Диагноз - онкология
История одного выздоровления
Андрей Андреевич, как решил, так и сделал – после пятидесяти пяти ушёл на пенсию – вредное производство. Своим объяснил так: всё, что надо было узнать – узнал; всему чему надо было научиться – научился. Работал - чтобы зарабатывать; жил – чтобы работать. Теперь буду жить для наслаждения: читать - только то, что интересно; работать - чтобы получать удовольствие, видеть плод и радоваться…
Ещё через год он ушёл от жены. Его стыдили, вразумляли, но он стоял на своём:
«Сердце жаждет свободы и одиночества. Имею право – дети выросли, живут отдельно. Жену из жизни своей не вычёркиваю – Светка, как была самой родной так и остаётся» – так он объяснил свои права и свободы, на коих с трудом, но настоял.
Обосновался он в двухкомнатной квартире сына.
Сын давно уже жил в Израиле и назад в Россию не собирался. Женился сын на еврейке, она его в Израиль к родственникам и перевезла. Уже там у них родились дети – трое парней, вылитые еврейчики – красивые, носатые и умные.
После переезда на новое жильё, Андрей Андреевич сменил кое-какую мебель, сделал перестановку: в самом уютном месте оборудовал компьютерный стол. Книги на полах расставил в один ряд по всей стене – искать теперь ничего не надо было, всё перед глазами. Кровать не убирал, телевизор поставил перед кроватью.
Жена сначала пыталась взять на себя уборку и готовку, но Андрей Андреевич мягко и настойчиво её из этих обязанностей вытеснил.
Пол года утрясался в новом своём качестве – свободной самостоятельной личности, а потом всё наладилось, вошло в своё законное русло - Андрей Андреевич зажил радостно, не богато, свободно…
Беда нагрянула через четыре года радостной и свободной жизни.
Сначала долго держалась температура, правда невысокая – думал, простыл. Потом одолел кашель, появилась слабость. Жена лечила, как могла: и горчичники, и банки, и растирки. В конце концов, не выдержала и настояла, чтобы пошёл к врачу.
Врач и произнёс страшный диагноз – онкологическая опухоль в лёгких, третья степень.
А потом началось…
Друзья пошли и в одиночку и группами – и все с советами. А жена! Она приходила ежедневно, по долгу кружила на кухне, и даже делала попытки остаться ночевать. Терпел Андрей Андреевич почти месяц, но, в конце концов, пришёл в себя, разозлился и все эти посещения прекратил. Сказал: «Извиняйте, больше вас пускать не буду – устал». И жене так же сказал.
Неделю отбивался от самых назойливых, потом всё наладилось. Кроме здоровья….
Сначала о болезни Андрей Андреевич старался не думать.
Он думал о том…
…Что право жить, так как хочется, находится не в своих собственных руках, а в надёжных и любящих руках родных и близких и забрать это право из посторонних рук очень трудно.
...Что нормальное желание одиночества почему-то считается почти ненормальностью.
…Что жизнь устроена по сволочному: пока себе не принадлежишь – живи; а как только становишься хозяином своей жизни – умирай.
Здоровье заметно уходило с каждой неделей – по вечерам лихорадило, от кашля болели все мышцы. Дела были заброшены - компьютер, а с ним и Интернет, стал не нужен и не интересен.
Как правильно относиться к своей болезни, Андрей Андреевич не знал. Иногда он решал, что надо смириться и ждать конца. Иногда решал, что без борьбы не сдастся. А иногда безысходно горевал, и тогда листал фотографии – не сына, не внуков - свои. Особенно любил посмотреть последние, когда уже жил свободно и радостно. Друзей вспоминал.
Вспомнил и чудака Ромку – Ром Ромыча.
Ходили о Ромыче странные слухи. Говорили, на старости лет он увлёкся религиями разными, наукой оккультной. Но самое интересное, о чём любили посудачить – это то, что отрастил он себе три пальца, которые потерял после страшной, рассказывали, аварии. Без пальцев его Андрей Андреевич видел, а вот с пальцами - нет. Эти мысли всё чаще и чаще приходили в голову – отрастил три пальца.
В одно из воскресений Андрей Андреевич, наконец, собрался с силами, завёл старенькую «девятку» и поехал на другой конец Москвы, в Отрадное. Даже предупреждать о приезде не стал – как будет, так и будет.
Ромыч был дома.
– Покажи-ка свои пальцы, – сразу же переходя к делу, не раздеваясь, попросил Андрей Андреевич.
Пальцы действительно были. На пальцах ни рубцов, ни скрюченности – шевелились резво, ногти розовели свежестью, на суставах морщинки – всё как положено, правда были эти пальцы чуть покороче и потоньше остальных.
Андрей Андреевич внимательно рассмотрел руку друга, покрутил каждый палец – Ромыч не удивлялся, руку не отдёргивал.
Когда осмотр был закончен, Ромыч пошёл на кухню ставить чай и из кухни уже крикнул:
– Раздевайся и не дрейфь, я не боюсь заразиться. Знаю, что у тебя рак. Ребята говорили. Догадываюсь за чем пришёл…
Разговор первый
- Я ведь, почему пальцы начал отращивать? – объяснял Ромыч, наливая себе вторую чашку ароматного чая с какими-то травками. - Не потому, что без них совсем не мог. Мог и без них. Правая-то рука в порядке. Когда Зойка от меня ушла, помнишь мою Зойку, она в параллельном классе училась, с твоей Светой вместе. Красивая такая, начёсы всё время на голове делала, и за это её классная со свету сживала. А Зойка делала и делала. Когда она от меня ушла - жить не хотелось. А что поделаешь, Зоя влюбилась. А потом уехала в Дюссельдорф, и сейчас там живёт. Письма мне пишет. Но я уже успокоился - десять лет прошло. Когда ушла, думал, сопьюсь. По пьяни и под КАМАЗ въехал. Признаюсь тебе, я Зойку даже привораживал – получалось. Но во время остановился…
Андрей Андреевич нетерпеливо заёрзал в мягком уютном кресле.
