Так случилось, что сегодня ночью, крепко уснув, я заглянула в жизнь одного небольшого государства и увидела там, ни много ни мало, низвержение короля. Это было ужасно. Хотя, порой, то, что кошмар для одного, у другого может вызвать несказанную радость - всё в нашей жизни относительно.
Город в этот день как бы разделился на три лагеря. Одни, в ожидании известий о том, кто (в итоге) и с какими потерями победит, накрепко заперли двери, окна и устремили свои взгляды в телеэкраны.
Другие в смятении собирали своё добро и искали пути для побега. Некоторые из них пытались защищать свои жилища с оружием в руках, но их обливали бензином и поджигали. Кто-то в обмен на собственную безопасность стучал на соседей. Кто-то звонил по инстанциям, а кто-то оказался дальновиднее остальных и, давным-давно укатив в ближайшее зарубежье, наблюдал за происходящим со стороны.
Третий лагерь был не самым многочисленным, но когда я посмотрела на город сверху, на первый взгляд, он показался мне полностью заполненным этим, третьим, лагерем.
Толпа бесновалась. Присмотревшись, я увидела искажённые гневом лица интеллигентов. Они смешались с теми, о ком можно сказать «их разыскивает милиция», и чувствовали себя в этой компании превосходно. Улицы были набиты бедняками, людьми потерявшими за время правления королевской династии всё (или почти всё), но в тоже время словно сталь закалёнными пронизывающими ветрами перемен. Кто-то просто вышел поглазеть и крикнуть «Да здравствует новый король!», но и они не удержались, вспомнив былые обиды, подхваченные стихией, тоже принялись изгонять пришлых людей второго лагеря.
Я видела, как мужчина с горящими глазами подгонял хлыстом женщину с ребёнком и кричал: «Возвращайтесь туда, откуда пришли! Оставьте наш город в покое!».
Как группа подростков, взяв в кольцо, кувалдами разбивала мерседес бизнесмена, выбравшего не то время для возвращения домой. Слышались крики «Понаехали! Заполонили наш город! Вон отсюда!»
В это время, во дворце, как и на улицах царил хаос. Король спрятался под кровать и вылазить отказался наотрез. Окружению пришлось поднять её (кровать) и, вытащив его величество силой, привязать к креслу.
У короля голова шла кругом. Дворец в оцеплении. Всё против него. Все предали. Рядом только кучка пока ещё верных людей. Да и среди них нет согласия – одни говорят «борись», глупцы, чем бороться, когда армия вышла из повиновения. Другие шепчут «беги!». Но разве это достойно короля? Хотя, кто в наши времена задумывается о такой мелочи, как достоинство? Жизнь, куда дороже.
«Да, они всё-таки правы, - немного придя в себя рассуждал король, - надо и о детях подумать. Бог с ним, с государством, с народом. Я делал для них всё, что мог, а чем ответили? Твари неблагодарные… Своих жалко. Что с ними станет?… Сколько говорил, не рыпайтесь, ведите себя поскромнее, не слушались. Теперь, баста, пусть сами кашу расхлёбывают».
С такими мыслями низверженный король отдал последние приказания, захватил всё, что ещё оставалось в царской казне, семью, приближённых и на личном самолёте улетел в неизвестном направлении.
Сентиментально смахивая слезу, я долго смотрела им вслед. Хотя…что уж там говорить, побег ещё совсем недавно блиставшего короля - воистину жалкое зрелище.
Постепенно царские покои начали заполняться свитой нового короля. Сам, новый король, энергично передвигался по дворцу (он был прекрасно знаком с ним) и отдавал чёткие указания: то выбросить, это установить, там проверить. Короче говоря, новый король обустраивался на новом месте.
Стихийное бедствие на улицах города скоро перешло в мелкие потасовки. Люди подустали. Многие уже утолили свою жажду войны за «справедливость» и разошлись по домам. Кто-то лежал израненный. Кто-то подсчитывал барыши. Практически все люди третьего лагеря воздавали славу новому королю, в то время, как люди второго проклинали и его, и всех их вместе взятых. Засевшие дома, по-прежнему не могли оторваться от телеэкранов, хотя и понимали (в душе), что какой бы король ни пришёл, их жизнь легче не станет.
Ночь незаметно подошла к концу. Проснувшись, я долго думала об увиденном, анализировала и пришла к выводу, что случись мне стать участницей этих событий, то, наверное, я примкнула бы к первому, ни во что неверящему лагерю.
Хотя, кто знает…
|
|