабый свет,
Несутся волны к берегам,
И как когда-то пел поэт:
«Все флаги в гости будут к нам…»
Ожил заброшенный сей край,
Вновь потекли балы, пиры,
Восстал над взморьем призрак-рай
В прибрежьях финской полосы…
|
|