– Зойка твоя меня не интересует. Мне другое у тебя узнать надо. Как считаешь, можно от рака избавиться? Можно его перехитрить? С врачами я все разговоры уже закончил. Последнее, что мне врач сказал «чудесам, мол, в жизни место есть».
– Да, – подтвердил хозяин, – чудеса бывают. Чудеса – это те же самые закономерности, только не классифицированные, нет у них пока терминологического описания. - Он вытянул вперёд руки и покрутил их в солнечном луче, который перечеркнул комнату ровной пульсирующей полосой. - Ты думаешь это чудо, а на самом деле это закономерное следствие продуманного усилия.
Ромыч почему-то вздохнул и повторил.
- Да, продуманного усилия...
Друзья сидели друг напротив друга разделённые солнечным канатом: одинаковые позы, оба в синих похожих свитерах, одинаковый наклон головы, оба ритмично покачивали правой ногой. Андрей Андреевич как завороженный смотрел на новые пальцы Ромыча. Левая рука выглядела моложе, изящнее, здоровее.
– Ромыч, если знаешь как, помоги. Рано меня скрутило. Очень жить хочется. Кажется, только начал, жить-то. И умирать мне, Ромка, страшно. Даже не страшно – жутко.
Андрей Андреевич опустил голову, сжал челюсти – впервые говорил, о том, как хочется ему жить и как не хочется умирать. Он отвёл глаза в сторону, уставился в не зашторенные окна.
– Нагляделся я на них в больнице – худые, слабые! Без няньки на горшок сходить не могут. Решил я, если пойму, что конец, вены вскрою. Уже и лезвие приготовил. В Интернете, всё, что надо прочитал…
– Слушай меня, - Ромыч качнулся вперёд, пробив большой седой головой солнечный канат – зайчик застрял в голове – и комната перестала делиться надвое.
– Хорошо, что ты приехал. Я и сам к тебе собирался, сегодня как раз и хотел ехать, после обеда, уже и со Светой твоей созвонился. Для начала скажу – видел я и тех, кто вылечился, видел и тех, кто залечился. Надо с умом к этой болезни подходить. С огромным умом! Если врачи в сторону отпрыгнули, лечись самостоятельно. Тебе ведь операцию-то не предлагают?
– Нет, не предлагают. Даже облучение не предлагают. Вообще-то сначала предлагали, но Светкина подруга, она профессор в Боткинской, объяснила всё грамотно, и мы отказались от облучения, а они настаивать не стали.
Ромыч удивлённо вскинул левую бровь.
– Надо ж, какие изменения произошли в нашем здравоохранении – у профессоров нестандартные мнения замаячили. А вообще-то, думаю, от облучения ты зря отказался. Но что сделано, то сделано. Исходить будем из того, что имеем. А имеем мы тебя целого и неповреждённого: ни операцией, ни химиотерапией, ни облучением.
Ромыч откинулся на спинку мягкого кресла.
- Андрюха, а я ведь точно знаю - ты справишься.
Андрей Андреевич тоже откинулся назад и прижался усталой спиной к прохладной обивке такого же кресла. Он в упор смотрел на бывшего одноклассника: в школе за одной партой сидели, но особо не дружили; жили в одном дворе, но компания у каждого была своя; женились на подружках из параллельного класса, но встречались почему-то редко. И вот вдруг, сейчас, на всей земле не было у Андрея Андреевич ближе Ромки никого. Он верил ему. Не потому что считал его той соломинкой, за которую хватается утопающий, а потому что была в Ромке какая-то тайна, и в этой тайне сила чувствовалась.
Ромыч опять наклонился над столом.
- Если согласен драться за жизнь - план драки следующий.
Андрей Андреевич кивнул головой, по телу пробежала дрожь, толи от поднимающейся температуры, толи от волнения. Он тоже качнулся вперёд, всунув голову в солнечную пульсацию луча.
- Первое, - почти шёпотом начал старый приятель, – ты должен научиться переключать свои мозги.
Андрей Андреевич хмыкнул:
- Переключатель, что ли изобрёл?
- Изобрёл. И ты изобретёшь, но свой. А сейчас слушай и старайся не перебивать – главное могу упустить. Если начнёшь думать, что у меня не все дома, сразу же пальцы мои вспоминай – дуракам такие фокусы не удаются. Итак, ты будешь учиться переключать свои мозги. Для тебя это означать будет следующее - ровно две недели усиленно следи за своими мозгами: не просто мысли перелопачивай в голове, а думай – «что это я такое думаю, о чём я думаю, почему я это думаю?» Короче – ты не просто будешь думать, а думать - о чём ты думаешь. Вот так. – Ромыч весело хмыкнул, поднял указательный палец и замер, растерянно глядя на гостя, будто удивляясь тому, что только что сам проговорил.
Андрей Андреевич всем своим видом являл сильное удивление – брови сложились треугольником, уголки губ сползли вниз, а растопыренные по детски пальцы толи что-то пытались показывать, толи о чём-то сигналили. Наконец он, вздёрнув вверх плечи, хрипло засмеялся, но тут же сильно закашлялся, махнул рукой и быстро пошёл в ванную.
Из ванной вернулся, всё ещё улыбаясь.
- Ромка, ты сам-то понял, что сказал?
- Я-то понял. А ты понял? И если понял, повтори, но своими словами, - схитрил приятель.
Андрей Андреевич сложил руки на груди, поднял голову к потолку. Какое-то время посидел молча. Но опять весело и уже без кашля рассмеялся.
- Давай-ка ты ещё раз, - попросил он. – А потом уже я.
-Давай, - охотно согласился Ромыч. Он тоже сложил руки на груди, поднял острый подбородок вверх. – Запоминай:
«Процесс думания должен стать контролируемым. Каждую мысль тестируй - зачем она и почему она пришла? Учись тотальному контролю мыслей. Все твои прежние бесконтрольные мысли не нужны, они должны остановиться».
- А зачем это всё? - Андрей Андреевич удивлённо пожал плечами.
