Привет, дружище! - Здравтсвуй. Проходи, гостем будешь. Тапочки там, где и всегда... - Как вкусно пахнет! Ты готовишь что ль блюдо какое? - Да, редкое блюдо. Такого ещё никто не готовил. - А что там? - Тушёное сердце. - О как! Это вкусно, особенно под водочку, с соленьями. Эх! - Я не пью. - С каких это пор? - С сегодняшних. - Ну ладно. А я выпью под такой закусон. Сердце-то говяжье, телячье аль свиное? - Моё. - .............Ты пьян или обкурился? - Я серьёзно. Я тушу собственное сердце. - Да ладно. Шутка не удалась. - Я не шучу. Видишь шов на груди? - .........Чёрными нитками. Ты зашил шов чёрными нитками... - Других не было. - Ты же должен умереть. - С какой стати? - Все люди умирают без сердца. - А я не умер. И сейчас я готовлю собственное сердце в остром соусе. Будешь есть? - Ты болен? - Я здоров. - Как же ты?.. Как же ты его вынул??? - Вырезал. - Ты так спокойно об этом говоришь. Это же дикая боль! - Было больно. Но теперь боли нет. Нет никакой боли. Я просто хочу есть. А сердце выбрасывать нерационально. Его можно съесть. - И что ты сейчас чувствуешь? - Я больше ничего не чувствую. Ни боли, ни вкуса, ни радости, ни жалости... Я просто существую. - Но это же скучно! - Я не понимаю, о чём ты говоришь. - Ты же любил... - О чём ты? - Ты же помнишь её? - Помню. - Ты разве не помнишь, как ты её любил?! - Я помню, что было больно, это то же самое, что вырвать сердце... Теперь боли нет. Ты будешь есть? - Тебе не жалко поделиться собственным сердцем??? - Мне ничего не жалко. У меня вообще нет никаких чувств. Я никого не люблю, никому не сочувствую, никого не жалею, ни с кем не сопереживаю. У меня нет друзей. - Но я... Я же твой друг. - Я тебя знаю. Давно. У меня нет друзей. Ты- мой друг. Я- не твой друг. Ты переживаешь за меня, мне всё равно, что с тобой происходит. - А если я умру? - Умирай. - А любовь? - Что это такое? - Это когда чувствуешь сердцем... - У меня нет сердца. - А, ну да. - Ты будешь есть? - Я сыт... - Дело твоё. Я поем. - Вкусно? - Я не чувствую вкуса. - А зачем тебе еда? - Чтобы жить. - Для чего? Зачем? - Чтобы произвести потомство. - На кой ... тебе потомство-то? - Так положено. Так надо. - Ты не сможешь его любить. - А это и не требуется. Главное, оставить после себя потомство. - Они же родятся с сердцами. Им будет больно, что их отец их не любит. - Я удалю их сердца. Опять же будет пища. - А смысл? Для чего жить тогда? - Так положено. - С тобой бесполезно спорить. - О чём ты? - Ах да. Ты и спорить теперь не можешь. - Знаешь, я пойду. Что-то мне не по себе. Ей привет передавать? - Зачем? - Она скучает. - О чём ты? - Да ни о чём. Ты ешь давай...сердце... Лучше б ты умер. - А я и умер. - ??? - После стольких дней боли никто не выживает. Остаются трупы. Только живые. И сердца у них не бьются больше...и не болят. Поэтому последнее, что мы испытываем, это боль вырываемого сердца. Дикая боль. Хотя болеть нечему: сердце мёртвое. Среди нас ходит легенда, что это болит душа. Хотя никто не понимает, что это за орган. - Это не орган. - Так не бывает. Только органы. У тебя есть она? - Есть. - Вы любите друг друга? - Да. - И никаких препятствий, всё хорошо? - Нет. Мы счастливы. Ну всякое бывает. Но плохого нет. А почему ты спросил? - Тогда иди к ней. Вы обречены на жизнь с болью потерь, с болью сострадания, с болью материнства, с болью сочувствия, с болью расставаний... Иди к ней. Уходи. - А с кем останешься ты? - С той, что родит мне потомство. - Прощай. - Прощай. И не приходи больше. Когда я доем сердце, меня здесь уже не будет. Я уйду к тем, у кого сердца нет. Они меня уже нашли. Они быстро находят новеньких. Так надо. Я вышел от него с комом в горле и болью в груди. Это был мой лучший друг, и я его потерял навсегда... Он ел собственное сердце, некогда пылкое, ранимое и любящее... И он его съел, даже глазом не моргнув... ...Она позвонила мне и сказала, что очень соскучилась и очень хочет меня увидеть. И ещё она сказала, что больше молчать не может, она меня любит... Я помчался к ней навстречу сломя голову. Я обо всём забыл ради неё. ...А где-то в городе одинокий человек, убитый нелюбовью, доедал собственное сердце, и ему было ВСЁ РАВНО...
|
|