Он никогда не знал, чего ждать от детей. И поэтому боялся их.
Со стороны он сам казался большим ребенком, хотя и с чрезвычайно развитым мышлением и философским взглядом на мир.
Сколько ему было лет, никто не знал. Ни родственников, ни близких друзей, ни даже знакомых у него не было. Соседи иногда видели его профиль в одном из окон третьего этажа, который он занимал полностью. Очень редко он выходил из своей конуры, сильно сутулясь, неуверенно, как будто встал на ноги после тяжелой болезни, несколько минут стоял возле подъезда и возвращался к себе. Между этими его появлениями могло проходить больше месяца, поэтому мало кто заметил, что уже седьмую неделю не слышно резкого скрипа массивной железной двери, прикрывающей вход в его обитель.
***
Пит сидел на краю двенадцатиэтажного дома и болтал ногами. «Такие места располагают к размышлению» - думал он. – «Здесь необыкновенно просто принимать решения и находить выходы из сложных ситуаций».
Первая мысль развивалась странно.
«Можно дождаться первого праздника и, в толпе спотыкающихся об тебя людей, сделать это.
Можно жениться на деньгах, жить с нелюбимой, чтобы когда-нибудь, в окружении телохранителей со «стопами» в руках, сделать это.
Можно уйти с головой в учёбу, стать высококлассным специалистом, гордостью своего города, чтобы под восторженными взглядами мэра и толпы сограждан, сделать это.
Можно дождаться конца жизни, на смертном одре попросить вывезти тебя на автостраду и, в минутное затишье от машин, напоследок, сделать это.
А можно очень рано утром, до росы, выйти на улицу, чтобы присесть и потрогать руками
блестящий или сухой, серый и терпко пахнущий, неровный и странно притягивающий к себе асфальт».
А потом была мысль вторая.
«Я хочу жить в мире, где люди любят читать. Где нет понятий «страх» или «боль». Где каждый точно знает, зачем живет.
В мире, где нет места ненависти и лжи. Где никто никому не завидует, никто никого не предает и не убивает.
В мире, где благородство всегда берет верх над низменными порывами. Где любовь находит отклик, а дружба крепнет с каждым днем.
К сожалению, я никогда не смогу жить в таком мире. И не потому, что он утопичен, а потому только, что в среду идеальных людей – граждан подобного общества –
я не впишусь.
Никаким образом…»
***
Он никогда не любил детей. Но в тот вечер, когда металлическая дверь со скрипом захлопнулась за ним в последний раз, он разговаривал с ребенком.
Это была крохотная соседская девчушка. Её настороженный взгляд чем-то зацепил его, да так, что он остановился и, пораженный, долго всматривался в светлые глаза, пытаясь понять, в чем же дело.
Это взаимное изучение прервал голос девочки, немного низковатый для её возраста.
- Это ты здесь живешь?
- Да... я, – растерянно проронил он.
- А я вот тут, - повернулась, указывая на соседнюю дверь. – Ты со мной погуляешь?
- Да… конечно.
Они долго сидели на скамейке перед домом и разговаривали. После этого он исчез.
А через полгода весь подъезд увлеченно обсуждал безвкусную мебель новых жильцов – немолодой пары с целым питомником из собак и кошек.
***
Пит нагнулся, пытаясь разглядеть асфальт.
Бесполезно. До земли было слишком далеко. Ему стало вдруг легко и спокойно, а воздух вокруг принял золотистый оттенок и зазвенел.
Он подумал, что неплохо было бы спуститься, потрогать асфальт…сорвать пару цветков с оранжевой клумбы…зайти в магазин напротив и долго выбирать мороженое…
Но было поздно. Просто невероятно поздно.
Пит вдруг ощутил всю незыблемую безысходность этого слова.
«Поздно» - это даже хуже, чем «всегда».
Это как «всегда» в прошедшем времени.
«Никогда не знаешь, чем закончится день», - подумал он, еще раз взглянув на асфальт.
И началась третья мысль.
«Если когда-нибудь
Вам покажется,
Что я что-то делаю не так,
Пожалуйста,
Скажите мне об этом немедленно,
Потом будет поздно.»
Тяжесть и не думала уходить из головы. Она словно накапливалась в воздухе и наползала на виски. Сердце билось глухо часто.
Всего лишь один рывок. И – всё.
Пит перекинул ноги обратно, спрыгнул с барьера и нервно заходил по крыше.
что же это? почему же это никак не кончится?
Солнце нагревалось не спеша, будто с каждым часом поднималось на невидимых ногах, вырастало до неба. Он зажмурился. Ему ужасно надоел свет.
Было бы здорово съездить на Север. Туда, где ночь длится почти полгода. Чтобы хорошенько отдохнуть от солнца.
Пит полежал еще немного на плавящемся черном рубероиде.
- Нет, ну это просто невозможно! – пробурчал он себе под нос. - Неужели придется спуститься?!
|
|