- О, брат, Андрюха! Здесь огромный смысл зарыт. Именно в этом суть всего твоего лечения. Запоминай,- Ромыч начал тихо и ритмично отстукивать такт пальцами по столу:
- «Мысли - они не наше произведение. Их нам подкидывают. Подкидывают из двух источников. Если быть более точным, источников, конечно же, больше. Но мелкое деление нас не интересует. Знай, что основных источников – два. Те мысли, что у тебя сейчас в голове крутятся – из первого. А нам надо перейти на второй источник. Когда ты возьмёшь под контроль мысли первого источника, когда их остановишь, потому что поймёшь – они пустые, а значит и силы от них для тебя - ноль, вот тогда появится место в твоей голове для новых мыслей – из второго источника. И ты медленно, но настойчиво и с надеждой на светлое будущее, начнёшь переключать свои мозги на второй источник. Это источник твоей силы. Через новые мысли тебе сила пойдёт. Ты понимаешь, о чём я?
- С трудом, но говори, разберусь.
- Повторяю. Из всего сказанного мною, ты должен усвоить следующее: твои мысли должны замолчать. Это и есть начало! Теперь небольшой комментарий. Нормальные люди на это много времени тратят, но у тебя этого времени нет, да и у меня тоже, - Ромыч замолчал, сцепил руки за головой, прикрыл глаза, но тут же опять заговорил.
- И потому – только две недели тебе на это - научиться тотальному контролю мыслей.
Ещё две недели на различение мыслей – какие из какого источника. Назовём эти источники условно так: первый – «Моя жизнь»; второй – «Гармония». Это условные названия. Второй источник даёт мысли, только тогда, когда первый замолкает.
И ещё три недели тебе на то, чтобы научиться разговаривать с мыслями второго источника: ты им вопрос – они тебе ответ. Это последнее - третье.
Если ты всё это осилишь, будешь жить. Второй источник даёт жизнь. Но и сознание у тебя изменится. Многие вещи совсем по-другому будешь воспринимать.
Ромыч опять сцепил руки за головой и замолчал.
Андрей Андреевич молчал тоже. Всё было похоже на какой-то бред, чертовщину. Но он помнил слова Ромыча – «вспоминай мои пальцы». Только это и не позволяло раскланиться, поблагодарить и уйти.
- Хорошо, хоть о боге ничего не говоришь, – начал озвучивать реакцию на услышанное Андрей Андреевич. - Я человек технический. Я думал ты какие-то техники знаешь, упражнения, диеты…
- Знаю я техники, - Ромыч поднялся, вышел на середину комнаты, остановился, расставив ноги, почти касаясь головой модного абажура. Андрею Андреевичу он напомнил кого-то из генералиссимусов, или из иудейских пророков. – Он улыбнулся, вдруг увидел, что Ромыч красивый мужик: высок, строен, густая седая шевелюра, тёплые спокойные глаза…
Ромыч продолжал стоять посреди комнаты серьёзный, торжественный – «нездешний».
- И упражнения знаю, - медленно проговорил он, не поворачивая головы. - Но они касаются психики человека, а не физиологии. Ты начни. Потом и о техниках поговорим. Я сам приеду к тебе через пару недель. А пока дам тебе книги. Пойду подберу. Ты пока отдохни, хочешь на диван приляг.
Ромыч взял в углу стремянку и ушёл в соседнюю комнату.
Андрей Андреевич сидел, съёжившись, его почти обескуражила абсурдность происходящего. Не такого разговора он ожидал. Внутри был раздраяй, росло раздражение, хотелось плюнуть на всё и уйти, но в глазах тремя розовыми маяками мелькали новые Ромкины пальцы, и это быстро гасило возникавшее желание сбежать домой. Андрей Андреевич устал от непонятного состояния, от неуверенности, растерянности, он совсем обмяк в кресле и даже задремал.
Из дрёмы его вывел голос хозяина из соседней комнаты.
-Ты, пока, вот что запомни, как только начнёшь верить, что твой рак этим способом можно остановить - хиреть перестанешь.
- Каким способом, - удивился не совсем проснувшийся гость.
- Ты слушал меня или чихал только? – голова Ромыча выглянула из комнаты почти под потолком – он сидел на стремянке.- Способ называется «переключение мозгов». Поверишь в него – может и не вылечишься, но хиреть точно перестанешь. Процесс замедлится. А может и остановится. Проверено. Мои пальцы гнить перестали, когда я нащупал наконец-то мысли второго источника и наладил с ними контакт. Первое, что я от них узнал - у нас внутри есть аптека, которая всё знает и понимает. Ей мешать нельзя, но помогать необходимо. Потом они мне сказали, как надо помогать – про определённые упражнения сказали. Пальцев не было на руке, а упражнения надо было делать ногой. С этого всё у меня началось. Но пальцы – ерунда, у меня ведь и почку тогда удалили, и селезёнку… Странная женщина в те времена на моём пути попалась - знала, что надо делать, знала медитации, знала правила, но не смогла по этим правилам жить. Может быть, ей продуманного усилия не хватило, может времени. Когда я с ней встретился, она тоже после аварии была. Умерла она. А я вот живу. Чего и тебе от всей души желаю. Сначала я по её рассказам действовал, а позже уже и литературу начал подбирать, познакомился кое с кем.
Ромыч выглянул из комнаты.
- Книги тебе собираю в большей части научные. Открытия всякие, полуоткрытия. - Ромыч указал на тоненькую книжицу, - здесь материал о том, что рак живёт в каждом. Его представитель имеется во всех клетках, но в спящем нефункционирующем состоянии. Если этого представителя резко разбудить, он спросонья начинает дуровать.
Ромыч уже вернулся в комнату и начал сортировать книги, складывая их в две стопки.
- Эти книги про рак, - показал он на небольшую стопку. – А эти, - рука погладила верхнюю книгу в другой большей стопке, - здесь о силе мысли, о сознании, о религиозных чудесах….
Хозяин напряжённо посмотрел на гостя. Тот сидел, прикрыв глаза рукой, не глядя ни на книги, ни на хозяина. Ромыч хмыкнул, но продолжил говорить так же уверенно, без тени смущения или обиды.
- Когда будешь про рак читать, может, больше моего что поймёшь. Я к своему стыду вот чего не понял, вернее не нашёл – кто и как будит эту спящую сволочь.
- Ты про кого это, про какую сволочь? – пробормотал Андрей Андреевич.
- Я говорю тебе про твой рак. Есть предположение учёных, что пусковым механизмом для рака служит или стресс, или физическое воздействие – удар, например. Я не верю этому. Да и ты говорят, последнее время от сладкой жизни только что не хрюкал – ни стрессов у тебя не было, ни побоев.
Андрей Андреевич полулежал в кресле, пытаясь сдержать приступы накатывающего кашля и раздражения.
Приятель продолжал:
- Но и ещё я вот что знаю – они нам всего не говорят. Они – это власти предстоящие. Чиновники информацию дозируют. В средства массовой информации выбрасывают только то, что им выгодно или их господству не угрожает. Но бывает, информация всё же просачивается. Иногда открытым текстом, а иногда её между строк читать надо. Ведь, если хорошо покумекать, так что ж получается? А получается вот что – у кого знание - «кто и как запускает в теле рак» - у того и смертность населения в руках.
Ромыч замолчал, будто вспомнил что-то, быстро поднялся и опять скрылся в соседней комнате.
Вышел он окончательно минут через десять с толстой книгой.
- А вообще я думаю – они пока этого не знают, - Ромыч продолжи говорить, как будто в его монологе не было длительного перерыва. - Не знают! - почти радостно пропел хозяин и опять поднял вверх новенький розовый палец, будто пользовался каждой возможностью продемонстрировать своё достижение.
- Андрей Андреевич напрягся, вспоминая, чем был закончен разговор. Вспомнил – «кто и как запускает рак в бренном теле человека».
– Учёные не знают, как запускается рак, - утвердительно произнёс хозяин и по мефистофельски хохотнул. – А знаешь почему? – Потому что спусковой крючок у кого-то в небесной неподкупной канцелярии. Им к этому крючку не подобраться. Рыльце в пушку!
Андрей Андреевич сморщился, с укором глянул на хозяина. – Чушь ты несёшь какую-то, Ромка.
Андрей Андреевичу было совсем не по себе - всё время приходилось бороться с приступами кашля.
- Пойду я, Ромыч, дома разберусь. Если что не пойму, позвоню.
Приятель протянул руку. - Дерзай, Андрюха. Если с головой, а не с соплями ко всему подойдёшь, справишься…
Разговор второй
Через неделю, жена, заметив в настроении мужа перемену, опять начала захаживать в гости. Но теперь она Андрей Андреевичу не мешала – он с головой ушёл в изучение книг. Иногда он слышал, что Светка говорит по телефону с Ромычем – и это его тоже не раздражало, он даже поручал ей выяснить те или иные вопросы. Его настроение изменилось – это он фиксировал. Но с болезнью через неделю перемен не было ни в худшую сторону, ни в лучшую.
Задача, которую поставил перед ним бывший одноклассник – тотальный контроль родных мыслей - оказалась трудней некуда. Пришлось будильник установить, чтобы каждые пятнадцать минут звонил. Но и в течение пятнадцати минут ум хозяина ухитрялся ускользнуть, закружить свои танцы, увести в какие-то чуждые дебри размышлений.
И всё же к концу второй недели будильник звонил уже не каждые пятнадцать минут, а каждые пол часа. Но возросло раздражение. Андрей Андреевич вдруг обнаружил, что он не хозяин своей голове совершенно. Даже контролируемые мысли могли уходить самостоятельно и нахально. Думалось о ненужном, необязательном. Иногда привязывалась какая-нибудь песенка и тоже долго крутилась в голове. Всё это, как говорил Ромыч, сил не давало.
Когда читал книги, мысли тоже могли уходить и приходить. Иногда ловил себя на том, что читать читает, но думает, например, о Светке, о сыне.
В конце второй недели неожиданно позвонил Ромыч и без расспросов о здоровье, сообщил:
- Я к тебе через часик заеду. Есть одно соображение…
Света засуетилась на кухне. Ромыч женскими щами да поджарками избалован не был, ей хотелось угостить старого приятеля. Ромку Света знала хорошо, и в свои юношеские годы даже завидовала Зойке, которую до умопомрачения со школьных лет любил одноклассник мужа.
Ромыч появился быстрее, чем обещал. С радостью уселся за стол. Съел всё, чем сердобольно потчевала Светка. Говорил, что к старости она расцвела, и напоминает ему в изменившихся габаритах новую обоятельнейшую знакомую – прибалтийскую актрису. Потом серьёзно предложил ей руку и сердце – она ведь дама теперь свободная, брошенная мужем на произвол более внимательных и сердобольных мужчин. По секрету сообщил, что он как раз один из них.
Пока приятель с женой пересмеивались на кухне, Андрей Андреевич торопился дочитать последнюю книгу о раке. Все остальные книги были уже прочитаны. И как ни странно, но интереснее оказались книги из той стопки, на которую у Ромыча даже не захотел взглянуть – о чертовщинке.
Ромыч со Светкой уже топтались в прихожей. Гость уговаривал хозяйскую жену поскорее отправиться домой. Потому что слушать предстоящий мужской разговор, ей будет нельзя, а подслушивать не позволено - выход один – домой. Светка посмеиваясь вернулась на кухню, собрала остатки еды, крикнула:
- Ромка, пакет заберёшь с собой. Тебе здесь дня на два хватит. Андрюшка совсем плохо стал есть.
Гость радостно захихикал:
– Подлизываешься, знаешь, что я пальцы выращиваю. Поди, будешь просить, чтобы кудри твои девичьи я тебе восстановил? Светка, ты помнишь, какие у тебя кудри по спине колыхались? Тебе начёсов не надо было начёсывать. А Зойка моя начёсывала! Ох, хороши были начёсы!
Света вздохнула, что-то проворчала и стала быстро собираться домой.
Она всегда приезжала на новенькой «Оке», гордилась, что права получила на пятом десятке. Теперь, благодаря своей любимой «Окуньке» если что, могла уходить поздно и не толкаться в переполненном метро.
Как только за женой Андрея закрылась дверь, Ромыч не медля, перешёл к делу. Он сбегал в прихожую, принёс свёрнутые в трубочки листы бумаги, развернул их на столе. Розовый пальчик заскользил по столбикам фамилий с цифрами и графиками…
Андрей Андреевич разглядывал не графики, а друга, он видел, что Ромыч хорошо и дорого одет, модно подстрижен, пахнет приятным парфюмом. А как держится! – на вид не больше сорока пяти, плечи развёрнуты, ногами не шаркает – ему частенько доставалось от Светки за такое шарканье. Андрей Андреевичу тоже захотелось распрямиться, он молодцевато пригладил седоватую густую прядь, поправил свитер, и склонился над бумагами.
- Ну, что, сообщай, с чем пожаловал? Почему Светку изгнал?
- Сообщаю. Но сначала небольшое вступление. Мы ведь с тобой давно тесно-то не общались, и ты моей жизни не знаешь. А я человек сейчас почти публичный. Из-за пальчиков моих, - Ромыч отточенным жестом поиграл пальцами. - Даже лекции читал в политехе. Назывался цикл так: «Экстраординарные возможности человека и что говорят об этом древние писания».
- Что и древними писаниями интересовался? – удивился хозяин.
- Ещё как! И не только. И ещё ко мне в гости повадились некоторые увечные дамы и господа. Сначала бегал от них, потом перестал. Всё что знал, рассказывал, показывал - кому-то помогал, кому-то нет. И к сегодняшнему дню накопилась у меня достаточная статистика, чтобы сделать корректные выводы. С этим выводами я к тебе и пришёл. Смотри сюда. – Ромыч ткнул пальцем в столбик фамилий.
- У них у всех и заживление шло быстрее, и генерация тканей не вызывала сомнения. А у этого господина нерабочая почка начала работать, а ведь готовился к трансплантации.
На врача мне, наверное, надо было учиться, - вздохнул приятель, но по его артистичному вздоху видно было, что переживаний по этому поводу он не испытывает.
- Именно этого образования в жизни не хватило. Всем этого образования не хватает, - уверенно добавил он. - Вот ведь парадокс в жизни какой – физикой- химией нашпиговали всех, будто все мы физиками-химиками должны были стать, а быть-то всем без исключения в жизни приходится – врачами. Вот и ты сам себе врачом стал.
Я долгое время ни за какое лечение вообще не брался – не врач же я. Потом уже люди подсказали - то, что они от меня хотели, и не лечение вовсе, – это философия. «Философия жизни». После этого перестал от жаждущих-страждущих бегать. «Философия жизни» - это правильно.
Ромыч не надолго замолчал, потёр лоб, глянул на задумавшегося Андрей Андреевича.
- Не отвлекайся. Поехали дальше. Смотри сюда, - гость указал на столбик фамилий, - из них никто не умер. Хотя пятеро Чернобыль прошли, у этих онкология, эти после аварий. А знаешь, что их объединяет?
Что? – как эхо повторил Андрей Андреевич. Он вдруг понял, что его друг ведёт сложную и не понятную для Андрея Андреевича, работу.
- Все они на новый уровень сознания вышли быстрее, чем даже представить можно. Или, чтобы тебе было более понятно - им удалось очень даже скоренько обнаружить источник мыслей номер два. И потому болезнь их одолеть не успела - обогнали они болезнь. И ещё один фактор – они без напряга, совершенно естественно начали добывать для себя нужную информацию из этого второго источника. Как мы его назвали? «Гармония»? И знаешь, какой был первый совет для каждого из них?
- Какой?- опять эхом отозвался Андрей Андреевич.
– Наладить питание, упорядочить дыхание. Вот что было сказано каждому.
На Андрей Андреевича начинало накатывать раздражение – он ещё не справился с тотальным контролем - здесь вопросов хоть отбавляй, а ему, похоже, с новыми мыслями из второго источника уже пора разговоры говорить.
- Уж очень у тебя времени мало было, – как будто прочитав мысли друга, продолжил гость. - Ты ещё не готов слышать рекомендации из второго источника. А потому эти рекомендации я сам для тебя послушал.
Ромыч поднялся со стула, откинул седую прядь со лба, выжидательно посмотрел на друга.
Андрей Андреевич глядел в сторону, молчал.
- Сейчас я скажу, как тебе надо питаться и как дышать. Ты не спорь. Твоя задача поверить и исполнить. Позже ты сам получишь подтверждение.
Есть будешь два раза в день: утром в 11, и вечером в пять. Утром только фрукты - сколько хочешь. А вот вечером будешь чередовать. Есть тебе обязательно надо простоквашу, яйца, а пить кофе. Больше ничего ни пить, ни есть пока не рекомендуется. Один день ешь простоквашу, другой варёные яйца. Хлеб ешь не стесняйся. Когда надо будет рацион изменить, они нам скажут.
Теперь о дыхании. Как только потянутся мысли из второго источника, задерживай дыхание. Мысли второго источника узнавай так - от них лёгкое покалывание в губах, будет, приятное. Как после поцелуя, - приятель смачно потёр руки. – Переключай мозги и целуйся, что б аж, дыхание захватывало. Ох, и жизнь у тебя начинается!
Ромыч ещё немного похихикал, но быстро перешёл на серьёзный лад.
- Вообще-то второй источник узнаётся по другим характеристикам - его мысли дают особое настроение, да думаю, ты такого феномена ещё долго замечать не будешь. Но за настроением всё равно начинай следить – при правильном настроении все мышцы по-другому начинают вибрировать – радостно….
И ещё есть к тебе разговор. Понимаю, что он прежде временно, но ждать нельзя, хотя времени у тебя сейчас побольше, чем у меня.
Андрей заложил руки за голову, качнулся на стуле.
– Это чем же ты, Ромка, занятый такой! У тебя ещё вся жизнь впереди. А губит тебя то, что ты публичный весь, востребованный…
Теперь уже весело хихикал хозяин. - Совсем осатанел ты, Ромка. Слава тебя, наверное, портит – времени у него меньше, чем у меня. Если умру, ох и припомню я тебе это. С того света мыслями забросаю – покрутишься, как я сейчас кручусь. Ты-то, из какого источника мысли свои получаешь? Уверен, что из второго?
Ромыч с силой хлопнул Андрей Андреевича по плечу, придавил его к стулу.
– Огрызаться начал – значит здоровеешь. А я друг, Андрюха, вообще без мыслей живу. Так спокойнее. Интереснее. Другие дела появляются. Другие помощники. Знаешь, как, кстати, ангелов называют? Не знаешь, – удовлетворённо протянул он. - А зовут их «служебные духи». Они нам служить назначены, но мы такие занятые, такие деловые, нам не до них. Мы все в мыслях и все в делах. Делай выводы, Андрюха, делай. Знаю, что это вопрос непростой. На нём многие споткнулись.
Андрей Андреевич напрягся сразу же, как только услышал об ангелах, Такой разговор ему уже не нравился. Что организм имеет резервы вылечить любую болезнь, теперь сомнений почти не было – литературу приятель подобрал со знанием дела, грамотно. А вот голоса.…Ангелы… Ещё о духах начнет говорить, о спиритических дуростях, о религии – это не вписывалось в сознание Андрей Андреевича, это ему было чуждо.
- Я тебя с некоторыми из них познакомлю…
- С кем, с ангелами!? – почти возмущённо пропел хозяин.
- Не с ангелами, а вот с ними, - Ромыч покрутил пальцем у виска и показал на список фамилий. Вот с этой девушкой, например, надо обязательно познакомиться,- Ромыч ткнул розовым пальцем в фамилию, - и с этими мужиками. Я их теперь хорошо знаю, можно сказать скорешковались. Они тебе расскажут всё из первых уст.
Андрей Андреевич махнул рукой. – Не хочу, не утруждай себя. Дико мне всё это, средние века какие-то. А ты сам-то эти голоса слушал?
- Слушал. И сейчас слушаю. Но теперь чаще о других подсказки слушаю. Хорошо ли, плохо ли это не знаю, с православием я не лажу. Хотя пытался.
- Обо мне что-то говорили?
- Говорили. Я ж тебе сказал. Говорили о еде и о дыхании.
- А ещё что-нибудь?
- И ещё говорили.
- Что?
- Что ты готов слушать, верить, трудиться.
- Ошиблись они. Послушай, Ромка, ну почему ты так уверен, что они не врут?
- Они не врут. Врут те, что из первого источника, когда подделываются под ангелов света…
- Каких ещё ангелов! Что ты городишь!?
Ромыч остановился на полуслове. Он старался не говорить ничего, что могло бы не совпасть с миром Андрея. В лексиконе того ещё не было слов ангел, дух, бог. Хотя Роман знал – эти слова скоро прочно войдут в обиход его друга.
- Да пошёл ты! - Ромыч устало махнул рукой. Какие мы щепетильные, социалистические, материалистические. Да ты знаешь, баран социалистический, что весь мир под управлением ангелов сейчас находится. И не все эти ангелы от Бога. Думаешь ты сам по себе! Не обольщайся! Возьми библию и почитай. Она уже почти две тысячи лет живёт. Правда в ней имеется. Так вот там в последней книге вообще послание не для людей написано, а для ангелов. Написано, как нами правильно управлять надо. Где ты хоть одно государство видел без управления? Не бывает такого. И мы тоже государство. Только наше государство – Земля. Не хочу я тебя убеждать, не хочу слов к твоей щепетильности подбирать.
Андрей Андреевич сидел тихо, боясь поднять голову, боялся, что гость прочтёт в его глазах почти неприязнь, почти насмешку.
Роман поднялся, прошёлся по комнате, остановился напротив.
- Говорю тебе, как оно есть. У мыслей основа духовная, энергетическая значит. Какой вид энергии – не знаю. Сейчас много говорят о торсионных полях, может быть здесь что-то и обнаружится. Не знаю. Но точно знаю – наши головы мыслей не рождают. Нет в головах такого устройства. И ещё знаю - мысли притягиваются. Мысль – это дух. А духи разные бывают. Бывают и духи злобы. Ангелы тоже духами названы. Помнишь? Ангел – «служебный дух». А потому и говорю тебе – смотри, с какими ангелами дружишь – из первого источника они или из второго. И те и другие, кстати, очень хотят с нами дружить, чтобы можно было нами управлять. Но одни действительно управляют – они из первого источника, а другие – служат – они из второго источника. И не дорос ты ещё, чтобы ангелы из второго источника стали для тебя «служебными духами». До этого ещё расти и расти.
Андрею почему-то стало стыдно. Ведь он и сам начал догадываться, что мысли не его собственность – они прихожане. Какие-то имеет смысл удерживать – польза есть от этого, а какие-то гнать надо в три шеи. Чего он опять взъерепенился. И прав Ромка, чтобы с мыслями разобраться стандартно-шаблонно-социалистическое воспитание не подходит. А вот Ромка себя социалистического-материалистического перекроил. Нашёл силы всё по полкам разложить.
Роман взглянул на часы. – Поеду я. Будет возможность, ещё заеду. Ты пока читай. Вот тебе ещё книги. – Роман пошёл в прихожую и принёс четыре толстых книги.
- Не забудь, адреса этих людей на обороте листа. Там и адреса и телефоны. Звони им не стесняйся. Они люди понятливые.
- Подожди, Ромка. Пошли ещё чайку попьём.
- Да не нужен тебе чай. Попробуй питаться, как сказано, было. Потом тебе и самому подсказки пойдут. А пока мне верь, моим пальцам. – Роман поднял вверх руку. – Вот они детки второго источника. – Он засмеялся.
Андрей Андреевич улыбнулся, похлопал себя по впалой груди, – а моих деток ты не увидишь. Но я тебе потом рентген покажу. Не хуже твоих розоветь будут.
Роман решал для себя вопрос, идти ему на встречу, или не идти. Эта встреча приятного разговора не сулила. Инициатором её был незнакомый мужик, время он выбрал позднее, место неудобное. В гости прийти почему-то отказался, хотя Ромыч ему и предлагал.
-Да и фиг с ней с этой встречей, - Ромыч поморщиля. - Сейчас отзвоню, что отбой. Тип какой-то непонятный всё звонит, встречи добивается. Возмущается - я его жену с толку сбил. Говорит, ей хуже становится. Жаль, конечно, но я даже не знаю, о ком он говорит.
Роман пошёл звонить в прихожую и оттуда уже крикнул:
- Останусь у тебя ночевать. Метро всё равно уже через пару часов недееспособным станет. А если у тебя, что покрепче чая есть, не откажусь.
Андрей обрадовался. Хотя никогда раньше никого у себя ночевать не оставлял. На своей девятке домой запоздавших гостей увозил.
Сидели долго. Говорили о школе, о Светке. Потом повспоминали одноклассниц, потом Ромыч признался, что влюблён: её зовут Катя, у неё есть сын и пушистая светлая коса, и ей сорок два года. А ему почти шестьдесят…
Спать не хотелось. Андрей Андреевич выпил таблетки: но-шпу, баралгин; и чувствовал себя сносно. Взяли ещё по рюмочке коньяку, и пошли договаривать разговор в комнату. Но разговор неожиданно повернул на щекотливую тему об ангелах и духах. После нескольких вопросов Андрея Андреевича на тему – а «чё им этим ангелам надо», повисло напряжённое молчание.
Ром Ромыч налил себе ещё рюмочку коньяку, выпил её залпом – Андрей Андреевич поморщился. Но тоже налил себе коньяку и тоже залпом выпил, закашлялся, но от приступа удержался. – Говори дальше, - махнул он головой, вытирая капли выступившего пота. – Не обращай на мои сентенции внимания, говори.
- Да, сейчас опять буду говорить,- согласился Ромыч. - Может быть и не то, что ты надеешься услышать. Но не перебивай. Единства в этих вопросах мало, терминология не отработана. А потому много путаницы. Есть, например, предположение, что с человеком общается его же подсознание, выводя свою активность на уровень голосовых ощущений. А есть предположение, что это ангел- хранитель – это уже из области религии. Есть эзотерическая точка зрения - это твоё высшее Я. И такое, говорят есть. Мне это было безразлично. Кто бы они не были, главное, что информацию нужную дают. Давай пока будем звать их «они». Согласен?
Андрей кивнул головой. После выпитого коньячку по всему телу разливалась приятная слабость.
- Знаешь почему порой у человека проблемы возникают и со здоровьем тоже - человек не так чувствителен, как надо. Он умом не тонок, чтобы определять оптимальность, рациональность своих действий и поступков. Когда у человека всё хорошо, гармонично - во втором источнике праздник – любят они людей. И потому стараются помочь, чтобы гармония была в жизни у человека. А первому источнику нужно просто внимание, хотят чтобы человек их мысли жевал. Но не о них речь. Чтобы говорить с духами второго источника надо и мысли и чувства на покой настроить, на свободу – это антенна. А в голове в это время вопрос надо держать, которым интересуешься. В этих книгах, - Ромыч положил руку на стопку книг, - много чего на эту тему написано. Но хочу предупредить – книги путанные. И апломба в них много и женских охов-ахов. Каждый пишет, как будто «эврика» кричит, будто первооткрыватели, а пишут об одном.
- Слушай, Ромка, - перебил друга Андрей Андреевич - ну скажи ты мне ещё раз, неужели веришь на сто процентов, что эти подсказки не самообман? Не бредовый ли это вымысел больного человека. – Что хочется, то и услышится?
- Можешь спать спокойно, дорогой товарищ – здоровые этими подсказками тоже пользуются. Учёные, например. Про Ломоносова ты знаешь. Как он открыл свою таблицу? Во сне! И Вернадский и Циолковский – многие интуитами были.
- Они интуитами называются?
- Это я их так зову, - Ромыч гордо вскинул голову. - Сам им это название дал, сам и употребляю.
- Хорошо продолжай дальше. Тусовка для меня неплохая – Циолковский, Вернадский, Ломоносов.
Андрей Андреевич наконец расслабился, даже развалился на диване, на остатки напряжения указывал только румянец на лбу и щеках.
-Опасность, конечно, в этих разговорах есть определённая, - продолжил серьёзный разговор гость, - но пользы больше. Если ты заявишь - «приём, приём, я слушаю, говорите», желающие кинуть в тебя информацией найдутся сразу же. Это я уже тебе говорю, как специалист. Был такой апостол Иоанн, он говорил прямо: «разбирайтесь, кто вам говорит». У апостолов с говорунами проблемка ещё тогда возникла - две тысячи лет назад. И у тебя она конечно же возникнет.
Я ведь догадался, почему ты заболел, - Ром Ромыч утвердительно качнул головой. - Вроде всё у тебя хорошо – полная свобода – делаешь что хочешь, живёшь, как можешь, на своём праве смог настоять, не жадный, не гад, в меру умный и упитанный. Жить-то ты стал по-новому - правильно, гармонично, - а сознание не переменил. Гармония, она из второго источника, а твоё сознание всё ещё на первом барахталось. Разрыв у тебя произошёл. При твоей новой жизни и сознание должно было стать другим – чище что ли, любвеобильнее. Прости ты меня за высокие слова, но о таком сознании трудно серенько говорить. Оно красивое.
Ромыч вытянул вверх розовый пальчик и замер, будто прислушивался к ритмам нового сознания. Лицо его расплылось в улыбке, глаза хитровато прищурились, и от этого он стал похож на молодого деда мороза – так подумал Андрей и тоже широко улыбнулся.
- А палец-то твой не такой и розовый, как мне казалось. Обыкновенный новый палец. Чего ты им так гордишься? Машешь им, тыкаешь, указываешь – и всё им.
- По привычке. Разрабатывать надо было, болели они у меня очень, да и сейчас ноют. Просто по привычке - я не хвастаюсь.
- Да ладно, чего там, тыч, превратно понят не будешь, и осуждения не будет в мыслях моих…
Андрей деловито придвинул к себе левую руку друга. - Вообще-то чистая работа, аккуратная. Гигант ты Ромка! Продолжай, вещай. Я весь внимание.
Ромыч потянулся, смачно зевнул. – А может уже завтра?
- Нет уж, давай сегодня. Мне ведь уже и интересно стало. Вон, в какие дебри тебя жизнь завела. Кто бы мог подумать.
- Хорошо, продолжу исключительно по просьбе трудящихся и вопиющих. Запоминай! Изменил жизнь – замени сознание. Для этого тебе надо было не останавливать процесс обучения, а начинать. Ты ведь как сказал мне – « чему надо было, всему научился, теперь живу для радости жизни». А тебе надо было новые знания для гармоничной жизни собирать. Новым законам учиться.
Ромыч удовлетворённо потёр руки, видя и интерес, и удивление во всей позе друга.
-Знание – свет! Незнание – тьма! Свети всегда ищи везде! - он как по клавишам гармони пробежался по своему животу и, входя в роль наставника, серьёзно похлопал себя по мягкому месту, - везде.
- Что-то ты развеселился. Забыл – у меня онкология. И я уже три раза ходил в ванную кашлять.
- Да слышал я, как ты там свистел и хрипел. Жаль мне было тебя очень. Я даже помогать тебе начал.
– И это могешь?
– Пробую.
– И что?
– Кому-то помогаю, кому-то нет. Но лучший вариант, это чтобы человек сам себе помогал, осознанно. Как мы сейчас с тобой пытаемся.
Андрей Андреевич встал, прошёлся по комнате, остановился у окна.
Тёмных штор у него не было, даже тюль была отдёрнута. За этот «оконный вандализм» - так отдёргивание штор называлось женой, ему частенько от неё же и доставалось. Но он не переносил «слепых окон», а Света любила тёмные шторы и чтобы всё задёрнуто, красиво по правилам – ночью тёмные шторы, днём – тюль.
Улица внизу была хорошо освещена. На детской карусели сидели две кошки морда к морде. Сидели спокойно и умиротворённо. Андрей Андреевич вздохнул.
– Спасибо тебе Ром. Даже, если умру, всё равно спасибо. «Не забуду наши встречи под каштаном», - Андрей Андреевич дурашливым, писклявым голосом пропел слова старой знакомой обоим песенки. - Что-то во мне происходит. Может и поднимусь. Скажи честно, друг, - Андрей подошёл к столу, - как думаешь, не в игру мы с тобой спасительную для меня играем? Что бы не так страшно? Чтобы заделье какое перед смертью было? Чтобы отвлекало?
Теперь поднялся гость. Тоже пошёл к окну, хмыкнул, увидев тех же кошек.
- Я, Андрюха, со смертью в игры не играю. Я почти в её зубах побывал. Помнишь, я ведь тогда не только пальцев лишился. И почки и печень и мочевой – всё было искорёжено. Тогда ведь машина моя почти всмятку. Восстановлению не подлежала. Я поэтому до сих пор без машины – боюсь. Деньги мне позволяют, но боюсь.
Ромыч никогда раньше не рассказывал об аварии. Все знали, что он попал в крупную переделку. Знали, что лечился два или три года. У всех свои дела – знали и только. За помощью Ром не обращался, сам выплывал.
– Прости меня, Ромыч.
– Да, ладно, брось. Фигня всё это. А в тебя верю – ты всегда был сильным аналитиком, они, аналитики, как правило, не проигрывают.
Опять сели за стол, но разговор почему-то не шёл. Андрей Андреевич всё выходил кашлять, Ромыч о чём-то думал, перебирал книги. Ещё посидели немного, выпили по стопочке и пошли укладываться спать.
Рано утром тоже разговор не состоялся – Ромычу позвонили и он, даже не позавтракав, убежал. Сказал, придёт вечером.
Но вечером он не пришёл. Не пришёл и через неделю. Его телефон не отвечал.
Через пару недель Андрей Андреевич поехал к другу.
Дверь была опечатана. У двери стояли какие-то вёдра. Их раньше не было. Андрей Андреевич решил постучать к соседям.
Дверь открылась сразу же. На пороге стояла пожилая женщина.
– А вас я что-то не помню. – Сразу же и доброжелательно начала она. – Убили нашего Ромыньку. Уже и девять дней отметили. Застрелили его. Утром. В подъезде.
Да Вы заходите. У меня многие уже побывали. Но сейчас реже стали приходить. Сами его друзья-то расследование ведут. Но пока никаких результатов. Ходят слухи, что не бандиты его убили…
Андрей Андреевич сидел обмякнув. Нижняя губа предательски тряслась.
- Да Вы поплачьте, поплачьте. – Женщина достала бумажные салфетки. _ Будет легче. Многие плакали. Мужчины многие. А уж женщины! Хороший человек был. Его ведь магом считали, добрым колдуном. Почему так жизнь распорядилась? – Женщина взяла салфетку и тихо заплакала.
Эти тихие бабские слёзы, будто навзничь опрокинули все усилия Андрей Андреевича сдержаться. Он громко втянул в себя воздух и затрясся в рыданиях – ни разу доселе не испытываемых, тяжёлых, похожих на звериную безысходность….
Прошло пять лет.
Андрей Андреевич жив. Имеет инвалидность. Живёт как и прежде один. Друзья Ромыча со временем перекочевали к нему. Катерина Эдуардовна – женщина с пушистой светлой косой, которую любил Ромыч, частенько заезжает в гости к Свете. Любит она бывать и у Андрей Андреевича. Говорит, что у Андрея много общего с Ромкой – и пальчик левой руки он так же вскидывает, и хихикает так же. И руки за голову закидывает, как её Ром когда-то…
|
|